Виноградная жизнь

 
Множество весёлых историй я наслушалась от дочки Ксюши про сбор винограда. По её рассказам выходило, что итальянцы превращают физический труд в праздник, который завершается пиршеством и всеобщим весельем.

В студенческие годы у меня был небольшой опыт  в сборе винограда. Я училась на втором курсе, и в сентябре все факультеты, кроме музыкального (им нужно беречь руки!) отправили в совхоз в Херсонскую область. Помню, что была жара, изнурительный труд на солнцепёке.  Наши руки нещадно исцарапаны по самые плечи, потому что приходилось продираться к  гроздьям винограда в гущу неожиданно колючих кустов. Мы с подругой Ларисой трудились изо всех сил, но в передовики ни разу не вышли.  Одна радость – каникулы продлились на целый месяц.  Была ещё радость – после трудового дня мы могли плескаться в Каховском море до посинения, невзирая на прохладную сентябрьскую воду.

 Однажды море   затянула зелёная густая масса, и я единственная рискнула броситься в море и сгоряча проплыть обычное расстояние, то есть далеко. Ведь  я мечтала об этом весь день!  Наплавалась, отплёвываясь от противной зелёной жижи, и вышла с зелёными волосами  на утрамбованный  глинистый берег.  Однокурсников рядом не было, так что остальные меня, позеленевшую, не узнали. И когда по нашему лагерю пронеслась весть, что одна студентка вышла из воды совершенно зелёная, я, уже отмытая холодной водой под уличным краном, ни у кого не вызвала подозрения. Новость обсуждали с обидными насмешками, но я успешно делала вид, что меня это нисколько не касается.

- Хозяева виноградников каждый день готовят новые блюда! – хвасталась дочка. – И подают домашнее вино. Потом послеобеденный отдых на час.
- Как, вас каждый день  задаром кормят да ещё и вкусно? – допытывалась я у Ксюши. И вспоминала неизменную ужасную склизкую перловку,  её  невозможно было прожевать, она беспрепятственно проскакивала в горло. И только однажды попробовав это варево, я больше не решалась взять её в рот. Лучше с голоду умереть! Были и прочие малосъедобные обеды и ужины счастливого периода сбора винограда. Я почти не ела, обходилась виноградом с хлебом.  Так что свою порцию глюкозы и углеводов  я получала, с голоду не умерла.

А Ксюша перечисляла разнообразные итальянские блюда местной кухни. Лазанья, ризотто такое, ризотто сякое, паста с таким соусом, с сяким,  тефтели, тортелли, ньокки, равиоли…Я мысленно  представляла это изобилие, глотая слюнки.
- А руки?  Ничего, что они поцарапаны, будто пришлось отбиваться от  стаи диких кошек? – не унималась я.

- Здесь другие кусты, - терпеливо объясняла мне Ксюша. – Они узкие, распластанные на подпорах.  Гроздья свисают по обе стороны проволоки, так что собирают одновременно два человека. Идут вдоль ряда не торопясь, один по одну сторону куста, второй по другую. Никаких тебе производственных травм. Только и щёлкаешь ножничками для кустов. И так до обеда. Потом хозяева накрывают стол,  и мы пируем!

Не работа, а райская жизнь! Я тоже так хочу!

Я вспомнила наши ножички с серповидным тупым лезвием. Таким не пощёлкаешь, пилить нужно. Перед глазами возникла безрадостная картина, как мы наклонялись  в три погибели, чтобы срезать гроздь, которая притаилась среди колючих ветвей над самой землёй. У нас было норма – по 35 ящиков в день. Учёт вёл бригадир, из своих же студентов. В конце месяца подвели итог. Кто-то не получил ни копейки, остался даже должен за питание. Таких было двое или трое. Уж не знаю, как они возмещали убыток за перловку и  - хоть убейте – не помню, чем нас ещё кормили.
 
Но хорошо запомнила историю про нашего однокурсника Сашку, который воровал ящики с виноградом  у своих же однокурсниц, чтобы ему засчитали норму. Поэт и сибарит, он катастрофически отставал и плёлся в хвосте отстающих. Бдительные девчонки козни Сашки просекли и устроили ему «тёмную».  Я узнала об этом на следующий день. Бедный униженный Сашка, он был моим другом, а я бы не смогла его  защитить из солидарности с девочками! Правда,  его весёлая рожа  после взбучки нисколько не пострадала, и  он остался тем же  пофигистом  и  разгильдяем.
 
