Черновик. Неоформленное в главы 1

- ...
- С этим - в конец очереди. И должен сказать, что эта очередь изначально не
  продвигается вперед.



- Скажи, мудрейший, ты, как средь нас как посланик небес, ведомо ли тебе, в
  чём есть бог?
- Да, мы вот собрались всем народом, и решили - ведь если есть бог, и сотворил,
  он небо и землю, и мы дети его - то в чем он оставил себя? Чему кланяться?
- Мы, вот, поклоняемся золотому теленку, отлитому целиком из золота. - Скромно
  потупил взгляд старший из них. - Но вон другие, поклоняются теленку на
  вертеле, третьи - поклоняются живому теленку. - С иронией произнес хитро
  глядя в сторону своего соседа. - Вот скажи, чья вера истинней? Кто из нас
  более свят в своем почтении небес?
- Видно, что бог сотворил теленка. Видно, что бог сотворил в вас чувство
  прекрасного - те, что сотворили теленка из золота. Видно, что научил вас как
  приготовить жаренного теленка. Но в том ли бог?
- Так завещали нам отцы! И мы держимся этой веры!
- Да, но...
- А вот некоторые еще покланяются солнцу. Ведь это он освещает все вокруг?
- Хм-м-м... но есть ли то свет?
- Если нет, то значит луна и звезды - есть свет неба? Ответь старче?
- Так...
- Эй, вы ж не поклоняетесь тайком, как язычники какие - кланяются сразу двум
  богам: родному и пришлому?
- Нет, но просто если бог создал животных, то человек же насколько лучше
  животного? Соседи из соседней деревни говорят, что бог - велик. Как он может
  уместиться в теле молодого бычка? Может быть взрослый бык и подошел бы под
  его жилище, но чтоб такой!?
- А чем солце, луна и звезды больше нами сотворенного золотого тельца? Они
  служат так по слову Его! Он - велик именно в своих чудесных творениях, что
  никогда нам не понять, сколько мы не пытались всей деревней постигнуть
  этого. Вот потому мы и пришли к тебе, старче, что приходить стали иноверцы,
  что стали прельщать всех своей верой в чуждых нам богов.
- Что ж, коли вы спросили меня, то отвечу - что не нахожу я бога в ваших
  идолах...
- Ты хочешь сказать, что бога нет, черный колдун? Тогда кто же создал нас,
  небо и землю? Ты хочешь сказать, что мертвы мы, колдун? Но нет - сейчас мы
  тебе покажем, что мы живее тебя - разорвем живьем на куски!
- Погодите! Погодите! Погодите! - Изумленно смотрел как из добродушных людей
  толпа сразу превратилась в дикую.
- Иноземец, что поклоняющийся чуждым нам богам - ты хочешь обратить нас в
  незнакомую для нас веру? Разорвем и его, бра...
- Да не это я хочу сказать!
- А что же?
- Есть одно: старец сказал, что не видит бога лишь в этих идолах.
- Другие боги нам чужды! Мы не бросим веры отцов наших!
- Так есть еще одно: он не сказал, что бога нет.
- И то верно, братья. Мы ж не тати какие, чтобы убивать за недосказанное.
  Пусть говорит дальше. Послушаем его, братья? И раз он говорит, что бог
  есть, то пусть скажет в чем. Кто из нас прав? Говори чужестранец.
- Ну я сам не очень верю, но вот есть уже следующее - если бог есть, то он
  не может быть сразу во всех вещах сразу?
- Нет! Так не пойдет! Нам нужно чему-то кланяться. В чем его больше, чтобы мы
  могли приносить этому дары? Так нам завещали наши предки, и предки наших
  предков: для нас это есть - истина. От неё мы ведем сотворения нашего рода.
- Я не знаю, кто вам ответит на такой вопрос. Но отпустите старца - вы
  его чуть не убили, и теперь хотите, чтобы он вам рассказал?

Поцарапанного, и истерзанного старца вывели из толпы под руки.
- Благодарю, незнакомец.
- Старик, ты не серчай на нас. Мы это не со зла, а от недостатка ума. Ты бы
  сразу начал так: что, мол - бог есть, он во всем, но в золоте - его больше.
- Почему это в золоте? В живом - его многократ больше есть.
- А солнце и луна разве не живые - раз служат они небу, то стало быть они
  живые есть?
- Но служат они нам, а значит - хоть бог и есть в том, и если есть он больше
  нас, то не намного.
- Ну и телец тоже маловат для него будет.
- Да, не очень велик. Но мы отольем нового, во имя Бога нашего - сотворим ему
  достойное вместилище, которого он заслуживает.
- Да. А то от ваших живых телят: тех, что приводите в храм по праздникам -
  вонь стоит. А вы, те, кто жаренному теленку на вертеле поклонялся, тоже
  будьте с нами - ведь живой бог не может жить в мертвом. Вот в золоте -
  другое дело. Золото - металл царей. Золото - любому богу должно такое
  понравиться. А вы, те кто живому покланяетесь, когда кланяйтесь, то думайте,
  что на самом деле вы кланяетесь живому у вас в стойле стоящему. И вы своему
  жаренному покланяясь думайте о том, что у вас дома на вертеле ждет.
  Получится, что молясь его образу, вы тем самым всё почтение будуте оказывать
  самому творцу неба и земли!
- А мы когда молимся тому на вертеле, так и делаем. Ведь телятина заканчивается
  все время - так мы представляем себе, что это подарок нам от вечного теленка
  живого.
- Вы же, кто языкам разным обучены - язычники: не должны будете кланяться
  иному другому богу, кроме того, что мы только что избрали верховным! А то
  побьем вас камнями.


- Ладно, старик - у меня своя дорога.
- И благословен будет твой путь на ней. - Старик перекрестил меня. Я
  остановился как вкопанный.
- Старик, а что этот жест обозначает?
- Обычный жест у нас, что признал я в тебе дух братский на пересечении наших
  дорог.
- Ты мне в отцы годишься вообще-то.
- А помог ты мне как брату из малых самых, чтобы опять меня не побили и не
  унизили.
- Ты им так прямо не говори, а говори загадками - чтобы познавая их,
  становились на шаг ближе к своей истине. А то ведь все равно побьют.
- Спасибо, мил человек, не спрашиваю твоего имени, чтобы не забыть по старости
  и устали своей. Я и сам то понял. - Старик заметно повеселел, и совсем
  нестарческой походкой человека схожим со мной по годам затопал совсем в
  другую сторону.
- Да, а звать то тебя как, старик?
- Сколько живу лет, что сам потерял им счет, называли меня - Хаджа-Насредин.
  Иду туда, где я еще не был, и где меня никто не помнит.

Долго еще стоял на перепутье с открытым ртом, не понимая, что во мне
происходит.




- Мы вообще только за истину. Если все собравшиеся решили, что истинно это, то
  значит - истинно.





- Ну и что за проверка для твоих новых вольнонаемных.
- Смотри, сейчас они набираются вина хорошенько, потом если кто выдержит удар,
  того примет любой командир под свою руку. И бить его будет тот самый
  десятник, кому мы добираем людей. Вот видишь, этот выдержал, да только чуть
  не расплакался - он уже никогда командовать другими не будет. А вон до него
  другой чуть было на кулаки не полез биться - хорош как воин, да только если
  немного остепенится, бравый командир из него выйдет. Пока в сечи не побывает,
  всех под собой изведет, коли что не по его воле будет. Нет, нам такие тоже
  ни к чему.
- Что меня тогда не проверяешь? - Тот уставился на меня.
- Сильно в морду охота?
- Нет, но от вина бы не отказался.
- Вот ты черт мохнатый! Что ж раньше не сказал. - Рассмеялся сотник.


- Видишь вьюн?
- Где?
- Да вот в траве, подымается и подламывает прямые побеги травы.
- Вижу.
- Знаешь, что он к этому времени года вырастает длиньше, чем самое высокое
  дерево в здешних краях.
- Не знал. - Сказал рассеяно, не ведая, к чему разговор.
- А вот отстоящий от всех дуб, победивший и болото, и другие деревья. Кто из
  них приметней, думаю, тут всё и так ясно. - Я вскинул брови. Начало разговора
  пока не давало повода для драки, но раздражало неимоверно.
- Когда растешь над собой, то ты подобен этому самому дубу, а когда над другими
  людьми - этой пут-траве. - Сравнение с дубом меня позабавило, поэтому
  развернув свой посветленный лик к Учителю, дал едва заметный знак коню
  вырваться вперед - вдруг захочется проржаться. В итоге не захотелось. От
  постоянного давления на чувство когнитивного диссонанса моё чувство юмора
  скоро совсем истощится и умрет. Сансей поравнялся со мной.
- То, что я тебе хочу сказать, никак не скажешь, не скособочась. Я пытаюсь
  учить тебя, но ты верно считаешь себя умней других, а уж тем паче - меня.
  Не гневайся на меня, что я попытаюсь дать еще один совет: будь прям в своих
  делах. В лесу, где большая часть деревьем прямы, корявые если не
  исправляются, то загнивают и распадаются. Но и в криволесье трудно прорасти
  прямому дереву. А когда такое случается, оно становится родоначальником
  ровного остовного леса.
- Я тебя всегда внимательно слушаю, - Не хватало еще, чтобы он прекратил мне
  рассказывать о здешних обычиях. - и сейчас я запомнил всё, до слова.
- Это - высшая оценка моих стараний. - Льстиво склонил голову. Наверно намекает
  на прибавку к зарплате, или чего-то попросит позже... и он сказал еще... как
  же это звучало? Да! Он сказал, не "если прорастает", а "когда прорастает"!
  Это не намек? Может он этим хотел сказать, что если не я, то кто-то другой
  займет моё место? Нелепо так думать. Ненавижу параною, но каждый раз
  незаметно скатываюсь к ней.



- Добро ведь всегда побеждает зло? - Грустно улыбнулся в сторону.
- И зная это ты должен вступать в бой, как будто именно из-за твоего участия
  эта победа случится! Ведь право, глупо делать шаг, не рассчитывая на земле
  оставить хоть какой-то след?
- Я про то, что может тут мы не должны победить? Может мы тут не на той
  стороне?
- Это уж каждый решает за себя. Я - на той стороне. А ты - на чьей?
- Ладно. Я тоже на той стороне. На той, что победит. Только мне бы ещё узнать,
  как именно это должно произойти?!
- Это скоро опишут в летописи. Правда к тому времени ты уже будешь знать, как.
- Хммм... Ну что? Тогда айда узнавать?!
- Эй, не торопись так. Давай сперва обмозгуем. А то если мы тут что-то
  напутаем, то в летописи уж и подавно не про то напишут.



== ДО ПОКУШЕНИЯ
- Ты слишком увлекаешься игрой. У любой игры всегда есть рамки, и хоть нам дано
  выходить за них, это следует делать только прекратив игру. Иначе то, что было
  лишь обозначенной рамкой может стать решеткой твоей клетки. А клетку всегда
  лучше оставить зверю.



У добрых, милых пупуасов,
Даже если отобрать по одному перу,
Ты можешь сшить себе хоть халат из стразов,
Внутри ты всё равно останешься дерьмом.

Вынося сор из избы,
Надеешься впредь в чистоте себя блюсти.
Но дрянь, видать - прилипчивая зараза,
Чтоб грязь не объявилась вновь - её сперва б отмыть.


  Некогда я носил на груди крест. Поэтому понимаю, про что ты говоришь.
Вообщем, я тогда считал, что крест - это нечто вроде ключа от дверей рая.
Частичка вечности в нашем бренном мире. Однако думаю, что для Бога не столь
важна видимая атрибутика. Незримому более важен внутренний мир.

- Пока в водоеме есть достаточно крупной рыбы, мелким рыбешкам можно не
  волноваться.


- Чем больше тайн ты знаешь, тем больше ты можешь сделать. Чем больше ты можешь
  сделать, тем выше на тебе ответственность. Чем выше ответственность, тем выше
  и цена ошибки. Мне не хочется знать больше, чем мне положено, так как из-за
  своих тайн я и так за свою жизнь наделал всяких глупостей предостаточно. И
  нынче твой черед, хозяин.


Когда из твоей личной жизни делают публичную, то она перестает быть личной.
Так незаметно для себя ты из личности и становишься публичностью. Иногда это
меняет всё. Нужно следует быть гораздо крепче тех, кого сорвало и унесло этим
бурлящим потоком. Нужно быть гораздо прозоливей и спокойней, чем я есть сейчас.
Нужно оставаться собой, ведь именно меня такого занесло на олимп. И, наконец,
нужно помнить, для чего именно ты карапкался вверх. Если того, что искал, там
не оказалось, или не успеваешь найти, то дальше задерживаться на этой вершине
может оказаться чересчур опасным делом.


ZZZ: реализоавно.
С видом - "А я что-то не понял, что это за черешня такая?" полез на елку. Как
раз вовремя. Секач выбежал на тропу и в пару секунд уже кружил под деревом,
протаптывая дорогу. В холке у него торчал какой-то прут. Теперь, когда
подслеповато щурясь, выссматривал, куда это кто подевался, я его уже хорошо
разглядел - подстрелянный саблезубый поросенок.

Только подумал о том, как бы его добить, руки тем временем распутывали лук, и
цепляли титиву. Еще не совсем пришел в себя, как руки уже примеривали стрелу
на тетиву, и как лучше разместить её кованный клюв под ухом, рядом с задратым
вверх пяточком. Мгновение, и рука шарит в колчане в поисках новой, с
расправленным оперением. Визг вывел меня из странного состояния, что выронил
колчан, вместе с остальной утварью.

Мешок тут же был разорван, а все его содержимое было разбросано по всему
заснеженному полю.

Хрипящая туша тут же проделала новую просеку в густых зарослях кустарника, и
затаилась где-то среди. Монстр из "Спокойной ночи, малыши" в животном
исполнении больше походил на самокантующуюся резвую тумбу, с бивнями, чиста
мамонт. И все-таки морозец оставил меня хладнокровным к его появлению.



Есть люди, для которых важно нахождение новых путей, другим важней разведывать
имеющиеся, третьи не мыслят жизни об укреплении наиболее проторенных путей,
четвертые же не желают быть никем из трех вышеперечисленных.


Стрела пролетела, хищно звеня струной, в полете срубив мелкую ветку рядом
стоящего дерева.

Сравнивать искусство и творчество, как сравнивать хорошее с красивым, теплое c
мягким, вкусное с полезным. Вообщем - никчемное занятие. А актерское искусство,
и похожие культурные течения, вообще стоят особняком в плоскости понятий. В
смысле тут главное из слов не "искусство", сколько "актерское".

- Видишь ли в чем дело. Если деньги доверять тем, кто их будет тратить, то
  деньги потеряют свою ценность. В любой бедный город завези хоть десять возов
  золотых, они сразу же перейдут в карман наиболее жадному жителю. Все опять
  станут бедными, только временное богатство развратит всех, кто раньше хоть
  что-то делал за копейки. Они перестанут ценить свой труд - свое истинное
  богатство. Но вместе с тем будут чтить самого порочного за самого умного.
  Поэтому мы не спешим превращать свой город в торговый. Каждая семья из
  здешних переехали на новое место как раз из подобных мест, и, насколько мне
  о том известно, ни разу не пожалели.


БЫЛО В СЦЕНЕ С ПРЕБЫТИЕМ ХАГИЧА НА ЗАСТАВУ:
- Совет сосредоточен вокруг чаши. Стороним она кажется либо медной, либо
  золотой. Кому-то очень далекому от этого её отблески уж и подавно не видны.
  Но только держащий руку на ней может сказать, из золота ли чаша. И только
  заклянувший в неё оглашает всем, чем она наполнена.


- Справедливость не существует между враждующими сторонами, так как под этим
  словом каждый будет выдвигать лишь свои интересы. Справедливость невозможна
  между не равными друг-другу, так как они не едины в своем стремлении
  договориться меж собой. Понуждение со стороны или судом также не достигнет
  справеливости, если стороны не договорились о соблюдении общих законов.
  Закон, хоть в чем то направленный против человека, только этим своим
  свойством будет сеять лишь рознь и беззаконие. Справедливость, это то, что
  произрастает лишь общими усилиями.

- Человек был создан слабым существом, чтобы не брал на себя слишком много.
  Не ел больше, чем ему нужно. Не пил больше, чем воды упало на землю. Не
  собирал с земли больше, чем пришлось бы ей отдать.

Выкрасить чтоб выбросить.



- Отдай ему амулет (повязку)

- Ты говоришь не всё. А умалчивание части правды, это и есть ложь.
- Ничего я не умалчиваю. Говорю, что видел.
- И что ты говоришь?
- Говорю, что видел, как этот человек ударил мечом моего брата несколько раз.
- Это ведь ложь...
- Говорю, что видел.
- В таком случае скажу, что видел я - эти двое человек напали на этого
  достопочтимого человека, и тому ничего не оставалось, как пустить в ход меч.
  Один из людей погиб, но другому была дарованна жизнь. Но он решил нечестно
  воспользоваться её остатками.



- Не потому ли вам моя власть стала так дорога, что никто не смог её купить?

- Только другой дракон может убить дракона. Но драконы деруться, и никогда не
  сдаются. Тебе же был предоставлен шанс показать себя, а ты решил бежать,
  бросив царство на развал. Ты недостоин называться драконом.
- Называй меня также, как зовешь и других - человеком.
- Человек, это лишь свежий кусок мяса для тех, кто душой дракон. И хоть ты
  на несколько мгновений стал им, зато не выдержал более простого состязания.
  Другим стоило шепнуть только, что надо сделать, чтобы занять место дракона и
  стать царем, как они тут же седлали коней, и ехали смещать тебя.
- Не сомневался, что без тебя это дело не обошлось.


