Поиски своих предков

    Каждый человек хочет знать своих предков, кем они были, где жили и чем занимались. Вы можете спросить: «А зачем это нужно?» Ведь прошлое невозможно вернуть или изменить. Но геном человека устроен так, что в нём заложены  предрасположенность к болезням от твоих предков, твой характер, твоя внешность  и даже привычки и другие особенности твоей личности. Но главное надо сохранять преемственность поколений. Кто забывает  о своих ушедших близких  родных, кто забывает своё прошлое, то у того никогда не будет счастливого будущего. Даже в такой традиции, когда сына всегда называли именем деда, есть определённый смысл. От того, как назовёте своего ребёнка, зависит его будущий характер, его судьба. Не верите? А вы попытайтесь хорошо проанализировать своих предков. Большей частью при одинаковых именах внуков с отцом, дедом или прадедом, они во многом похожи и не только внешностью, но и характером.
   Я никогда не задумывался о том, почему фамилия Ульянищев встречается  очень редко. В нашем городе Мичуринске и во всей Тамбовской области я был единственным Ульянищевым больше 40 лет. Потом 9-10 тому назад моя  дочь и внук  по своему желанию поменяли свою фамилию  на Ульянищевых. После женитьбы внука  его жена и их дети стали Ульянищевы.
     Теперь попытаюсь заглянуть в истории жизни  отца, матери, бабушек, прабабушек и своих дедов и прадедов, попытаться восстановить генеалогию своих предков. До появления интернета мало кто задумывался об этом. Видимо, сказывалось внушение Советской власти, что мы все потомки рабочих и крестьян. Разве можно было раньше сказать, что я наследник дворянина или купца. С появлением интернета стало возможным восстановить своих предков, узнать кто ты есть на самом деле.
      Ещё в детстве я знал, что мой отец был сыном купца и жили они летом недалеко от нас и сейчас этот дом называют «Дача Ульянищевых», о чём я узнал из интернета.  В детстве, когда я ходил в школу, я нередко проходил мимо ворот этого дома. Но никогда внутри дома не был, хотя желание посетить его всегда были.
    Просматривая по интернету, я  обнаружил, что почти все Ульянищевы проживают в г. Воронеже и в Воронежской области, а также  в Санкт-Петербурге. И всё равно людей с такими фамилиями в России мало. Где-то я читал, что в прошлом приставку к фамилии  щев, давали только священникам. А после Октябрьской революции многие священники уехали за границу, а тех, которые остались с  Советской властью, большую часть уничтожили в годы репрессий. Может поэтому эта фамилия встречается так редко? Но в моих предках до прадедушек, я никого не нашёл служителей церкви.
     Моя мать, её родные сёстры и сёстры отца никогда ничего не рассказывали об отце, дедушки и бабушки. Отца я не помню, он ушёл на войну, когда мне было 3,5 года. Только в 1943 году нам прислали сообщение о том, что мой отец пропал без вести в 1941 году в первые дни войны. Даже не сообщили в каких войсках и в какой местности. На наши неоднократные запросы приходили ответы, что больше никакими данными они не располагают. Очень странно, но это факт. 
   Мои дедушки по отцу и матери умерли до моего рождения. Бабушка Юлия /по матери/ умерла в 1942 году во время эвакуации из г. Воронежа. Бабушка Мария /по отцу/ умерла в 1920 году.
      Только в прошлом году я нашёл в интернете сайт «Купцы Ульянищевы» и узнал некоторые сведения о моих дальних родственниках. Мещанин Ульянищев переехал в г. Воронеж в 1773 году из посёлка Бобров Воронежской области. Через 2 года он стал купцом.
