Возвращение пер. с болгарского Генка Богданова

Самолет, спеша погрузиться в лазурную синеву неба, плавно оторвался от взлетной полосы, набрал высоту и оставил за собой огромный чужой город, который забрал десять лет жизни.

Кошмарно долгие десять лет, тягостные, тяжелые, полные унижений, тревог, тяжкого труда, чувства вины и неодолимой тоски по Болгарии. Каждую ночь ей снилось родное село и их старый дом. Она переживала за больного отца и младших братьев, и за свою мать. Дочь уехала, оставив мать, измученную, состарившуюся под бременем ответственности за всю свою большую семью, ответственности, навалившейся ей на плечи после аварии в шахте, которая оставила без ног отца.
Похожий на перелетную птицу, устремленную к своим родным берегам после долгого отсутствия, самолет уверенно сокращал огромное расстояние между Канадой и Болгарией.

Предстояло долгое и утомительное путешествие. Хотя на ее душе было неспокойно, она наконец чувствовала себя счастливой. Скоро, очень скоро она будет среди своих. Ей не терпелось увидеть свой родной дом, обнять маму и братьев и попросить у них прощения за свой глупый поступок. За большую ошибку, ту, за что она уже заплатила огромную цену. Как калейдоскоп кружились воспоминания в ее голове и возвращали ее назад, в прошлое.

В горном селе жизнь была несладка. Мир ограничивался тесным кругом семьи и нескольких знакомых. Круглый год она была привязана к табачным плантациям, разбросанным по крутым холмам; работа забирала у нее силы, крала ее сон, убивала ее мечты. Она чувствовала себя свободной и счастливой только когда отправлялась в школу, хоть и в соседнее село. Приходилось утром и вечером ходить по пять километров пешком и в холод, и в снег, и в дождь, и в жару, но она не жалела. Мечтала продолжить свое образование в городе, стать врачом…

И тогда произошло непоправимое. В шахте случился обвал, бревно упало на ноги ее отцу, и он остался беспомощным инвалидом. Это бревно разбило все ее мечты и надежды на лучшую жизнь. Она была симпатичной, доброй и умной девушкой, и ей нужно было отказаться от своей мечты, потому что семья нуждалась в ее помощи.

Только ей одной была знакома та пронизывающая сердце боль, когда в сентябре, вместо гимназии ей пришлось идти на плантацию. Когда она увидела старый автобус, отвозящий ее одноклассников в город, она легла на корявую землю и долго, горько плакала. Она не могла, не хотела похоронить свою молодость и мечты под тяжелыми корзинами с липким табачным листом. Она задыхалась от скуки и однообразия бесперспективной своей жизни под покосившейся крышей их тоскливого дома.

Единственной радостью в ее жизни были поездки на Пасху к тете в село у греческой границы. Там, в селе, она познакомилась с человеком, который пообещал всего за 100 левов перевезти ее через границу в Грецию, где ее ждала чудесная свободная жизнь.
 
«Какая же я была тогда молодая и наивная, что поверила в эти красивые сказки!? Только отчаявшийся или сумасшедший мог бы совершить эту непростительную ошибку – украсть у дяди деньги и отправиться с незнакомым человеком навстречу своим несчастьям.  Я была похожа на мотылька, летящего на манящий блеск огня. Огня, который должен был обжечь мои крылья».

Шестнадцатилетняя, совсем одна в чужой и незнакомой стране, не знающая ни одного слова на греческом, как последняя дурочка отправилась «покорять вершины». Но дух мой не возвысился, а очень скоро мечты были растоптаны в грязной жизни вдали от родного дома. И молодое, невинное как весенняя роса, тело превратилось в омерзительную игрушку, которую мужчины передавали из рук в руки все пять лет – за содержание и пропитание… Но Бог еще жив был в моей душе! Озверев и отчаявшись от такой жизни, я решила наконец распрощаться со своими мучителями и убежать от своего сводника, но он меня избил до полусмерти. А потом, испугавшись последствий, решил выбросить меня в море.

И тогда случилось чудо.  Кипрские рыбаки причаливали на лодке к кораблю и заметили среди скал выброшенный волнами труп молодой девушки. Они решили, что я мертва, но все же взяли меня в лодку, а потом и на корабль, посоветоваться с капитаном, что делать с телом.

Капитан позвал корабельного врача, чтобы констатировать смерть, но каково же было всеобщее удивление, когда врач уловил слабый пульс в разбитом о скалы и обезображенном теле. Они долго думали, что же со мной делать, ведь ими уже была пройдена граница, а впереди было открытое море. Они не хотели иметь неприятностей с греческими властями, да и не знали, кто я такая, кто меня избил и выкинул в море, поэтому решили меня оставить и лечить до тех пор, пока они не вернутся на Кипр после  рыбной ловли.

Молодость и выносливость сделали свое дело. Через две недели уже могла вставать с кровати и гулять по палубе в сопровождении. В конце месяца я уже настолько окрепла, что помогала коку в камбузе.

Когда ко мне полностью вернулись силы, капитан однажды вечером позвал меня в свою каюту и попросил рассказать ему свою историю. Давясь слезами от стыда, я честно рассказала обо всем, что довело меня до этого крайнего положения. Капитан Никос, когда понял, что я болгарка, предложил помочь мне с возвращением в Болгарию. Но разве могла я вернуться к своим близким после всего, что я им причинила, через эти пять позорных лет, которые меня превратили в женщину, достойную презрения.
 
