На перекрестке параллелей. Часть 1 продолжение

5.
     Рабочий день подходил к концу и Анна Харрисон начала потихоньку собираться домой, когда раздался резкий телефонный звонок.
    "Похоже, что междугородный," - не успела подумать она, как отчего-то екнуло сердце.
    - Литературное агентство "Харрисон энд Харрисон". Добрый день. Могу быть вам чем-нибудь полезной? - привычные слова на сей раз отчего-то давались ей не без труда.
    - Добрый день. Моя фамилия Карельских. Я бы хотела поговорить с мистером или миссис Харрисон? - ответили по-английски на том конце с легким славянским акцентом.
    - Мисс Карельских, рада Вас слышать, - радостно ответила Анна. Она не рассчитывала, что Нэнси Карельских позвонит так быстро. Обычно о заключении договора литературные агенты извещали авторов о своем решении письменно. Но тут был особый случай: "Харрисон & Харрисон" приглашали Настю приехать в Виннипег для подписания соглашения на издание ее детектива.
    - Миссис Харрисон, я благодарю Вас за письмо, которое получила вчера. Вы просите меня лично приехать для подписания контракта, но, к сожалению, сейчас это практически невозможно...
   - Почему? - перебила собеседницу Харрисон с едва скрываемой тревогой.
   - Дело в том, что я преподаю в Университете Северной Дакоты, и мне вряд ли удастся в рабочие дни вырваться в Канаду.
   - Все ясно, - облегченно выдохнула она. - А как насчет выходных? Скажем, один из ближайших Вас устроил бы?
   - О, да! Это было бы замечательно, - воскликнула Настя, обрадованная, что 
миссис Харрисон готова пойти ей навстречу.
   - Ну что ж, давайте встретимся у нас в следующую субботу в первой половине дня. Вы раньше бывали в Виннипеге?
   - Нет, а что?
   - Я хотела бы объяснить, где находится наше агентство. Как Вы собираетесь добираться? На машине?   
   - Нет, я приеду поездом.
   - Отлично! В таком случае, надеюсь, что Вы не заблудитесь. Наше агентство в десяти минутах ходьбы от вокзала. Итак, ждем Вас, мисс Карельских.
   - Вообще-то я миссис... - поправила ее Настя. - Всего доброго, миссис Харрисон, и до субботы! 
    Анна не спешила класть трубку, продолжая задумчиво слушать короткие гудки и стараясь по Настиному голосу представить, какая из себя эта Карельских. Затем она набрала номер телефона своей подруги Джулии:
   - Она звонила только что, - выпалила она новость после приветствия.
   - Кто? - не поняла Гринфилд.
   - Настя, то есть Нэнси Карельских.
   - А твоя Агата Кристи, - догадалась та.
   - Не иронизируй, пожалуйста.
   - Прости, не обижайся. У меня был тяжелый день.
   - Джулия, она приезжает, - шепотом сказала Анна, услышав шаги возвратившегося из издательства Питера.
   - Надеюсь, тогда же все и выяснится, - Джулия желала, чтобы к ее подруге, как можно скорее, вернулось прежнее спокойствие, которое та потеряла, рассказав о своей многолетней тайне.
   - И я тоже, - ответила Харрисон, имея ввиду совсем другое, и улыбнулась вошедшему мужу.
   - Привет, - и Питер устало плюхнулся в кресло. - Как дела?
   - Звонила Нэнси Карельских. Она сможет приехать только в субботу. Так что нам придется поработать на выходных.
   - Хорошо.
   - Питер, - Анна подошла к нему и погладила его по мягким светлым, но, в отличие от ее, без единой седины, волосам. - Давай пригласим ее к нам в гости.
   - Зачем? - удивленно посмотрел он поверх очков на жену.
   - Ну, во-первых, ей придется проделать такой путь. Не возвращаться же ей сразу на вокзал. А, во-вторых, она - русская, моя соотечественница, как говорится. Хотелось бы пообщаться с ней в домашней обстановке. Ты не против?
    - Конечно, нет, - натужно растянув тонкие губы в улыбке, ответил он, хотя и остался в недоумении от подобной прихоти жены.


    Всю ночь перед приездом Насти в Виннипег Анна проворочалась в постели с боку на бок. Перед глазами то всплывала картина рижского родильного дома, где она лежала вместе с Катей, которой и отдала на второй день свою крошку, то лица родителей, узнавших о ее беременности.
    - ...Ты мне не дочь, - тихо произнес Дмитрий Федорович Меньшов, убитый новостью, что старшая дочь беременна от какого-то музыканта-проходимца, каковым он того считал. Он грузно опустился на стул и медленно положил крупные руки на стол. 
    - Митя, не надо так, - слабо возразила сидевшая на диване маленькая седовласая Наталья Николаевна и дрожащими пальцами полезла в карман передника за носовым платком.
    Но ее муж, человек, по натуре рубивший с плеча, прошедший Великую Отечественную войну от Волги до Эльбы, был непреклонен в своем решении. И это больше всего пугало Анину мать. Она понимала, что если он сейчас выставит родную дочь за дверь, та никогда больше не переступит порог их дома.
    - Наташа, ты ее не защищай! Она во всем сама виновата и должна отвечать за свои поступки.
    - В чем, я виновата, папа?! - впервые в жизни Аня повысила голос на отца. - В том, что полюбила хорошего человека? Марек - талантливый и очень добрый человек. Он любит меня и хочет жениться.
    - А то, что он из Польши, ты, конечно же, в расчет не берешь?! И не смей повышать голос на родного отца, соплячка! Может, ты к нему хочешь уехать?
    - Да, хочу. А что тут такого? - не понимая причину родительской ярости, спросила дочь, трогая руками живот, в котором впервые в то утро зашевелилось ее дитя.
    - НИ ЗА ЧТО! Ты - несовершеннолетняя и без родительского согласия замуж по советским законам не выйдешь. А я - ПРОТИВ. Понимаешь?! Я не хочу, чтобы мои дочери выходили замуж за иностранцев. У нас в стране своих хороших парней хватает, - Дмитрий Федорович встал и, прихрамывая, зашагал по комнате. Время от времени он пожирал своими колючими глазами то жену, то дочь.
    - Ну, хорошо, - Аня попыталась в последний раз примириться с отцом. - Я еще раз поговорю с Мареком. Он в принципе не против остаться жить в Москве.
    - Нет, я сказал! Моя дочь никогда не выйдет замуж за иностранца. Не для этого я проливал свою кровь на фронте, чтобы ты, как последняя вертихвостка, влюблялась во всяких там... поляков, - со злой ухмылкой на покрасневшем лице отрезал Дмитрий Федорович. - Я на этих "европейцев" успел насмотреться и не потерплю ни одного из них в своем доме.
    - Митя, а может это ее судьба... Не ломай ты ей жизнь, - со слезами в голосе взмолилась Наталья Николаевна. - Подумай о ее будущем ребенке. Ведь он - твой внук. Что с ним-то будет?
    - Пусть делает, что хочет. Нас ее позор не должен коснуться. Запомни это,
Наташа. Все. И закончим на этом разговор! - Потом, обращаясь с каменным выражением лица к дочери, добавил: - А теперь, Аня, уходи навсегда. Ты нам больше никто.
    Так суровость отцовского приговора с того зимнего дня должна была неукоснительно соблюдаться всеми Меньшовыми, включая младшую дочь-школьницу Надю. Аня молча прошла в соседнюю комнату, собрала в чемодан кое-какие личные вещи, прислушиваясь, как за стенкой тихо всхлипывает мать, и, не прощаясь, покинула родной дом. Покупая на вокзале билет на поезд до Москвы, она дала себе клятву, что сделает все, чтобы уехать из своей страны. Жить там, где даже родители выставляют детей только за то, что они могут полюбить иностранца, ей было страшно и дико...