- Слушай, я вот не пойму одной вещи: если небесное братство в итоге всё равно
  низвергнит сатану, то зачем я тут в этой битве? Разве я могу повлиять на её
  исход?
- Ты задаешь не такой простой вопрос, как тебе кажется. Повлиять на исход ты
  действительно не можешь - всё уже предначертано. Но ты не задумывался над
  тем, что в итоге можешь оказаться на проигравшей стороне? Никогда ведь не
  знаешь, где пройдет линия фронта в финальной битве.
- Прям так уж и в битве? Мне сатана тоже говорил, что между землей и небом -
  война.
- Идет война. Сатана строит свой обман не только на лжи, но и, чтоб ложь
  казалось привлекательной, приправляет её значительной порцией правды. Тут
  он не наврал тебе: если дело касается выживания рода человеческого и тёмных
  лордов - что это, как не война? Тебе кажется, что есть что-то, что будет
  несущественно в решающий час битвы? Такого нет. Всё будет иметь значение, и
  каждая твоя ошибка может стоить нескольких потерянных душ. Как и каждое
  доброе дело может спасти часть их. Только если берешься, делай дело до конца
  - недостаточно только благих намеряний. Если дальше них дело не пошло, то
  лучше бы это было по причине того, что ты - калека.
- Настолько всё страшно?
- Не представляешь, насколько. Даже те, кого рядом пройдет чаша гнева,
  поседели бы сто раз, будь это возможно.
- Ну я то уже чего только не видел, и меня сложно чем-то еще удивить.
- Кто говорил об удивлении? Речь идет о нескончаемом ужасе, которым будет
  наполнено всё вокруг.
- Надеюсь, так оно и будет. Так я пошел? Нет, не то чтобы я не верил, просто
  не хочу думать... сейчас... об этом сейчас. Слушай, ты бы переставал так
  стремиться напугать, тем более на ночь глядя. Я и без того... как бы это
  сказать?... восприимчив.


- Когда наступает время символов, тогда всё действительно стало настолько
  плохо, что дальше уже некуда. Когда создалась видимость, что ничего
  истинного уже не создать - все, что не делаешь, напоминает о якобы
  позорном прошлом. И тогда создаются самые ужасные символы на смену прежним,
  уже успевшими стать привычными. Позор ясней ощущается теми, кто сам
  совершенно недавно считал старые символы пределом совершенства, а теперь
  воспринимающий их как символ измены своей веры. А символ измены рушатся
  первыми, чтобы воздвигнуть на нём новый, если не на яву, так как на
  шахматном столе пешка попирает короля, так и новый символ попирает постамент
  своего предшественника. Те же, кого ощущение измены прошло стороной,
  воспринимают новый символ, как символ перемен. Новых, страшных перемен.
  У редких людей вера останется непоколебима, ибо зиждется она не на
  символах.


- Почему меня называют драконом?
- Только другой дракон может убить дракона.
- Так просто?
- Нет, не просто. Тебя называют белым драконом.
- В смысле?
- Белый дракон из высших - никогда не даст совладать с собой темным драконам.
  По сути белый дракон, это и есть - человек.


[Про "будь мне братом"]
Речь идет между ГГ и королем.

- Ты как дохлая кляча, что не едет никак будучи запряженной, так их и забивают
  до смерти.
- Клячи есть разные. Есть такие, которые привыкли выбирать себе дорогу сами,
  и теперь, когда сил стало заметно мешьше, их стало можно впрячь, но без
  свободы им лучше быть забитым до смерти.


- Чему ты радуешься. Ты же не смирился с предсказаниями?
- Да, похоже предсказания окажутся правдой. Но я радуюсь тому, что сам выбрал
  место, время и как именно мне суждено покинуть этот мир.
- Все покидают его вперед ногами.
- Я не покидаю его, я ухожу очень надолго. Хотя из ада и не возвращаются, но
  надежда вернуться остается всегда.

- Почему если все становится предельно просто, то это же самое одновремено
  начинает означает, что перестало быть возможным?

- Ты неправильно понял. Мы бы пошли за тобой. Но ты же говоришь, что ты не
  наш царь, и как нам верить тебе, как поверить что ты не примешь их сторону?
- Вопрос не во мне и не в тебе, ни в них, ни в нас. Это ведь те же самые
  люди, только которые не задумываясь сотрут вас с лица земли только потому,
  что устали бояться, но в первую очередь потому что могут - почувствовали
  свою силу, сплотившись.
- Я тебе верю. Но за тобой никто другой не пойдет.
- Я не знаю, что мне сделать...
- Ты не откажешься от своего царства среди них?
- Для всех - я иду как царь тех мест, отвоёвывать свой престол.
- Но они не люди. И ты, говорят, можешь перестать им быть в любой момент.
- Да, теперь я могу обернуться в зверя, но не стану этого делать.
- Я тебя немного знаю, а вот все остальные не будут полагаться на твое
  слово. Особенно, если ты его даешь как человек. Что станет с твоим словом,
  когда ты обернешься - никто не знает.
- Да мне толков с этого! Знал бы как сделать, чтобы никогда не обращаться
  более в кого-то, то обязательно сделал бы.
- Добровольно отрекся бы от оборотничества? Так не бывает!
- Что значит - не бывает? Это ведь невозмножно, вот и не случается.
- Возможно. Но только для тех, кто хотя бы в душе оборачивался тем, кем более
  не хотел бы более этого делать. То есть для тебя - уже возможно.
- И что, мне для прохождения этого ритуала даже не обязательно пить
  человеческую кровь? - С подозрением посмотрел на этого как-то уж чересчур
  добро ко мне настроенного человека.
- Единственное, что тебе нужно, так это добровольно отречься от оборотничества.
- Я готов. Что надо делать?
- Ты должен отречься от своей силы, стоя пред духами воды и ветра, перед богом
  света и огня.
- Только я точно должен знать, это действительно сработает? Я больше никогда
  не смогу никем перевоплотиться?
- Ты оставишь это в той воде, из которой выйдешь.
- Чуть-чуть жаль, но меня это как-то нехорошо зацепило. Надо развязаться
  вовремя, чтоб по жизни в таком виде не протащило. Становится противно, когда
  смотришь на людей, которые стараются стать как можно больше похожим на зверя.
  А ставши зверем видишь злость и зависть в их глазах, что красноречивей слов
  рассказывает о том, что они боятся больше никогда не сбросить раз одетой
  шкуры.


- Я - четвертый сын короля. За корону могут вступать только первые три сына.
  Если им не удержать её, то что говорить о более слабом семени? Чем больше я
  узнаю, тем больше мне кажется, что я недостоин короны.
- По мне это правило не может ничего значить. Это не более, чем просто
  условность.
- Подобные разговоры я слышу из разных углов. Нет. Я не назову условностью те
  законы государства, что как стены, воздвигали мои предки. Иначе на чем будет
  основывать свой свод мои потомки? Крах, будь он даже неизбежен, случится не
  по вине слабости моего характера.


- Смерть всегда глупо выглядит: прийдет она в младенчестве, или догонит в
  преклонном возрасте. И чем меньше шагов нас разделяет, тем прекрасней
  выглядит жизнь - оставшиеся глотки мгновений. Я вижу, что не миновать мне её
  рук в этот раз. Я чувствую ледянной холод исходящий от её легкой поступи
  рядом. И вместе с тем никуда от неё бежать не намерян! Здесь, с вами или
  без - я хочу встретить её! Прежде, чем она заставит корчиться в агонии,
  прежде этого хочу посмотреть ей в глаза, чтобы рассмеяться в лицо презренной!
- Мы шли за тобой не для того, чтобы свернуть перед роковой чертой. Будем
  верить тебе и за ней.


- Тут важно оценить каждое свойство в частности, а именно - насколько оно
  вписывается в общное. Особенно если общное относится к неподконтрольному,
  можно очень точно оценить истинную мотивировку, а по ней выйти к фактам.




- Венчание на власть.



- Люди-волки были выдуманы, и на самом деле их не существует. Я разговаривал
  со множеством купцов и с иными приезжими, да только они сами лично не разу не
  сталкивались с этим феноменом. - Философ надменно выпятил нижнюю губу.
- Я сам... - От чувства сытости чуть не проговорился, блин. - слышал множество
  историй. И никто в тех краях не воспринимает их как нелепые байки. Недавно,
  в селе, где я жил, - нарочно не стал упоминать названия, - подстрелили
  одного волка-оборотня.
- Ты видел этого волка?
- Да, видел!
- Живым?
- Да какая разница, живым или нет!
- Волки болея и у нас иногда проникают за ограду. В этом ничего такого нет. Ты
  видел, как он обратился в человека, или из человека в волка?
- Нет. - Ненавижу свою честность.
- Поймите, люди, - Ему надоело общаться лишь с одним мной. - люди горных
  районов, или в суровых северных условиях зависят от припасов. Порой всего
  один лишний рот не дает пережить зиму всему селу. Порой всего один
  путешественник оставшись на зимовку в селе обрекал всех на ужасную смерть.
  Чем он им не волк? Вероятно оттуда и пошел страх людей, которые загрызают
  своих добрых соседей. Люди с голоду начинали есть друг друга.
- Ты хотя бы раз видел, как люди поедали человечину? - Меня душила ярость.
- Мне рассказывали, что такое случалось не раз.
- Так тебе те же самые люди рассказывали и про оборотней. Почему ж ты одному
  веришь, а другому - нет. Как-то это однобоко получается.
- Чему мне верить, а чему нет - на то мне и дана голова.
- Ну и тьфу тебе тогда на темечко! - Неслышно выругался.
- Без доказательств ни один человек находясь в своем уме не поверит в эти
  небылицы. У тебя есть доказательства, добрый человек?
- У меня нет ни желания, ни времени доказывать что-либо. В конце концов, что
  это вам даст?
- Тогда не смущай умы доверчивых сих слушателей. Продолжай идти, коли шел куда.

Мне стало смешно. Этот человек далеко не глупец. Но подвинуться своими
представлениями о окружающем мире он не был готов.
- Ладно, может быть часть всех этих историй была выдумана. Если не против, я
  останусь у костра.
- Ты признал свою неправоту, оставайся. - Поправив, чалму на своей голове, дал
  знак зажечь благовония, отпугивающие мошкару.



- Что вслушиваться в звуки между слов? Смысла в них не больше, чем в
  шуме волн, что чешут своими гривами о скалы. Ведь слово дано было прежде
  всех отцам твоим, что делом показали на поле брани чего достоин дух, будучи
  поддержан славой. Так слово переходя из уст в уста иных других, не помнящих
  его, становятся лишь тенью, пока не обрастет делами, как обрастают кости
  мясом тела своего. Единства слова торжество, как речь одна, упрямой волею
  народа управляет. Касанием судьбы и ей суждено остаться лишь отголоском
  снов, от мира на секунду отрешившись и через миг возродившись вновь - как
  пламя затушив, разжечь другой уж будет суждено. Как прах живых не есть
  наследник правых, так и уйдут слова всех прежних лет, в миры иные - в те,
  коих уж больше нет.


- Что ты наделал? Почему он не хочет с тобой говорить?
- Что он сказал?
- Он мне много чего рассказал... но это касается только меня. А с тобой он не
  будет говорить.
- Так он поэтому и просил отправить к нему моего друга.
- Э-э-э... слушай, какой я тебе друг? Ты царь, а я лишь твой вассал, который
  поклялся тебе в своей верности.
- То, что ты клятву исполняешь столь решительно, не это ли мне в тебе нравится?
  Кто мне больший друг, ты - что откликнулся на мой зов, или тот - кто не стал
  слушать меня?
- Дружба с царем - великая честь для меня. - Он поклонился.
- И раз уж так сложилось, ты должен также знаешь, что та война, на которую мы
  идем, может окончится нашим поражением?
- Честно, я не совсем понимаю, зачем нам тогда надо идти на неё. Но я верю,
  что зазря бы ты не стал так никем рисковать.
- После таких слов, тем более - тобой. У меня нет выбора: идти или нет. Но он
  есть у всех остальных. А пока нужно понять, правильно ли я поступаю? Не
  бессмыслено ли все это? Даже если не победим в этой битве, то как свершится
  проклятие?
- О каком проклятье идет речь?
- Он сказал, что нельзя никому говорить, так что пусть он сам раскроет,
  коли не хочет общаться со мной лицом к лицу.
- Я спрошу.

Он удалился и еще его не было около часа.
- Сколько же можно?! - Я направился было, но мне преградили вход в шатер
  вооруженная охрана, что не спускала с меня взгляд всё это вермя.

Воображение рисовало, что они там пьют чай и посмеиваются надо мной. И было
бы чего ради? Может бросить всё это? Ведь неизвестно, что случится. Ведь только
именем Тьерн было объединено новое царство. А без меня ведь также передерутся.
А если нет? Ведь то были - землепашцы, которым дела нет, до того, кто ими
управляет, пока полны закрома жратвой, и бока не худы. А то - частично нелюди,
порой ничем от зверья не отличающиеся. Если они почувствовали себя один раз
стаей, то теперь им и вожак не нужен.
- Что я наделал? - Сел, обхватив голову руками, не заметив, как тень закрыла
  солнце.
- Мне предсказано, что я стану царем здешних мест. Но я ведь никак не хочу
  этого. Мне сказали, что я займу твое место после твоей смерти.
- Нелегкий жребий тебе достался. - Дальнейшее предсказание для этих земель
  меня пугало хуже смерти.
- Так же сказал и провидец. И еще он кое-что сказал о тебе, что мне причинило
  боль. Мне было сказано, что ты умрешь по моему приказу. - Значит ли это, что
  я переживу эту битву? Это я и хотел узнать. Значит еще с Галитань и сыновьями
  тогда успею проститься.
- Если я переживу хотя бы день, то мне уже этого времени много. Хотя не могу
  не верить этому предсказанию, но я тебе прощаю. Тебе быть царем этих мест. А
  пока ты станешь под моей правой рукой и да будет твой голос - мой голос.
- Подчинияюсь. - Склонил голову в поклоне.
- Ты мне что брат, и нам еще много надо сделать, потому не до церемоний. Что
  еще тебе сказал провидец?
- Что с тобой да пребудет благословение небес...
- Что еще?
- Что ты ни при каких условиях не должен покидать поля битвы. Незадолго до
  захода солнца мы победим, но ты не должен сходить с поля боя. Уйдешь хотя бы
  на минуту - умрешь. Не устоишь - мы все падем. - Это означает, что нужно
  выжить. Значит моя смерть откладывается на неопределенный срок. Фух! И ад
  туда же в сторонку. И год хоть скоро заканчивается, а сейчас только и важно,
  что не завтра.
- Значит буду находиться в пешем ряду. Это мое место. Тебе распоряжаться
  тылами, с тебя то и будет основной спрос. У нас мало людей, берегн их,
  потому как других у нас не будет. Хоть я давно отправил гонцов, но вряд ли
  они успеют возвратиться с подкреплением. - Умалчивая о том, на каком
  основании я просил их всех собраться. Как подстраивать все под предсказания,
  если я и сам не понимаю, как в него верить? Какой стороной оно сбудется?

Пока разговаривали, не заметил, как подошел пророк.
- Ты хотел говорить со мной?
- Да, только ты не захотел.
- Нет, я не хотел чтобы ты боролся со мной, ни с тем, кто выше меня. С другой
  стороны ты даже не помышляешь о том, чтобы убить своего друга, даже зная,
  что именно он будет причиной твоей гибели?
- Ну не он желает моей смерти.
- А почему ты думаешь, что тот, кто со мной - желает?
- Нет, я так не думал. Только лишь не сразу поверил сказанному.
- А теперь?
- Теперь верю. Хочу лишь знать, что завтра не сделаю того, что будет напрасно.
  Это ведь не так? - С надеждой хотел рассмотреть что-то в глазах, какой-то
  намек.
- То, что ты делал и делаешь - не напрасно.
- И это всё? - Он же должен понимать, про что я спрашиваю. Если не отвечает...
- Ты же сказал, что теперь веришь моим словам? Что же я тебе еще должен
  сказать? - Понимая, что сейчас снова сорвусь. Развернулся и зашагал прочь.



- И что с тех пор?
- С тех пор мне каждые пять минут кажутся вечностью. То, что начинаешь ценить.
  Если их не расходовать за зря, то это больше чем одна жизнь. Это почти
  вечность, по сравнению с тем, что у меня было.