Какие у меня, оказывается, драматические воспоминания о весёлой студенческой жизни! Самой за себя стыдно.  Но зато есть опыт! И он мне очень пригодился спустя много лет, когда будучи «литературным рабом»,  я заключила контракт с  неким издательством (каким – большой секрет, я подписалась не разглашать коммерческую тайну). Мне предстояло  написать книгу,  и  я придумала такой сюжетный ход: одна из героинь подрядилась собирать виноград у итальянского плантатора.

Среди моих героев были местные пожилые синьоры, которые каждый год нанимались к знакомому фермеру. Они были вполне состоятельные. Старушки наряжались, обвешивались золотыми браслетами, цепочками, кольцами, серьгами:  ведь выходили в люди! Нужно было произвести впечатление на подружек. Они жаждали общения, это был своеобразный клуб по интересам. Перемывали косточки всем подряд, развлекались, так что дополнительные деньги, 600-700 евро за две недели труда,  не были главной целью. Ксюша мне так живо описывала  своё окружение, что мне ничего не оставалось, как воспользоваться готовыми персонажами.

- Назовите одну из этих синьор Вандой! -  предложил  мой итальянский друг, когда я поведала ему, что пишу книгу.  И его глаза загорелись мстительным блеском.
-А кто она такая? – удивилась я.
- Очень недобрая, сварливая, жадная и лживая! – как припечатал он.
Я потребовала подробностей. Ведь надо знать детали о человеке, коль она будет моей героиней.  Даже если она проходной персонаж.

Я узнала не только про неё, но и про её мужа. Ну, с синьорой Вандой быстро всё стало ясно. Перечисленные непривлекательные черты её характера подтвердились. Правда,  были дополнены и расширены моим другом с хорошей долей юмора.  Я узнала:  Ванда желала, чтобы  местное общество принимало её как высокородную синьору,  поэтому к остальным жителям селения относилась высокомерно. Она  даже позволяла себе при встрече не узнавать неугодных.  Но родной муж частенько подводил её, грубо разрушал трепетно созданный ею  имидж,    и своим простецким поведением регулярно дискредитировал утончённую жену.

- Однажды они с мужем пришли в пиццерию, - продолжал знакомить  меня с будущей героиней  друг. –  Ванда, как обычно, выглядела сногсшибательно. Ну, по её представлению, - добавил он, ухмыляясь. – Заказали пиццы. И тут её муж вслед официанту возьми да ляпни громовым голосом во всеуслышание:
- И чтобы пицца была такая огромная, как коровья лепёшка!
Ванда побагровела от стыда. А муж,  довольный, загоготал. Он же простой крестьянин,  фермер. Не мог оценить в полной мере, какое счастье ему привалило: такая знатная синьора. Никак не хотел ей соответствовать.
 
Книгу я написала, её издали.  Ванда как персонаж фигурировала в числе прочих сборщиков винограда. Я привезла экземпляр в Италию в подарок  другу. Он радостно потирал руки, похохатывал,  но огорчался, что его знаний  русского языка недостаточно,  чтобы насладиться разоблачением столь нелюбимой особы. И всё равно ликовал, что отмщён: я заклеймила его врагиню печатным словом на весь свет. Ну, хотя бы  в границах большой страны России. А там как знать, вдруг книгу переведут на итальянский! 

У него были свои счёты с Вандой. Из года в год  он сдавал ей  в аренду  лужок, доставшийся ему по наследству,  за 11 евро в год. Цена настолько  смехотворна, что трудно поверить. Но он это делал, лишь бы земля не пустовала. Её сын скашивал траву для  хозяйственных нужд. Мой друг не жаждал благодарности за свою щедрость, но не ожидал и пакостей.  Однажды ему понадобился трактор, чтобы  оттащить со двора поваленное дерево. И Ванда  велела сыну трактористу содрать за 10 минут работы 100 евро!  Мой друг не мог забыть коварства соседки. Он, интеллигентный человек, впадал в ярость, когда при нём вспоминали её имя.

Через год мы с Ксюшей заехали  пообедать в ресторан к её знакомой,  Кристине. Заказали блюда, мирно беседовали,  предвкушая пиршество, даже заранее расстегнули верхние пуговки джинсов.  Кристина так прекрасно готовит региональные блюда, что хочешь-не хочешь, а встаёшь из-за стола пыхтя и переваливаясь, как сытая утка. И вдруг Ксюша зычным шёпотом объявила:

- Смотри, вон она, вон  эта Ванда! Сидит с мужем и какой-то старушкой.
За соседним столиком сидела важная пожилая синьора, богато украшенная золотыми цепочками, кулонами, серёжками, браслетами и кольцами. Живая реклама ювелирного магазина.  Ванда, та самая  высокородная синьора! Она надменно оглядывала публику, ни на ком не останавливая взгляда. Это было не её общество. Ни одного графа, ни одного барона. Рядом с ней восседал лысый синьор, время от времени заглушая здоровым хохотом тихие разговоры посетителей. Между ним и Вандой сидела  измождённая синьора лет эдак  90 навскидку,  в шикарном ярко-зелёном брючном костюме,  и мелко кивала головой, подхихикивая.