   Шел двенадцатый час пополудни, когда в дверь тихонько постучались.
   - Войдите, - в один голос ответили супруги Харрисон.
   На пороге появилась женская фигура в ослепительно белой куртке спортивного покроя, темных брюках и кожаных ботинках на невысоком каблуке. В руках она держала дорожную сумку. 
   - Здравствуйте. Я - Нэнси Карельских, - представилась посетительница.
   - Доброе утро. Можно и по-русски. Вы ведь русская, не правда ли? – ответила Анна на чисто русском языке, и Харрисоны по очереди поздоровались с ней за руку.
   - Не может быть! Приятно слышать родную речь, - обрадовалась Настя столь неожиданному повороту событий.
   Затем Питер, услужливо придвинул к столу кресло, в которое присела Настя, повесив ее куртку на металлическую вешалку, стоящую в углу небольшого, но уютно обставленного офиса с окнами на главную улицу.
    Возникла пауза, во время которой Питер заметил, что обе женщины пристально разглядывают друг друга, но не знал, как поступить.
    Анна буквально впилась глазами в Настю, внимательно изучая каждую черту ее лица. "Зеленоглазая, чуть курносая, но это ее не портит. Интересно, она крашенная или на самом деле рыжеватая?.. А на вид ей не больше двадцати пяти-шести..." -  успела отметить она про себя. 
    Настя же поймала себя на мысли, что миссис Харрисон напоминает ей какую-то американскую актрису кино далеких 60-х. Вот только какую именно, она затруднялась ответить.
   - Ну что же, пожалуй, начну я, - перейдя на английский, первым заговорил Питер, чтобы хоть как-то вывести женщин из раздумий.
   - Да-да, конечно, - согласилась Настя и извиняюще посмотрела на мистера Харрисона.
   - Миссис Карельских, мы пригласили Вас, чтобы обговорить все детали предстоящего договора, разумеется, если Вы принимаете наши условия, - продолжил он. - Мы полагаем, что тираж в пять тысяч экземпляров будет вполне реальным для первоначальной реализации Вашего детектива. В случае быстрой и успешной распродажи книги, мы можем автоматически продлить с Вами контракт, и издательство выпустит еще такое же количество экземпляров. Итак, миссис Карельских, Вы согласны?
   - Безусловно. Видите ли, я должна признаться, что это мой первый писательский опыт в жизни. Я прежде никогда ничего не издавала и, честно говоря, не слишком-то и разбираюсь во всех издательских нюансах. Единственное, что меня интересует - сумма, на которую я могу рассчитывать от продажи своего детектива.
   - От первого издания Вы в любом случае получите около пятнадцати тысяч канадских долларов.
   "Ничего себе!" -  мысленно удивилась Настя. - "Это же целое состояние!" - и добавила вслух:
   - Хорошо, мистер Харрисон. Я готова подписать с контракт с Вашим агентством.
   - Отлично! - воскликнула хранившая до этого молчание Анна и передала мужу заполненные бланки будущего договора.
   Настя поставила три подписи и положила к себе в сумку одну копию заключенного соглашения.
   - А теперь, когда официальная часть нашей встречи завершена, я полагаю, мы можем перейти на "ты", не так ли? - радостно объявила Анна, на что Настя чуть смущенно пожала плечами. - Нэнси, мы с Питером приглашаем тебя в гости к нам домой.
   - Благодарю, но, боюсь, я не смогу принять ваше приглашение, - вежливо отказалась Карельских. - Мне право как-то неудобно... Да и обратно я собиралась ехать дневным поездом.
   - У тебя уже куплен билет? - прищурив серые глаза, спросила Анна.
   - Нет, - покачала отрицательно головой Настя, отчего взлохматились ее рыжеватые кудряшки.
   "А она трясет головой точно также, как это делал Марек", - мысленно отметила  Харрисон и тут же одернула себя, чтобы заранее не обмануться в своей надежде. Вслух же с искренней веселостью сказала:
   - Вот и прекрасно, что нет билета. Отдохнешь сегодня у нас, а завтра вернешься в Гранд Форкс. Ну, поехали, нечего тут терять времени.
   - Скажите, Анна... - начала Настя, когда они втроем, сидя в темно-красном "Шевроле", свернули на Портедж Авенью.
   - Нэнси, мы же договорились, что на "ты", - повернувшись в ней полубоком, напомнила ей Анна.
   - Прости. Тогда и меня зовите Настей. "Нэнси" окрестили меня мои студенты, которые первое время никак не могли выговорить Настасья Борисовна... Анна, а откуда ты и Питер так хорошо говорите по-русски?
   - Я тоже, как и ты, русская. Родилась в Калуге, училась в Москве. Там же изучал русский язык Питер... Так я оказалась здесь. Сейчас приедем к нам и я познакомлю тебя с нашими сыновьями.
   Через четверть часа Питер остановил машину во дворе двухэтажного белокаменного дома, расположенного в живописном местечке Виннипега. 
   - Ник, Алекс, мы приехали! - громко объявила Анна, отпирая своими ключами входную дверь, и жестом пригласила гостью войти в дом.
   Пол в просторном холле был покрыт мягким паласом кофейного цвета, удачно сочетающимся со светлыми обоями и мебелью, выполненной под старину. Деревянная винтовая лестница слева от входа вела на второй этаж.
   Пока Настя медленно осматривалась по сторонам, из дверей комнат, которые находились по разные стороны холла, один за другим появились два молодых человека, совершенно непохожих друг на друга. Первый был высок, загорел и худощав. На вид ему было лет тридцать, а степенность его манер говорила о решительном характере зрелого мужчины. Знакомство со столь взрослым сыном крайне удивило Настю и она незаметно окинула взглядом стройную фигуру Анны, полагая, что та старше нее не более чем на пятнадцать лет.
   - Наш старший сын, - представила его Анна гостье.
   - Николас, - произнес он приятным низким голосом и чуть дольше положенного задержал Настину руку в своей мозолистой ладони, при этом не сводя глаз с очаровательной незнакомки.
   - Нэнси, - ответила Настя и слегка дернула рукой, пытаясь поскорее высвободить ее из грубых мужских тисков.
   - Мама! Вы так быстро вернулись?! - воскликнул тем временем подошедший из дальней комнаты младший сын Харрисонов, светловолосый юноша с радушной улыбкой на веснушчатом лице, то и дело поправляющий тонкими длинными пальцами очки на переносице. 
   - А это Алекс, - продолжила знакомство Анна.
   - Очень приятно, - одарила его улыбчивым взглядом Настя, протягивая ему слегка занемевшую руку.
   - Мальчики, пожалуйста, займите нашу гостью минут на десять, пока мы с отцом накроем на стол.
   - Прошу, - галантно, почти артистично, пригласил Алекс Настю пройти в дверь направо.
   Первое, что ей бросилось в глаза, войдя в огромную гостиную, был стоящий в углу черный рояль. Она вдруг с тоской подсчитала, что почти полугода не прикасалась к клавишам, и сейчас этот величественный инструмент манил к себе. Помимо своей воли Карельских направилась к нему, заметив, что крышка рояля открыта, а на пюпитре лежат нотные листы.
   - Кто-то из вас занимается музыкой? - спросила она, заранее догадываясь, кто именно.
   - Да, - ответил за Алекса Ник. - Мой брат - профессиональный пианист. Однажды уже выступал в Торонто на музыкальном конкурсе.
   - А ты тоже играешь? - задала еще один вопрос Настя, пробежав пальцами по  клавишам.
   - Нет, я спортсмен, гонщик, - громко расхохотавшись, ответил он.
   - И уже не раз принимал участие в международных соревнованиях, - добавил Алекс, продолжающий внимательно следить за гостьей.
   "Они, определенно, дружные, хотя и такие непохожие внешне", - подумалось Насте.
   - Алекс, сыграй для Нэнси Шопена, - попросил Ник брата.
   - Хорошо, - сразу согласился тот и через минуту весь дом наполнился звуками знаменитого вальса "Сочинение 64 до-диез минор".
    - Превосходно! - похвалила Настя Алекса, когда стих последний аккорд.
    - Нэнси, по-моему, ты тоже разбираешься в музыке, - поклонился он артистично перед сидящей в утопающем кресле гостьей и предложил что-нибудь сыграть.
    - Александр, развлекать Нэнси должны мы, - с едва скрываемым недовольством сказал Ник.
    - Может, тогда поговорим о ралли? - поддел тот старшего брата.
    - К сожалению, я ничего не понимаю в гонках, но с удовольствием послушала бы спортсмена, принимавшего участие в подобных соревнованиях, - чтобы как-то разрядить невесть откуда взявшую напряженность между братьями, ответила Настя, а про себя добавила: "Нет, они все же очень разные".
   - В другой раз, - пообещал Ник, вставая и направляясь в столовую, где его родители уже заканчивали последние приготовления.
   Обед, состоящий из отбивной свинины, жаренного картофеля и салатов трех видов, довольно затянулся. Харрисоны предложили Насте бокал белого калифорнийского вина за успех ее книги. А после Анна задавала Карельских множество вопросов относительно ее работы в Штатах. Настя, ничего не скрывая от новых знакомых, с которыми к тому же ее связывали теперь и деловые отношения, охотно отвечала на них.
    - Предлагаю выпить кофе в гостиной. Надеюсь, Алекс, ты не откажешь нам еще немного поиграть? - попросила она сына.
    - Разумеется, нет, мама. Но мне кажется, что Нэнси тоже не прочь что-нибудь исполнить. Я прав? - спросил он и в упор посмотрел на гостью.
    - Если честно, то я уже полгода не прикасалась к фортепиано. Но очень люблю классическую музыку. Особенно вальсы Шопена, - призналась она Алексу, переходя из столовой снова в гостиную.
    Пока закипала вода, Анна ловко собрала со стола грязную посуду. Вдруг до нее донеслась мелодия вальса, которая прежде никогда не звучала в доме Харрисонов, но до боли знакомая ей с далекой юности. Она замечталась, оступилась, и тут раздался звон разбитого бокала, вернувший ее в реальность событий.
    - Тебе помочь? - услужливо спросил Питер и внимательно посмотрел на жену.
    - Спасибо, не беспокойся... - убирая с пола осколки, с улыбкой ответила Анна. - Это к счастью, как говорят русские. Иди к ним, я сама справлюсь.
    Ей как можно скорее хотелось остаться наедине, чтобы никто не догадался о ее душевном состоянии. А продолжающиеся тихо доноситься звуки вальса разбередили и без того незаживающую много лет рану...


    Первокурсница факультета романо-германской филологии Московского университета Аня Меньшова вместе со своей школьной подругой Светой Яковлевой,  будущей вокалисткой, теплым сентябрьским днем впервые отправилась на концерт в Малый зал Московской консерватории, на котором наряду с именитыми пианистами и скрипачами выступали и молодые, никому еще неизвестные музыканты. Девушкам достались удачные места: они сидели в центре пятого ряда. и вся сцена была видна, как на ладони. Завершал первое отделение польский пианист Марек Томашевский, студент пятого курса Московской консерватории. Он виртуозно исполнил вальс Фредерика Шопена "Сочинение 69, си минор". Аня смотрела на молодого исполнителя заворожено и уже через пять минут осознала, что влюбилась в этого невысокого рыжеволосого юноши.
   - Хочешь, я познакомлю тебя с ним? - спросила ее во время антракта подруга Света.   
   - Ты с ним знакома? - удивилась Аня и спрятала зардевшее лицо в программку.
   - Он живет в нашем общежитии. Марек - очень славный парень, - рассмеялась студентка-вокалистка, заметив смущение подруги. - Приходи к нам в воскресенье. У нас как раз намечается вечеринка. Ну, так как, придешь?
   Аню не нужно было долго уговаривать. Она с радостью согласилась прийти к Свете с единственным желанием: познакомиться с музыкантом-иностранцем.
   Все воскресное утро Аня примеряла наряды перед зеркалом в своей комнатке, которую для нее сняли в столице ее родители. В конце пятидесятых такое для своих детей-студентов могла позволить далеко не каждая семья. Отец Ани работал начальником строительного треста, мать - инженером в конструкторском бюро, так что Меньшовы считались обеспеченными по тогдашним меркам. Выбрав, наконец, вязанный небесного цвета свитер, придающий ее большим серым глазам оттенок голубизны, и черную трикотажную юбку, Аня отправилась в общежитие, где проживали иногородние студенты Московской консерватории.
   - Знакомься, Марек. Это Аня, будущий переводчик Шекспира и Китса, - Света отличалась от всех Аниных подруг тем, что представляла ее всем своим знакомым с непременным упоминанием ее будущей профессии и отличным знанием английской литературы.
    Аня и вправду считалась лучшей студенткой на курсе, и профессора порой сами поражались ее эрудицией и количеством прочитанных ею в оригинале книг английских и американских писателей-классиков.
    Первая книжка на английском языке появилась в доме Меньшовых вместе с возвратившимся с фронта отцом, которая была подарена ему американским солдатом на Эльбе. Но начавшаяся сразу же после Победы "холодная" война со вчерашними союзниками чуть было не решила судьбу книжки, когда коммунист Дмитрий Федорович Меньшов хотел бросить ее в печку. Спасение пришло от трехлетней Анечки, которая ни на минуту не расставалась с красочным изданием. Тогда же ее единственным желанием стало поскорее выучиться читать. Но каково было разочарование Ани, когда, зная назубок все буквы русского алфавита, она так и не смогла прочитать ни одного слова из любимой книжки. Так с тех пор ее мечтой стало выучить английский язык не хуже родного...      
   - Очень рад нашему знакомству, - на хорошем русском произнес музыкант и поднес Анину руку к своим губам.
    Аня стояла не в силах пошевелиться. Она и мечтать не смела, что может так красиво начаться знакомство с без пяти минут дипломированным пианистом, которого, без сомнения, в скором будущем ожидает признание в музыкальных кругах. В нем ей нравилось все: и то, как он тряс рыжими кудряшками, когда смеялся, и то, как небрежно был завязан галстук, и даже то, как он неумело вальсировал с другими девушками, отдавив ноги доброй их половине во время танца. Сама Аня  весь вечер просидела в углу комнаты с бокалом налитого кем-то шампанского, которое так и не пригубила ни разу, и лишь зачарованно исподтишка поглядывала на Марека, счастливая уже тем, что может наблюдать за ним. Когда же она засобиралась домой, Марек, бросивший трех студентов-музыкантов, которые завязали с ним дискуссию о влиянии рок-н-ролла на советскую молодежь, вызвался ее проводить. Аня хотела отказаться, но желание оказаться рядом с ним пересилило многозначительные взгляды кампании, которые она поймала на себе, надевая поданное Мареком пальто.
   С того дня Аня не пропускала ни одной репетиции и выступления с участием пианиста Марека Томашевского. Она с жадностью ловила каждый его взгляд в зал, заранее зная, что тот глазами ищет свою "сероглазку", как он прозвал ее. А после она поджидала его у служебного входа, и они вместе отправлялись куда-нибудь в кафе или просто гуляли по вечерней Москве. И каждый раз Марек, гордящийся, как истинный поляк, своим всемирно известным земляком, поведывал ей историю создания того или иного произведения Шопена. Но больше всего юную Аню потрясла история первой любви молодого Фредерика к вокалистке Констанции Гладковской, которой был посвящен тот самый вальс "Сочинение 69, си минор", услышанный ею впервые в исполнении Томашевского. Но в отличии от скорой разлуки Шопена с Констанцией, Аня верила, что ее с Мареком уже ничто не способно разъединить. А по возвращению домой, она ставила подаренную ей Мареком пластинку и благодарила великого Шопена за прекрасное сочинение, открывшее для нее одновременно мир и любви, и музыки...


