Однажды летом xxiii

Каждое устройство на работу – это не только испытание для нервов и разума, но как трамплин или сафари или рыбалка на марлина или гигантского тунца. Оно собирает в тебе максимум умения показать себя с наилучшей стороны не только с точки зрения профессиональной пригодности, но и вообще среди посторонних людей. Певым делом я подсчитал на какие жертвы можно пойти в зарплате, если вопрос о найме упрется в цифры. Живя на Лонг Айланде, пригороде Нью-Йорка, мне приходилось тратить 2 ;  часа ежедневно на дорогу, которая включала в себя поезд и подземку. Хотя и говорят, что время в поезде можно проводить с пользой: читать, писать, слушать или просто спать, но это не всегда так здорово. Знакомые и доброжелатели сразу разделились на два лагеря. Одни говорили, что у меня дети дома не плачут, время в дороге помогает спустить производственный пар, а вид из окон офиса с тридцатого этажа на Гудзон и статую свободы предельно престижен для любого здравомыслящего чела, и поэтому я не должен делать глупого перехода на другую работу. Другие говорили, что работать в восьми минутах от дома стоит очень многого, начиная с дополнительных минут сна по утрам, слабую зависимость от погодных условий и большой перемены в жизни. Американцы стараются менять место работы каждые семь лет не случайно. Походка у человека становится странной, потому что задница со стулом срослась. Я слушал и тех и этих, а сам уже рисовал себе райскую жизнь на новом месте.
Одним январским вечером после работы я приехал на интервью по указанному адресу. Дверь в офис оказалась закрытой, но я был предупрежден, что в таком случае следует звонить по телефону, что я сделал. Хозяин  компании предстал передо мной как лист перед травой. Глаза его как молнии сверкали. Лицо было пунцовым- он явно только что выпивал. Мы зашли в офис, и он рассказал мне кого и для каких нужд он ищет. Офис компании находился в трехкомнатной квартире, где ванная комната была переоборудована в офис хозяина. На столах стояли экраны компов достойных размеров. Пока Майк, так звали хозяина, рассказывал мне как они набирают сейчас силу после последнего банкротства, я смотрел на чертежи, лежавшие на столах и список объектов на стене, на которых они работали. Я делал вид, что все мне очень интересно, многое понятно, но кое-что требует уточнения. Это очень важно во время интервью задавать правильные вопросы, потому что, посудите сами, какие вопросы могут задать вам, если с порога вы сказали, что с местным процессом не знакомы, но обучитесь ему быстро? Максимум, что вы можете сделать – это задать легитимные вопросы. Как только Майк услышал первый из них, лицо его осветилось улыбкой облегчения: что не дубаря он привел на собеседование, а нормального чела, который в трубах сечет и понимает про вентиля на обратках и байпасах. Майк назвал мне цифру, которую он готов мне предложить с первого дня и на которую я могу рассчитывать через три месяца, если все будет не так плохо. Я не дал ему никакого ответа. Этого он не ожидал, потому что человек ему нужен был уже месяц, и груз несделанной работы становился все весомее. Я позвонил ему через три дня и сказал, что готов принять его предложение, если он даст мне третью неделю отпуска. Но даже если бы он и не дал мне неделю отпуска, я все равно пошел бы работать к нему, потому что мне опять захотелось испытать нового. Через три дня мы договорились созвониться и резюмировать нашу сделку. Через три дня я подал Ричарду заявление об уходе. Он никак не реагировал на него первое время, а в конце второй недели стал уговаривать меня «не делать Глупостей». Мне было странно услышать от него такое, человека предельно безразличного ко всему и уравновешенного. Я напомнил ему, как глубоко я был оскорблен когда-то за урезание моего жалования. Он сразу слегка воспрянул духом и сказал, что постарается мне вернуть со временем урезанное. Я знал, что это профессиональная ложь и даже не стал ловить его на слове, а сказал, что мы славно собачились 15 лет , и теперь ему придется найти другого козла отпущения, но все равно, я бесконечно благодарен ему уроки, которых никакими деньгами не купить.
На новой работе никто со мной не собирался цацкаться. Сразу же после знакомства меня усадили делать что-то по образу и подобию. Занимаясь с заказом оборудования, я сразу понял насколько несовершенным путем здесь все делалось, но решил попредержать этот туз у себя в рукаве до лучших времен. К концу первой недели я выпустил первый лист, по которому сделали сборку за выходные дни. В этом смысле, здесь работать было намного интереснее: от тебя действительно ждали чертежей, чтобы через пару дней собирать схемы из труб наяву. Негативная часть была в том, что приходилось много сидеть и есть сладостей. Этого было не избежать. Все дизайнеры были кругловатыми ребятами, и я стал таким через  три месяца. Примерно в это же время я получил письмо от Ричарда с чеком на $10000 и предложением вернуться. Я послал благодарность за деньги и сказал, что больше не работаю совсем.
Главным инженером и сохозяином с Майком  был человек сорока лет от роду, который до этого работал брокером на Уолл стрите, но семья его росла, а заработанных брокерством денег не хватало. Тогда он решил пойти работать в компанию своего дяди простым рабочим, так как специальность знал со студенческих лет. Как говорится, его пример – другим наука. Через три года Расс, так звали главного, откупил дядину часть бизнеса и стал главным по производству. Ко мне он с самого первого дня отнесся с подозрением: зачем бы дизайнеру из солидной манхаттенской фирмы переходить работать к контрактору, да еще жил я в том же престижном месте, что и Расс с семьей. У него было странное чувство юмора. Например, принимая нового человека на работу, он в лоб его спрашивал, нормальный ли тот человек, раз решился сделать такой отчаянный шаг в своей жизни. У Расса не было своего офиса, так что все мы были свидетелями его словесных эскапад. Временами я сравнивал его шутки с речью диджея Хаварда Стерна, самого смешного из всех слыханных. Где-то через 8 месяцев работы я решил, что несмотря на то, что работа была мне не в тягость, но и радости особой я от нее не получал и поэтому придумал себе причину для увольнения месяцев через десять. Так оно и случилось.
Как заключение могу сказать, что бывшие русские не очень хорошо уживаются в корпоративной Америке по нескольким причинам: как только они достигают определенного уровня знаний и мастерства,то не хотят быть даже высокооплачиваемыми подчиненными, а бросаются открывать свои бизнесы, не понимая, что быть хорошим специалистом и при этом бизнесменом – это вовсе не одно и тоже. Но назад, в корпоратив, для многих из них хода нет. Так и маются они рабами своей независимости, едва сводя концы с концами.