- Ты же знаешь каково это. Ведь чувство сытости ни с чем не сравнить! А сон в
  обличьи волка - это же продолжение жизни, а не как в человеческом - подобно
  смерти!
- Сытость и прочие собачьи радости создают впечатление, что будто мир вокруг
  остановился.
- И это прекрасно!
- Но мир не остановился. Это обман, которому иногда и можно поддаться. Только
  этот обман стремиться заместить жизнь. Мир не остановился. Останавилось
  только время в своре. Все остальное движется с прежней скоростью и размажет
  вас, если вы не опомнитесь.
- Ты не хочешь быть с нами?
- Ты моя сестра. Кого и с какой стати ты теперь называешь - "мы"?
- Я не понимаю тебя? Мы ведь с тобой в детстве так мечтали быть свободными, а
  ты теперь хочешь всё испортить?
- Прекратить этот мохнатый бред наяву - да! Я уже боюсь пойти на охоту, думая
  что могу подстрелить тебя. Это должно закончится, и чем скорей - тем лучше.
- Но ты можешь охотиться в облике...
- Ты же поняла, про что я толкую. То, что ты делаешь, хоть и похоже на сказку,
  но на самом деле и это тебе однажды приестся. Ты знаешь, какой из двух
  обликов оставляет себе оборотень. И где здесь свобода? Ты ведь также можешь
  насовсем остаться человеком, но чья воля тебя толкает превращаться в зверя?
- Моя. Ничья больше. Я сама себе хозяйка и по ней вожу свою стаю на охоту.
- Почему тогда большинство потом забывают, как стать человеком обратно, хотя и
  изначально рождены им были?
- Зверем быть лучше!
- Зверем не лучше. Для зверей, якобы, не создано правил, но и они им следуют
  не ощущая того. Слепо повиноваться правилам, даже не зная о их существовании
  - это по твоему проще?
- Нет! Проще не поэтому. Ты же был в шкуре зверя. Ты понимаешь, про что я!
- Был, и да - в шкуре ощущаешь себя немного по другому. Но это чувство новизны
  у меня немного притупилось, сразу после того, как завелись блохи.
- Ха-ха! Но ведь потом можно стать человеком снова! Блохи - не проблема.
- Проблема то, что ты не видишь никаких проблем. Думаешь, что пока болтаешься
  на краю, не зная куда дальше ступить - в пропасть, или на твердь, это
  действительно - весело.
- Что это на тебя нашло? Нами ведь не повелевают никакие боги. Мы сами себе
  боги.
- Боги, говоришь? Не знаю как, да только мне будь-то зверем, или человеком -
  уже совсем недолго осталось.
- Ты про что?
- В этом году я уйду. Не знаю как точно, только прошу тебя - ты хоть
  оставайся. Ты часть моей жизни здесь. Если увижу тебя в аду, то я очень
  рассержусь.
- Кто тебе предрек подобное? К тому же нет ведь ни рая и не ада. Есть только
  этот мир, и надо получать удовольствие, пока не слишком стар. Это ведь
  никогда не надоест. Если окончательно не превращаться в зверя - так можно
  жить хоть вечно.
- Кто тебе сказал, что мир один? Поверишь ли мне, но миров несколько.
  Возможно их даже больше, чем два. И не знаю уж как насчет рая, но ад,
  определенно, существует.
- Ты когда это успел побывать - и там, и там?
- Ты ведь веришь мне? Если веришь, то не будешь расспрашивать больше.
- Хагич, я же тебе показала светлую сторону этого мира!
- И доля проклятья сбылась после этого. Я не хочу, чтоб и ты стала его частью.
- Какое проклятье?
- Мне не велено никому говорить. Ты либо веришь мне, либо я напрасно трачу
  свое оставшееся время.
- Хагич, ты меня пугаешь! Ты разве не в силах ничего изменить?
- Я уже не хочу ничего менять. Спрошу теперь тебя не как брат, а как царь этих
  мест - подчинишься моей воле? - Формально я здесь не был коронован, и какую
  роль это сыграет для исполнения предсказания мне страшно было даже
  представить.
- Над нами ведь сейчас другой царь?
- Мне никто не бросал вызов. Коли так, значит царь этих мест всё ещё я!
- Это я попросила за тебя. Ты не знаешь, скольких я уговаривала, чтобы тебя не
  трогали.
- Извини, сестра, но ты это зря сделала!

- Дурак! - До этого слезы стоящие в её глазах не раз пытались прорвать завесу
  безбрежности, то сейчас с утроенной силой хлынули на щеки.
- Это не отменяет того, что я по прежнему твой брат, и все еще твой царь! -
  Ненавижу быть колючим и не очень милым для тех, кто мне по неизвестной для
  меня причине столь мне дорог. Ведь я совсем не помню её?


http://thesz.livejournal.com/1252087.html
'Сравнение "подвигов" спартанцев с южным гостеприимством.'

- Как на слово можно повесить оковы? Да, ты волен решать, но как ты собрался
  удержать слово в кандалах? Ты великий владыка над властителями. Тебе дано
  распоряжаться людьми, и люди подчинятся твоей воле. Так ведь слово - не
  воробей. Вымолвенное раз не повернуть вспять.

- Слова твои подобны свисту - лишены всякого смысла. Что ребенок взыскуя
  внимания родителей своих, давит на рассудок, оглушая уши. Думаешь этим
  путем миновать мою волю? Так не быть! Хотя воля требует тебе возразить, не
  стану уподобляться и бросать слова на ветер, ибо я уже удовлетворен твоим
  показным падением в глазах присутствующих.


Что ж я никак не впишусь в обстановку, как выбивается из ряда всей мебели
горбатый шкаф в коридоре. А весь смысл - что там, что здесь: не надо стоять в
проходе. Тогда и не затопчут. С другой стороны, и убежать в случае чего будет
труднее.


- Что есть истина?
- То, что ты сказал, это не есть истина, а есть лишь твоё мнение.
- Но это же правда?
- Ты веришь, что это правда. Но правда обращает мир к свету. Твоё же мнение
  скорей подталкивает его к бездне.
- Это тоже только твоё мнение.
- Безусловно. Но я руководствуюсь в этом мнении большим, чем владеешь ты.
- И чем конкретно?
- То, что ты высказал в глаза этому человеку, совершенно на него не
  подействует.
- Это было понятно с самого начала.
- Зачем ты тогда это сказал?
- Мне стоило промолчать?
- Тебе стоило подумать, что мешает ему увидеть свою оплошность, и указать
  на неё.
- А если он безмозглый идиот, и не видит дальше своего носа?
- Твое отношение, что никому не дано понять того, что видишь ты - есть главная
  твоя ложь и заблуждение. Даже если он не видит дальше своего носа, то ты всё
  ж можешь указать ему на ту соринку в глазу, что мешает ему зрить прямо. Если
  же ты не видишь её, то это означает у тебя у самого в глазу бревно, что дает
  тебе мнимую уверенность, что ты бы знал, как поступил бы, будучи на его
  месте.


- Иногда то, чего нет, значит больше, чем если б это место было кем то занято.
  Когда у меня нет денег, то у меня и нет головной боли, как правильно ими
  распорядиться.
- Ты от голоду ноги не протянешь?
- Как-то жил до этого, и еще столько же проживу.


- Вот почему так, когда ты уже многого добился, то в следующий момент хочется
  чтобы тебя любили не за дела, а за красивые глаза?
- Ты просто устал.
- Или прозрел.


- На этот раз за мной никого нет, и поэтому я отойду. В другую нашу встречу
  спор между нами разрешится не в твою пользу.
- Не я спорю с тобой.
- Значит я - это ничего не меняет.


УХОД 2.
- Я могу сам защитить себя и свою семью.
- Защищать не дано тебе.
- А что мне дано?
- Важно одно: защитить ты никого не можешь, даже себя.
- Допустим. Допустим я себя не смогу защитить. А моя семья?
- Все в руках Всевышнего.
- Я тебя понял.


- В моей далекой родине есть такая поговорка: "шило в кармане не утаишь".
- Ты о чём, вообще? Не - ты видел какая красавица! Может быть в другой жизни я
  бы осел здесь, рядом вот с таким волшебством под боком.
- Темный ты человек - другой жизни ведь нет.
- Темный, или нет, да только мысли у меня сейчас все светлые и легкие.


- Свобода - это побег из оков. Воля - это не принятие оков. Хорошо, если
  свобода проистекает из воли. Плохо, когда воля проистекает из свободы.


- Ты не сделаешь этого. Тебе хочется умереть за это?
- Не думаю, что моя смерть что-то решает. Тут другое.
- Нет, ты же понимаешь, что это самоубийство! Это все равно, что прыгнуть с
  края пропасти!
- Это все равно, что прыгнуть и перепрыгнуть пропасть. Конечно, велик риск
  осупиться и полететь вниз. Но есть некоторые вещи, из-за которых попытаться
  все же стоит.


- Прими только близкое твоему сердцу. Если какие-то из моих слов верны, но
  сердце их отвергает, то не принимай их и душей, поскольку серцем они были
  неверно истолкованы. Представь, будто все добро и зло поднялось из земли,
  как камни покинувшие поверхность. Мои слова предстали будто белые камни, но
  много и других. И есть такие, что с одной стороны белые, а другой стороной
  черны. Только видивший много и тех и других может отличить, что это есть:
  белые камни - покрытые грязью твоего пути, или черные камни - отбеленные и
  отшлифованные твоим интересом и верой? Помысли, дано ли сейчас сердцем твоим
  своим сделать черное - белым, и белое - черным. Если так, то не принимай
  слова близко к сердцу, чтобы тьма не овладела им, а через него - подступила
  к разуму. Подожди, пока взойдет солнце разума, и смоет последние сомнения.


- В человеке едины две разных сути: разум и сердце. Разум повелевает сердцем,
  а сердце - разумом. За сердцем скрывается целый мир, а разум определяет,
  чем тот будет наполнен. Эти две сути и все человечество объединяет под собой
  единое небо.

- Ложь, подобна белому флагу. Когда не знаешь, как поступить иначе, кроме как
  подавив свой дух - ты сдаешься на милость не знающего пощады, и ставишь себя
  за грань бездны.

- Зачем мне лгать?
- Мне неизвестно, почему ты лжешь.


- Потребность в спасении мира возникает из потребности спастись самому. И
  спасая лишь самого себя, ты на самом деле спасаешь весь мир.
- То есть спасая себя могу наплевать на других?
- Нет. Не можешь. Когда нибудь ты сам поймешь. На словах этого тебе никто
  объяснить не сможет, потому как для этого нет слов.
- То есть понимание ко мне должно прийти само, без слов?
- А что такое понимание? То, что ты любишь, от тебя не требует понимания.
  Наоборот, поняв, ты можешь это разлюбить - и это тогда будет не любовь, но
  разочарование.
- Ты про женщин?
- Да хотя бы про женщин. Любя, мы стараемся их понять, но когда понимаем их,
  то любовь, бывает, проходит. А на самом деле можно ли понять человеку
  другого, если самого себя не в силах осознать?
- Постой немного. Вообще начался наш разговор про понимание?
- Понимание - это добровольно взятое на вооружение заблуждение. Если ты
  считаешь, что твое понимание окончательно сформировалось, значит ты как
  никогда заблуждаешься. Так что твой вопрос про понимание, это на самом деле
  вопрос про то, что же на самом деле есть любовь?
- То есть ко мне прийдет либо понимание, как устроен этот мир...
- ... либо обретешь истину, и обогатишься знанием.
- А что, есть разница между знанием и пониманием?
- Знание - это есть весь мир. Понимание - лишь одна из его зыбких границ.
  Знание - это как взгляд со всех сторон одновременно. Понимание - это лишь
  твой краткий взгляд. Для этого века он слишком поверхностен, чтобы можно было
  без тумана разглядеть всю истину - что доступно лишь живущим вечно.


К исходу третьего дракона.
- Один единственный раз я все сам организовал, но как же я мог так облажаться!
  Один раз я делал только то, что сам хотел. И вот такой вот результат!


- Покойник за себя уже все сказал при жизни, и нам достаточно помолчать, чтобы
  вспомнить его слова. Молчанием почтим слова, что как смерть разделяет, но не
  в силах сокрушить единое пламя, живущее в сердце.


- Чего ты хочешь?
- Того же, что и все - место на земле, где я мог бы побыть собой.


- Не переставай! Если тебе страшно - руки-ноги начинают уменьшаться в размерах.
  Если ты спокоен - руки-ноги становятся слишком велики по тебе. Оставайся!
- Ничего не понял, ты про что сейчас только сказал?
- Сознание! Посмотри сознанием. Если ты напуган, то будешь стремиться
  удалиться, а твои замахи в обратную не будут достигать цели. Если ж ты
  чересчур самоуверен и спокоен, то твоя рука будет заплетаться о твою ногу.
  Оставайся в себе, и не выходи из себя!
- Да, да, да! Как река остается в своем русле...
- Ты остаешься в своем русле, или уже покинул его?
- Остаюсь в своем русле. Пребываю: не умаляясь, и не преступая берегов. - Что
  за бред я несу?!
- Похвально. Сразу видать, что ты все понял, раз уже по своему излагаешь.


- Осознать, попал ли ты в ад, смотря на круги, что каждый раз тебя возвращают -
  каждый раз к тебе прежнему, сводя все усилия к постоянным промахам.
- Ты - раб. Вся твоя жизнь - это возврат к прежнему тебе.
- Не говори так про этого человека. Ты ничего о нем не знаешь. Но можешь знать,
  что только свободные могут выбрать смерть, там где другие будут вымаливать
  жизнь. Только свободные предпочтут стать рабом, чем делать то, что без
  зазрения совести вершит его господин.


- То, что ты любишь, не разрушишь своей рукой. То, что любишь, попробуешь
  сохранить от любого ущерба.


- Я хочу, чтобы ты объединил наши разрозненные племена. Я хочу встать под твою
  длань. Может на тебе оборвется проклятие.
- Ты долго был во главе Белой Кости, и теперь хочешь стать под мою руку?
- Всё, что я делал, я делал не ради себя - и люди это чувствуют. Я бы не
  продержался и года, если бы был как мои предшественники. Но я ничего не могу
  поделать с людьми, они все больше становятся похожи на скот - которым
  питаются. От этого я очень устал, и хочу отойти от дел. Ты - моя надежда на
  перемены. Добрые или нет, мне и многим остающимся людям - уже все равно.
  Перенеси свой трон в здешние края - объедини тех, кто всё еще остается
  человеком.


- Вы добровольно стараетесь стереть в себе всю грань между человеком и зверем,
  а зверь не обрел право в этом мире.
- В этом мире сильный имеет право на всё! Ты уже не на своей прежней земле, и
  твои слова здесь ничего не значат. Отойди и отрекись от своего трона.
- Я буду ждать вызова, а до наступления темных дней - я владыка этих мест.
- Ты можешь не ждать вызова - я шлю его тебе загодя. Любой из моих серых
  братьев меня поддержит в этом, а я - его. Любой тебе сможет свернуть шею!
- И тебе все равно, кто будет стоять над тобой?
- Нет ничего незыблемого в этом мире.
- Пускай будет так. Я соберу тех, кто будет стоять со мной в одном ряду.
- Собирай хоть армию: если ты проиграешь, то все твои стороники будут
  умерщвлены! Считай это - не бой за трон, считай это - объявлением войны
  между зверем и человеком! И ты знаешь, кто на этот раз победит.
- Человеку даны свои законы, зверю - свои. А вы преступили и те, и другие.
- Мы выше и тех, и других - мы находимся выше всяких законов.
- Я понял твое слово. В дни тьмы мы встретимся - я прийду на вызов.
- Лучше беги отсюда. Беги подальше от этих мест. Только море остановит
  отправленную за тобой погоню. Потому как вскоре здесь будет поставлено новое
  царство, и таким как ты в нем места уже не будет.
- Я ещё прийду, и мы обо всём поговорим. А пока готовься к войне!


Если я обернусь, а она все еще будет смотреть мне вслед, то я просто не смогу
уйти.


- Через то, что жизнь не бесконечна, всё в этом мире стало иметь свою цену.
  Но из всего этого невозможно сложней всего бывает купить то, что сложно
  заметить внутри убыстряющейся солнце-ступице череды дней. Оно единственно
  имеет ценность. Без него - всё остальное лишь тлен. Со временем столбы
  (спицы) света - ночи, становятся все тоньше и короче, и измеряя этим колесом
  свой пройденый век и саму жизнь, человеку не дано измерить им более ничего
  другого. Ведь уменьшение шага колеса не ведет к увеличеннию ценности вещей,
  жизнь только становится другой. Живые могут то увидеть.
- Это ты про колесо судьбы?
- Я про солнце жизни, что даровано человеку с рождения. У каждого оно своё,
  хоть все смотрят на его восход с запада, каждого питает своим теплом, а
  насытившихся укрывает своей тенью. Того, кто разочаровал его и себя, солнце
  будет торопить догнать вчерашний день, и тот никогда не будет поспевать за
  ним. Так было впредь. Так будет неизмено, с сотворения времен.


- Нет ничего незыблемого. Все изменяется, и даже если изменения не видны
  глазу, они бывают коллосальны. Тот, кто с намерением выполнить, скрепляет
  договор, должен также заключить и другой. Ведь когда договор исполнен быть
  не может, жизнь не прекратится, но будут последствия. И эти самые
  последствия нужно принять другим договором до свершения сделки первой.
  Но бывает так, что если примешь одно, нужда в другом может отпасть сама
  собой. Или если другой договор ты не приемлешь, то заключить первый не смей.
  По последствиям из этого двудоговора иногда можно видеть: действуешь ты сам,
  или по принуждению. Не закладывай душу за то, что тебе мерзко, или что
  выглядит как два разных, совершенно не имеющих отношения друг к другу.


- Что за дурацкий колпак?
- Ты про мой рогатый шлем? Тебе нравится? - Д. улыбнулся. - Так мы ж идем
  против волков. Волки нападают, высматривая самый выскокий из рогов,
  стараются обойти вожака, и никогда не нападают в лоб. Мы на оборотней уже
  ходили - я уже ученный. Хочешь себе такой же?
- То есть они будут от меня убегать? Мне бы не хотелось за ними гоняться по
  всему полю.
- Тебе не придется. И возьми что-нибудь потяжелее меча.
- У меня будет особый меч, должен прийти с этим караваном. Ты таких наверно не
  видел.
- Я многое повидал в жизни, поэтому и остановился на железном молоте, что не
  хватит зубов всей стае, чтоб перегрызть.