   И вот теперь, спустя тридцать пять лет с того дня, Анна вновь слышала звуки ставшего для нее роковым вальса.
   "Надо взять себя в руки", - несколько раз повторяла она про себя. Вцепившись дрожащими руками поднос с кофейными чашечками, она медленно направилась в гостиную.
    - Нэнси, откуда тебе известен этот вальс? Он не является сегодня самым популярным среди вальсов Шопена, - спросил Алекс гостью.
   - Не знаю, - слегка озадаченная таким вопросом, пожала плечами Карельских, садясь в кресло возле камина. - Кажется, что я его полюбила еще в раннем детстве, а когда родители отдали меня в музыкальную школу, то сразу же его разучила.
    В тот вечер она не могла и подозревать, какую роль придется еще сыграть романтической музыке польского пианиста прошлого столетия в ее судьбе, сколько тайн, испытаний и даже опасности будет связано в будущем с именем Шопена...   
   - Настя, - обратилась к ней Анна, - скажи, пожалуйста, Карельских - это фамилия мужа или же твоя?
   - Мужа.
   - А как твоя, девичья?
   - Жаворонкова.
   "Нет, не помню..." - грустно вздохнув, отметила про себя Харрисон - попытка вспомнить фамилию женщины, которой она отдала свою дочь, не удалась.
   Остаток вечера пролетел незаметно для всех. Они успели поговорить не только о музыке и литературе, но и о таких банальных вещах, как диета и кулинария, о которых сегодня говорит каждый второй житель Нового Света. В целом же для Насти этот субботний день был полон открытий. Она многое узнала из жизни канадцев, чем они отличаются от американцев. И если раньше она не видела существенной разницы между этими двумя народами, считая и тех, и других потомками англосаксов, то сейчас ей стала понятна приверженность к канадской национальной идее гражданами этой самой северной страны на американском континенте. Харрисоны  предстали перед Настей типичными представителями Канады, проявляющими настойчивое желание не превращаться в своих соседей, а сохранять и впредь свою самобытность.
   А наутро, прощаясь, Настя выразила им свою безграничную благодарность за оказанное ей гостеприимство. И снова, как при встрече, Ник не выпускал ее руки до тех пор, пока она не дала слово, что вновь приедет к ним в гости, и он покажет ей самые красивые места в Виннипеге.
   Анна, сколько не отговаривала ее Настя, лично отвезла гостью на вокзал. Проводив поезд долгим взглядом, она медленно побрела обратно к своей машине.
   "Главная загадка, ради которой была устроена вчерашняя встреча, так и осталась нерешенной", - с сожалением подытожила она, но материнское чутье подсказывало ей, что шансы узнать в будущем истину сильно возросли.



6.
     Утро перед Рождеством Карельских начала со сборов. Она упаковала присланные мамой рижские сувениры (небольшую картину с панорамой старой Риги, выполненную акварелью - для Анны с Питером, по паре янтарных запонок для их сыновей и красочную коробку шоколадных конфет). Аккуратно все складывая в дорожную сумку, Настя то и дело ловила себя на мысли, что испытывает какое-то двойное чувство. С одной стороны, ее обрадовало приглашение Харрисонов провести у них рождественские праздники, с другой - ей было несколько неловко стеснять семью, и без того уже оказавшую ей огромную поддержку и помощь, которая, (тут Настя ни на йоту не сомневалась) необходима любому человеку, оказавшемуся за границей.
   Тряхнув головой, чтобы развеять последние сомнения, Карельских надела белую пуховую куртку и заперла дверь своей небольшой квартирки. На улице было морозно и тихо. Выпавший накануне снег поскрипывал под ногами. Она вдохнула полной грудью морозную свежесть, поправила берет на голове и направилась к автобусной остановке. 
   Ждать пришлось на удивление долго. Рейсовый автобус до железнодорожного вокзала, никогда прежде не опаздывающий, все не появлялся. У Насти начали замерзать пальцы рук, несмотря на кожаные перчатки, и держать в руке довольно увесистую сумку становилось нестерпимо больно. Вдобавок подул северный ветер, сметающий с веток деревьев легкий снежок, отчего приходилось то и дело закрывать глаза. Когда Настя в очередной раз свободной рукой стряхнула налипшие на ресницах снежинки, то увидела остановившийся подле нее темно-зеленый "Джип".
   - Нэнси?! - удивленно воскликнул водитель, приоткрыв дверку, в котором она сразу же узнала Джеффа Доннована. - Что ты тут делаешь?
   - Жду автобус, - ответила она.
   - Зря теряешь время. В праздничные дни рейсов вдвое меньше обычного, - объяснил Джефф. - Садись, я подвезу тебя.
    Но Настя продолжала топтаться на месте: ей было неудобно обременять соседа.
    - Нэнси, садись, - повторил тот настойчиво.
    Упрямиться было глупо, и Настя быстро села на переднее сиденье:
    - Спасибо тебе, Джефф.
    - Не стоит благодарностей. Тебе куда?
    - На вокзал.
    - Ты уезжаешь?
    - Да, в Виннипег.
    - Жаль, а мы с Джил хотели на завтра пригласить тебя к нам на праздничный обед.
    В его словах Настя уловила нотки разочарования, но ничего не успела ответить, так как Джефф тут же сменил тему:
    - Кстати, Нэнси, а почему у тебя до сих пор нет своей машины?
    - У меня нет водительских прав, - призналась Карельских.
    - Ну, это не проблема. Научиться несложно.    
    - Да, но учеба стоит денег, а их у меня не так много...
    - Разумеется, если ходить в автошколу, то дорого, - перебил он. - Но так поступают далеко не все. Обычно у нас учатся водить машину сами, то есть им помогают родители или друзья, а потом идут сдавать экзамен. И все. В общем решено: мы с Джил поможем тебе, Нэнси. Выучишься за пару недель, получишь права и будешь независима от городских автобусов, - рассмеялся Джефф, обнажая белоснежные зубы.
    Настя задумчиво посмотрела на своего соседа, не переставая удивляться, как легко тому удавалось решать любые проблемы. Ей хотелось сказать, что в Риге, да не  только там, а во всем Советском Союзе, миллионы людей были и остаются зависимыми от расписания городского транспорта, но передумала. В Штатах, где даже в самом отдаленном уголке страны, каждый, если он имеет работу, может позволить себе купить машину понравившейся марки, вряд ли поняли бы ее безразличное отношение к собственному автосредству.
    - Ну, вот мы и приехали, - вывел ее из раздумий Доннован, тормозя у неприметного здания вокзала.
    - Большое тебе спасибо. Иначе я, наверно, опоздала бы на свой поезд.
    - Не за что, - улыбнулся он весело. - А про предложение не забудь. Как только вернешься, начнем тебя учить водить машину.
    - Мне право, неловко... - смущенно начала Настя.
    - Никаких "неловко" - передразнил ее Джефф. - Решено, и точка.
    - Ну, хорошо, - рассмеялась она. - Еще раз спасибо. Веселого вам с Джил Рождества!
    - Счастливого тебе пути, Нэнси, и веселого Рождества! - пожелал он и, нажав на педаль газа, лихо развернул машину на заснеженной дороге.


    Было еще раннее утро, когда Анна проснулась от боли в затекшей руке. В последнее время такое случалось уже не раз, но она не торопилась обращаться к врачу, теша себя мыслью, что все пройдет само собой. Перевернувшись на другой бок, ее словно ударило током: "Деева!" От радости, что наконец-то вспомнила фамилию женщины, которой добровольно передала из рук в руки свое дитя, Харрисон откинула одеяло и села на кровати. Краем глаза она скосилась в темноте на крепко спящего рядом Питера. Сон прошел окончательно, так как следом за облегчением    от
мучительных воспоминаний, в ее мозгу пронеслась девичья фамилия Насти Карельских.
    "Значит не она", - и Анну, сидящую в одной пижаме, затрясло то ли от холода в комнате, то ли от потери греющей ее душу надежды, что Настя и есть ее родная дочь. Она провела тонкими дрожащими пальцами по лицу, затем, ложась на спину, укрылась теплым верблюжьим одеялом. Спустя какое-то время она согрелась и несколько успокоилась, вследствие чего ей пришла в голову, казалось бы, вполне здравая мысль: у лежащей вместе с ней в одной палате роженицы могла быть девичья фамилия. "Если это так, - размышляла Анна, - то у меня нет никаких оснований отказываться от надежды." После отъезда Насти какое-то чутье подсказывало ей, что эта рыжеватая молодая преподавательница русского языка в северодакотском университете со стройной, как и у нее самой, фигурой - ее первенец. Настя очень напоминала Анне Марека Томашевского не только своей манерой трясти рыжими кудряшками, но и широко посаженными зелеными глазами. Правда, у того они были еще темнее и лучистее, но так могло просто казаться семнадцатилетней Ане, влюбленной в талантливого пианиста. 
    Питер проснулся, когда в спальню проникли первые лучи восходящего зимнего солнца.
    - Доброе утро, дорогая, - сонно пробормотал он.
    В ответ Анна молча улыбнулась мужу. Все годы супружества (а им без малого три десятка лет) Питер неизменно начинал утро с этой фразой. И с каждым днем для его русской супруги они становились все более желанными и дорогими, так что она, вышедшая замуж без любви, все яснее представляла себе семейное счастье. Этот долговязый неказистый блондин-канадец, еще в Москве довольно быстро заслуживший ее уважение к себе, здесь, в Виннипеге, окончательно покорил ее разбитое от первой любви сердце. Догадывался ли Питер, что Анна вышла за него замуж по расчету? Скорее всего, да, ибо столь чуткий и внимательный к жене человек не мог не видеть сдержанности ее чувств. Однако в первые месяцы совместной жизни он проявил максимум такта и ни разу не намекнул жене на ее супружеские обязанности, за что Анна была ему бесконечно благодарна. И еще Питер никогда не расспрашивал о ее прошлом, удовлетворяясь (или, быть может, только делая вид?), что ему достаточно тех фактов из биографии жены, о которых она сама рассказывала. Разумеется, ни о своей первой любви, ни о брошенном ребенке Анна за все годы совместной жизни не обмолвливалась ни словом. Более того, она скрыла от него и то, что ее родители живы, солгав во время их первого свидания, что она сирота... 