 Я уставилась на Ванду и не могла отвести  взгляда. Наконец я увидела её вживую! Мой персонаж!
- Ой, надо с ней поздороваться, - спохватилась Ксюша, когда поняла, что мы неприлично долго  пялимся на Ванду. – Но она на меня не смотрит! Глазами скользит по моему лицу, а  я не успеваю поздороваться. Но я уверенна, она же  меня видит!
- Так ведь мы не её круга! – напомнила я, но  приосанилась. Знала бы Ванда что я не хухры-мухры, а её биограф! Пускай даже эпизодический.

- Я придумала! – оживилась Ксюша. – Сейчас буду на неё в упор смотреть!
Тем временем Ванда, её муж и старушка перекинулись несколькими словами, украдкой поглядывая  на нас. Муж тихо говорить не умел, тем более, что между нашими столиками было расстояние в две ладони, поэтому до нас донеслись слова  «смотрят», «русские», «говорят», «смеются».

- Поняли, что я на них смотрю! – обрадовалась Ксюша.
Ванда оглянулась, и Ксюша громко и радостно поприветствовала бывшую товарку по сбору винограда.
- Бонжорно, Ванда!
- Кто это? – сделала изумлённое лицо Ванда и нарочито прищурилась, будто её неожиданно поразил приступ близорукости.
Ксюша едва сдерживала смех.
-Это я…Мы вместе виноград собирали.
-Ах, - царственно махнула рукой Ванда, - это ты! А я не узнала!

Нет, актриса из неё никудышная. Не верю! – хотелось воскликнуть. Ей даже не удалось разыграть изумление, фальшивый тон выдал с головой. 
- Я ей неугодна! – захихикала Ксюша, когда краткий обмен любезностями иссяк, потом что нам принесли первые блюда, состоящие из четырёх перемен.  – Она меня специально не хотела видеть! И если бы мы с тобой не хихикали, то так бы и не обратила на меня внимание.

Я рассказала о встрече своему интеллигентному другу. Он долго хохотал, представив первое свидание автора с персонажем своей книги.
- И она даже не догадывается, что ты про неё написала! – ликовал он.
Бог весть, какие картины рисовала его фантазия. Может, он представил, что я камня на камне не оставила от  репутации синьоры, волей несправедливой судьбы  оказавшейся в маленькой деревеньке. Конечно, на роду ей была написана совсем иная судьба, а вовсе не грубый неотёсанный муж фермер и здоровяк  сын тракторист.

Но втайне я мечтала поучаствовать в сборе винограда в Италии. Чтобы убедиться, что не слишком приврала в своей книге. И как-то в сентябре Ксюша меня обрадовала.
- Я поговорила с директором своего отдела  Лукой. Их семья как раз в пятницу начинает убирать виноград. И он сказал:
- Раз твоя мамочка хочет, привези её. Слово мамочки закон!

У нас с Лукой давно уже  сложились дружеские отношения. И каждый раз, когда они с моей дочкой приезжают в командировку в Москву, он  заходит к нам в гости. И тут же в гостиной заваливается спать на диван. В деловом костюме. Устаёт очень на переговорах.  Он обладает  счастливым свойством –  спать в любых условиях.  А если человек не однажды среди бела дня спал у тебя на диване, он твой друг.
 
- Нужно одеться попроще, - предупредила Ксюша. – А то испачкаешься в виноградном соке.
Хорошо пожившую футболку с готическим сюжетом мне выделил мой друг американец, тоже коллега Ксюши.  Джинсы пришлось надеть свои. Кроссовки я нашла среди старых вещей в чулане.  Когда-то они были куплены в Швейцарии, когда мы всей семьёй в Давосе бродили  в Альпах.   Старые, скукоженные, по виду очень знакомые, я их встречала в прихожей, а потом в чулане лет 10 подряд, поэтому  сгоряча мне показалось, что это мой размер. Я была в состоянии эйфории, предвкушая назревающее событие, столь важное для меня. И решила,  что теперь я полностью экипирована.