- Одному мужику нечего делать с сотней баб. Я вот когда на свою старуху
  смотрю, то бывает, не знаю что мне и с одной поделать... Мда-а-а...
- Слыш, старый: не вертись тут перед гостями. Коли путного сказать нечего,
  то проваливай. - Видимо старухе уже давно приелись такие шутки деда.
- А ты выше копыт не суй нос из норы - ступай в дом! - Посмотрев на сутулую
  удаляющуюся спину более тихо продолжил. - Да что ж это такое? Как начнет
  подслушивать, так что-то все время не дорасслышит. Вот жизнь то в
  старости!...
- Ты сам вечно ничего не слышить!!...
- Ступай в дом! Пойдем лучше вон к той заваленке - там и посолнечней будет. И
  моя на спор выбегать перестанет... Не согрела гостям покушать еще? -
  Подождал. - Отойдем, пожалуй, все равно - от греха подальше.


- Те люди, что требуют выполнения твоих слов, которые не были договором, не
  скреплялись рукопожатием, не оговаривались и не уточнались письменно, те
  люди всего лишь навсего хотят, чтобы ты был мертв. Потому как человек
  меняется, и та одежда, что он носил, становится ему мала. А кто может желать
  видеть лишь старую сбрую у новой лошади? Лишь тот, у кого есть планы на саму
  лошадь, и кто не даст ничего хорошего за её голову. Тот будет настаивать
  оставить разве старую оснастку.


- Нет ничего обычного в том, что обычным полагаешь для себя. Ты так привык и
  думаешь, что до этого есть кому-то дело?



[ X2. ПРО ИЗБУШКУ ]
- Повторение одного и того же слова в другом качестве, чем было при первом
  упоминании, должно отсылать к самому ему, к тому - что ты неверно понимаешь
  суть сказанного из-за это слова.


- Если сомневаешься, то тем самым ты причиняешь себе страдания. Тело не будет
  тебе помошником, если ты сам не тверд в своих намерениях. Собираясь - иди,
  уходя - не оглядывайся.


- Как любому зерну, каким ты будешь дано с рождения. Тому колосу, что не
  тянется вверх, суждено засохнуть. Только не везде, где есть место для роста,
  не везде рост ведет к свету - и это есть тьма. Зерно, что переждет тьму при
  малом росте, способно выйти к свету.


- Если б соль не имела той силы, эта земля осталась бы пустынна. И потому для
  нас и то, и другое - дороже золота.


- Солгать можно по разному. Когда произносишь правдивые слова с рассчетом, что
  они будут отвергнуты, не способны быть восприняты, то это уже не будет
  истина. Если ты говоришь хорошие слова, но от них нет пользы - это тоже не
  есть истина. Все важно. Всем повелевать ты не можешь, но если действительно
  будешь желать добра, то зло неспособен будешь причинить даже причиняя боль.
  Ведь, как каждое дерево познается по его плодам, так человек - по его делам.


- Мы зашли к торговцам рабов. Мне он сказал подождать с его недавним знакомым.


- Когда много денег у всех, то это хорошо. Это значит, что ты сам не будешь
  голодать, и соседу всегда сможешь помочь.
- Когда много денег, тогда вещи начинают стоить слишком дорого. Деньги сами
  становятся грязным товаром.
- А что в этом такого? - Тут уже вступился я. - Ведь деньги, это и есть товар.
- Ты из каких земель пришел, странник? Ты говоришь чепуху. Зачем кому то нужны
  деньги сами по себе, если они вдруг станут товаром? Чудакам разве вроде тебя.
- Ну ты же меняешь шкуру на кусок хлеба, и тут получается ситуация похожа.
- Деньги нужны, когда вокруг много врагов, чтобы они тебя не обокрали. А когда
  вокруг лишь друзья, разве ты не делаешь иногда подарки им просто так?
- Можно ведь подарить деньги, а он сам купит себе то, в чём у него есть
  потребность.
- И тем самым это сделает его мечту столь близкой, как он не рассчитывал? Нет,
  так нельзя. Деньги стоят дорого, но одновременно они не стоят ничего,
  поскольку вещи, которые на них можно приобрести, могут стоить слишьком мало,
  Ведь все знают, что купленный товар бывает много крат хуже даренного от
  чистого сердца.
- Даже если подарят купленный до этого?
- Ты только знаешь, чего тебе стоил этот подарок. Если он тебе стоил тех денег,
  что ты заработал, то ты знаешь, сколько сил он тебе стоил. Если подарок
  куплен на краденные деньги, то этот подарок тебе ничего не стоил. А подарок,
  которые тебе ничего не стоил можно подарить лишь тому, кого ты не любишь.
  Тому, кого не уважаешь. Оттого будучи товаром деньги могут стоить слишком
  мало.


- Ты ж был у меня в видении? Ты ж назвался сатаной?
- Ну что ты - это ты сам меня так назвал. Я лишь не стал тебя в том
  разубеждать. Ты, правда, выглядел тогда как-то по другому?
- Зачем ты меня позвал?
- Сообственно, ты нужен моему хозяину. Вероятно ты с ним очень хорошо знаком,
  раз он приказал тебе к нему явиться, и если нет, то он сам явится за тобой.
- Я так понимаю, что верховного повелителя ада нет, и вы просто горстка
  запутавшихся людей?
- О-о-о, нет - он существует. Ты просто не представляешь степень его
  могущества. Но он не любит действовать сам, поскольку общение с подобными
  тебе, его унижает. А хочет с тобой встретиться не он, а один из старших его
  слуг. Тот, кого ты послал в этот мир сам того не ведая.
- Ты сказал, что если я не явлюсь, он сам явится?
- Я лишь передал его слова. Ты, надеюсь, понимаешь, что лучше самому предстать
  перед ним, чем вынуждать его идти к тебе?
- Ну или можем договориться о встрече на нейтральной территории?
- Твоя осторожность излишня. И как владыка будет с тобой договариваться - ты
  кто есть здесь?
- Тот, кем был там.
- Врешь. Тут ты - никто.
- В таком случае как это так: из тебя делают посыльным для незначительного
  дела. Тебя это не оскорбляет?
- Да, в это деле я всего лишь посыльный, и у меня полно других мелких дел,
  требующих моего щепитильного внимания. Когда решишься на встречу, прийди вот
  по этому адресу. - Подал сложенный вчетверо альбомный лист. - Не заставляй
  себя долго ждать. Здесь - его удел княжения, так что соглашайся на то, что
  будет тебе предложено. Это бесплатный совет. Возможно еще увидемся, поэтому
  не прощаюсь. - Запахнул плащ, неторопливо пошел на выход.
- Звать то тебя как?
- Зови меня - Мутабор.


- Змея, кусающая свой хвост - как знакомо выглядит.
- Это кольцо замкнутости мира. Погоня за своим хвостом: когда возвышенное
  гонится за низвергнутым - голова гонится за хвостом, то и вся сущность
  человечья становиться сутью змея.
- Раз это так, то от чего этот амулет должен уберечь хозяина?
- Раньше он использовался видящими людьми, как напоминание самому себе, дабы
  не уподобляться, из боязни оступиться. Носят его на груди, на запястье,
  или около локтя, на достаточно длинной веревке, чтобы не приставало к телу,
  и в момент слабости появлялось пред глазами. Хм-м-м, а этот... а этот... не
  знаю что хочет показать этот торговый человек, нося этот знак на себе. Наверно
  хочет показать себя видящим. Но видящие не желают быть связаны знаком, и
  поэтому не используют драгоценности для своих оберегов. Ну разве лишь те,
  кому по сану положено носить золото и изумруды, там где обычный люд под
  оберег растачивает дерево и кость, да вплетает в них медь с железом. Ведь для
  одевающихся в золото деревянный оберег может наоборот - почитаться за
  драгоценность.
- Интересно... - Отчего-то стало тошно, и оттого продолжать расспросы я не
  стал. У этого человека всегда какие-то свои странные взгляды на жизнь.


- Представь расщелину, и ты стоишь возле неё, не зная, насколько она широка,
  ты прыгнешь?
- К чему вопрос?
- Если кто-то близкий тебе скажет, что ты сможешь перепрыгнуть расщелину, ты
  возьмешь разбег, или будешь стараться избежать надвигающейся бездны
  хитростью?
- Я не уяснил, зачем прыгать вообще?
- Иногда люди делают что-то не задаваясь этим вопросом.
- Ну это не про меня. Я стараюсь думать, прежде чем что-то делать.
- Иногда нет времени для раздумий, а если есть, то не бывает выбора.
- Какая тебе польза с моего ответа? Ты явно хочешь сказать что-то, но вместо
  того, чтобы произнести прямо, ходишь вокруг, да около.
- С тобой необычайно тяжело. Ты молод и глуп, а ведешь себя как сжигаемый
  изнутри чрезмерным количеством проглоченных познаний, книжный червь.
- Слушай, мне сейчас просто не до твоих умных мыслей. Был тяжелый день. В
  другой раз я пожалуй подумаю, как, прыгать мне в бездну, или прежде сшить
  себе парашют.
- Что? Что ты только что сказал?
- Вот видишь, я тебя также не понимаю, как и ты меня. Все, оставь меня!


        Иногда прям сожалею, что путешествую в таком нудном обществе. Хорошо,
что он никогда не настаивает на продолжении. Что за расщелина такая? До
мурашек пробирает впечатление, будто он меня к чему-то готовит. Этим он силен.
Насколько помню, он своими внезапными задачками так изумлял не одного меня. Он
так поступает со всеми своими невольными собеседниками. Ха-ха! Мда...

        Ну ничего, совсем одному жутковато путешествовать, а как только или у
меня, или у него появится возможность разменять попутчика, мы разминемся. Он
наверняка с радостью покинет моё общество. А я уже стал привыкать к его
странным мыслям вслух. Он вполне мог бы оказаться моим современником, так же
прикидывающимся дебилом. Возможно только из-за этого самообмана я к нему и
привязался. Как бы оно не оказалось на самом деле, нам следует разойтись
разными дорожками, а то меня пугает, что порой в его, казалось бы, несвязанном
борматании, нахожу для себя какой-то смысл.


- Кто уже попал под действие мертвой воды, для того чистая соль - есть яд.
  Оттого она так дорога здесь.


--
- Ты что, считаешь меня колдуньей?
- В смысле? - Я немного опешил.
- Цветы держат рядом с тем, кто может навести порчу - чтобы падающими
  увядшими лепестками те подали знак.
- В наших краях цветы дарят с другими намеряниеми.
- С какими же? - Галитань слегка подалась вперед.
- Чтобы видеть, как распускаются лепестки цветка, соперничая в красоте.
- Ты врешь!? - Галитань рассмеялась.
- Как по мне - он только что совсем расцвел.

--
- Гали...
- Почему ты меня называешь Гали, если я - Галитань?
- Так... Не обижайся, но я не знаю... - Подластился бочком под руку.
- Ведь Галитань на древнем языке означает - шея лебедушки. Вот твое имя что
  обозначает?
- Хммм...
- Не знаешь?
- Не знаю...
- Не знаешь, как тебя зовут? Как же ты поймешь, когда тебя позовет Господь-Бог?
- Куда позовет?
- Куда бы не позвал...
- Меня назвали Хагич, но еще прежде у меня было еще одно имя. Родители мои,
  как я помню, называли меня Николай.
- И что это означает?
- Ни кола, ни двора. Никчемный я, наверное. - Я рассмеялся.
- Хорошее имя. Красивое.
- Ты серьезно?
- Да. Это значит, что ты на подъем против неправды скор, раз тебя ничего не
  держит во дворе твоем: значит, что ты не приколот ко двору. И много еще на
  сердце твоем нанесено, и как пламя оно ведомо лишь воле небес.
- В смысле - непостоянно?
- Любое пламя непостоянно, но светит всему, и в этом едино с Богом. Иногда
  ровное пламя несет в себе бурю, а несущее бурю разверзает тьму, дабы
  другие могли узреть Бога.



- Война выигрывается великими делами, а проигрывается мелкими недочетами.


- Пока не начнешь наполнять пространство вокруг себя смыслом, твоя жизнь будет
  пуста и бессмыслена, поскольку никто этого не сделает за тебя.


- Люди, чтобы навек отречься от своих соседей, иногда придумывают странные
  вещи. Вот в одном селе, чтобы их не поняли соседи, они выворачивали слова,
  произнося их наоборот. Притом изменили самые простые слова, такие, как "да"
  и "нет". И там, где было лишь село и поле, возник новый город. А где появился
  город, родился и новый народ. Сперва изменился их язык, затем обычаи, и
  следом облик их переменился также. Они не раз воевали с бывшими своими
  хорошими соседями, а ныне - заклятыми врагами, считая их исчадием ада. Ведь
  ни одно слово большого языка теперь не было им понятно, и даже больше -
  казалось надругательством над их родным языком. Те, кто все же выучился, не
  могли произносить его верно, значительно искажая форму его слов - как если б
  до этого выпил расплавленной смолы.
- Получается, ад, это то место, где настоящее "да" вывернуто наизнанкую. -
  Прошептал про себя, пытаясь понять, русский ли это является извращенным
  языком, или есть какой-то народ, у которого переняли перевертыш.
- Некоторые люди, чтобы посеять вражду между народами, использовали и другое -
  приводили заимствование из другого языка слов, но полностью переворачивая
  смысл. Проще конечно было буквально перевернуть с ног на голову колонны с
  узнаваемыми знаками и письменами. Писари соревнуясь друг с другом своими
  перьями также вносили в раздор, намерянно сгущая краски на нечитаемых словах,
  чтобы более зловеще все выглядело, и конечно переворачивая или запечатляя
  звук так, как он мог бы в обратную быть прочтен теми, кто всегда читает
  прямо. Так все ругательные слова взяты из чуждого нам языка, и изрыгая их
  человек обречен разделять все добро на хорошее и чуждое: на родное, то что
  должно быть выдворено. Говорящий хулу как перстом указывает весь мир вокруг,
  как на то, что хороший хозяин не должен допустить даже на порог своего дома.


- Правда в том, что в аду настоящие желания не исполняются. Вместо них ты
  постоянно спотыкаешься об ловушки. Силы уходят, желания становятся проще,
  но как голод тем не утолить в чем брюхо никогда не ведало нужды.


- Такие как ты, не должны произносить слова: правда, честь, достоинство. В
  твоих устах они звучат как то пошло и незнакомо. Знаешь, в чем настоящая
  правда? Ты пытаешься говорить о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия.


ВСТРЕЧА С РАЗБОЙНИКАМИ
- Мы не все заберем. Оставим тебе две монеты. Ауон, ведь правда, что ему не
  потребоуется больше двух монет?
- Ему не потребуется ни одной - снимай с него кошелек.
- Как же, но проводник через мост требует заплатить ему две монеты.
- Эти монеты на самом деле, всего лишь глаза, дурень ты безмозглый. С ними он
  забирает дух в свой мир. Их то мы оставим человеку на дальнюю дорогу, ведь
  привратнику нужно только это, и с нас их потом никто не спросит. Что ему до
  серебра, если даже череп достается червям. Давай уже! Только прежде сними с
  него вещи, чтобы кровью не перепачкать.


ОБУЧЕНИЕ СТРЕЛЬБЕ ИЗ ЛУКА
- Представь себя стрелой, но забудь про неё как только тетива лука опустеет.
  Как и в обычной жизни, то что ты сделал, подхватит течением, и если ты делал
  до этого все верно, то считай что попал в цель. И как услышал звон стрелы и
  шум тетивы, снаряжай новое оперение, одновременно с этим высматривая новую
  цель, ибо промедление для стрелка - смерти подобно.
- ???
- Приучай свой взгляд "ложиться" на цель. Вот ты сейчас смотришь на меня из-под
  лобья - так никуда не годится. Ты должен видеть не только куда пускаешь
  стрелу, но и выше того места. Проследи взглядом, как она будет опускаться,
  проделай ход до того, как этот же путь проделает сама стрелы - за миг до
  того, как тетива рванется вперед. Так не сделать, если ты будешь хмурить
  брови. Забудь о таком слове, как "неудача", ведь с тобой подобного не может
  произойти. Если ты стрелок - то удача всегда на твоей стороне.


ЖЕРТВА
- Приносящий жертву не ожидает награды. Ожидание награды есть еще большая
  жертва в бремени съедаемого времени.


ЗЕРНО
- Судил двух мужиков. Один работал на другого, и когда тот был в отъезде,
  засеял свое поле оставленными под засев другого. Когда хозяин вернулся, то
  застал свои поля пустыми. А батрачивший на него каким то образом собрал
  невиданный урожай. Тот не отрицал своего воровства, и был готов вернут в
  три раза больше. Я предложил высказать, какое наказание предложит
  пострадавший. Тот потребовал половину всего урожая, и чтобы он сам выбирал
  его - и выбрал самые лучшие семена. Когда же батрак пожаловался на это,
  сказав, что он не рассчитывал на подобное, хозяин ответил, что если бы
  семена росли на его полях, той малой части всего урожая, чего он должен был
  бы заплатить своему работнику, было бы значительно больше, чем тот имеет
  сейчас.


- Умного проще запутать. Глупый даже не поймет, что его пытались надуть.


- Хм-м-м! Надо же...?! Вот как...? Неплохо... неплохо... - Проговорил мастер,
  задумчиво теребя свой тонкий ус.
- Я еще не закончил картину... - Наверно я покраснел, польщеный вниманием к
  своему творению.
- Да?! Ну что ж: тогда как довыкрасишь, то выброси.

        Народ до этого прискочивший рассматривать мою картину на похвальбы
своего учителя, обступивших нас толопой, омерзительно засмеялся шутке. Хорошо,
что при мне не было никакого оружия, иначе я бы тотчас мог разделался с ним
тотчас - настолько неожиданно обуяла жажда крови.