     За несколько минут до прибытия скорого поезда на центральный железнодорожный вокзал Виннипега Настя положила книгу, которую читала всю дорогу, в последний раз окинула взглядом пустующее купе, не забыла ли в нем чего-нибудь, и направилась в выходу, обдумывая на ходу, как будет добираться до дома Харрисонов. Но к ее изумлению, выйдя на перрон, она увидела знакомое лицо:
    - Хэллоу, Нэнси! - поприветствовал ее Николас и робко помахал издали рукой.
    - Ник? Здравствуй! - все еще продолжая выражать на лице удивление, ответила Карельских и протянула ему руку. - Спасибо, что встретил, но, право, я могла бы добраться и сама...
    И также, как в первый раз, Ник долго не выпускал из своей горячей ладони ее руки. При этом, словно застыв, он внимательно изучал каждую черту лица молодой привлекательной женщины, стоящей подле него. Потом, словно опомнившись, он густо покраснел и спросил:
   - Ты позволишь взять твою сумку?
   Настя молча протянула ему увесистую дорожную сумку, и они направились к уже знакомой Насте темно-красной машине, припаркованной у обочины привокзальной площади. На этот раз из окна "Шевроле" ей удалось получше разглядеть центр столицы провинции Манитоба. Настин интерес к городской архитектуре не остался без внимания от ее наблюдательного спутника и он тут же предложил назавтра показать Насте свой родной Виннипег и сходить в какой-нибудь театр, на что она, окончательно растерявшись, ответила, что не планирует так долго стеснять его семью. Но, похоже, Николас и слушать подобное не желал, поскольку тут же категорично заявил, что его мать никуда раньше будущего года русскую гостью все равно не намерена отпускать.
   К такому выводу он пришел еще утром, когда с приходом Джулии, его крестной и маминой подруги, он случайно подслушал обрывки их разговора на кухне…
   - Ну, и как долго ты собираешься принимать эту новоиспеченную не без твоей помощи писательницу? - тихо спросила Джулия.
   - Хорошо бы на все каникулы. В общем, насколько смогу ее удержать, - ответила Анна, и Николаса поразили интонации маминых слов. В них было скорее не волнение, а загадочный трепет, никогда прежде не звучавший в ее голосе. Услышав все это стоя за дверью, он почти забыл, что шел на кухню с предложением встретить Настю на вокзале. Такое совпадение желания матери с его собственным, мечтающего о новой встрече с женщиной, в которую он тайно влюбился с первого взгляда, сначала очень обрадовало его. И только отъезжая от дома, Ник задался вопросом, в чем же кроется причина особого отношения матери к их новой знакомой, всего лишь пополнившей родительский список литературных дарований своим именем, но не более того...
    А Джулия, провожая крестника из окна долгим взглядом, осторожно спросила Анну:
    - Чего ты добиваешься?
    - Хочу все выяснить, - упрямо ответила та, ловко нарезая на деревянной разделочной доске овощи для салата, и задумчиво добавила: - Но даже если мои надежды не оправдаются, я хочу ей помочь. Пусть она заменит мне мою брошенную дочь. Быть может, хоть этим я чуточку искуплю свою вину перед Богом.
    - Что-то поубавилось уверенности в твоем голосе. Ты убедилась, что Нэнси не может быть твоей дочерью?
    - Я ни в чем не уверена. Просто... просто сегодня утром я наконец вспомнила фамилию роженицы по палате.
     - И? - от нетерпения подруга Анны вытянула тонкую шею.
     - Она не совпадает с девичьей фамилией Насти. 
    Джулия ничего не ответила, продолжая стоять у окна со скрещенными на груди руками.
    - У меня к тебе будет только одна просьба, - Анна положила большой кухонный нож на край салатницы и заглянула в глаза подруги. - Расспроси, пожалуйста, Нэнси о ее прошлом поподробнее. Джулия у тебя получится, ты ведь умеешь разговорить любого.
    - Почему бы тебе самой не задать все интересующие вопросы?
    - Не могу. Мое чрезмерное любопытство вызовет подозрений не только у нее. И еще: я боюсь выдать себя.
    - По-моему, тебе пора лечить нервы. Это я говорю тебе, как врач, - покачала головой Гринфилд.
    - Я прошу тебя, Джулия, сделай это ради меня, - взмолилась Анна.
    - Ладно, - нехотя согласилась та, озабоченно озираясь по сторонам, чтобы никто в доме случайно не услышал их разговора.


    - Знакомьтесь, - представила Анна Карельских своей подруге, после того, как Настя была тепло встречена всеми Харрисонами в прихожей.
    - Вот Вы, оказывается, какая, новая Агата Кристи, - чуть улыбнувшись, протянула руку Джулия.
    Такое сравнение с известной во всем мире английской писательницей, перед талантом которой Настя преклонялась, явно смутило ее:
    - Что Вы, Джулия, мне никогда не сравниться с великой Агатой Кристи.   
    - Как знать, как знать... - загадочно ответила та, подмигивая растерявшейся также Анне.
    Спустя несколько минут, когда под небольшой пахучей елью, стоящей между роялем и окном, добавились Настины подарки для Харрисонов, все расселись в гостиной с бокалами шампанского в руках. Джулия принялась расспрашивать о ее работе и семье, о Риге и даже о ее привычках. В какой-то момент Насте некоторые из вопросов показались излишне дотошными, но она продолжала терпеливо и откровенно отвечать на все, думая про себя, каково же иногда приходится знаменитостям во время их интервью с назойливыми и беспардонными репортерами. Неизвестно, сколько еще ответов пришлось бы ей дать, если бы не Ник, подоспевший на выручку:
    - Тетя Джулия, в тебе, оказывается, погиб талант журналиста, - присаживаясь на край дивана напротив кресел, в которых расположились женщины, весело рассмеялся он. - Но может, хватит на первый раз?
    - Ник, мне на самом деле интересно, как сегодня становятся писательницами, - нисколько не смутилась та.
    Однако этой паузы вполне хватило Насте, чтобы встать и пройти через всю гостиную к Анне, подле которой ей захотелось побыть.
    - Настя, - обратилась к ней Харрисон. - У нас в доме традиция. В сочельник мы ходим в церковь. Но если ты того не желаешь, я останусь с тобой.
    - Ну что ты, Анна, я с удовольствием пойду вместе со всеми.


    Церковь Всех Святых на Колони Стрит постепенно заполнялась прихожанами. Одни оживленно переговаривались шепотом, другие лишь чопорно кивали головой и направлялись к своим местам. Харрисоны также радостно поприветствовали несколько супружеских пар с детьми и одинокого пожилого мужчину маленького роста с покрасневшим от мороза носом. Мистер Сноу, которому Анна представила Настю, оказался тем самым издателем, с кем литературное агентство Харрисонов сотрудничает добрых два десятка лет. Он окинул Карельских острым орлиным взором снизу вверх и, словно оставшись чем-то довольным, широко улыбнулся:
    - Не думал, что столь юная леди могла бы так умело закрутить детективный сюжет. Мои поздравления, мисс Карельских!
    - Миссис, - поправила его Настя. - Я благодарна Вам, мистер Сноу, за лестную оценку и расцениваю ее, как аванс.
    - Браво! Не хотите ли Вы сказать, что мы будет сотрудничать и в будущем?
    - Я на это также очень рассчитываю, Ричард, - вступила Анна в их разговор. - Извини, договорим после. Веселого Рождества!
    - Веселого вам Рождества! - ответил мистер Сноу, усаживаясь снова на свое место.
    Харрисоны с Джулией и Настей выбрали свободный ряд под расписными сводами храма. Настя, впервые оказавшаяся в англиканской церкви, до начала службы неустанно крутила головой во все стороны, восхищаясь работой мастеров, создавших столь величественное архитектурное сооружение.
    - В этой церкви крестили нас с Алексом, - тихо сказал сидящий рядом Ник, склонившись к Настиному уху и вдыхая тонкий аромат ее французских духов, от которых у него слегла закружилась голова.
    Ровно в восемь зазвучали первые аккорды органа, и в зале сразу стихло. Высокий статный пастор, бесшумно взошедший на алтарный ковер, ораторским голосом зачитал молитву. Затем прихожане, одни заглядывая в псалтырь, другие - наизусть спели первый рождественский псалом. Настю поразило то, что уже не раз слышала эту мелодию, правда, в современной аранжировке, и принимала ее всего лишь за веселую рождественскую песенку. Ей стало стыдно от собственного невежества и, если бы не притушенный свет в зале, Харрисоны заметили бы, как ее лицо покрылось красными пятнами.
   Следом началось почти театрализованное представление истории рождения
Христа-спасителя. В какой-то момент Карельских сгрустнулось оттого, что это был первый Новый год, предстоящий ей встречать без Андрея, мамы, друзей, вдали от родной Риги. На ее глаза навернулись слезы, она шмыгнула носом и отвернулась в сторону Анны, чтобы Ник ненароком не заметил ее состояния. Но увиденное произвело на нее почти шокирующее впечатление.
   У сидящей рядом Анны по лицу градом катились слезы, которых та не замечала вовсе, а губы беззвучно просили Всевышнего:
    - Господи, прости меня за мое тщедушие. Я знаю, все в твоей власти, верни мне мою дочь, и я сделаю все, чтобы она простила меня... 
   Вот уже тридцать лет Анна Харрисон каждый раз, приходя в церковь, неизменно просила Бога об одном и том же, чтобы свершилось чудо, и она хотя бы еще один раз в своей жизни повстречалась со своей дочерью. В душе Анна верила, что бесчисленные молитвы, произнесенные под сводами этого храма, рано или поздно будут услышаны Создателем. Но сегодня вместо горечи слова мольбы были произнесены с потаенной надеждой, что их русская гостья может оказаться ее родной дочерью. "Господи, дай мне узнать правду о Нэнси Карельских", - одними губами произнесла она и скосила глаза в сторону пораженной увиденным Насти, и, вздрогнув, быстро вытерла дрожащими руками мокрое от слез лицо.
    - Не знаю, почему, но я всегда плачу во время мессы, - виновато сказала она Насте, когда окончилась службы и они покидали церковь Всех Святых...


    В рождественское утро Настю разбудили церковный перезвон и голоса Харрисонов в гостиной. Ей стало неловко, что проспала, и, торопливо приводя себя в порядок, она спустилась вниз.
    - А вот и Нэнси, - радостно объявил Алекс.
    Харрисоны и Джулия были застигнуты ею за любимым занятием всех канадцев - поисками рождественских подарков под рождественской елкой.
    - Доброго всем утра и еще раз с Рождеством! - смущенно посмотрела Настя на хозяев.
    - Ну вот, мы все-таки разбудили тебя, - с досадой хлопнула себя по коленям Анна, стоя на корточках под елью. - Веселого Рождества, Настя!
    - Присоединяйся поскорее к нам! - рассмеялась Джулия.
    Настя медленно опустилась на одно колено и увидела пакет с величиной полкирпича, завернутый в подарочную обвертку с изображением множества разноцветных свечей на темно-зеленом фоне и такого же цвета прикрепленный на нем огромный бант, поверх которого лежала небольшая рождественская открытка с надписью: "Для Нэнси!" Карельских с каким-то особым трепетом взяла в руки пакет и оглядела всех присутствующих по очереди. Харрисоны лукаво улыбались, а Джулия была заинтригована не меньше Насти. Осторожно развернув бумагу, Настя ахнула:
    - Уже?! Вы же говорили, что выйдет не раньше января!
    Пакет состоял из пяти одинаковых книжек в мягкой обложке так называемого карманного формата с изображением кровяных пятен и пистолета, над которым позолоченными буквами сверкали фамилия автора и заголовок:
               