Наутро сели в машину и поехали  осуществлять мою мечту.  Уже минут через пять я поняла, что с кроссовками промахнулась. Они немилосердно жали. Пальцы скрючились, как куриные когти. Во всяком случае, я их такими представляла, пытаясь выпрямить в узкой обуви.
- Сколько ехать? – спросила я, чтобы понять: остаётся ли у меня время снять кроссовки перед высадкой и размять пальцы.
- Минут двадцать, - сказала Ксюша.

Я не хотела её заморачивать возникшей проблемой и пыталась двигать пальцами в пыточных колодках. Чувствовала, как пальцы деревенеют, немеют, того гляди начнётся некроз. Но если я сниму кроссовки, то даже под страхом расстрела опять обувать не стану!

Приехали. Я вышла, стараясь не хромать и не переваливаться. Ксюша оставила меня на попечение жены Луки – молодой красивой хозяйки дома, и уехала на работу со спокойной душой: мамочку пристроила. Анна повела меня в виноградники.
Мечта сбывается! Я сразу включилась в работу, и мы пошли в паре с Анной вдоль виноградного ряда, в полный рост, не сгибаясь, не  запуская руки в дебри кустов. Крупные гроздья налитого синего винограда  были на виду, мы только и щёлкали садовыми ножничками, подвигая каждая свой ящик для срезанного винограда. Пальцы на ногах уже болели нестерпимо. Наверное, так пытали инквизиторы,  заковывая ногу несчастного в испанский сапог.  Сброшу  эти оковы! – решила я и сняла кроссовки. Уж лучше босиком.

Какое наслаждение освободить ноги! Но недолго я радовалась. Земля от многодневной жары пересохла, потрескалась, высохшие комья земли не уступали по твёрдости камням и больно жалили  ступни ног, непривычные к деревенской жизни.  Я не могла ступить на комья, чтобы внутренне не охнуть. Но один длинный-предлинный бесконечный  ряд виноградника мы всё-таки прошли. На соседних рядах работали ещё  три пары знакомых и родственников  Луки - весело и с огоньком, перебрасываясь шутками. Они-то обуты как надо! – подумала я, отчаянно им завидуя.

Анна поняла по моему мученическому выражению лица, что с  обувью я ошиблась. Спросила мой размер. Я ответила, глаза у неё округлились. Да, у  итальянцев 41-й размер носят мужчины. Сбегала домой и принесла мне вьетнамки. Старые-престарые, заскорузлые, высохшие от долгой заброшенной жизни в чулане, размер 37. И что самое невыносимое – перепонки сразу впились между пальцами и жали не меньше моих кроссовок: твёрдые,  как камень, острые,  как нож. За что мне такие муки? Уже и солнышко над головой не радовало, и синее чистое небо без единого облачка, и сладкие ягоды  винограда, изумительные на вкус, я их с горя отщипывала, чтобы утешить себя.

- Анна, мне в них неудобно! – пожаловалась я.
Мы как раз закончили ещё два ряда, и очутились   ближе к дому.
Добрая Анна повела меня домой. Мне было очень стыдно. Ничего себе работничек! Столько  хлопот со мной. Правда, вряд ли они ожидали от меня геройства, но уж точно не думали, что я осложню Анне жизнь.
И  о, счастье! Дома прямо в прихожей Анна выдала мне спортивные тапочки Луки. Размер 43. И я поняла, что такое наслаждение! Мы вернулись на холмы к винограднику, я скользила в тапках, как на лыжах, но мне было так свободно и хорошо!

Позвонила Ксюша, спросила, как дела. Я сказала, что отлично. Позвонил жене Лука, спросил, как я.  Анна сообщила, что я теперь работаю в его тапках.
- Ты с ума сошла? – заорал он в трубку. – Не могла найти что-то приличное?

Эх, знал бы он, что его тапки украсили мою жизнь и сделали меня счастливой!
Я честно проработала полдня. Обеда я не дожидалась, потому что меня некому было бы отвезти домой до самого вечера. А так мы с Анной заехали в школу за её детьми, потом в какой-то магазин, потом отвезли детей на спортивную площадку, а меня к Ксюше на работу. И уже оттуда мы с Ксюшей поехали домой обедать. Я ей так и не призналась, что её кроссовки 39 размера, усохшие до 37, повергли меня в такое отчаяние, что мой опыт работы на итальянском винограднике показался мне самой страшной пыткой в моей жизни. Но зато я похвасталась, что внесла свой вклад  в семейный бизнес Луки. И даже успела сфотографировать папу Луки, когда загружали ящики с виноградом в прицеп   трактора, который он гордо оседлал. Фотография оказалась такой удачной, что  Лука отдал её в фотолабораторию увеличить и напечатать на холсте. И теперь она украшает гостиную -  стоит на камине в их доме.