        В ярости продрался сквозь толпу к выходу. Это было унизительно. Что
странно, я способен выдержать принебрежение ко мне самому, но вот такое
показательное издевательство к моим творениям не могу воспринять спокойно -
хотя этому вроде и обучался...

        Уже когда был далеко от мастерской, услышал оклик:
- Стойте же! Вы не слышете меня что-ли?! - И на самом деле был как упившийся.
  Обернулся на окрики, когда они стали раздаваться теперь метрах в десяти
  оттуда, откуда я шел.
- Чего тебе? - К этому времени я сумел перебороть основную злость в себе, и
  теперь стало как-то все равно, что не замедлило отразиться на равнодушии в
  голосе.
- Мастер сказал, чтобы ты зашел к нему в покои. Он хотел бы кое-что с тобой
  обсудить. Не заставляй себя долго ждать - он этого не любит. - Так он оценил
  мою неспешность, которой я показывал, что не хочу возвращаться.

        Со стыда уши еще горели, и вот таким вот появляться перед глазами
своего обидчика не хотелось. К тому же, я не знаю, как буду реагировать на его
слова, если тот будет один.

- Передай мастеру, что я посещу его дом... когда-нибудь.
- Чего?! - Подмастерье уже отошедший на пару шагов, развернулся. Настолько
  опешил, что излучая изумление предельно выгнувшиеся скулы не могли выразить
  ничего кроме.
- Можешь передать, что я предпочитаю заниматься выкрашиванием того, что не
  придется выбрасывать. - Чего это я занялся не своим делом вообще?


- Смотря на нарисованные черты лиц, изображенные на картине, я понимаю,
  что двигало тем или иным художникомо - четкие короткие линии, выходят из
  рук, которым соответствуют каким-то драматичные моменты воспоминаний, а
  длинные штрихи, соответствуют размеренной жизни. Закругленные подбородки и
  щеки вообще соответствуют добродушию старика. В твоей манере ты изобразил
  единственного человека, стоящим спиной - очень интересный прием. Так рисуют
  только те, кто присутствовал при этом событии, так как ему сложно видеть
  себя со стороны, то избегают это изобразить и на листе. Люди предпочитают
  не вешать картину у себя дома, на которых люди изображены спиной, но лично
  мне это лишь прибавляет окраски. Если б не столь прорисованный дракон - думаю,
  что картина никого бы не заинтересовала. Лошадь также выглядит напуганной.
  Очень сложно изобразить такое, но отдаю должное твоему воображению. Только
  почему человек крадется к змее, а не убегает со всех ног на лошади? С одним лишь
  ножем - такое никто не воспримет всерьез, хотя все остальное выполнено так,
  что дух захватывает. Мне уже поступили предложения о разрисовке ваз с этой
  сценой, но из всего этого надо переработать фигуру - разверни её боком.
  Ведь так лучше будет заметно, что у него в руках. Не бойся укрупнять вещи,
  ведь они рассказывают историю, а твоя очень интересна. Только коня надо
  заменить на молодую сочную девушку, иначе бессмыслица какая-то получается.
  Не бойся делать черты крупней. При переносе на орнамент ученики смажут все
  равно, как бы не старались сделать качественно: большая их половина -
  полнейшая бездарность. Другая часть - пьяницы и бездельники. Если продолжишь
  в таком же духе, то в конечном итоге сможешь превзойти меня.
- Я зашел, перед этим много думал о данной вами оценке. Думаю, что вы были
  правы, что эту картину не стоило рисовать.
- Ты что, не слышал меня только что? С моей поддержкой ты сможешь навсегда
  быть при деле - и это тебе предлагает не абы кто. Я знаю, насколько трудно
  бывает найти в городе хоть какую-то работу, и при этом получать больше, чем
  уходит на пропитание.
- Я уезжаю. Спасибо, что так оценили мои старания.
- Слушай, мне срочно нужно еще несколько картин со змеями...
- Это не змеи. Это Гас-Лусисто.
- Да мне все равно. Что духи гор, что змеи - мне все едино. Их почитают в
  воинских кругах, и это главное. Ты знаешь, сколько мне стоило сил заманить
  сюда тысячника из гвардии царя? Так вот он на другие картины и мельком не
  взглянул, а вот твоя ему очень понравилась. Говорит, что ничего более
  вдохновляющего чем человек с одним кинжалом против змея ему не доводилось
  встречать в изображениях. - Надо что-то другое рисовать было.





- Я знаю, что работа с числами способна все объяснить.
- Ты сейчас про что?


- Ты чего такой смурной?
- Вот ты хоть и знаешь, что будет скоро, а я знаю, что будет намного...
  намного позже.
- Тебе ведь не дано видеть будущее?
- А если я сам из этого самого будущего? Или не знаю - из другого мира,
  похожего на наш... то есть на этот.
- Осторожней с этим... никому не рассказывай того, что собираешься поведать
  мне. Даже неверное истолкование будет подхвачено теми, кто падок на шаткое.
- И с кем мне тогда говорить?
- А с кем ты до этого разговаривал?
- Разве что сам с собой...
- Продолжай рассказывать это самому себе - но тоже не слишком увлекайся.
  Видишь ли, о том, что вижу, рассказываю это только тем, кому надлежит
  знать. Ты не должен никому распространяться о том, что поведано лишь для
  твоих ушей.
- А как ты узнаешь, кому суждено?
- На тех мне указано свыше. То, о чем ведаешь лишь ты, может сбыться, или
  нет. То, о чем открываются тайны мне, ни разу еще не случалось, чтобы
  увиденное не сбылось, и услышанное - не настигло тех, про кого сказано было.
  Иногда молю небо избежать участи видя перед собой живого человека, лицезреть
  также его кончину.
- И моя участь тебе известна?... Хотя постой - не хочу знать ничего...
- Мудрое решение. Но мне сказано было, чтобы я открыл тебе часть из того, что
  высечено было пройти тебе на роду. Боишься ли ты?
- Быть песчинкой мне не в первой, но вот так вот узнать из других уст то, что
  еще даже не помышлял делать - конечно страшно. Зачем мне нужно то знать?
- Один человек тебе поведал то, что не должен был, и разговором с тобой я
  устраняю многие последствия случившегося.
- Хм-м-м? - Попытался вспомнить, про что речь.
- Должен спросить тебя: веришь ли мне, что творимое вершится во благо живущим?
- Тебя знают многие, и всем ты помогал своим словом. Хоть я тебя и не просил о
  том, но да - я верю, что сказанное тобой обращено во благо живущим. - Он еще
  ничего не сообщил, а вот так довериться и пообещать - немного страшновато.
- Когда я начну вещать, то это буду не совсем я. Слушай, что лишь единыжды
  будет поведано тебе с созволения небес. Все, что слышат мои уши, обратится в
  мои уста - каждое слово будет важно, и будет правильно истолковано тобой по
  наступлении своего времени. Верь, что каждое слово - есть истина, иначе
  сказанное однажды обратится против тебя.
- Я готов. - В тот момент мне захотелось находится подальше отсюда.



Слышал, слышал.
- Властители - это что наши князья, только ваши как-то мало выделяются средь
  общей массы людей. Наши князья не стали бы есть за одним столом с
  простолюдином - ведь так и сказать могут, что будто видели тебя обедающим
  средь разбойников. А попробуй припомнить всех? Только средь благочестивыми
  отроками сидеть положено князьям.
- До сих пор не могу разобраться, кто благочестен, а кто нет. - Припоминая
  события предшествующие моему отъезду, я осознал, что теперь еще долго не
  смогу понять этого.
- Как это? Ты же видел их всех изо дня в день, но так и не смог разобраться?
- Наверно это из-за того, что недолго я повластвовал. Давай лучше о чем-то
  другом поговорим, а то не хочу вспоминанть.


- Я не хочу быть судьей, и не хочу быть палачем. А быть властителем оказалось
  быть и тем, и другим.


- Так как допустил царь, чтобы у него под боком мог появиться другой? На его
  земле чтобы кто-то мог говорить, что он царь, при другом живом царе? Как
  его камнями не закидали?
- То царство вроде как завоевано было другим. Римлянами. Между этой землей, и
  той, где Иерусалим - пролегало море.
- Ну если эти земли друг от друга были недалеко, то всё равно непонятно как-то
  получается.
- Несколько дней пути с попутным ветром если.
- Черт, ну и даль. Это как на окраине мира должно быть. Понятно, почему того
  продали за 30 серебреников - там ведь и деньги совершенно другие. И говоришь
  тот привел воинов прям к нему? Умный ход - чтобы его признали царем, нужно
  было чтобы его голову оценили по царски те, кто возможно был бы против его
  воцарения. Еще до встречи заставить воспринимать и любить себя хотя бы как
  собственные деньги. Так его не стали убирать тайком, если нашелся один человек,
  который не очень дорого оценил своего царя, то найдутся и другие, кто скажут
  против него просто так. Очень напоминает моё воцарение - мой визирь поступил
  почти также. Умнейший человек. Кстати, а кто был князем этих мест? Я ему не
  позавидовал бы - передать царю новость, что дескать нынче новый то царь есть.
- В Иерусалиме правил наместник, Понтийский-Пилат, которому дела не было до
  этих земель. Но заплатил предателю - Иуде первосвященик.
- Он то как имел зуб на него?
- Ну вроде как тот называл себя сыном Божьим.
- И что? Бог сам бы покарал самозванца.
- Те решили, что слишком много народу смутил этот человек.
- И что, не было пророков, которые выстлали дорогу царя Небесному? Или тот не
  знал, как исполнить предначертаное?
- По моему одному пророку отрубили голову.
- Сильна же нечисть в вашем мире, если управляется со всеми слугами. Что, царь
  оказался после совсем без свиты?
- Нет. Я же говорил - у него было двенадцать учеников. Назывались апостолами.
- Немалая свита для царя. Их привели перед очи первосвященика, и тот наверно
  не смог противостоять двенадцати парам глаз свидетельствующих про нового
  царя? Можно ведь было просто десять человек набрать - по количеству перстов,
  что заявляют - я-есть, и я - здесь. Двое получились даже лишними.
- Я вот не понял, почему именно десятеро? Откуда именно это число?
- Вот стань прямо. Выпрямись что-ли? Спокойно опусти руки, как они обычно
  висят вдоль тела. Посмотри куда пальцы указывают?
- Вниз?
- Прямо на стопы! Они указывают, что ты - есть! Что ты никуда не бежишь. Что
  ты остаешься, что ты знаешь - кто ты, и способен осознать большее себя. А
  десять человек означают десять перстов устремленные к небу: ни больше, ни
  меньше. Посмотри, как сложены руки в молитве? Точно так же десять человек
  собираются во имя Его.
- Чего-то не подумал так.
- Да ты все время думаешь как-то сложно, с оглядкой. А ведь в воле всевышнего
  было, чтобы мы шли вперед, меньше всего оглядываясь назад - иначе зачем души
  пьют из реки забвения, прежде чем воплотиться вновь - чтобы не иметь ложного
  величия из прежних воспоминаний.
- А если не ложное?
- Все величие не на пустом месте появляется. Как говорил мой отец: величие не
  дается просто так, и абы кому. Настоящее величие скорей обуза, поскольку
  дает право действовать против интересов других. Но так можно делать лишь
  почитая волю Небес за свою волю. Так все же не понял, значит, если два
  апостола были лишними, значит царь предвидел, что с ними что-то случится.
- Один был предатель. Наверное поэтому?
- И кто же?
- Как? Я же сказал вроде - Иуда Искариот.
- Это тот, что указал на Иесуса, как на царя? Так он наверно действовал по
  воле своего царя, я так понял?
- В смысле? - Я уж сам начал путаться.
- Иначе тогда он вроде как продал его очень дешево? Хотя, конечно, формально
  он уже не мог принять участия.
- Я не знаю, что случилось, и зачем тот захотел его предать. Может его запугали?
- Нет, люди везде следуют за своим царем не затем, чтобы в последний момент его
  предать. Только заблудший может предать - тот, кто служит одновременно двум
  господам. К тому же если человек хотел бы предать, это становится заметным
  задолго до самого предательства, его обделяют доверием, он сам чувствует, что
  не верят ему больше, тогда он либо сам уходит, либо ему помогают уйти -
  иногда совсем чуть-чуть. Это есть ему расплата. Не может быть так, чтобы это
  стало неожиданностью.
- Он вроде при себе держал все деньги. И к тому же Иесус предсказал, что его
  предадут. И тот, кто его предаст из двенадцати - и есть сам дьявол.
- Не сказал прямо? Судя по тому, что ты рассказал, я думаю он сказал бы ему об
  этом несколько раз. Но не прямо, а намеками. Если бы он того не понял, то
  сказал бы так, чтобы ни у кого не осталось сомнения в том, что есть истина.
  Так что было дальше?
- Один из свиты бросился на защиту и отрубил ухо рабу первосвященика.
- В смысле? А остальные?
- Не знаю насчет остальных.
- Продолжай?
- Царя отвели к первосвященику, где те его расспрашивали о учении.
- Одного?
- Нет, вроде с ним пошли несколько его учеников.
- Несколько? Всего несколько? Нужны были все! Все должны были прийти к нему,
  чтобы свидетельствовать о новом царстве. По крайней мере - десятеро!
- Не знаю, вроде трое пошло за ним.
- Дальше можешь не продолжать - все четверо приняли смерть. Это и так понятно.
- Нет. Один только.
- В смысле? Сам царь? А свита его полностью уцелела?
- Среди них, Петр, самый старший, был один из тех троих. Когда он подошел, его
  узнали, но тот не единожды отрекся от Христа.
- Трижды отрекся? И ты говоришь, что Иуда - предатель!? Что за нелепая сказка?
  Если самый старший так сказал, то что могли возразить те, кто младше его?
  Слово старшего порой значит больше, чем слова десятерых мальцов. Получается,
  что этот, Петр, стал заместо того доброго царя?
- Получается, что так. Слушай, я вот сейчас рассказываю тебе, и мне жутко
  становится - нас учили совсем по другому.
- Кто победил, тот и устанавливает новые правила. Над будущим дьявол не
  властен, но правду на ложь он всегда заменит. И тем яростней становится, чем
  меньше всего прикрыта ложь.
- Я не закончил историю: Иесус - добрый царь, воскрес на третий день. Значит
  он не проиграл в этой битве?
- Не проиграл?... Эх-х-х... но ведь и не победил, если историю переписывают
  побежденные?


- Ну вроде как две стороны столкнулись, и поскольку царя этих мест не было,
  то должно было.


- Да, последнее, что я помню до прихода в себя, так это то, что меня обещали
  закинуть в ад...
- И тебя сослали сюда? Ха-ха... Ложь! Ты здесь теперь! Ну что еще взять с
  сатаны?
- Ты знаешь, а этот темный, или его слуга - вот что точно не ведаю, но вот он
  не солгал тут.
- Ты про что?
- Это и есть ад. Человечество сварилось в собственном соку как лягушка, и уже
  доживает последние дни. Нас уже несет в бездну с такой скоростью, что не
  остановится уже. Клетка захлопнулась, и зверь в ней, только и ищет выхода.
  Это только кажется, что у него есть план, как выбраться из клетки, но на деле
  выход если и есть, то оно как иголчатое ушко. Не знаю каким верблюдом я туда
  протиснулся, но вряд ли смогу еще раз. Здесь логово зверя, и здесь он будет
  пировать до своей кончины.
- Ты раз уже его одолел.
- Мне так кажется, что его одолел кто-то, но не я. Я вообще жуткий трус, а вот
  тогда вот мне совсем не было страшно, как будто со мною кто-то стоял рядом,
  невидимый и несокрушимый. Мне вообще достаточно чувствовать, что я не один.
  Что за мной кто-то есть, за кого - я здесь.


ЗНАКОМСТВО.
- Человек! Свою смерть носишь в глазах своих. Осторожней нынче будь.
- Я осторожен. Чего ждешь ты от меня, чтобы я стал еще осторожней пугливой
  белки?
- Твои глаза расскажут злому человеку о твоих страхах и твоей боли, даже, если
  сейчас ты мнишь себя неприступным к ним.
- Старик, ты многого не ведаешь. Как не видя меня ты смеешь меня обсуждать?
- А ты подойди к прутьям своей клети.