                Нэнси Карельских
                Охота на свидетеля               

    Настя ласково провела ладонью по книгам и бросилась благодарить Анну и Питера:
    - Спасибо вам огромное!
    - Кажется, сюрприз удался, - с удовлетворением сказал Питер.
    - Я рада за тебя, Настя, - нежно обнимая Карельских, произнесла Анна.
    Их сыновья улыбались довольные происходящим. Затем настал черед Алекса:
    - О, нет, Нэнси, это очень дорогой подарок! - воскликнул он, доставая из маленькой бархатной коробочки две янтарные запонки. Точно такие же через секунду оказались и в руках Ника.
    - Это здесь они, быть может, дорогие, а в Риге их целое множество, - пояснила Настя.
    - Спасибо тебе! - и неожиданно для всех Алекс чмокнул гостью в щеку, чем вызвал крайней степени удивление у всех, кроме Ника. Тот лишь гневно сверкнул своими глубоко посаженными серыми глазами и сжал кулаки. Огромным усилием воли ему все же удалось не выдать себя и также поблагодарить Настю за подарок.
    - Но это еще не все, - предупредила Анна, передавая Насте еще одну упаковку.
    - И это тоже мне?
    Харрисоны закивали головой.
    В красочной коробке оказался небольшой заварочный чайник и несколько сортов английского чая.
     - Нам бы хотелось, чтобы ты словно чувствовала наше присутствие, когда будешь пить чай, - высказала пожелание Анна.
     - Вы так все добры ко мне, что я не нахожу слов... - растрогано произнесла Настя.
     Под елью оставался не распакованным всего один подарок...      
    - Какая прелесть! - воскликнула Анна, держа перед собой акварель.
    - Никогда бы не подумал, что Рига такой красивый город! - изумился Алекс, глядя на картину из-за спины матери.
    - На территории бывшего Советского Союза немало прекрасных городов, - ответила Настя. - Вы, наверно, бывали в России и сами видели.
    Внезапно в комнате повисло неловкое молчание. Харрисоны старались не смотреть ни на кого. Карельских даже испугалась, что что-то сказала не так. Первым нашелся Питер, предложивший перейти в столовую завтракать.   
     День выдался пасмурным, поэтому решено было провести его дома. Женщины колдовали на кухне над традиционными американскими блюдами: фаршированной индейкой, многочисленными закусками и яблочным пирогом. Настя вызвалась приготовить мексиканское блюдо "чилли", чем весьма удивила Джулию и Анну, откуда русской гостье известен секрет его приготовления. Карельских ответила, что  рецептом с ней поделилась ее соседка Джил, у которой она впервые его и попробовала. А вечером опять, как в первый Настин приезд, Алекс играл на рояле произведения любимого всеми присутствующими Шопена...


     Утром третьего дня Настя впервые высказала намерение уехать обратно в Гранд Форкс, на что Харрисоны хором ответили, что и слышать об этом не хотят. А Ник, неотступно следовавшей за ней по пятам, чтобы не дать младшему брату ни одного шанса перехватить инициативу, предложил показать ей Виннипег, о чем он обещал еще на вокзале. И Настя сдалась, но при этом твердо заявила, что уедет до Нового года, поскольку ей нужно готовить темы к следующим лекциям.
     Ник галантно подал ей куртку, прихватил в охапку свою, и они по винтовой лестнице прямо из холла спустились в гараж, где, оказалось, у Харрисонов стояли три машины. Ник подошел к черному спортивному "Ягуару" и, смущенно улыбаясь, пригласил Настю сесть.
    - Это твоя машина? - не удержалась от вопроса Карельских.
    - Да, - заводя мотор, объяснил он, - я ее купил на призовые от ралли деньги.
    Двери гаража открылись от дистанционного пульта и машина с ревом выкатилась сначала во двор, а через несколько секунд Ник увозил Настю в центр города, туда, где на несколько часов (О, счастье!) он мог остаться с ней наедине.
    Улучшив момент, когда Анна осталась с подругой без свидетелей, она шепотом спросила:
    - Ну, что тебе удалось выяснить?
    - Да в общем-то немного, - пожала плечами Джулия, прикрывая за собой дверь в кабинет, который служил в эти дни ее комнатой. - При внешней общительности, Нэнси неохотно рассказывает о себе. В Риге остались ее муж и мать. Похоже, она здесь очень скучает по ним. 
     - Но она могла бы перевести их Америку? - предположила Харрисон.
     - Сказала, что муж уже оформляет документы, а вот мать... Я поняла, что ее мать не желает уезжать оттуда, поскольку некому будет ухаживать за могилами ее отца и сестры.
    - Как "сестры"?! - вскрикнула Анна, настолько испугав Джулию, что та вздрогнула. - Какой сестры?
    - Родной, наверно.
    - Значит, не она, - упавшим голосом заключила она.
    - Анна, - осторожно начала Гринфилд, - не мучай себя и бросай эту затею с Нэнси...
    - Нет, Джулия, я не откажусь от Насти. Пусть она не моя дочь, но я помогу ей всем, чем смогу. Быть может, это судьба. И Бог послал ее мне взамен той, которую я когда-то добровольно отдала в руки чужой женщины. И я хочу, чтобы Настя была рядом со мной.
    - Ну, что ты опять задумала? - раздраженно спросила Джулия.
    - Было бы здорово уговорить ее переехать жить в Виннипег, - мечтательно ответила Анна.
    - Фантазерка, - изумилась та. - Она же работает в Штатах!
    - Значит, надо будет предложить ей что-то более выгодное...
    За дверью послышались шаги Питера. и подругам пришлось прервать беседу, чему обе в глубине души были рады, поскольку в мнениях они расходились все дальше, превращая разговор в перепалку.
     Тем временем Ник припарковал "Ягуар" недалеко от Церкви Всех Святых,
которую Настя сразу же узнала, и они медленно направились к Виннипегской художественной галереи, где проходила выставка молодых художников Манитобы. Побродив по залам с получаса, Ник заметил, что его спутницу не очень впечатляет увиденное, поэтому он предложил просто пройтись по улицам города. Настя охотно согласилась. и они направились к набережной Ред-реки. Она спросила у Ника, почему их река называется "Красной", но тот лишь растерянно пожал плечами, пообещав в полушутку-вполусерьез, что обязательно ответит, когда они снова встретятся.
    Начал идти мелкий, крупинками, снег, запорошив буквально за несколько минут темные волосы ее спутника, не то по беспечности, не то по растерянности позабывшего головной убор дома.      
     - Нэнси, ты не замерзла? - поинтересовался Харрисон-младший, когда они
дошли до ледового дворца, к которому торопливо направлялись группами и по одиночке хоккейные фанаты на матч местной команды "Мууз" с "Гранд-Рапидс" из американского штата Мичиган.
    - Нет, - ответила Настя и в свою очередь спросила: - А куда спешат эти люди?
    - Сегодня важный для наших "Муузиз" матч.
    - Для кого? - не поняла она.
    - "Мууз" - то есть американский лось - название нашей команды, - ответил он и неожиданно для себя выпалил. - Хочешь, пойдем?
    - Шутишь?!
    - Ни в коем случае, - рассмеялся ее спутник. и его лицо озарилось в улыбке. - Нэнси, ты любишь хоккей? У вас... ну, в России, ведь играют в хоккей, правда?
    - Конечно, и даже выигрывали у канадцев, родоначальников этой замечательной игры.
    Когда Ник расплатился за билеты в кассе и они направились к трибуне, Настя рискнула задать мучавший ее два дня вопрос: бывали ли Харрисоны на родине Анны.
    - Нет, мы с Алексом еще ни разу не ездили в Россию.
    Недоумение в глазах Насти заставило Ника пояснить причины.
    - Видишь ли, у мамы там никого нет. Она - сирота. Наверно, все погибли во время войны.
    - А твоя мама не пыталась разыскать родственников? Знаешь, скольких родных уже нашли и до сих пор находят по всей стране? - Насте искренне захотелось хоть советом помочь Анне, находясь под впечатлением рассказа Ника.
    - Мама никого не искала. Да и вряд ли станет этого делать.
    - Почему?
    - Не знаю, - в который уже раз за день пожал плечами тот. На многие Настины вопросы он не мог ответить по той простой причине, что никогда не задавался ими сам.
    Разговаривать дальше становилось все труднее из-за гула на трибунах. Они пробрались к своим местам, которые, к слову, оказались весьма удачными: по центру, как раз позади скамейки запасных виннипегской команды.
    Матч сразу же приобрел жесткий характер, обещая быть бескомпромиссным. Удаление в команде гостей на первой же минуте еще больше подхлестнуло болельщиков.
    - "Оле-оле-оле-оле..." - закричал вместе с другими и Ник, но тут же осекся, виновато покосился на Настю, которая задумчиво смотрела куда-то вдаль.
    "Леня, Леня, где же ты сейчас?" - задавала она мысленно себе вопрос, глядя на хоккеиста в красной футболке с огромной цифрой "7" на спине и не обращая никакого внимания на происходящее вокруг.
    Матч закончился ничейным счетом, чем весьма расстроил местных фанатов.
    А дома Ника с Настей поджидала встревоженная Анна:
    - Ник, что случилось?! Где вы были?
    - Все в порядке, мама. Мы ходили на хоккейную игру, - пояснил сын.
    - Нашел, что показывать гостье, - не удержался от критики и Алекс.
    - Между прочим, Нэнси прекрасно разбирается в хоккее.
    - Мне действительно было очень интересно, - пришла на выручку Нику Карельских и, обращаясь к Анне, добавила: - Нам, наверно, просто следовало позвонить, что задерживаемся. В этом есть и моя вина.
    - Тебе не в чем извиняться, - ласково сказала Анна. - Ладно, пойдемте ужинать, а то все остынет. Да и вы, уверена, проголодались...
    А наутро Настю провожали до поезда Харрисоны всей семьей.
    - Еще раз огромное вам спасибо за все, - протягивая руку Анне и Питеру, благодарила их Карельских.
    - Теперь будем тебя уже вместе с Андреем ждать на Пасху, - ответила Анна.
    - "Вместе с Андреем..." - эхом отозвалась Настя, и от пристального взора Ника не ускользнула пробежавшая по ее лицу тень. Возвратившись домой, он все вспоминал последние слова Насти на перроне, убеждаясь, что в семье Карельских что-то не так. И это "что-то" вселяло в него надежду, что когда-нибудь Нэнси может стать его женой.    



7.
    На выходные Карельских отправлялась в Фарго встречать мужа. В Северной Дакоте всю неделю стояли жгучие морозы, а со вчерашнего дня добавилась метель, и она опасалась, как бы из-за погоды не отменили рейс. Настя задумчиво перебирала свой скромный по американским меркам гардероб, выбирая самый теплый свитер, когда на глаза попались пять одинаковых книжечек в глянцевой обложке. Она аккуратно взяла их в руки, перетасовала словно карточную колоду, но класть обратно не спешила. За месяцы тоски и одиночества эти книжки были единственной ее отрадой, с которой, к сожалению, не с кем было поделиться. Никому в Гранд Форксе не было известно, что недавно поселившаяся в городе русская учительница,  написала еще и детектив, к тому же изданный хорошим для не профессионального писателя тиражом в соседней Канаде. Настя не рассказала о своем литературном успехе ни родным в телефонных разговорах, ни своим новым соседям Джил и Джеффу, с которыми у нее сложились приятельские отношения, ни коллегам по работе. Почему? Анна и Питер Харрисоны этого никак не могли взять в толк. Но у Насти на то было несколько причин: она не признавала саморекламу и никогда не хвасталась своими достижениями, но главная причина заключалась в том, что успех вовсе не радовал ее, и все мысли вне университета были заняты одним вопросом: как сообщить Андрею, что у нее не может быть своих детей. А чтобы как-то бороться с начавшейся депрессией и окончательно не свихнуться в четырех стенах, она заставила себя дописать повесть и отправить его в литературное агентство.
   Настя пролистала одну из книжек - из страниц выпал небольшой конверт с копией банковского счета, свидетельствующим о зачислении пятнадцати тысяч канадских долларов на счет Карельских в одном из банков Виннипега. По совету Анны, она не перевела деньги в американские доллары, чтобы не потерять на комиссионных, и не перечислила их на свой американский счет в Северную Дакоту, а заплатила налоги в Канаде. Предприимчивые Харрисоны гораздо лучше нее знали, как удобнее и что выгоднее.
   После Рождества, проведенного у Анны, они перезванивались гораздо чаще, чем это делают деловые партнеры. Настя ждала их звонков, была рада общению с Анной и часто после телефонных звонков ловила себя на том, что с нетерпеньем ожидает весны и  пасхальных каникул, чтобы повидаться с ней. А пока ей надо ехать в Фарго встречать мужа...


