Радости и боль семейной жизни

Красив Ленинград! Прекрасны люди, живущие в нем! И в целом  мир, за пределами казармы, просто восхитителен!

Сердце бьется чаще, глаза становятся шире и дышится по иному, ведь это ты, именно ты листаешь начищенными до слепоты флотскими ботинками асфальт истории.

Обычно к пятому курсу большинство курсантов находит в этом городе свою любовь. Не был исключением и Толя Жигайло, курсант Военно-морского училища связи имени Попова.

В Людочку, студентку технологического института, он влюбился мгновенно.

Вообще девушки любят отдавать себя в руки военных, абсолютно не задумываясь о том, что буквально завтра им придется мыкаться со своими лейтенантами по дальним гарнизонам, без квартир и работы, в вечном ожидании своих мужей домой и, периодически, переезжая с ними по всей великой стране. И лишь тогда, когда на плечах благоверных засверкают большие звезды, и чем больше, тем лучше, лишь тогда можно насладиться оседлостью жизни.

И вот отзвучал марш Мендельсона, затихли крики: «Горько!», отстреляло салютом шампанское.

Жизнь перешла в свой новый этап, этап мужания и становления, этап, когда приходиться мыслить масштабнее и решать самостоятельно много новых  и важных проблем.

Но пока лишь второй день семейной жизни и ореол вечного счастья  и немеркнущей любви охраняет молодых супругов от суровых жизненных проблем.
Вечер несет новые радости, ведь они, Толя и Люда, идут сегодня в концертный зал «Октябрьский» слушать любимый вокально- инструментальный ансамбль «Дружба» с солисткой Эдитой Пьехой. Билеты куплены заранее. Еще месяц назад Люда выстояла за ними в очереди целых два часа.

Жизнь  прекрасна!  Мир  удивителен!  Концерт  просто   бесподобен! Сердце рвется из груди от избытка счастья!

В перерыве концерта – посещение буфета. Это – обязательный ритуал. Без него нет театра и, хотя он и начинается с вешалки, путь его лежит все равно через буфет. И, о Боже, в очереди стоит земляк Саня Колесниченко. Толя встречался с ним только на каникулах. Он тоже курсант, только из Военно-морского училища имени Дзержинского. В городе они раньше с ним не виделись.

- Толя! Как хорошо, что я тебя встретил. Помнишь, наверное, у меня завтра   день   рождения.   Приглашаю   тебя с   девушкой в ресторан «Московский» в 19.00.

- Это моя жена, - гордо сказал Жигайло, – Знакомься, Люда.

- Поздравляю! Желаю счастья. Давно поженились?

- Вчера.

- Вот здорово! Молодцы! Ну, жду вас. До встречи!

Они обменялись рукопожатиями и разошлись.

Прозвучал третий звонок. Начиналось второе отделение концерта. День рождения проходил весело и шумно. Ресторан гремел музыкой, поднимая в танцах ноги и юбки.
За столом было четырнадцать человек – курсанты со своими девушками. Тосты сменялись танцами.


Вечер близился к концу. Вино, танцы горячили молодость. Радость и счастье лилось рекой.

- С вас сто девяносто шесть рублей и двадцать семь копеек, - огласил официант приговор.

Колесниченко встал,- Ну что, ребята, сбросимся?

Глаза у присутствующих округлились. Хмель отошел в сторону.

- У меня денег нет. – продолжал Саша – Я рассчитывал на вас.

Все посмотрели друг на друга. Наскребли по сусекам и карманам двадцать пять рублей. Все.
Началось замешательство, переходящее в панику.

Жигайло покраснел, его очки начали потеть. Он молча встал, достал из нагрудного кармана портмоне и, отсчитав сто семьдесят рублей, положил их на стол.

- Пойдем, - сказал он жене и, ни с кем не прощаясь, направился к выходу.
На улице вьюжило. Мороз щипал уши и нос. Они молча шли к метро.

- Толя! Почему ты сам распоряжаешься нашими деньгами? Их подарили не тебе, а нам. Взять и выкинуть такую сумму! Ты соображаешь что-нибудь!? Я на них могла бы купить себе шубу. Что ты молчишь?

Изо рта Толи вылетали клубы пара.
- Я, наверное, с тобой разговариваю, а не вон с тем столбом, - она указала куда-то в сторону.

Супруг молчал.

- Ты всегда такой щедрый?
Жигайло со злостью сорвал рукавицы и швырнул их в урну.

- Нет. – тихо прорычал он.
Путь до города Пушкина был не близкий. Электричка серебрилась холодным инеем. Любовь не обогревала. Разговор постоянно кружился около одной и той же темы.
Уже подходя к дому Люда спросила,- Толя, а где «дипломат»? - в нем лежали документы, парфюмерия, пресловутый кошелек с деньгами и что-то из мелочей.
Кровь у Толи хлынула в ноги. Лицо покрыла мертвенная  бледность.
Крупные капли пота потекли по щекам. Его шатнуло и затошнило.

Горе не приходит одно. Сработал закон парных случаев. Даже захотелось матюкнуться.

- Я забыл его в гардеробе, - умирающе прошептал он.

- Растяпа! – и жена шагнула в подъезд. Спать легли как чужие люди.
И это на третий день супружеской жизни.

Утро воскресного дня выдалось хмурым. Семейная жизнь, явно, не ладилась. Разговор никак не клеился.

Позвонив другу и свидетелю, Ване Слепаку, Анатолий взял такси и они поехали к месту вчерашнего застолья.

Ресторан открылся в 12.00.

Хмурый, с чувством собственного достоинства и знанием собственной значимости швейцар, долго пытал убитых горем курсантов.

Выяснив все подробности их горя и содержимого «дипломата», он пошел в гардеробную и вынес оттуда пропажу. Все было не месте.

Жизнь возвращалась! Ее краски стали ярче и отчетливее.

Дав швейцару червонец и выпив с ним тут же по сто грамм, счастливые ребята, прыгнув в такси, помчались в Пушкин.

- Люда! «Дипломат» нашелся, ничего не пропало, - Толя шагнул к жене, обнял ее и поцеловал.

Она благодарно прижалась к нему.

- Не будь больше таким рассеянным. Раздевайтесь ребята, садитесь за стол.
Через минуту, забыв все семейные передряги, молодые люди,  смеясь, живо обсуждали вчерашние тревоги.

Тучи над молодой семьей рассеялись. И солнце счастья снова засверкало над их головами.

Но лишь иногда глаза Люды тускнели. Видно осадок бездарно потраченных денег не давал ей ощущения полного, безмятежного счастья.

Прошли годы, десятилетия. Выросли дети, подросли внуки. Сорок лет супружеской жизни научили многому. Были и радости, были и падения. Было все. Но первая утрата, первая жизненная подножка до сих пор еще ноет у нее где-то в левом боку.