- Не нужен я больше этому миру. - Видимо это сказал вслух.
- И хорошо. Зато мне ты очень нужен. - Галитань выглядила уставшей. Эта зима
  была для нас самым тяжелым испытанием. Постоянная простуда, и перекрытые
  снегом дороги сделали жизнь одним сплошным суровым испытанием. Не знаю, как
  в других местах, но нашу деревню завалило по макавки крыш, и теперь сквозь
  покров неслежавшейся соломы сыпалась мелкозернистая острогранняя снежная
  пыль.
- Замерзла? - По всему видно было, что очень. - Протопи сегодня печь получше.
  Я на охоту схожу.
- Дрова заканчиваются.
- На неделю хватит, а там видно будет - как-нибудь раздобудем. Чего ты так
  замерзла?
- Не знаю... Холодно сегодня что-то.
- Я позову Соскорбу посидеть с тобой. Тебе надо поесть мяса. Скоро вернусь.
- Разожги огонь и посиди со мной. Не надо никого звать. - Коснулась ледянной
  ладонью моих пальцев.
- Нет, я никуда не пойду. - Углубившись в свои мысли не заметил, что Галитань
  в полуобморочном состоянии. Растирания её рук медленно возвращало тепло в
  тело. - Спать хочешь?
- Очень.
- Сейчас, печь протопится. На ней станет так же тепло, как и в моих объятиях.
- Мне больше нравится спать у тебя на руках.
- Как я подстрелю на охоте дичь, если весь день с тобой просижу.
- А ты не ходи. Смотри какой мороз.
- Мне стыдно к соседям за куском мяса обращаться. Схожу подстрелю хоть зайца.
- Им не стыдно, а тебе стыдно. Не ходи никуда, побудь со мной!
- Ты прям как маленькая девочка сейчас себя ведешь.
- А я устала быть большой девочкой. Останься со мной на сегодня.
- Как будто сбегаю.
- Я не знаю. Мне кажется, что ты все время хочешь уйти от меня. Вот и сейчас
  говоришь о каком то мире, как ты ему перестал быть нужен. Ты мне нужен. Тебе
  мало меня одной?
- Тебя одной - мне в самый раз.
- Вот и забудь про этот мир.
- Милая, ты чего так переживаешь. Я ж на охоту решил сходить, и только.
- Ты меня любишь?
- Зачем ты спрашиваешь?
- Хочу знать?
- Чего тебя беспокоит?
- Хочу знать, что у нас с тобой всё хорошо?
- Всё хорошо. Сейчас ты уснешь, а я пойду на охоту, и вернусь, когда ты еще
  будешь спать. А если спать не будешь, то свари кашу. Если ты будешь вот так
  вот притворяться замерзающей, то я не пойду на охоту, и мы будем есть только
  эту надоевшую кашу.
- Ты меня любишь?
- Ты не отпустишь меня, пока я не признаюсь?
- Ты меня любишь!?
- А как иначе быть? Конечно люблю.
- Точно?
- Вот чтоб мне нос оттяпали!
- Останься...
- Только пока ты не уснешь...




- Учение должно быть простым. Непростое учение в умах учеников сделается
  заблуждением.


- Ты считаешь это невозможным? По настоящему невозможно лишь то, что никто до
  этого не пытался делать. Все, кто это понимают, но продолжают говорить про
  невозможность, на самом деле не желают славы другим.
- Знаю про множество невозможных вещей...
- Единственное что знай - возможно всё! Исходи из этого, делая новый шаг в
  неизвестное. Только не во всем есть смысл - помни и про это.



- Зверь набрасывается, потому как взнуздан голодом, что постояно гложет его, и
  он не может прерваться от поисков новой жертвы. У человека голод иной. И пока
  этот голод и эта жажда утоляются, непреступен он для зверя. Иначе низвергаясь
  человек становится подобен рыскающему зверю, чьи ненасытные голод и жажда
  так же неотвратимо ведут и к погибели.


- Слова эти предназначены лишь тебе, и переданы лишь одному ядом смертельным
  станут многим.


- Вышел из реки он той, воды не замутив, с тем чтоб дитя его, смотря на гладь
  поверхности и с места не сходя могло видеть дно, и постигнуть небо. Дыханьем
  следуя тому что важно, а не другим желанием своим, настало время
  выбора нового пути, что целым сделает того, кем ранее являлся ты.
?  следуя тому что важно, и власть имея над желанием своим, настало время


- Что бы ты ни знал, всё равно ты заблуждаешься.
- Не у всех так...
- Не у всех, но у тебя.



        Полотно сна разорвал какой-то назойливый звук, который ненадолго
пропадая, вновь проявлялся:
- О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ом, о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ом, о-о-о...
- Сейчас ты хуже комара - спать мешаешь.
- Я так долго не общался с людьми, что боюсь не восприму их, когда встречу.
- Во первых - не давно, а во вторых - ты вроде родной язык не позабыл? -
  На деле тонко намекая на его полную деградацию.
- Видишь ли, язык - не единственное...
- А что?
- Когда ты разговариваешь со спокойными людьми, то мне не нужно делать это
  упражнение. А когда общаешься больше с пнями во сне, или с таким вспыльчивым,
  и при этом всём одновременно - немногословным человеком, как ты, то должен же
  я вспомнить нормальный тон обращения. Так что не мешай...
  О-о-о-о-о-о-о-о-ом...  О-о-о-о-о-о-о-о-ом...
- Зашибись! Чувствую, я высплюсь этой ночью! - Но даже с моим немузыкальным
  слухом почувствовал, как мой гнев выбивается фальцептом сквозь ровный, чистый
  звук. Засыпая думал на тему, почему люди с окающим говором кажутся (или не
  кажутся, а так есть на самом деле) очень спокойными людьми.



- По любой дороге можно двигаться в двух противоположных направлениях. И если
  идешь дорогой, желанной твоему сердцу, не обращай внимания на лица
  двигающихся тебе навстречу. Среди таких будут люди, что шли за другим, и
  сейчас плутают, потеряв своего попутчика. Среди таких редкий человек не
  нашедший того, что искал, останется не разочарован. Остальные также не
  пожелают тебе удачи. Некоторые дороги преодолевают в полном одиночестве, и
  если не будешь торопиться, не будешь также оборачиваться, но будешь
  оставлять знаки следующим за тобой, то добравшись до места окажешься в
  кругу друзей. В кругу сильных духом, каких же, как и ты сам.
- А если тебя обгонят и заберут то, за чем ты шел?
- Большинство путей таковы, что в них невозможно обогнать, потому как нет
  соревнующихся. Раз невозможно обогнать, то не надо оборачиваться, чтобы
  это понять. Раз ты не будешь останавливаться, то безусловно, достигнешь
  своей цели.


- Но вот числа показывают...
- Люди, которые не имеют понятия, как правильно сравнивать, все время
  обращаются к числам как к какому-то судье...
- Э, не-е-е! Постой-ка! Это не про меня. Считать я умею получше тебя.
- И при этом оставаясь полность безграмотен? Не умея читать ты говоришь, что
  лучше меня умеешь считать? Что за чушь!


- На своем пути если закрываешь одни двери, открываются другие.


- Я могу тебя обучать. Все, что я буду тебе говорить, воспринимай как подарок.
- В смысле?
- Тебе уже немало лет, но когда-то ты играл в игрушки. Представь, что тебе
  подарят самую желанную из всех игрушек, от которой ты просто будешь счастлив.
- Если тебе нужно, чтобы я притворился, то...
- Ты меня не слушал что-ли? Нет, конечно! Ни в коем случае не надо
  притворяться. Это худшее, что ты можешь сделать. Ладно, давай по другому -
  я понимаю, что ты уже не тот, что был в пять лет, и тебе действительно тяжело
  воспринимать дары.
- Я принимал дары, когда был властителем.
- И как тебе радость, которую ты испытывал?
- Ну эти дары были скорей не мне, а тому статусу, что я занимал. Так себе -
  бесполезный хлам, от которого разгораются глаза у приближенных.
- Погоди, что совсем не было такого, что бы тебе запомнилось?
- Нет, есть конечно - на свадьбе нам принесли в дар лебяжий пух. Причем у нас
  в дворце сквозняк, и как только с блюда подношений сняли покрывало, весь пух
  разметался по всему залу, и подобно огромной птице устремилось к открытым
  окнам, выходящим на солнечную сторону. Это было подношение от жителей
  Семи Озер, и всем показалось странным, что в подарок у них было только
  воздушное облаго, вызывающее разве что чихание. Но вот сейчас могу сказать,
  что оценил - поскольку был единственный дар, что запомнился во всей
  монотонной церемонии. Это единственное, что было принесено из даров
  непосредственно нам с Галитань - пожелание счастья.
- Так вот про это я и говорю. Иногда ты меня ставишь в ступор, как вот сейчас
  к примеру.


- Хагич, я не хотел, чтобы так все вышло.
- Тут скорей виноват тот, кто предрек тебе это совершить, чем ты сам. Но и его
  не нахожу в чем винить. Мне сейчас не очень хотелось бы говорить об этом.
- Целитель сможет поднять тебя на ноги, его сейчас приведут.


- Смотри - две вещи что ты наблюдаешь, а третьим должно быть суждение о них.
  Не должно быть четвертого, иначе скорей запутаешься, чем позтигнешь мудрость.
  И так же должно быть обратное - если что-то возьмешь за суждение, то
  остальное станет за наблюдение, как еслиб воочию это видел. Как только
  тройка станет прочная как сооружение из трех балок, скрепленных скобами,
  так сможешь использовать одну из её сторон как базис для других наблючений.
  Так сможешь двигаться, и когда-то сможешь одновременно держа в уме все
  известные тебе базисы взобраться так высоко, как можно только.

- Думая о предках, мы думаем на самом деле о том, откуда мы пришли. Думая о
  смерти мы прозреваем тот путь, куда идем.


- Мы перенесли праздник на другой день, когда не приносят кровавых жертв этому
  богу.


- Так ты что, царь, совсем без денег?
- Ну а зачем царю деньги?
- Тогда я тоже царь.


КОТ БАЮН - ОН ЖЕ КЛУБОК, КОТОРЫЙ ПОКАЗЫВАЕТ ДОРОГУ.


ПРО ВСТРЕЧУ С ГРАБИТЕЛЯМИ, КОГДА БЫЛ ОДИН
- Вообще, считай что тебе повезло, что мы тебя в рабство не продали.
- Хм-м-м-а-х-а-ха!
- Ты чего? - Нахмурился бородач.
- У тебя стоит тавро на плече. То, что ты пытался закрыть наколкой. Думаешь
  знак Жгучего солнца никто не узнает, как только ты появишься на базаре?
- Черт! Он нас выдаст всех... Не надо его отпускать. - Я продолжал потихоньку
  давиться едой, и захлебываться вином.
- Не думаю. Он не здешний - говор у него не наш. Он северный. Такие не чтут
  законы работорговцев. Не станет он нас выдавать.
- На тебе он будет, если что пойдет не так - бородач пошел прочь, показывая,
  что он умывает руки. Своей обеспокоенностью он выдавал свой статус новичка,
  и свое дикое желание выслужиться в главари. Только обеспокоенность эта была
  мелочная, и всех только раздражала. Хотя нет - дети теперь на меня смотрели
  с тревогой.


БЕСЕДА О..
- Ты думаешь, это твой мир, но только старый?
- Вряд ли, иначе во всем этом не было бы никакого смысла. Тем более небо тут
  другое.
- Небо - то же самое, а мир - действительно другой. Темная сила стремиться
  сделать все миры похожими один на другой, чтобы в ней иметь силу и обрести
  силу всевышнего: возможность предсказывать - с тем, чтоб свое поражение
  обратить в победу. Чтоб одним хлыстом управлять во всех мирах. Чтоб утратив
  возможность меняться самому, менять под себя весь окружающий мир.


1-ая ВСТРЕЧА С РЕЙДБОССОМ.
- Я ж тебя сделал царем в этих местах. Скажу честно, это было очень... очень
  не просто.
- Ты всегда делаешь то, чего тебя не просят делать? Думаю, что как раз в этом
  ты чувствуешь себя богом, когда что будет лучше для других решаешь за них
  самих.
- Да. Это привелегия. Её нужно добиваться порой всю свою жизнь. Представть
  только: как ты своими руками лепишь то, каким быть человечеству завтра. И
  это все находится всецело только в твоей власти. Разве не ощущаешь,
  насколько сладкое это чувство?
- Мне до оскомины это самое твоё чувство. В этом мы - совершенно разные. Если
  ты и приложил руку к моей судьбе...
- Оо-о-о! Ты не представляешь насколько. Всюду, где бы ты только не был, были и
  мои люди тоже. Ну или почти везде - мне трудно было за тобой угнаться. Одно
  время я даже потерял тебя из виду - так хорошо ты на этот раз спрятался от
  меня. Но вот ты здесь, а значит ты преодолел все испытания. И теперь ты
  достоин стать богом. Признай меня только своим отцом.
- Как-то не так я себе его представлял... Я имею в виду бога. И отец вроде у
  меня уже есть.
- Как ты смеешь смеяться надо мной? Над богом?
- Ты - это не Он. А Он - это не ты.
- Меня совершенно не заботят всякие букашки, но ты меня расстроил. Однако я
  милостлив к своим заблудшим сыновьям, и не стану убивать тебя тотчас-же.
  Иди пока, и подумай. Чтобы помочь тебе усмирить твою гордыню, я сообщу тебе
  кое-что - твоё царство с твоим зверинцем скоро перестанет быть твоим. Тебя
  намерен сместить клан Олман-Огромного с твоего престола.



Фентези выбрал как жанр, поскольку в отличии от фантастики, здесь нельзя подсмотреть за таинственной техникой пришельцев. В отличии от детективов - даже если в списке действующих лиц нет ни одного садовника, то действие все равно состоится. В отличии от дамских романов - не нужно придумывать порно сцены.


- Ничего не делай.
- То есть как ничего не делать?
- Я просто говорю, что ты сидишь в клетке, и ничего не можешь поделать. Если
  можешь, то чего не делаешь? Если не имеешь ни малейшего понятия, что делать,
  то лучше молчи. А то поделившись своими безумными мыслями ты мешаешь
  смотреть прямо тем, кто еще может что-то поделать. Ты обезоруживаешь своих
  союзников, и тем самым ты становишься хуже врага. Враг, что брезгует сюда
  заглянуть, надеется на смуту в твоей душе, на войну внутри каждого. Ведь
  себя невозможно победить. Себе можно только проиграть. Ничего не делаей -
  это лучшее, что ты можешь сейчас сделать.


- Мда... Если твой друг со всеми твоими мыслями соглашается, значит он
  воображаемый.


- Ты? Жребий на тебя пал волей случая. Я игрался с тобой, а ты наверно думал,
  что это бог тебя испытывает. Но ты оказался непослушным. Куклой, которая
  отказывается слушаться кукловода. И теперь я очень зол.


- Что есть любовь? Это есть страх утери, который иногда испытываешь, даже
  когда кажется, что на нет никакой причины. На деле тому постоянно
  находится причина.


ОБЫГРАТЬ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИМЕНИ ТЬЕРН В ОБЪЕДИНЕНИИ ЭН-НР-ХАНОВ.

- Что я знаю? Знаю, что не чувствуя ветра перемен я бы сварился, как варятся
  многие другие. Ад - это пекло безысходности. Его порой несем в себе, и
  проповедуем другим. Но так не будет вечно, так как живое неизменно будет
  желать себя очистить.


- Веришь мне?
- Более чем...
- Веришь мне, так же верь и себе. Я - твой брат. Ты - мой брат. Верь и в
  это. Брат никогда не захочет смерти своего брата. Но есть и то, что
  предначертано исполнить. У тебя один путь, мой же путь пойдет другой тропой.
  И, чёрт, я понятия не имею, какой из двоих этих путей будет проще. А на твою
  долю станется.
- Тебе что-то рассказал _предсказатель_?
- То, что сказано мне, никто другой не должен знать - и это слово я намерен
  держать пока.
- О том, что будет, мне ничего не рассказывал.


- Считается, что у апостола Петра - ключ от дверей рая.
- Или этим указывается, что Петр - персонаж, ключевая фигура через который
  свершится разгадка всей вашей истории? И до этого для многих двери рая
  закрыты совершенной ложью? По сути - преступлением?


- И что я могу сделать?
- Займись собой. Изменишься сам - всё вокруг переменится тоже. Будь чуть жесче,
  не оставляй в себе того, что будто может пригодиться, но грубоко в себе
  понимаешь, что уже никогда. Но не насилуй себя, а попробуй найти в каждом
  своем действии логику, действие и результат. Если чего-то из перечисленного
  не хватает, то подумай еще немного.


- Разум должен быть хрустальным, а сердце - оставаться живым. Не наоборот.
  Наоборот - никак. Но очень просто быть наоборот, а не именно так. Чтобы
  обладать хрустальным сознанием, нужно очиститься от чувств. От всех.
  Те, которые есть, тело уже оседлало и подчинило, а тем оно служить может не
  всегда на благо. И только кажется, что всего-то надо научиться ими управлять,
  но то не так. Люди, что распяты ими, связаны по рукам и ногам. И как
  освободиться, если призывать их снова и снова? Большинство же людей
  изначально чисты и непорочны, и некоторые так и остаются до самого конца.
  Потому не всем должно идти этим путем. Мудрые сами в себе найдут нечистое, а
  слабым в этом должны помочь мудрейшие. Путь к хрустальному сознанию
  проистекает из освобождения внутреннего. Начало в том, что чувства должны
  очиститься.  Хрустальное сознание, это когда радость испытываешь только от
  того, что ты есть - здесь и сейчас. Если человек черпает радость не со дна
  колодца, а пьет с избытком, то не я должен буду ему рассказывать о
  кристальном сознании. - Старик кивнул на место рядом со мной, и сопроводив
  направление его взгляда обнаружил все так же заразительно улыбающегося
  китайца.
- И что, нужно избавиться от всех чувств, даже от хороших?
- Как определить, что чувство хорошее?
- Ну как то справляюсь.
- Не всегда все справляются. Хорошие чувства бывают как продолжение плохих. То
  есть как перестал испытывать плохое, тело сразу навязывает хорошие, не
  оставляя ум в покое. Не оставляя времени на самоосознание, припятствуя победе
  духа над телом.
- Хм-м-м... над этим понаблюдаю.
- Больше ничего не даю тебе, поскольку вижу, что ты теперь не скоро примешь
  другое.



ВЛАСТИТЕЛЬ ОБУЧЕНИЕ
- Каждый человек ограничен. И часть этих ограничений - не видеть границ своих
  сил. Преступить эти границы и оставить последствия без присмотра - есть
  верный способ обрести последствия еще более тяжкие. Так мудрые правители
  прописывают границы, которые должны быть видны, и нет другого способа
  нанести их поверх грязи вседозволенности, кроме как потом и кровью
  преступивших. Потому важно блюсти границы на виду, обращая внимание тех,
  кто подобрался к ним очень близко, иначе потворство выльется омытие границы
  в большой крови.