   Уже в знакомом здании аэропорта она без дела слонялась второй час в ожидании прилета самолета, когда диктор объявила о посадке рейса из Нью-Йорка. От волнения у Насти сильно забилось сердце, и она чуть не бегом направилась к выходу. Пассажиров было не более двух десятка, и фигуру Андрея она легко узнала в сгустившихся сумерках:
   - Настя! - побросав чемоданы, он радостно бросился ей навстречу.
   - Андрюшка, - прошептала она, а ее глаза наполнились слезами.
   Они крепко обнялись и поцеловались. Затем Андрей взял в свои огромные ладони ее лицо и, видя покатившиеся по впалым щекам слезы, приговаривал: "Все хорошо, все теперь будет хорошо..." Однако слова мужа возымели обратный эффект: она неуклюже высвободилась из его объятий и предложила, не теряя времени, отправиться на автостанцию, откуда скоро отправится последний рейсовый автобус на Гранд Форкс.
    Домой они добрались около полуночи. Пока Андрей восхищался ее "апартаментами", как он назвал квартиру, и принимал душ, Настя разогрела ужин в микроволновой печи и заварила чай.
   - Больше не хочется, - виновато посмотрев на жену, Андрей отодвинул в сторону тарелку.
   - Что, не вкусно? - спросила она.
   - Очень вкусно, но еще больше я хочу тебя, - вставая из-за стола, признался он и обнял жену за плечи.
  От его прикосновения Настю словно прошибло током, и она резко вскочила со своего места.
   "Что это с ней?" - промелькнуло в мозгу у Андрея и, распаковывая свои вещи, он то и дело поглядывал за ее движениями.
   Но первая ночь, проведенная вместе после долгой разлуки, сыграла свою роль. Андрей больше прежнего был желаем ею, а для него Настя оставалась самой страстной любовницей в постели, и он легко позабыл вечернюю странность в ее поведении. Они шептались до утра, признаваясь, какого им было друг без друга все эти месяцы, прерываясь лишь на время долгих и жарких поцелуев.
   Наутро, собираясь на работу, Настя укоризненно оглядела себя в зеркале. Ей пришлось признаться своему отражению, что она не сдержала давшего себе слова. От близости с мужем у нее блестели глаза, бледные щеки покрылись нежным румянцем, от сутулости при походке не осталось и следа. А ведь она должна была оттолкнуть мужа, доказать, что больше не испытывает к нему прежних чувств. Такое  решение она заставила себя принять после долгих колебаний, убедившись, что ни за что не сможет рассказать мужу о вердикте врачей и только после этого предложить ему свободу. "Пусть уж лучше он думает, что я его разлюбила", - пришла она к выводу задолго до его приезда. Но, как оказалось, такой шаг сделать было не менее сложно, чем честно признаться во всем. И аккуратно, как любой новичок, ведя свой поддержанный «Бьюик» по дороге в университет, она убеждала себя, что другого выхода у нее теперь нет. Надо только немного подождать, пока Андрей устроиться на работу, а позже объявить о намерении разойтись...


    Карельских возвращался домой с покупками, когда у подъезда его догнала соседка Джил:
   - Хай, Эндрю! -  поприветствовав его на английский манер, она придержала парадную дверь для Андрея.
   - Привет! Спасибо, Джил, - и тут к нему пришла неожиданная мысль. – Может, зайдешь на чашечку кофе?
   - Не откажусь, - улыбнулась та и они вместе поднялись в квартиру Карельских.      
   - Как с работой, Эндрю? - поинтересовалась Доннаван, пока Андрей колдовал над кофеваркой.
    Его лицо вмиг помрачнело - прошел почти месяц, а он никак не мог найти - нет, не работу для журналиста, - вообще никакую работу.
   - Мда, - протянула Джил, - к сожалению, в нашем городке с этим все труднее и труднее...
   Они сели подле журнального столика и тут Андрей задал соседке настолько неожиданный вопрос, что у той едва не расплескался весь кофе:
   - Джил, все эти месяцы ты общалась с моей женой... Скажи, у Насти кто-то был, то есть, я хотел сказать, кто-то есть?
   - С чего ты взял? - наконец, придя в себя, выдавила она.
   - Видишь ли, это долго рассказывать... Мне неудобно об этот говорить. В двух словах, она очень изменилась по отношению ко мне...
   - Ну, это понятно, - поставив чашку на столик, понимающе закивала Доннаван. - Только должна тебя успокоить, у нее никого нет, и любит только тебя одного...
   - Подожди, ты сказала "это понятно", - перебил Андрей. - Что понятно?
   - А разве она тебе ничего не сказала? - нахмурив тонкие выщипанные брови, она поняла, что проговорилась.
   «По всей видимости, - догадалась Джил, - Настя ничего не рассказала о врачебном диагнозе своему мужу». Положение, в которое она попала, было крайне дурацким. С одной стороны, ей хотелось, как можно быстрее, разубедить Андрея в ошибочно сделанных выводах относительно чувств жены. С другой стороны получалось, что она вмешалась в их непростые семейные отношения. Если Настя до сих пор скрывала свое бесплодие, значит, у нее на то были неведомые ей, Джил, причины...
   - Джил, - прервал ее раздумья Андрей с мольбой в голосе, - не молчи, пожалуйста. Скажи все, что тебе известно.
   - Ну, хорошо, - после долгой паузы сдалась она, - но, запомни, ты сам меня вынудил.
   И Джил рассказала все про тот осенний вечер, когда обычно жизнерадостная Настя разрыдалась у нее на плече...
   Настя вот-вот должна была вернуться, а ему никак не удавалось взять себя в руки. Что же толкнуло его на расспросы Джил? Весь месяц Андрей терялся в догадках из-за странного поведения жены. Она мало рассказывала о своей работе, как это делала раньше, ему практически ничего не было известно о ее новых знакомых и коллегах, а на вопросы, чем она занималась долгими зимними вечерами, и вовсе отмалчивалась. Из веселой и общительной жены Настя превратилась в замкнутую, но легко раздражаемую женщину.
   В первые дни он не придавал этому большого значения - ему хватало и своих проблем, связанных с неудачными поисками работы. В Гранд Форксе работали только две радиостанции, но ни журналисты, ни дикторы им были не нужны. Тогда Андрей стал просматривать все местные газеты, в которых публиковались рекламные объявления. И снова невезение - ему либо вежливо отвечали, что место уже занято, либо отказывали, даже не пригласив на собеседование. Все его радужные мечты, что в "самой свободной" стране ему не составит труда найти достойную работу, рушились с каждым днем. От собственной невосстребованности опускались руки и, если бы не Настя, он плюнул бы на эту "дыру" и уехал в крупный город, где гораздо больше шансов устроиться. А так приходилось довольствоваться домашними делами, помогать Насте по хозяйству, ходить за покупками и коротать время у телевизора, внимательно анализируя методы работы своих американских коллег-репортеров. Но все чаще и чаще он стал задаваться вопрос, что происходит с женой, почему она перестала интересоваться им, как ему казалось, и все больше отдаляется от него. В конце концов, ничем, кроме как появлением в ее жизни другого мужчины, он не смог объяснить ее отчужденность. Андрей был знаком только с одним мужчиной из нового Настиного окружения - это Джефф Доннаван. Но тот женат, к тому же с его женой у Насти, как он успел заметить, дружеские отношения. И все же червь ревности точил его душу, узнав, что именно Джефф научил Настю водить машину. Сама мысль, что между ними что-то могло произойти во время уроков вождения, была омерзительна. Но это мог быть и кто-то другой, кто наведывался к ней, думал Андрей. Ведь недаром Настя замыкалась, когда он интересовался ее досугом. И тогда у него возникла идея при случае расспросить Джил о знакомых жены...
    "Какой же я идиот!" - то и дело хватаясь за голову и ероша густые волосы, упрекал он себя. Впервые в жизни ему было стыдно за свое малодушие. Вместо того чтобы откровенно поговорить с Настей, он стал, подобно сплетнице, собирать сведения о жене у соседей. Андрей с трудом представлял, как посмотрит в глаза жене после беспочвенных подозрений о ее возможной измене. Известие о ее бесплодии в тот момент отошло на второй план. Сначала, полагал он, надо откровенно поговорить с Настей.
   - Привет, - вывела его из размышлений вошедшая Карельских.
   Андрей решительными движениями подошел к ней:
   - Присядь, Настя, нам наконец-то необходимо поговорить.
   - Хорошо, - ему показалось, что она обрадовалась его предложению.
   - Сегодня, - неторопливо начал он, сидя напротив нее, - мне стало известно все...
   - Что именно? - испуганно перебила Настя.
   - То, что ты была у врача, и какой тебе поставили диагноз.
   Она вскочила со своего кресла, бесшумно хватая ртом воздух и не в силах что-то ответить. Потом так же резко опустилась обратно и заплакала навзрыд. Андрей присел перед женой на корточки и стал гладить ее по волосам и плечам, но это не помогало, и тогда он крепко прижал ее к своей груди. Однако Настя разрыдалась пуще прежнего - она была на грани нервного срыва, оставаясь в течение нескольких месяцев наедине со своей трагедией. Все попытки мужа хоть немного успокоить ее были тщетными - Настя то беззвучно всхлипывала, то с новой силой рыдала в голос, и только вконец обессилевшая, она подняла на него распухшее лицо и спросила:
   - Откуда тебе стало известно?
   - Это не имеет значения. Важно другое: почему ты до сих пор молчала?
   - Я не хотела... То есть я хотела, - окончательно запутавшись в своих объяснениях, заикалась Настя.
   Андрей поцеловал мокрое от слез Настино лицо:
   - Ну-ну, успокойся, пожалуйста, и скажи, чего ты не хотела.
   Настя подняла на него свои темно-зеленые лучистые глаза и начала сбивчиво  рассказывать о своем намерении освободить Андрея от семейных уз.
   - Как тебе такое только в голову взбрело?! - взорвался он, дослушав ее несвязный рассказ, во время которого он ни разу ее не перебил.
   Она виновато потупилась.
   - Как ты посмела одна решать нашу судьбу?! А обо мне, о моих к тебе чувствах ты не подумала? - продолжал он свирепствовать, перейдя от возмущения на бас. 
   - Но, послушай, я думала, так будет лучше для нас обоих,  - попыталась оправдаться Настя.
   - Она "думала", - не зло передразнил ее Андрей и, помолчав, добавил: - Знаешь что, Настя, давай все забудем, и будем считать, что ничего не было.
   - Такое не забудешь, - сокрушенно покачала она головой. - Пойми, у нас никогда не может быть детей.
   - Настенька, милая, мы решим эту проблему, - заверил муж.
   - Каким образом?
   - Со временем можно будет усыновить ребенка.
   - Ты... ты это серьезно?
   - Вполне. А разве тебе такая мысль не посещала твою маленькую головку? -
сыронизировал Андрей.
   Настя замерла, словно загипнотизированная - такая идея ей действительно ни разу не приходила в голову...
   Весь остаток вечера Настя сначала просила прощения, а после принялась без устали рассказывать обо всем, что произошло с ней за это время. Первым делом она достала с полки книжечку и, впервые почувствовав гордость за собственный литературный труд, объявила, что это ее детектив. Андрей недоверчиво полистал страницы, косясь на жену, не разыгрывает ли она его. Но Настя оставалась более чем серьезной, а после объявления суммы полученного от издания книги гонорара, муж на мгновение лишился дара речи. Она долго с восхищением рассказывала, какие замечательные люди супруги Харрисоны и их двое сыновей, как на Рождество гостила у них, а также добавила, что приглашена с Андреем к ним на Пасху.
   - Я считаю, тебе обязательно надо с ними познакомиться, - заключила Настя.
   - Что ж, раз ты так о них отзываешься, я не «против», - согласился он, обрадовавшись возможной перемене обстановки хотя бы на пару дней.      
   В ту ночь Андрей на одном дыхании проглотил ее детектив и испытал смешанные чувства от происшедшего. Но они ничего общего не имели с теми чувствами, которые преследовали его в последние дни. Он был по-настоящему горд за свою жену, искренне радовался ее успехам на работе, но больше всего его поразили ее доселе скрытые литературные способности. Ему, как журналисту, безошибочно умеющему отличить хороший стиль от бездарных опусов, было особенно приятно открывать Настин талант. И еще  в ту ночь Андрей понял, что его собственные неудачи носят временный характер и что все непременно измениться. Когда и как, он еще не знал. Не мог он догадываться и о том, что именно Харрисоны вскоре ответят на его самый болезненный вопрос.



