Зенит нигилизма

Эпиграф:
«Все дальнейшие действия легко просчитывались,
и я был уверен, что (…) их просчитали — «ну не
настолько же они идиоты!» Увы, оказалось, что
настолько».
                Юрий Нестеренко.

Вероятность термоядерной войны будет в обозримом будущем только возрастать, поскольку империалистический консенсус элит планеты, местами переходящий в фашистский их консенсус, привёл за последние двадцать лет к такому чудовищному росту нигилизма на всех уровнях власти, что в Другом уже не видят ничего иного, кроме сугубо абстрактного (в смысле гегелевского эссе «Кто мыслит абстрактно?») мошенника. С мошенниками же в чистом виде, никакой диалог не возможен — с ними можно разбираться лишь силой оружия. Таким образом, поле для диалога сужается, как шагреневая кожа, за фактическим исчезновением Другого.
«Бога нет, значит всё дозволено» — замечает Достоевский.
Это утверждение верно, ибо Бог (по-Фейербаху, например) есть лишь объективация Человека и, следовательно, в пределе — трансцендирование идеи Другого в природу. Sic quod, homini homo Deus …aut nihil est. Omnes cetera res: et Caesar, et lupus — essentiam gradatio quod nihilum est. Когда же Другой исчезает,  в его лице пропадает «зеркало», в коем субъект видит, наряду с достоинствами, свои основные пороки и проколы. Не видя их, субъект постепенно глупеет до состояния, метко охарактеризованного политической мыслью ХІХ века с помощью афоризма «Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились». (Что, кстати, во многом объясняет обилие политических авантюристов-клоунов, вроде Ципраса и Пучдемона, в сегодняшней Европе и не только там).
 Ярчайший, вне всяких сомнений, образчик такого властного маразма явила миру элита царской России. Зная фактически из первоисточника историю и, главное, предысторию Великой Французской революции, она 56 лет после отмены крепостничества валандалась с земельным вопросом, ни мало не доверяя ни средней руки крестьянству, ни новой буржуазии, — и получила, как закономерный результат этого недоверия, неслыханных масштабов катастрофу 1917-го, тотально погрязнув непосредственно пред тем в тех же ровно мотовстве и лихоимстве, что сгубили в своё время Старый режим Франции!
Но желала ли царская верхушка подобного конца себе и своим близким?! Разумеется, нет.
Так вот: нет никакой гарантии, что принцип ядерного сдерживания будет действовать столь же эффективно, как он действовал по сей день и как его, собственно, замыслил Нильс Бор, в условиях, когда этот афоризм будет в полной мере применим к большей части действительных субъектов международных отношений. Конечно и при сохранении таковой тенденции, очаги агрессии и напряжённости будут пытаться гасить по мере их возникновения, но однажды, увы, полыхнет так сильно, что погасить будет уже невозможно…
Скорее всего, элиты планеты впали в этот прогрессирующий маразм оттого, что ищут причину нынешнего всеобщего кризиса по старому её адресу. Дело в том, что центр тяжести, некогда сугубо классового, противоречия Господин/Раб, отрицающего всеобщность рациональных ценностей (а именно: отношения к идеалу и неприкосновенность плоти), в последние два десятилетия стремительно перемещается на уровень Человек/Искусственный Интеллект: http://hightech.fm/2016/11/07/robots-works . Но рефлексия об этом на уровне сильных мира сего (их  большей части!) пребывает пока что чуть ли не в зачаточном состоянии. Так что даже если наша цивилизация счастливо избежит зубов Сциллы в виде термоядерной войны, она, наверняка, столкнется нос к носу с Харибдой планетарного «бунта машин». Увы!..

*  *  *
Если всё-таки прав В. Познер, сказавший как-то в одном из выпусков своей программы «Времена», что, по его ощущению, сейчас эпоха Просвещения завершается и на смену ей грядёт какое-то измененное подобие Средневековья (с его всегдашним отношением к имманентному аспекту личности как к чему-то сугубо второстепенному), то это происходит — вернее, может произойти! — в первую очередь, из-за недостаточной отрефлексированности в рамках Просвещения амбивалентного характера восприятия субъектом своего Другого, где момент возвышенного непременно соседствует если не с прямой агрессией, то, во всяком случае, с моментом (мягко выражаясь) брутального.
Ибо да, на редкость точен Оскар Уайлд, отчеканивший некогда:

«Мы все убиваем тех, кого любим. Кто трус — поцелуем, кто смелый — ножом, но, [так или иначе,] мы все убиваем тех, кого любим…».

Впрочем, на мой взгляд, Горький сформулировал тоже самое еще точнее и лапидарнее:

«Ты, Христос, на нас не обижайся,
Мы тебя, Исус, не забываем,
Мы тебя и ненавидя — любим,
Мы тебе и ненавистью служим».

Дмитрий Ментуз, Минск, 18:50, 13. 11. 2017 г.