- Простить - не значит - забыть. И тот, кто просит прощения, то и он не просит
  забыть, поскольку сам может иметь все те же притензии, но простил тебе их,
  и хочет лишь того же с твоей стороны. А тот, кто просит забыть, на самом деле
  говорит лишь о том, что его не правильно поняли.



ПОСЛЕ УНИЧТОЖЕНИЯ РЕЙДБОССА.
- Я всегда делал то, что мне прикажут. Делал, перед этим никогда не
  задумывался над тем, что делаю. Но сейчас задумался лишь ненадолго, и страх
  обуял меня. Знаешь что я делал? Я убил множество невинных людей, притом
  порой не прилагая никаких усилий. Мне вменялось в обязанность обходить
  деревни, выявлять тех, кто может стать обортнем. Им объявлялось, что
  единственный возможный вариант спасти свою душу, это броситься с вершин
  священных скал. Это ведь тяжкий грех - самоубийство, и я подвел под него
  такое количество народа, что никогда не смогу исправить его. Люди иные,
  чаще недобрые, те, кто продолжали жить вопреки моим словам, травились кланом
  со всех сторон. Мы извели под корень тех, через кого питал источник жизни
  этот мир.

- Фотография - это то, что не возникло бы


- А вот сейчас что видишь?
- Что вижу? Тебя вижу.
- Вот - а я все время показывал одно и то же. И будь у тебя больше времени, ты
  увидел бы и нечто четвертое, а затем и пятое.
- Но ты подошел ко мне. Конечно, я стал обращать внимания на детали.
- Но не изменил сути вопроса, а ты поменял свой ответ аж три раза.
- Просто подумал, что ты хочешь, чтобы я обрисовал показываемое со всех сторон.
- Это интересная мысль. Да, продолжай.
- А нечего продолжать - тебя не удовлетворил первый ответ, и ты задал вопрос
  снова.
- И вот, ты рассказываешь мне, что я от тебя хотел?
- Раз ты мне не можешь доступно изложить, то - да!
- Почему ты думаешь, что мне или миру от тебя чего-то обязательно нужно?
- Зачем тогда вопрос задаешь, если ничего не нужно?
- Видишь, ты иногда отвечаешь разумно, а некоторые твои выводы получаются
  ошибочны. И из-за них все твои мысли спутаны в клубок, настолько, что все
  это никуда не годится.
- Так ты меня думать учишь, что ли?
- Думать - это каждому данно свыше. Нет. Думать я тебя не научу. Если гусь
  думать не умеет, то никто его и не научит не совать голову в петлю.
- Тогда что?
- Если скажу, то мне станет с тобой не интересно. Возможно ты  как скоро
  ты догадаешься сам.


- Хорошо. В наших краях есть история, про то, как Сизиф, обманувший богов, был
  обречен до скончания веков - вечно, катить в гору камень. Но каждый раз,
  когда цель близка, камень скатывался обратно. Про что, по твоему, эта притча?
- Хм-м-м... Камень, который катят в гору - обозначает скорей всего
  непосильную ношу для данного конкретного человека. И то, что он эту ношу тем
  не менее двигает - обозначает настойчивость, упорство - те навыки, которые,
  обычно, угодны Богу. Тем не менее человек терпит неудачу, и валун скатывается
  обратно - богопротивное не обретет законченности никогда, как не смогут
  достигнуть зрелости начинания, возложенные только на одни плечи.


- Ты теперь религиозный человек и веришь в Христа?
- Почему в Христа? Он что, центральный нападающий сборной? Он сейчас должен
  пробить десятиметровый? Именно так же, с банкой пива в руке ты спрашивал
  меня и про исход футбольного матча. Нет, верю не так. Верю ему, в его слова,
  и только на эту веру могу опереться в этом и в других зыбких мирах. И из
  этого следует многое.
- Ну ты даешь! Я бы понял тебя, если б ты верил в что-нибудь более реальное.
- По твоему более правильно верить, что сборная войдет в лигу чемпионов?
  Можно верить во многое, но в чем есть смысл больший?


- Я не ругаюсь, потому как не понимаю насколько это обидно в вашем языке. Это
  не знакомые для меня слова.
- Всякая ругань берется из неродных слов. В том их и значение, что заимствованы
  они, и скрыт от людей истинный смысл. Потому знай его, в одном случае - это
  было бы просто смешно, а в другом - ругань не произносилось бы никогда. Ведь
  это те слова, что запрещается произносить детям. Как подобные слова могут
  стать родными для уже выросших детей, если подобное не привечалось в семье
  с самого младенчества?


- Мир, что вокруг нас - разве не чудо?
- Ты ударился головой?
- То, что ты привык к чудесам, не значит того, что мир стал меньше. Ведь иначе
  не было б ученных, что проводят свои запоздалые "открытия", а ведь ничего
  нет нового под луной и поныне. Только теперь замечать чудеса - удел лишь
  детей и избранных. Другие ослепли, перестав видеть, веря, что наука все
  объяснит. При том сами не разбираясь ни в чем, и невидя друг-друга. Смотря
  на мир, как на давно познанное. Для них фокусы с обманом - это высшая форма
  проявления чудес. Те, кто так хотел быть обманутым - уже сполна получил своё.


- Если ты идешь своим путем, то тебе будут встречаться такие люди, что будут
  говорить: "Остановись и подумай" - не слушай их. "Обернись и посмотри на
  других" - если ты точно знаешь, то зачем себя обольщать?
- А если только думаешь, что знаешь?
- Тогда какая разница, каким соблазном быть уведенным с истинного пути?
- Означает ли это не слушать тебя?
- Ты чувствуешь неискренность или подвох какой в моих словах?
- Когда мне говорят, чего не надо делать, настараживает.
- Только настораживает?
- Да. Я не буду делать то о чем ты говоришь. Не стану делать и наоборот.
  Но буду действовать по ситуации.
- И благлословенен будешь. Но правда в том, что даже из добрых людей не смогут
  промолчать те, кто сошли с прямого пути. Они так будут говорить не желая
  тебе зла, но из-за тьмы, застлавшей веки, будут думать, что творят добро.


- Страх перед Господом? Нет! Но страх перед возможностью утерять Бога
  навсегда.
- А что насчет наказаний, что за грехи готовит своим детям?
- Что за отец не будет считать себя причастным к смерти своих сыновей и
  дочерей, коли имеет возможность им помочь, но не может, с тем, чтобы
  не навредить им.
- Он же всемогущий?
- И этот замысел он исполняет по воле своей, потому как воля твоя невнятна и
  ограничена даже тебе самому, и не намного долговечней твоей жизни.


- Лишь того, что добыто войной, и тому, чему заплачена цена крови, будешь
  стоять настраже границ. Коли творишь зло, защищать будешь зло. Коли творишь
  добро, то и богатства твои несметны, и защищать их будешь всем своим
  существом, ни секунды не сомневаясь в правильности этого решения.
- Ты сказал про цену крови? - Я почти не слушал, но пропустив еще раз через
  уши мне сказанное, тем самым поутратил немного в логике.
- Ты знаешь цену крови тех, кто тебе дорог, и цену своего пота и крови. Коя
  кровь тебе будет дороже? Твоя? Твоего сына? Твоего внука или правнука? -
  Тут конечно он намекал, что нужно выбрать последний вариант, и устный
  экзамен сдан.
- Я знаю только цену своей крови. Но её у меня как-то чересчур много.
- Ты все шутишь даже в таком вопросе?
- Да ну. Это ты все скуку навеваешь. Из меня вообще аховый торговец, а ты мне
  всё про цену толкуешь. Как ты во всем этом разбираешься: где там тейзь, а
  что - гейнхол?
- Полно глупости. Скажи только, ты выбрал, как и все до тебя - того, в коем
  твоей крови меньше всего?
- Слушай, ты меня сейчас в кунфуз вводишь - у меня пока нет своих детей. Так и
  вопрос твой совсем ни к месту будет. Если просто в принципе, то - да. Но
  больше о личном не спрашивай, а то вообще перестанем разговаривать. -
  Чувствую, что подобными вопросами скоро начну яриться только на один звук
  его голоса. А для всего двух попутчиков это чревато...


- Добро, что в словах, не есть истина. Ищи истину внутри.
- Внутри слов, или внутри себя?
- И в том, и в другом одновременно. Порой найдешь истину внутри тех слов, от
  которых ничего не ждешь, но только если будешь жаждать слышать. - Ага, как
  многие слышат по радиоприемнику в белом шуме, голоса своих недавно-умерших
  родственников. Типа самовнушение. Типа как желание сойти с ума просто так,
  на ровном месте.
- Ладно, а что заключено в самом "стремление к истине"? Тоже искать внутри
  слов?
- Нет. Это стремление ищи только внутри себя.


- В мире, где все дороги кривы и извилисты, трудней всего идти тем, кто
  прокладывает прямой путь. Но по завершению пути, то будет новая дорога, а не
  бег по кругу.


- Если в душе нет ничего такого, на что не может покусится враг, то и всему
  остальному неоткуда взяться. Если ж есть хоть одно, враг неприменно пронзит
  копьем и воспользуется этим - рано или поздно это случится, и тебе надо быть
  этому готовым.


- Человеческий язык, где взгляд рассказывающего, что проистекает изнутри
  себя, для слушающего делается как гранит стены, если не задевает струн
  внутри души. Так же, если сказано много слов, но смысл имеют лишь малая
  часть из них, становится трясиной, предназначенно лишь поглотить разум.


- История происхождения народов исчерпывает многие столетия, но приходит миг,
  когда народы объединяются, но истории их не могут быть объединены, потому,
  как довольно лжи и обмана в них обоих. И потому те народы, что имеют более
  долгую историю, замещают своей историей историю других. Так бывает, пока
  накопившаяся неправда не сломает, не разломает на части некогда единное,
  потому как единным оно никогда не было. Иное малое истинное пребывает в
  целости, и лежит у поверхности. Имеющие глаза, и знающие, да сыщут сиё.


- Не бывает вопросов без ответов, но на один вопрос бывает больше одного
  ответа, и не всегда можешь найти что ищещь среди них.


- Четыре колена - расшифровать четыре колена и коленья.


- Спасибо - надо говорить всегда.
- Чужие слова не произносить.


- Когда ты говоришь о обретенном опыте, я не знаю, про что ты, поскольку ты
  сам только думаешь, что знаешь. Мне вообще кажется, что в жизни любую вещь
  проще потерять, чем найти. А то, про что ты толкуешь, скорей называется -
  путь. Ведь если сделал хотя бы один шаг к намеченной цели, то что может
  поворотить тебя с пути, кроме разочарования? Ведь просто остановиться тоже
  нельзя.
- Что есть путь тогда?
- Путь, это то, сквозь что ты пробираешься, продираясь сквозь препятствия,
  коих на каждом шагу. Или в твоем понимании это что-то другое?
- Все так.
- Иногда мне кажется, что не от земли ты человек. Вот только с неба или из
  подземного царства?


- Помнишь, что мы говорили о пути? Человек может идти одновременно несколькими
  разными путями. Но одним - только в одну сторону. И сейчас выяснилось, что
  все время я шел не в ту сторону. Я навсегда заплутал. Мои мысли сбиты, и я
  полностью сокрушен.


- Корона - это пламя, сжигающая нечистые мысли. Нельзя, чтобы в том пламени
  была брешь. Темные мысли не коснутся твоего чела, если ты веруешь.


- Буду здесь как солнце.
- Таким же большим не надо.
- Не про то. В смысле светить днем, а больше - ночью.
- Мда уж. Не отсвечивать, а именно светить?
- Отсвечивают светом чуждым. А светят - своим. Для долгой и темной ночи
  светлячок - не самое плохое насекомое, я думаю? - Царь, что значит - "как
  солнце светит". Вот и разгадка - сократили.


- Война между небом и земплей проистекает в нас. Война - на уничтожение.
  И если мир установился в человеке, война выливается наружу, поскольку ясно
  становится, чью сторону принял человек.


- Крест, это знак духам, что вокруг, служат по слову Его - "разделенное вновь
  едино со мной по духу". Это как межа, как ров без моста, наполненный водой,
  разделивший город: если перепахать его вдоль, или проложить по нему мост,
  чтобы город снова стал един. Если обозначить место пребывания, то это станет
  рабочим кабинетом - храмом, сосудом духа светоносного. Не надо крестить в
  обратную, поскольку это подтвердит лишь истину (Межа - название трех рек мира:
  в России две и одна - в Словении).
- А если на таком сооружении проводят казнь? Ну, например, прибивают гвоздями к
  кресту?
- К чему так? В том ведь нет никакого смысла? Более того, знак этот - как
  насмешка над духом, праведным. Таковые, служащие истине, покинут это место.
- И что могу объединить таким образом?
- Все, что угодно, кроме того, что было разделено Богом-отцом. Вот семьи меж
  собой делят по отцу, наделяя потомков его именем. Уже было бы неверно делить
  народ по матери - это как проложенная межа через каждый дом.


- Суд мой будет таков - что в мыслях один сотворил, то другой может
  использовать при необходимости, если тем самым никому не навредит. Как
  незаписанные в бумаге мысли не принадлежат никому, так и бумага оставаясь
  лишь бумагой, бумагой только остается, если не оглашены были намеряния
  передать их кому и на каких условиях. Иначе зачем записаны были.


- Истинная вера - утерянная вера в Бога! Пусть идет, и возьмет её там, где он
  её оставил - в пыли и грязи дорог, гневаясь на весь мир. А очищенной, омытой
  в трех водах - то не будет твоя, но гордостью других.


- Всякий огонь костра, дым с золой, и пламя с теплом. Что примешь от этого?
  Когда примешь, что спрашиваешь тогда?


- Хагич, приехали воины, с богатым снаряжением и оружием. Говорят, что ищут
  тебя. Я сказал, что не знаю тебя. Вам бежать надо, видимо не к добру это всё.
- Бежать? Я и так забрался за тридевять земель... - Поморгал чуть. - Точно.
  На чем это я?... надоело бегать.
- А мне тогда что делать? Я уже сказал, что не знаю тебя. Увидят, что солгал,
  могут и не пощадить.
- То, что ты сделал, может оказаться нам обоим на благо. Они далеко отсюда?
- В соседней деревне, в той вон стороне.
- Возвращайся и скажи им, что скажешь где я, но только если те заплатят.
- Это похоже на предательство.
- Нужно выяснить, для чего меня разыскивают. Другого к ним посылать - всё
  равно как на тебя накликать беду. Я поеду с тобой, спрячусь неподалеку:
  посмотрю на них вблизи.
- Если так, то поехали.

У села был слышен свист и улюлюкание: конные гоняли по кругу. Завидев их еще
издалека, свернул к лесу, привязал Черный Огонь к гибкой ветке, пробежал вдоль
живой изгороди и выбрав место наблюдения потемней стал ждать. Было плохо
видно, но смог разглядеть, что поговорив с минуту с преводителями, куда мнимый
предатель куда то делся из виду. Но через еше минуту увидел, как тот уже
направил лошадь обратно.
- Ну как заплатили? Или что сказали?
- Заплатили. - Кажется он остался недоволен, хотя изначально ведь не о деньгах
  речь шла. - Перед этим я поинтересовался, зачем они тебя разыскивают.
- И что выяснил?
- Они зовут тебя на царство между собой. Потому как, одному тебе только все
  верят. Но мне кажется, что для них не это главное.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я сказал, что они должны будут заплатить пять монет золотом, чтобы вывел
  к их царю. Они не согласились. Я тогда назвал три монеты. Опять они не
  согласились. И когда я уже собирался уходить, сказав, что меньше золотого
  путь к царю никто не укажет, один сказал: "За такого царя жаль платить
  золотом, возьми серебром 30 монет" - и кинул их в пыль передо мной. При том,
  что у них были кошели полные золота, и что здесь за несколько верст вокруг
  за золотой дают не больше десяти серебром. Я так думаю, убить они тебя хотят,
  и это цена за твою жизнь.
- Дай мне эти монеты, а себе возьми эти три золотых, что честным путем были
  заработаны. А этим скажи, чтобы в этом селе все собрались, я к ним завтра
  утром подъеду, и чтобы там ждали, а не разъезжали по селам, и не пугали
  людей.
- Это не очень хорошая мысль. Они могут сразу тебя прирезать.
- Им нужен не я, а трон и корона: их то у меня нет. Они остались на прежнем
  месте. Всё - едем обратно в село. По дороге спрячь где нибудь деньги, и
  обратно возвращайся к ним.

На следующий день утром облачился в кольчугу, что мне стала немного маловата,
надел шлем, меч подпоясал на левое бедро, и направился к властителям. Когда
подъезжал, кавалькада стала занимать конный строй в один ряд. Спрыгнул с коня,
поднял забрало сделал два шага вперед и замер. Все ожидали, чего-то другого,
с недоумением послазили с коней, оглядываясь друг на друга сделали шаг вперед,
придерживая одной рукой поводы:
- Зачем прибыли вы?

Из них один кинул поводья стоящем справа, тот перехватил их слева:
- Хотим просить вновь стать нашим царем.
- Почему вас так много, что кажется, будто вы собрались на войну. Разве не
  знаете закона?
- Мы то знаем, да только мы хотели лично просить.
- Что ж тогда один только говорит, если лично хотели просить?