8.
    Ранним июльским утром Карельских укладывали вещи в вместительный багажник своего старенького "Бьюика". Четыре чемодана и несколько коробок - вот и все, что составлял их скромный багаж.
   - Доброе утро, - услышали они за спиной голос Джеффа. - Уже собираетесь?
   - Привет, Джефф, - ответил Андрей и объяснил, что для них будет лучше приехать в Виннипег до полудня.
   Тут появилась из парадной двери Джил и спросила:
   - Нэнси, не жалеешь, что уезжаете?
   Настя и сама задавалась не раз этим вопросом, но, взвесив все "за" и "против", она придерживалась мнения, что именно муж должен быть кормильцем и хозяином в семье, а она, жена, со временем найдет какую-нибудь работу в полумиллионном городе...


    Анна Харрисон позвонила незадолго до Пасхальных каникул и напомнила Насте, что они ждут ее с мужем в гости. Отказываться было как-то неудобно, особенно после прекрасно проведенного у них Рождества. Но она сомневалась, как отнесется к поездке Андрей, день ото дня все больше замыкавшийся в себе, а порой выплескивающий свое раздражение по любому пустяку. Однако Андрею, как показалось Насте, идея понравилась, и он с радостью согласился познакомиться с Харрисонами. На самом деле ему очень хотелось вырваться из тихого городка, в котором ему не было места, и сменить обстановку хотя бы на несколько дней.
    Анна с Питером и на этот раз радушно приняли Карельских, приготовив ей с мужем пасхальные сюрпризы. Настя и Андрей тоже не остались в долгу и подарили им иллюстрированную книгу о Москве, предусмотрительно купленную перед отлетом Андреем в подарок кому-нибудь из заокеанских Настиных знакомых.
   Праздничный обед был настолько великолепен, что Настя не удержалась и попросила у Анны пару кулинарных рецептов. Харрисоны были довольны, что семейный праздник (а Пасху они считали именно таковым) весьма удался, несмотря на отсутствие сыновей. Алекс давал благотворительные концерты и уехал на всю неделю, а Ник принимал участие в очередном этапе ралли на звание чемпиона Канады. Даже Джулия не смогла в этот раз прийти к подруге: она срочно улетела в Монреаль к больной матери.
   К вечеру окончательно стих дувший весь день порывистый ветер, а весенняя прохлада ласково манила на свежий воздух. Харрисоны предложили перейти на террасу и там выпить по чашечке кофе с тортом. Анна, с неприсущим для нее с повышенным любопытством, начала расспрашивать Андрея о его жизни и работе, и Карельских, к собственному удивлению, отвечал на все вопросы, не пытаясь что-либо скрыть. Его седовласая собеседница с манерами истинной леди, с первой минуты встречи вызвала у Андрея чувство восхищения. Так что вскоре Анне стало известно все о его бесперспективном будущем в Гранд Форксе. Она едва сдерживала радость от услышанного, боясь выдать себя и свои планы относительно дальнейшей судьбы Насти раньше времени, поэтому, как бы невзначай, обронила фразу:
   - В нашем городе с твоей профессией ты бы легко нашел работу по душе.
   - Да, наверно, - понурив голову, буркнул в ответ тот.
   Анна внимательно изучала гостя: на его чуть продолговатом с высокими скулами и короткой щетиной лице отпечаталась тоска по любимому делу. Она мысленно пообещала ему, что использует все свои знакомства, чтобы найти ему достойную работу в Виннипеге...
   Не прошло и месяца, как Анна позвонила Андрею и сообщила, что на местном радио требуются журналист и редактор информационного отдела и, если только он согласен, то пусть, не мешкая, вышлет им свое резюме.
   - Что значит "согласен"? - пробасил в трубку Карельских. - Анна, я не знаю, как благодарить тебя.
   - Не стоит, - скромно ответила Анна. В ту минуту ее больше всего беспокоило совсем другое, а именно, как к идее переезда в Канаду отнесется его жена. В тайне она надеялась, что сумеет переманить Настю, выпустив еще один тираж ее книги. Однако насколько заманчивым будет это предложение по сравнению с ее преподавательской деятельностью в университете Северной Дакоты, она не решалась судить.
   Что же касается Андрея, то он едва дождался прихода жены. Радостно распахнув ей дверь, он подхватил ее на руки и закружил по комнате.
   - Пусти, сумасшедший, - смеясь и одновременно недоумевая, попросила Настя, - иначе мы тут все перебьем.
   Андрей молча повиновался.
   - Что случилось, Андрюша? - с некоторой опаской в голосе спросила Карельских.
   - Настя, я нашел работу, точнее мне ее нашла Анна.
   - Анна? - удивленно переспросила она.
   - Да, представь, у них там требуется журналист и редактор на радио! - сияя от счастья, выпалил Андрей.
   - Это точно? – все еще не до конца веря в произошедшее, покосилась она в сторону телефона.
   - Ну да, я уже звонил им и отправил свое резюме. 
   "Слава Богу," - выдохнула Карельских, радуясь за мужа, а вслух добавила:
   - Слушай, это надо отметить.
   Андрей отправился в близлежащий супермаркет купить бутылку калифорнийского вина и чего-нибудь "вкусненького", а Настя тем временем переоделась и стала наскоро готовить праздничный ужин. Усталости, с которой она обычно возвращалась после проведенных лекций, как не бывало, а с души, наконец, упал камень. За ужином они спокойно все обсудили. Разумеется, Насте придется отказаться от продления контракта с университетом и переехать вместе с мужем в Канаду. Андрей испытывал некую вину перед ней, что той придется искать новую работу, но она заверила, что нисколько не сожалеет об этом. Напротив, у нее возникло странное отношение к тому, чем она занимается, после одного разговора с мужем по возвращению от соседей...
   Настя практически ничего не знала о работе Доннаванов кроме того, что она связана с дежурствами. Расспрашивать было не в ее привычках, а супруги ни разу не упомянули при ней даже названия фирмы или компании. Зато Андрей совершенно случайно вычислил род их занятий и место работы. Произошло это после той самой ночи, когда он прочитал Настин детектив. Джил, испытывающая чувство вины,  пригласила супругов Карельских к себе на чашечку кофе. Меньше всего она желала, чтобы ее милые соседи поссорились из-за ее необдуманного накануне поведения. Джефф, заранее озадаченный просьбой жены по-мужски поговорить с Андреем, не придумал ничего лучшего, как рассказать о собственных причинах, почему у них с Джил не может быть детей:
   - Знаешь, Эндрю, нам вообще врачи не советуют иметь детей. Говорят, что радиация может помешать нормальному развитию плода.
   Для Андрея его слова стали настоящим откровением. "Значит, они работают именно там", - догадался он. Карельских недавно узнал, что в Северной Дакоте расположен ракетный центр, благодаря которому, как убеждало своих граждан американское правительство, достигнут паритет с "русскими". Позже своей догадкой он поделился с женой. Насте, не имевшей ни малейшего представления, в каком "стратегически важном" районе она живет и работает, стало не по себе. Для себя она сделала выводы, что в конечном итоге обучает русскому языку тех, кто заранее готовит себя к карьере, направленной на действия против России, по-простому говоря, к "шпионажу". "Господи, если бы мама только узнала, кого я учу", - усмехнулась она про себя. Вот потому-то она с такой легкостью, без всяких колебаний, согласилась оставить работу в университете и перебраться в Канаду...            