Мой дед Алексей Сергеевич Ульянищев до революции имел небольшую скобяную лавку, а точнее большой магазин в центре Воронежа, и их семья жила  по улице Плехановской в центре города. /этот дом и сейчас сохранился/. Они занимали большую часть дома на втором этаже и окна выходили на Кольцовский сквер. В 1903 году дед купил большой участок земли в пригороде Воронежа  /«Троицкая слобода»/ и построил двухэтажный дом, в котором они жили только летом. С одной стороне к даче примыкал лес из хвойных пород. Тогда эта улица называлась Александровской /в честь Александра второго/, теперь — Луначарского. Алесандр 11 посещал эту «слободу» и останавливался недалеко от дома моего деда у своей родственницы. В настоящее время,  дом деда сохранился в неизменном виде  и в этом доме проводят экскурсии и называют его «Дача Ульянищевых». Хозяева этого дома стараются сохранить быт нашей старины. Дом стоит в глубине сада и от ворот с улицы его почти не видно.
     После революции городской дом и верх дачи конфисковали. Вот как рассказывала тётка Клава /старшая дочь моего деда/
    - Поздней осенью 1918 года глубокой ночью раздался резкий стук в парадную дверь. Мы все крепко спали, но я услышала грубый разговор в зале. Накинула халат и захожу в зал. Там уже были папа и мама одетые и взволнованные. Какие-то люди в кожаных куртках с маузерами на боку кричали и совали папе под нос какую-то бумажку. Это было постановление о конфискации нашего дома с имуществом, магазина и всех счетов в банке. Отец что-то пытался говорить, а в ответ они приказали ему одеваться и следовать с ними. Нам дали на сборы всего полчаса. Мама ушла в свою комнату, а я пошла будить Серёжу и Катю. Они уже сами встали и с испуганными глазами смотрели на меня. Они боялись выйти из своих комнат и спали каждый в своей комнате. Няня нам помогла собрать зимнюю одежду, мы тоже оделись в зимнее пальто. Мама забежала к нам, вся в слезах и попросила поскорее собраться, проверила наши вещи и мы все вышли в зал с чемоданом и увязанными узлами. Она очень боялась, что нас тоже всех арестуют. Затем началась унизительная процедура обыска. Все вещи вытряхнули на пол, папу и Серёжу обыскали, всех их прощупали и даже заставили раздеться до кальсон.
    - Неужели вы женщину и девочек будите при всех раздевать? - спрашивает мама.
  Старший посмотрел на маму и через губу сказал: «не надо, не трогайте их». Все вместе вышли на улицу. Папу увели, а мы сели на узлы и не знаем что делать, куда идти. Было очень холодно, мела лёгкая позёмка. Мы все дрожали не то от холода, но больше от страха. Что с нами будет? Неужели папу расстреляют?  Мама говорит Машеньке, нашей няне
     - Сбегай на площадь, может кто-нибудь дежурит из возчиков? -
    Подъехали два извозчика, погрузили вещи и приехали на дачу. Долго стучали в ворота. Наконец вышел дворник -Батюшки мои! Что с вами Мария Фёдоровна случилось? Почему вы все приехали? - Мама ничего не ответила и прошла в дом. Дворник и няня перенесли наши вещи и все дети собрались у меня в комнате. Мама куда-то выходила, видимо, рассчиталась за подвоз. Потом закрылась у себя в комнате и никого к себе не пускала Я стояла под дверью и слышала, как она горько рыдала.  Вышла к нам, глаза красные и вся потухшая. Она оставалась красивой в свои 45 лет.
     - Ну что, дети, теперь мы будем здесь жить круглый год - сказала она.
   Через 4 дня пришёл папа, осунувшийся, похудевший, небритый, в помятой одежде. Смотрю на него и вижу как он поседел на эти дни. Все виски и верх головы седые.  Он нам ничего не рассказал, ушёл к маме в комнату и они тихо разговаривали. Я ничего не услышала. На следующий день после нашего приезда пришла кухарка и готовила нам еду. Я только одна из детей знала, что у папы был потайной сейм и там хранился его именной пистолет и немного денег. Вот на эти деньги мы и жили первое время. Я устроилась на работу в какой-то конторе машинисткой. После окончания гимназии закончила курсы стенографистки и машинистки. Некоторое время помогала папе в конторе, печатала какие-то документы, поэтому у меня уже были навыки и я довольно быстро печатала. Папа не смог устроиться на работу, его никто не брал. Деньги у нас кончились, а моей зарплаты не хватало. Дворник, няня и кухарка от нас ушли, кормить их и платить зарплату не было возможности. Летом большим подспорьем был огород, но всё равно мы голодали. Серёжа и Катя не могли работать, они были маленькие. Серёже было 15 лет, Кате 14.