Впереди стоящий человек сделал знак, чтобы поклонились, и все переглядываясь,
дабы не оказаться один другого ниже - согнулись в поклоне.
- Теперь ваше желание видно. Что ж, езжайте обратно, и через месяц, в день
  малого века увидимся у тронного зала: перед возвращением я хочу закончить все
  свои дела здесь.
- Мы можем оставить сопровождающих на всякий непредвиденный случай?
- Нет. Я явлюсь один.
- Мы хотели...

Я уже взгромоздился на коня, и слегка дав ладошкой по крупу, пустил того в
галоп. Зато теперь мне стало все абсолютно ясно.

--

Подъехал на коне, спрыгнул, оглядел стоящих вокруг.
- Все собрались?
- Почитай все, без одного только.
- Кто не пришел?
- Дак он и не придет значит.
- Вы здесь собрались с тем, чтобы присягнуть царю на верность?
- Да, мы шли с тем к тебе на поклон.
- Что-то не вижу ни одного из тех, кто взвалил себе на плечи эту ношу в
  прошлый раз.
- Был один. Мы его уговаривали остаться, но он нас и слушать не захотел.
- И вы все как один готовы присягнуть тому, кого не знаете?
- Ты - царь. О тебе столько сказаний ходит в народе, и всё - хорошее только,
  что нам не нужно ничего более знать. Ты - достоин один быть царем здешних
  мест.
- Почему говоришь один лишь ты?
- Мой голос - это их голос. Других здесь нет.
- Понятно. Что ж тогда приступим. Трон здесь?
- Да. - Народ расступился.
- Церемониал кто будет вести? - Это больше всего походило на вертеп какой-то.
  Вечером с факелами, народ больше походил на заговорщиков, или на сборище
  сектантов каких-то.
- Ты и веди.
- Раз так, то начну. - Прокашлялся. - Я - есть царь сих мест. Это - есть трон
  мой по праву мне данный прошлым собранием, и от которого я отрекся. Но по
  настоянию вверяющих мне царство, займу его снова. Кто не согласен, пусть
  сейчас выступит против.
- Согласны все. - Подытожил оглянувшись назад ИМЯ.
- Что ж, раз так, то вверяете мне и повелевать над вами. Позволяете чинить суд
  над вами, возвышать и низвергать. Кто есть против?
- Согласны. - Нестойкий гул голосов хоть сейчас прорезался.
- Тут не может быть так, чтобы я услышал "да" или "согласны". Если все
  согласны, просто промолчите, чтоб я услышал иных. Так все согласны с тем,
  что вершить свой суд над вами буду, как и над народом, вас пославших? Кто
  не согласен? - Тишина мне была молчаньшем.
- Все согласны. - Недовольно оглянувшись продолжил ИМЯ.
- Раз все согласны, и прежде, чем наберу народ под свою правую руку, то в
  начале свершу свой первый суд праведный: вы не достойны трона и царя!
- Чего? - Народ, преклонившиеся на одно колено повскакивали с места, поочередно
  смотря то в мою сторону, то недоуменно переглядываясь.
- Это мой трон, и я не дам его опорочить тем, кто его не заслуживает. Среди вас
  нет тех, с кем я уходил на сражения, но есть много тех, кто оставались лишь
  обузой на моих плечах. Над вами властвовать я не вправе. Вам нужен иной
  владыка, который мог бы объединить вас.
- Так не должно быть! Мы потратили много сил, чтобы найти тебя, царь
  Покати-Горох! Напрасно ты нас так обижаешь!
- Что ж, и то верно. Как царь, я не могу не оценить ваших усилий. Вот ваша
  оплата за них. - Кинул монету вожаку.
- Что это? Это что? - Протянул своему помошнику рядом.
- Это полтейзя. Ломанный грош. - Тот протянул его обратно.
- И ты хочешь сказать, что ломанный грош - цена всем нашим усилиям разыскать
  тебя?
- Нет. Но как царь я всегда даю больше, чем того заслуживают. Вы получили свое
  сполна, и теперь больше вас не держу.
- Чем мы так не угодили тебе, что ты так обращаешься с нами? - Сдерживая слёзы
  злости спросил главарь.
- Вы хотели доброго правителя? Так я сейчас очень добр к вам. Что вы еще
  хотите с меня?
- Но как быть с троном?
- Я поставлю его далеко на севере, в диком лесу, и звери будут ему кланяться
  до тех пор, пока не сыщется меж вас достойных.
- А как быть с короной, как быть с общими границами и владениями?
- Что ж. Меж вас действительно должен быть главный. Если судить по силе, то ты
  им нарекаешься: это второй мой праведный суд - будь им старшим братом в
  разрешении споров меж собой. Что же до короны - носить её может любой, кому
  она достанется. Потому она достается вам. Но не советую вам её одевать,
  поскольку проклянете себя, и землю свою тем самым. Лучше разрежте и поделите
  промеж себя - это суд мой последний. - После этого я сел на трон, показывая
  своим видом, что аудиенция окончена.

Народ стал ошарашенно топчась на месте, спотыкаясь и толкаясь, собираться в
дорогу. Все уехали остался лишь их главарь.
- Покати-Горох - я никак не пойму, почему ты так? Ты же мог иметь
  безраздельную власть над землей этой? Я бы стал тебе первым помощником.
- Власть - это не то, что ты думаешь. Та власть, которой ты обладаешь - другая.
  Она сотворена этим миром с тем, чтобы миру не меняться. Для меня же власть
  это то, что может переменить мир к лучшему.
- Ты совсем выжил из ума - старик! - По моим глазам поняв, что сболтнул
  лишнего, быстро побежал седлать коня.

Уже стемнело, как я задумавшись сидел на троне, теперь ставшим обычным креслом.
Вроде как от одной беды отделался. Не будет здесь сказок о принце на белом
коне. Только вот о старом бездушном короле без короны, чуть ли не троле - и то
хорошо. Слышал уже несколько здешних сказов - они все так стремятся показать
самого лучшего из людей, что этому начинает соответствовать лишь статуя. Кто
попадет в эту мягкую клетку, тому уже самому не выбраться - она не имеет
прутьев, но прочна - поскольку каждый делает её по собственной точно
выверенной мерке. Когда же она станет малой, и будет душить владельца - сложно
остаться человеком.
- Ты что их так перепугал, что они не знают куда деть корону? Говорят, что
  проклял ты её, и вот продали мне за золотой. Нужна если, то уступлю за пять
  золотом даже не торгуясь.
- Это ты. - Улыбнулся старому знакомому стражу. - Что мне корона - подари её
  дочке или жене. Помоги с троном - мне нужно его увезти подальше.
- Долго бы ты сидел, если б я не решил сходить, посмотреть, что тут
  происходит? Конечно помогу, только давай утром. А то дуб тяжелый, мы вдвоем
  только сдвинем, но далеко не унесем.
- До утра потерпит. А скажи вот - что в твоем понимании есть "проклятье"?
- Некоторые говорят, что есть, другие - нет. А сам я думаю, что дело бывает
  совсем в ином, но когда не знаешь, то объяснить лучше всего непонятным одним
  словом.
- Так ты думаешь, что проклятье не существует?
- Я не хочу спорить, но те слова, которые не объясняют, а запутывают голову
  здравым людям - это есть главное проклятье.
- Не знаю, о чем ты. Вообще, проклятье есть, но не могу понять, почему - я?
- Этот вопрос задавай себе - ты меня спрашивал есть ли проклятье, я тебе и
  ответил. А настроение твое мне не показывай, мне тоже тошно жить последнее
  время.
- Чего?
- Да мать жены приехала - та еще ведьма.
- Тьфу на тебя!
- Мне бы твои проблемы, я бы не грустил никогда.
- Было бы сейчас вино под рукой, то и я бы перестал.
- Хм-мкхе-ха-ха. Столько у меня нет. Ты ведь все так же пьешь?
- Нет, я перестал еще тогда. После того, как мы победу праздновали, не помню
  сколько - пока вино из бочки моей любимой не закончилось.
- Ну так тебе сейчас подражают: кто больше выпьет - тот и красен молодец.
- Что, меня таким много народу видело?
- Ходили слухи всякие. Я не заглядывал никогда, а вот прохиндеи всякие
  любопытство имели.
- И леший с ними: что было, то было. Так есть вино?
- Пошли, налью тебе, как старому доброму знакомому царю. Другим отказываю, а
  тебе - нет.
- Почту за честь! - Поколонился. - Только не помню вот у кого, у тебя вот вино
  тухлятиной не отдает?
- Это от бороды твоей тухлятиной несет.
- Так в поле все время. А кинжалы я где-то посеял, и видать не взошло еще.
  Потому вот стал такой лохматый.
- Ты таким видом леших пугаешь что-ли?
- Нет, наших новых воевод, что объявилось повсюду. Ничего не умеют делать!
- Ты таких шутами делал?
- Нет, эти обидчивые. В шуты тоже не годятся.
- Ни к черту негодные?
- Нет, ну может к чему то и способные, но только не там они их выражают.
  У меня дети ведут себя так же - мечом машут, и подвигов хотят, но еще кучу
  разных вещей успевают поделать. А эти как бы межусобицу не начали. Как их
  терпит народ?
- А что, с сильным под боком - спокойней.
- Так ведь мы раз только армию сколотили побыстрому, так теперь она существует
  теперь постоянно. Раз царство нужно было - и вот оно снова хочет появиться
  на свет, хотя до этого всем было на него начхать. Не пойму, что происходит?
  Я что-то упускаю из виду? Что с нами, с людьми, не так?
- Это тень умирающего мира падает в наш. Старое не хочет уступать место
  новому, объявляя войну всему подряд.
- Всё: я пока не сделаю первого глотка, ничего не хочу слышать о других
  мирах.


 














Встреча с царем.
--
- Хочу говорить с царем сих мест.
- Кто ты такой, чтобы того желать?
- Его желает видеть брат его названный. Имя мне Хагич. В моих краях меня знают
  еще под именем царь Покати-Горох.
- Что же ты к нему без подарков дорогих, без сопровожатых пожаловал?
- Я привез ему подарок один: этот конь, на котором я приехал - имя ему, Черный
  Огонь. Вашему царю он понравится, ведь он давно желал заполучить его. Так где
  царь?

Приказчик важно осмотрел коня:
- Смотрю по зубам, твой конь уже не молод?
- Как мне встретится с царем?
- Он в отъезде сейчас, но когда будет, я ему передам дар, и от кого он был
  сделан. Хоть конь с виду хорош, но чтобы попасть к царю на прием нужно еще.
- Так где мне найти царя?
- Он отбыл и будет не раньше, чем через пять дней.
- Пошлите за ним. Записали от кого дар, и как зовут?
- Странник, кто ты такой, чтобы приказывать мне? У меня свой царь, и он мне
  только указ.
- Дело безотлагательное.
- Как понял из написанного, Хагич - тебя кличут? Если ты царь, то где твои
  придворные? Где сопровождение хоть какое-то?
- Я прибыл один.
- Это что-то новое - странствующий царь. Как тебя зовут-то? - Посмотрев через
  плечо писаря. - Ах, да - царь Покати-Горох.
- Заботьтесь о коне хорошо.

Это всё. Без армии мне нечего противопоставить серой армаде. А малой кучкой
идти против превосходящих сил - это лишь еще больше укреплять их в своей
непобедимости. У кого я еще не был?
- Ты так и пойдешь обратно? Возьми вон ту пегую лошадь, куда бы ты не
  направлялся сейчас, ведь дорога предстоит не близкая. - Да, думаю, что это
  не будет лишним. - царю.
- Передайте брату моему, что я заходил проведать его. - Теперь вроде всё.

Снаряжение быстро перекинул на худую кобылу. Черный Огонь, стоящий на поводу
держащего его охранника тоскливо следил за нашим расставанием. За коня теперь
не боюсь.
- Цари от нас на клячах в первый раз уезжают. - Пошутил присутствующий нри
  нашем разговоре страж. - Дар твой дойдет до царя, в этом можешь быть уверен.
  Я тебя один раз вроде даже видел вместе, но и тогда ты без свиты своей.
- Тогда я еще не был царем, но спасибо что запомнил. Царь действительно в
  отъезде?
- Да, еще минимум неделю, а то и больше. Что передать на словах?
- Проследи лучше, чтобы подарок мой увидел, и узнал его имя. Он всё поймет.
- Может тебе другую лошадь отдать? Или деньги нужны?
- От такой помощи не отаказался бы. - Может и поспею.
- Эх, вот незадача. Лошади дать не могу, но вот кошель золотых. Тут десять
  монет - хватит, чтобы добраться от одного краю мира до любого другого.
- Благодарю! Да осыпет тебя милостями твой царь!
- Он меня осыпает постоянно. - Рассмеялся стражник. - Удачной дороги.



--
- Баба-Яга, а что ты все время сидишь около печи, а не на печи - там ведь
  теплей.
- Нельзя мне тепло. Не должна я заснуть, чтобы сложно проснуться было, внучек.
  Я ведь такая, потому как не сдалась еще, потому как не сплю много.



- Если не делаешь добро ближнему своему, как ты увидешь, кто был добр к тебе?
  Ведь словом иногда дается больше, чем ты можешь принять благ мирских?



- Орден дает тебе новое имя. Новое имя для еще одной твоей семьи, не отторгая
  старую. Если орден отторгает твою старую семью, посмотри, кто твоя прежняя
  семья, и кто есть новая - истина да не даст тебе быть обманутым. Каждый
  орден сделан вручную одним человеком. Иначе он не будет объединяющим, а
  разделяющим. И в одной семье не должно быть более двенадцати-тринадцати
  человек в первом поколении, иначе то будет сборище. Остальные да не обидятся,
  и станут лишь учениками.



- На один вопрос бывает несколько ответов. И пусть тебя никогда не смутит их
  число. Держи эту истину рядом всегда, как твой меч, что всегда под рукой,
  пока враги рядом. Коли ответ найден, да будет он един и истинен по вере
  твоей. Но и тогда не спеши, как не спешишь разить врагов мечем своим.


- Что такое - символ?
- Это есть способ представить добро через творимое знамение.
- Что за знамение?
- Мда... Видел начертание флагов, что стоящие на посту выводят флагом, что
  привязан к удали копья? Этот знак и зовется - знамение. Бесам не увидеть
  живого знамения. Другие, что в образе начертаны, не увидят, если намолены
  будут.
- А это как?
- Если впишешь красками, свет отражающими и преломляющим в свет чистый, в свет
  единый и ровный.
- Какие знаки?
- Существует множество знаков. Язык тела, что ты наблюдаешь, в любом разговоре,
  имеет множество оттенков значений, будучи переплетен с дыханием. Но замерев,
  перестает существовать для света, и оборачивается тьмой. Как пламя застыв,
  гаснет, и будучи разожженым от другого огня становится иным, и горит иным
  пламенем.



--
- Бошентумай.
- Чего?

Я прожевал, и еще раз повторил:
- Больше думай.
- И что еще?
- Старайся следовать той истине, что внутри тебя.


-- Побывал я там. На силу вернулся. Бывал и там, где все слова исчезают,
   остаются только матерные. - Кот затянулся сигаретой. - Все прямые пути там
   так перепутались, что где ужом, где полозом, а где - только бегимотом
   просочиться можно: маленьким таким, с булавочную головку.
-- Что-то мне это смутно напоминает. - Я осторожно почесал за ухом, где колючек
   было меньше всего. - Вот что, кот-бегимот, ты, значит, туда больше ни ногой?
-- Лапы моей там больше не будет, это точно. - Кот со злостью вылизал что-то
   застрявшее в мякоти между когтями. - Тьфу, какая гадость. - Смачно по кошачьи
   изрыгнул что-то шевелящееся в комке шерсти. - Вот ещё одна недостающая часть
   твоего сыночка. Кидай его в свой котел, может что и получится.
-- Чёрт, не мог бы ты это перенести... - Я оглянулся, не видит ли кто из
   ангелов, чтобы не искаверкать их жизнь с самого начала.
-- Да запросто. - Чертенок возникший из ниоткуда вилами сгреб в одну кучу и
   деловито прошел по черте к срединному миру. Вернувшись заявил: - Где моё?
-- Твои тут, забирай того, кто тебе больше нравится.
-- Этот вялый, этот непонятный, этот еще туда-сюда, но может еще вам самим
   пригодится. Вот этот самый вкусный на вид.
-- В смысле, вкусный?
-- Ну мы так их представляем: от кого сок вкуснее в котле, тот и вкусный.
-- Ладно, тонкости упустим, а то твоего полка прибудет сразу на сто голов.
-- Да, лучше не надо, у нас там и так тесно, как в аду. - Черт нахмурился, и
   скрылся под землей.


-- Вот скажи, что из всего тебе кажется наиболее мертвым?
-- Не могу сказать. Порой оживают такие вещи, что диву даешься, как в них
   дух может обитать. Вот взять к примеру эхо - порой кричишь в свое
   удовольствие, песни поешь, на кошачьем языке знаешь ли, звучат! Это тебе
   не людской язык, со своими заковырками, едва что не так, уже не слышно или
   сложно понять. Льва всякий поймет даже за сто верст. Это не утиный кря,
   что затихает едва начавшись. Но и тогда мне в ответ доводилось слышать
   руладу, что меня вернее когтистой лапы снимала с дерева, опуская на землю.
   По мне, мертво то, что не радуется происходящим изменениям.
-- Просто не все изменения радуют.
-- Не все изменения убивают, а те что не радуют, можно оставить до поры до
   времени, пока не произойдет нечто дельное.
-- Мда уж, дождался вот.
-- Бывает всякое. После великой беды случается великая радость.