Нет, не могла я вернуться! Я сама сожгла все мосты, которые связывали меня с Родиной и моими близкими. Для меня не было пути назад, но и не было дороги вперед. Я была совершенно одинока, беспомощна и беззащитна, без ясной цели, без надежды…

- Зачем вы меня спасли, капитан? Почему не оставили меня умирать среди скал? И без того мне ничего другого не оставалось, кроме как закончить свою презренную жизнь в благодатных морских волнах? – закричала я в отчаянии и выскочила на палубу с желанием броситься за борт и в один миг разорвать порочный круг своих проблем. Но капитан догнал меня, обнял за плечи и вернул в каюту, разволновавшись и не на шутку испугавшись за меня.
 
- Что ты собиралась сделать, девочка? Не гневи Бога такими намерениями! Всегда найдется выход. Я помогу тебе, обещаю!

Капитан Никос оказался доброй души человеком. Но он много пережил, и это я потом узнала от него. Рано стал вдовцом с дочкой на руках, которая была лучом света всей его жизни. Фотини была моего возраста, когда с ней случилось горе. Однажды вечером, когда она ждала на берегу возвращения отца после его долгого плавания, пьяные турецкие моряки напали на нее и изнасиловали.

Когда капитан Никос поздно ночью вернулся домой, он пережил настоящий ужас.

Вместо долгожданной радостной улыбки и теплых объятий дочери он нашел ее повешенной, окровавленной и посиневшей от побоев насильников.  В ее широко открытых глазах застыла такая боль и такой ужас, что отцовское сердце не выдержало, с ним случился инфаркт и несколько месяцев он находился между жизнью и смертью. Даже не был на похоронах, да и не смог посмотреть в глаза тем трем извергам, которые все же получили по заслугам и были осуждены на двадцать лет строгого режима.
- С того времени я ни разу не был дома! – произнес капитан Никос. – Корабль стал мне моим домом, а моряки – моей семьей. Бог свидетель, что я заботился о тебе как о родной дочери. Давай соберем наши несчастные судьбы воедино и попытаемся прожить как-нибудь жизнь, подаренную нам Богом, которой мы не имеем права распоряжаться, несмотря на все тяжкие испытания, выпавшие на нашу долю. Придумаем что-нибудь, выправим тебе документы, а потом, если ты будешь согласна, удочерю тебя и сделаю тебя своей наследницей…

Слушала я слова капитана и не могла поверить услышанному. После того, что я пережила в последние годы, не представляла, что в этом мире остались добрые и благородные люди с отзывчивым сердцем. Не понимала я почему мне, грешнице, Бог послал надежду и спасение в лице этого незнакомого человека. Но я отчаянно зацепилась за эту спасительную мысль и дала себе слово, что не могу быть хорошей дочерью своим родителям, и поэтому отдам всю свою любовь и уважение этому благородному человеку и попытаюсь жить так, чтобы озарить радостью и светом его жизнь.
 
С тех пор прошло еще пять лет. Не знаю, как это удалось капитану Никосу, но спустя несколько месяцев после нашего возвращения на Кипр с богатым уловом, а уже была его дочерью Филой. Это имя он выбрал сам, и я его приняла с радостью, в память Фотини. К тому же, оно напоминало мое болгарское имя Трендафила.

На Кипре мы надолго не остались. Здоровье капитана не позволяло уже ходить в открытом море месяцами, поэтому он продал все, что у него было – роскошный дом на острове, корабль, унаследованную им от отца землю, и мы вдвоем переехали в Канаду к его друзьям. В этой далекой чужой стране я жила счастливо с капитаном Никосом. Он относился ко мне как настоящий отец и дарил мне любовь и заботу, да и я ему отвечала ему тем же. Мне удалось выучить язык, закончить колледж и воскресить, насколько это было возможно, свое человеческое достоинство и уважение к себе. Думаю, что я смогла согреть его сердце и добавить радости ему в последние годы жизни. К сожалению, несколько месяцев назад капитан Никос получил второй инфаркт, и душа его переселились туда, где, я надеюсь от всего сердца, встретилась с душой его дорогой Фотини.

Время шло, и я прислушалась к зову своего сердца. В течении этих десяти лет и в самые черные, беспросветные моменты своей жизни, и в самые ее счастливые дни, которые все же судьба подарила мне пережить, чувствовала, что мое сердце разрывается надвое и тоскует по моей потерянной Родине и моим близким. Спрашивала себя, что же стало с ними? Живы ли они, здоровы ли? Могут ли простить меня, откроют ли свои сердца и объятия блудной дочери и сестре, когда я вернусь, раскаявшись и изголодавшись по их любви?

И вот я уже в пути. Возвращаюсь, став богаче - с наследством, подаренным мне капитаном Никосом, и беднее, чем десять лет назад, когда потеряла бесценное сокровище, которое было у меня – Родину, дом, любящих родителей и милых братьев. Противоречивые чувства терзали мое сердце. Я чувствовала безмерную радость и с нетерпением желала упасть на колени у отцовского дома, поцеловать родную землю, просить прощения и найти, наконец, спокойствие в объятьях своих близких. И в то же время я холодела от страха, что через эти десять лет я могу увидеть только могилы моих несчастных родителей, презрение братьев и соседей.

- Господи, не оставляй меня! Не откажи мне в милости встретить близких живыми и здоровыми, чтобы получить и заслужить прощение их! – молились я горячо, пока самолет кружил над софийским аэропортом, а Болгария, как всепрощающая мать, открывала передо мной свои теплые объятия.