    После освобождения города от Мамонтова к нам в дом опять пришла комиссия и объявили нам, что ваш дом со всей обстановкой  подлежит конфискации. Папа упал и моментально умер в присутствии комиссии. У него остановилось сердце. Эти бездушные люди потоптались на месте и ушли. Нам даже похоронить папу было не на что. Но мама достала денег, мы его отвезли на Тернавское кладбище недалеко от нашего дома. Там уже давно не  хоронили, но у нас там были похоронены родственники и нам  сделали исключение. После похорон, поздно ночью, когда все спали, мама пригласила меня к себе в комнату. И сказала                - Садись и внимательно слушай. Когда мы уходили из городской квартиры, то я спрятала все свои драгоценности у себя на теле. Ты же помнишь сколько у меня перстней, колечек, кулонов, бус из янтаря и драгоценных камней, бриллиантовое колье, которое мне досталось от моей бабушки. Я уже несколько колечек продала на чёрном рынке, вот почему мы ещё живы.
   А когда в наш дом придут и будут жить чужие люди, то я опасаюсь за сохранность оставшихся драгоценностей. Да к тому же могут быть повторные обыски. Поэтому надо где-то надёжно всё спрятать и ты должна знать об этом тайнике -
    Мы выбрали место в старом сарае, всё упаковали вместе с папиным пистолетом и закопали в землю, только после этого мы немного успокоились. На следующий день приехали две семьи рабочих и они заняли весь верхний этаж. Нас отправили в полуподвальный первый этаж. Хорошо, что разрешили взять все свои вещи.
   Примерно, через полгода прибегает ко мне на работу Серёжа. Весь бледный, плачет и говорит, мама умерла, пошли скорее домой. Я не стала его расспрашивать и мы бегом помчались домой. Мама лежала на земле недалеко от старого сарая. Это потом мы узнали от родителей пацанов, которые жили наверху. Мама была во дворе и увидела как ребята держат в руках пистолет папы. Видимо, она поняла, что все драгоценности украдены. Она здесь же упала и больше не поднялась. Ребята подняли крик. Серёжа первый выскочил, подошёл к маме и увидел, что она умерла. Так мы остались втроём -
   Больше Клава ничего мне не стала рассказывать.  Все остальные сведения я получил из сети. В 1928 году мои тётки Клава и Катя вынуждены были оставить свою часть в подвале дома и уйти на квартиру. Мой отец, их средний брат, с ними уже не жил. Где всё это время он жил, чем занимался отец - неизвестно. Мать никогда не касалась этой темы, но, видимо, знала. Они познакомились  /мать и отец/ в 1930 году на заводе, где они работали в одном цеху, мать кладовщицей инструментального цеха, отец токарем.
      Как я узнал из сети моих тёток выгнали из дома потому, что младшая Катя проиграла их часть дома в карты. Они оказались на улице. Эта страсть её играть в карты у ней осталась на всю жизнь. Я помню, уже в 50-летнем возрасте, когда она играла в «подкидного» у ней «загорались» глаза и тряслись руки. Я не понимал, почему у ней была такая реакция на простейшую игру в карты.
     Как рассказывала моя мама, Катя «нагуляла» и родила прекрасного мальчика, которого в полтора года умудрилась сварить в кипятке. Это был такой красивый и ласковый, пухленький мальчик, что от него невозможно было «глаз  оторвать». Ходил он как медвежонок, покачиваясь из стороны в сторону. Катя налила кипящей воды в большой таз и оставила его на полу. Сама пошла в другую комнату за холодной водой, она хотела купать сына. А малыш подбежал к тазу, споткнулся и упал в него. Она прибежала на его крик, но было поздно. Мальчик сжёг почти всю нежную кожу на теле. Через 4 дня он умер. Как было можно оставлять мальчика рядом с кипятком в тазу? Видимо она его не любила раз допустила такую халатность. Мама её возненавидела и всю жизнь не могла ей этого простить. 
