В Валентине - сила! О любви и празднике в России

Разбирая на одном из семинаров лирику Пушкина, я объясняла своим студентам, что обычно в поэзии мы выделяем несколько основных мотивов, один из которых – любовный. И столкнулась с предсказуемыми комментариями: «А любовь к друзьям можно рассмотреть? А к родителям? Детям? А Бобику?». «Боб…?» - «Собака». Этот похвальный поток благоговения перед окружающим миром мне пришлось остановить плоским: «К любовному мотиву это не относите, здесь только отношения между мужчиной и женщиной», так как noblesse oblige – да, у нас в классическом литературоведении и преподавании есть вот такие формальности, с которыми и мне, хочу или не хочу, приходится мириться. Студенты не возмущались, а я тем временем вспомнила себя в 11 классе, когда попала в весьма похожую ситуацию. С чувством приятной усталости и затаённого самодовольства я вальяжно демонстрировала не очень пока знакомой мне учительнице двухстраничный план пробного выпускного сочинения по теме «Любовь в романах И. Тургенева». Я была им до неприличия довольна, что со мной, эх, происходит теперь нечасто (где вы, славные времена?). Гораздо более знакомо мне то состояние, когда приходится перечитывать ночью опусы, которые не позволили вовремя заснуть, а потом окончательно впасть в панику от ужаса перед написанным. Именно поэтому, наверное, этот любопытный эпизод моей школьной биографии оставил такой след в душе. Дама-завуч была настроена воинственно и, даже не вчитавшись в пассажи о проникновенном «пантеистическом отношении к природе», возмутилась моей вольностью (по-моему, в её выговоре прозвучало даже слово «вольтерьянец» - не может же это быть моей больной фантазией?) и с не заставившим колебаться возмущением потребовала срочно уничтожить эти листы, как если бы я представила на этих несчастных страницах сексуальный компромат на всех работников школы. Итак, моей идее не суждено было реализоваться, и я испытала легкое разочарование.
Но что получается? Я сейчас, следуя  таким же строгим методическим предписаниям, могу запретить своим ученикам рассуждать вне установленного (Кем? Когда?) канона? Клянусь, этого я бы не стала делать никогда, если только вышеназванные пожиратели гранитов науки представили мне хоть какой-нибудь развёрнутый план, где бы можно было проследить логику не только в словосочетаниях, но и в предложениях. Но так как исследовательские проблески моих студиозусов дальше простого любопытства так и не пошли, и спустя несколько минут они, как зазомбированные, вернулись к своим излюбленным «научным» вопросам (из коих самые яркие образчики: «Можно мне выйти?» и «А я подзаряжу телефон?»), тяжёлые муки моей встрепенувшейся совести удалось благополучно подавить. 
Но этот вопрос заставил глубоко задуматься.
Насколько же в русском языке слово «любовь» многогранно, вбирает множество смыслов. Тогда как в западноевропейской культуре коннотация недвусмысленная и очевидная. Цепочка ассоциаций перенесла меня в воспоминания о праздновании Дня Святого Валентина 10-15 лет назад. Тогда этот праздник только входил в моду. И я помню, как много он вызывал ажиотажа и позитивных эмоций. Причём, праздник этот понимали в самом широком смысле слова – именно день любви ко всему и всем. Валентинки дарили классной руководительнице, другим учителям, друзьям, родителям, бабушкам, дедушкам, сёстрам, братьям и т.д. и т.д.  В США или Европе это невозможно: День Святого Валентина только для влюблённых, и если ты поздравляешь с праздником своего друга или подругу, то будь готов потом объясняться в романтических (читай – эротических) чувствах. А у нас никому и в голову не приходило, что это может быть как-то «странно» - дарить валентинку соседу по парте или двоюродному брату.
А ещё этот праздник не накладывает никаких обязательств. Ну скажем, как гендерные 23 февраля и 8 марта, когда почти в принудительном порядке нужно поздравлять всех мужчин и женщин, только на том основании, что они –мужчины или женщины. Или даже Новый год – один из самых церемониальных и, по-моему мнению, угнетающих праздников. Особая прелесть Валентина – в его непринуждённости, за которой скрывается не такая уж «легкомысленная» цель – признаться целому миру в любви. И ты не обязан этого делать, если не хочешь. Что может быть чудеснее?
Тот приятный случай, когда заимствование становится лучше. Может быть, это особенность российского менталитета, и упомянутое мною вначале совпадение отнюдь не случайно? Этот второстепенный, даже не праздник, а, как многие могут сказать, праздничек стал для меня почти любимым. Причём, ревнителям «сохранения российской самобытности», которые предъявляют парадоксальные обвинения поклонникам праздника только на том глубочайшем и веском основании, что он «не наш», я бы намекнула, что День Святого Валентина, каким мы его видим в нашей стране, стал как раз таки чисто русским и, не побоюсь этого слова, уникальным явлением. До сих пор помню моего школьного учителя (не важно какого предмета), который, с пугающей яростью в глазах, агитировал нас отказаться (как будто речь шла о курении или, там, пьянстве) «от всех этих глупостей» и вспомнить о корнях,  культуре,  достоинстве! Так же, как завуч, запрещающий мне писать о «всех видах любви» в романах Тургенева, этот суровый мужчина хранил, как мне кажется, какую-то тайну. Мне неизвестную. Я спокойно, искренне и легко хотела бы его теперь спросить: как можно быть против того, что культивирует доброту и приносит столько радости и тепла, даёт возможность подбодрить друг друга, как ни один другой праздник? Предугадываю, что, скорее всего, в меня сразу же кинут Петром и Февронией. Но вот близкого друга, племянника и добрую соседку детства тётю Машу ты уже с «днём семьи и верности» не поздравишь, а всеобъемлющий и космический русский День Святого Валентина предоставляет нам для этого все возможности. Прекрасный праздник. Почти религиозный. Только, конечно, в широком смысле этого слова.
 P. S.  Кстати, моим первым бизнесом была … продажа самостоятельно смоделированных валентинок в 6 классе! Разнообразием материалов я не могла похвастаться (в ход шла обычная бумага и картон), но к дизайну отнеслась серьёзно. И расписывала эти хлипкие открытки позорными стихами собственного сочинения. Мне это до сих пор кажется экстраординарным, но handmade-валентинки действительно пользовались спросом среди моих одноклассников. Продавала я их за крайне умеренную цену. Но это совсем не важно.