   - Не жалеешь, что уезжаете? - повторила свой вопрос Джил.
   Настя правильно предполагала, что большинство американцев с иронией начинали относиться к тем, кто решил переехать в соседнюю Канаду. Они искренне верили, что именно в Штатах самая лучшая жизнь, лучшая работа и что их страна самая лучшая в мире, и отказывались понимать тех, кто предпочитал уехать из нее куда-нибудь еще. К такому заключению она пришла, когда заявила своему непосредственному начальнику, Чаку Ли, что не будет продлевать контракт.
   - Что-нибудь не так? - поинтересовался сраженный декан.
   - Нет-нет, все было замечательно, - поспешила заверить его Настя. - Просто у меня так складываются семейные обстоятельства.
   - Могу я спросить, какие? - вскинув густыми бровями и пригладив длинными пальцами взъерошенные волосы на затылке, задал он вопрос.
   - Мой муж нашел хорошую работу в Виннипеге.
   - В Виннипеге? - не без иронии, как ей показалось, переспросил Чак. - И что?
   Теперь наступила Настина очередь удивиться, что именно тот имеет ввиду.
   - Нэнси, послушай, тебе не стоит ничего менять, - продолжал он уговаривать. - Это совсем недалеко. Твой супруг или ты будете ездить друг к другу на выходные. Поверь, здесь так живут очень многие семьи.
   "Но только не я," - хотела возразить Карельских, но промолчала.
   - Скажи, а ты уже нашла себе там работу? - допытывался декан.
   Она отрицательно покачала головой.
   - Вот видишь, - победным голосом воскликнул Ли. - Я был уверен, что ты поторопилась со своим решением.
   - Нет, Чак, - твердо ответила Настя. - Я еду с мужем. Мы уже обсудили это.   
   - Жаль, - разочарованно вздыхая, ответил он и подписал ее заявление...
   - Нет, Джил, - прервав свои размышления, уверенно ответила она соседке. - Не жалею. Ты ведь сама меня учила, что вы, американцы, легко сменяете обстановку, переезжаете из штата в штат.
   - Да, но... но не другую страну, - все еще озадаченная поступком Карельских, ответила она. - Но, как бы там не было, мы с Джеффом желаем вам удачи.
   - Спасибо, - хором ответили супруги, а Настя, садясь в машину, добавила: - Я напишу вам и вы приедете к нам в гости, обещаете?
   В ответ Доннаваны лишь весело помахали им рукой. Выруливая на главную улицу, Андрей посигналил им в знак прощания, а Настя в последний раз оглянулась на дом, в котором прожила целый год.
   По дороге к канадской границе она пыталась вспомнить, с каким чувством приехала в незнакомый Гранд Форкс, и с каким уезжает в Виннипег. Если год назад ее ждала неизвестная страна с неясным будущим, то сейчас она едет в уже хорошо знакомый город, где ее ждут друзья. Настя благодарила судьбу за встречу с Харрисонами и считала их настоящими друзьями.
   Скоростная трасса была идеально прямой и Андрей развил большую скорость. Пейзаж за окном их "Бьюика" не вызывал никакого интереса: по обе стороны дороги простирались поля, местами засеянные рожью. Вскоре показалась канадская граница в виде небольшого стеклянного домика с пограничниками и поднятого вверх шлагбаума.
   - Ваши паспорта, пожалуйста, - учтиво попросил коренастый офицер.
   "Странно, - подумала Настя, - я столько раз уже пересекала границу, но еще ни разу не просили показать документы..."
   Андрей молча протянул ему паспорта.
   - С какой целью въезжаете в Канаду?
   - Переезжаем в Виннипег, - коротко ответил Карельских.
   - Простите, мистер...э-э... Карельских, но для этого у вас должно быть специальное разрешение, так как вы не являетесь американским гражданином, - сухо объяснил пограничник.
   - Я нашел работу. Вот мой контракт, - пояснил Андрей, доставая из внутреннего кармана пиджака конверт.
   Внимательно ознакомившись с документом, офицер отдал им честь:
   - Добро пожаловать в Канаду, мистер и миссис Карельских.
   - Спасибо, - ответили супруги, и Андрей повернул ключ зажигания.
   Настя поделилась со своими наблюдениями с Андреем:
   - Тебе не показалось странным, что из всех автомобилей остановил только нас?
   - Хорошо работают, - констатировал муж. - Наметанным глазом они, наверняка, сразу заметили, что у нас набит багажник... А, черт!
   Настя, не следившая за дорогой, испуганно огляделась по сторонам:
   - Что случилось, Андрей?
   - Объезд, - коротко ответил он, сворачивая с магистрали. Ехать пришлось по узкой, похожей на серпантин, старой дороге, уходящей куда-то в горы.
   - Ты уверен, что мы на правильном пути? - обеспокоено спросила Настя, после того как их "Бьюик" несколько раз подпрыгнул на ухабах. За последнюю четверть часа им не повстречалась ни одна машина. Зато во всей своей красе предстала величавость и суровость северной природы: горделивые вековые сосны, растущие на горных склонах с лысыми вершинами.
   - Какая красота! - восхищенно воскликнула она.
   - И какой воздух, - сделав глубокий вдох, добавил Андрей.
   В Виннипег они добрались около полудня, изрядно поплутав по его пригороду. Первым делом, по совету Харрисонов, они зарегистрировались в иммиграционном офисе, на что ушел остаток рабочего дня, и только после этого поехали на Портедж Авеню в дом Харрисонов.
   - Добро пожаловать в Виннипег! - выбежав на крыльцо в спортивном костюме, поприветствовала хозяйка супругов и нежно обняла обоих.
   Насте было приятно второй раз за день слышать эту фразу, а Анна была бесконечно счастлива, что все складывалось так, как она задумала, опасаясь при этом выдать себя домочадцам. Все последние дни она занималась делами Карельских - искала по объявлениям подходящее для них жилище. Главным условием для нее было, чтобы дом находился недалеко от их дома.
   «Зачем ты все это затеяла?» - не раз спрашивала ее Джулия и каждый раз Анна повторяла ей, что поклялась перед Богом сделать для Насти  и ее мужа все возможное, чтобы искупить свой грех молодости...
   В доме находились и сыновья Харрисон и Андрей, наконец, познакомился с ними. Ник пристально разглядывал гостя, подсознательно пытаясь определить те его качества, за которые Настя согласилась стать его женой. Андрею, на которого Алекс обрушил шквал расспросов, не было никакого дела до его взгляда.
   - Ну, хватит, Алекс, приставать с вопросами, - пожурила Анна сына. - Прошу всех к столу.
   После ужина она предложила Карельских переночевать у них, а наутро отправиться в дом, который она сняла для них.
   - Спасибо, Анна, но мы не будем вас стеснять, - вежливо ответила Настя и добавила: - Не обижайтесь на нас.
   - Понимаю, - просто ответила Харрисон. - Ну, тогда поехали.
   Она завела свою машину и первая выехала за ворота. Карельских поехали следом. Вечерний Виннипег сиял и переливался разноцветными огнями, рекламные щиты и вывески заманивали своих жителей посетить чуть ли не каждый метр столицы Манитоба. Улицы были многолюдны, а на дорогах было настолько оживленное движение, что они дважды попали в "пробку", из-за чего десятиминутное расстояние они преодолели лишь за полчаса.
   Свернув на Албани Стрит, Анна притормозила возле двухэтажного дома с цифрой "87" и заглушила мотор:
   - Ну, вот вы и дома, - передавая ключи Карельских, широко улыбнулась она.   
   Настя медленно вышла из машины и с любопытством уставилась на красное кирпичное здание, погруженное в темноту и окруженное зеленой лужайкой. Андрей со второй попытки отпер входную дверь и пропустил дам вперед. Анна нащупала рукой выключатель и небольшой холл залился нежным светом. Настя неуверенно шагнула в глубь пустующей комнаты, оказавшейся просторной гостиной, из которой три двери вели в три отдельные такие же пустые комнаты, а крутая лестница в ближнем углу - на верхний этаж. Супруги осторожно, почти на цыпочках заглянули во все помещения нижнего этажа, при этом, не зная, что и сказать, хранили молчание.
   - Ну, как вам? - не выдержала Анна. - Нравится? Но вы еще не видели второго этажа.
   "Господи, сколько же стоит такой дом?" - испугалась Настя, осмотрев еще три комнаты и ванную наверху, вслух же задумчиво произнесла:
   - Целый замок! Спасибо, конечно, Анна, но нам хватило бы и двух-трех комнат...
   - Ну уж нет, - смеясь, перебила Харрисон. - Ты так говоришь сейчас, пока у вас нет детей.
   При слове "детей" Настя непроизвольно вздрогнула, и это не осталось незамеченным Анной:
   - Что с тобой, Настя?   
   - Да так, подумалось, что вы, американцы, все можете планировать.
   - А разве это плохо? - пытливо спросила она. - Зато у русских привычка, никогда не говорить вслух о своих мечтах, чтобы не сглазили. А результат вы увидели сами, как живут люди здесь и там.
   Умом Настя была с Анной согласна, но к ней такое определение явно не подходило, поэтому она решила вернуться к прежней теме:
   - Нет, право, зачем нам столько комнат?
   - У каждого из вас должен быть свой рабочий кабинет, не так ли? - увлеченно продолжила Харрисон. - Комната для гостей тоже необходима, когда к вам приедет кто-нибудь из родных или друзей. Плюс ваша спальня и будущая детская. Гостиную и столовую я не считаю...
   - Ты все правильно рассчитала, - впервые нарушил молчание Андрей.
   - И сколько нынче стоят такие апартаменты? - сдаваясь, Настя задала мучивший ее вопрос.
    Четырехзначное число в несколько раз превышала ту сумму, которую Настя платила за квартиру в Гранд Форксе. При этом Харрисон высказала пожелание, чтобы Карельских со временем полностью выкупили дом в свою собственность. Больше всего Насте опасалась, что Анна прочитает ее мысли и подумает о ее неблагодарности, поэтому изо всех сил пыталась скрыть стучавший в ее мозгу единственный вопрос: где они возьмут такие деньги.
   - А теперь сюрприз! - лукаво объявила Анна.
   "Что еще?" - устало подумала Карельских.
   - Настенька, поздравляю, твой детектив полностью раскуплен и уже отпечатан дополнительный тираж. Так что на твой счет поступила кругленькая сумма.
    Насте показалось, что она лишилась дара речи, хватая ртом воздух.
    - Вот здорово! - воскликнул Андрей и, крепко прижав жену к груди, поцеловал в губы.
   Анна с нежностью наблюдала за счастливой парой.
   - Мы с Питером очень надеемся, что это будет не единственным твоим детективом, - на прощанье призналась она. - А пока отдыхайте, обживайтесь, и ждем приглашения на новоселье.
   Проводив Анну, супруги открыли багажник своего "Бьюика" и стали заносить вещи домой. Неожиданно Настю, достававшую очередную коробку с посудой, ослепили фары свернувшего на их улицу автомобиля, который остановился у ворот соседнего дома. Первой из него вышла молодая стройная женщина лет тридцати пяти в длинном вечернем платье сиреневого цвета и, открыв заднюю дверь машины, расстегнула ремень безопасности на детском кресле, откуда через мгновение выскочил рыжий малыш в нарядном костюмчике.
    - Вилли, немедленно домой! - скомандовала женщина, но тот уже бежал навстречу Насте.
    - Привет, картаво выговаривая букву "р", поздоровался он и тут же спросил: - Ты наша новая соседка?
   В это время на пороге появился Андрей и мальчик слегка смутился вида небритого незнакомца двухметрового роста.
   - Здравствуй, - ответила Настя. - Да, мы ваши новые соседи. Тебя как зовут?
   - Вилли. А тебя?
   - Вилли, - окликнула снова подошедшая к ним женщина и взяла его за руку. - Не приставай к чужим.
   - Они не чужие, мама. Они - наши новые соседи.
   - Очень приятно, - протянув худую ладонь, произнесла его мать и первая представилась: - Меня зовут Линда. Линда МакРэй.
   - Мне тоже очень приятно, - улыбнулась Настя. - Я - Нэнси Карельских. А это мой муж Эндрю.
   При знакомстве с американцами Карельских давно переделали свои имена на английские. Как показывала практика, так их легче запоминали их новые знакомые и не коверкали, пытаясь выговорить, длинные русские имена и отчества.
   - Рад знакомству, - пожал руку соседки Андрей.
   - Что тут происходит, Линда? - поинтересовался мужчина с модном костюме, появление которого за разговором не заметили ни Настя, ни Андрей.
   - Это мой супруг, - представила его Линда. - Роджер, я только что познакомилась с нашими новыми соседями.
   Роджер, на которого как две капли воды был похож Вилли, по очереди пожал им руку.
   - А у вас есть дети? - с детской непосредственностью спросил Вилли. - Я бы с ними подружился.
   - Нет, к сожалению, - покачала головой Настя, вкладывая двусмысленность в свой ответ.
   - Вилли, тебе давно пора спать, - строго сказал Роджер и пояснил Карельских: - Мы и так задержались на вечеринке у приятелей.
   - Надеюсь, мы тоже подружимся, - весело добавила Линда.
   - Да, конечно, - заверила их Настя. - Мы обязательно вас пригласим на новоселье.
   - О, спасибо. И спокойной вам ночи! - хором попрощалась вся семья МакРэй.
   - Доброй ночи! - помахали им на прощанье рукой Карельских и, вернувшись в дом, продолжили распаковывать вещи.    
   В отличие от идеально обставленной квартиры в Гранд Форксе, в новом доме Карельских предстояло обустраиваться по своему вкусу. Настя прошла через гостиную в столовую, а оттуда сквозь арку на небольшую кухню. "Слава Богу, что хоть плита и мойка есть", - с грустью усмехнулась она и похвалила себя за то, что взяла с собой всю раннее приобретенную утварь.
   - Ну, как тебе, хозяюшка, на новом месте? - прервал ее размышления муж.
   - М-да, - задумчиво ответила она, - работы тут непочатый край…
   - Ничего, справимся, - бодро заверил Андрей. - Потихоньку сделаем ремонт, в кредит можно будет купить мебель, как советуют Харрисоны.
   - Да, конечно, ты прав, - тряхнув головой, чтобы прогнать обрушившиеся на нее бытовые проблемы, согласилась Настя.
   "Главное, что у Андрея хорошая работа, а с остальным можно будет справиться". - убеждала она себя укладываясь спать рядом с мужем на единственном диване в гостиной.