     Я помню о том, что Катя постоянно работала официанткой в крупных ресторанах. Она хорошо зарабатывала, приносила редкие продукты, дорогие конфеты и «чаевые», а точнее деньги.
      Клава всю жизнь проработала машинисткой. Она была очень грамотная и её приглашали на работу в крупные государственные учреждения.
      Моя мать их не любила и никогда  не ходила с нами /я и моя сестра/ к ним в гости. Видимо, она постоянно помнила их прошлое и долго не могла их простить. К тому же, во время оккупации Воронежа немцами они из города не уехали и чем занимались, неизвестно. Мать, видимо, знала, но нам с сестрой не рассказывала. Тётки никогда не вспоминали об их жизни в этот период.
       В конце 60 годах тётки купили двухкомнатную кооперативную квартиру. Замуж они не выходили; Клава осталась старой девой, а Катя вела «свободный» образ жизни. Они прожили  80 с лишнем лет, квартиру оставили моей сестре,  она ухаживала за ними в старости.
      Отец  моего деда был богатым купцом, возглавлял хлебную биржу в Воронееже, а также был крупным меценатом. Жил в большой дом в центре Воронежа на улице Плехановская в том же доме, где жил и мой дед, имел две или три дачи. Одна дача располагалась в районе стадиона «Динамо»  /раньше это была «Троицкая слобода»/. Эта дача не сохранилась. Вторая дача размещалась в посёлке «Сомово» /сейчас это часть города/. Дача была в стиле «Модерн», в сети была фотография. После войны в этих дачах /там был целый посёлок дач богатых купцов города/ размещались пионерские лагеря отдыха. Я жил в доме моего прадеда, когда был в пионерском лагере, он был очень красивый. Я этот дом узнал по фотографии. В настоящее время эти дачи снесли. 
       На свои деньги мой прадед, звали его Сергей Алексеевич /точно также звали и моего отца в честь своего деда/ построил в Воронеже красивый храм в честь Нерукотворного Образа Христа Иисуса, который отреставрирован в настоящее время и в нём идёт служба.
       До революции в семьях купцов, также, как и в семьях крестьян, всегда было много детей.
Так, у моего прадеда было семь сыновей. Они «покидали» родные гнёзда и расселялись по всей Воронежской губернии.  Один купец Ульянищев Михаил поселился в посёлке Россошь /сейчас это город/. Его сын Михаил впоследствии стал известным селекционером . Его сорта семечковых и косточковых культур районированы по всей средней и южной зонах России. Я был в Россоши, но не застал Михаила Михайловича в живых. Но с его дочерью Анной Михайловной мы долго беседовали и установили, что мы родственники, но дальние, какие-то четвероюродные. В честь памяти Ульянищева М.М. в Россоши названа улица и открыт музей.
      В районном посёлке Ольховатка Воронежской губернии проживала  ещё одна семья купца Ульянищевых, а может быть и сейчас живут его потомки. Дом, где жил купец, сейчас восстановлен и открыт музей. Видимо, он немало сделал добрых дел для жителей, если память его удостоили открытием музея.
       Моя мать Ганина Фаина Сергеевна /1903 г./ родилась в г. Харбин /сейчас Китайская Народная республика/. В то время весь полуостров с городами Харбин и Порт-Артур были в аренде у России. Дед мой по матери был железнодорожником /мастер/ и они строили железную дорогу из Владивостока в  Порт-Артур, где была военно-морская база тихоокеанского флота России. Россия проиграла японскую войну и вся семья Ганиных /отец
Сергей, мать Юлия и три дочери: старшая Нина, средняя Фая и младшая  Вера/ переехали в Тифлис /сейчас Тбилиси/. В Тифлисе дед также строил железную дорогу из России в этот город. Там он познакомился с членами социал-демократической партии и вскоре вступил в эту партию. Принимал участие в демонстрациях, забастовках рабочих депо, занимался агитационной работой, вовлекая в члены РСДРП новых членов. В 1910 году по доносу его с другими членами ячейки партии арестовали, осудили на 10  лет и по этапу отправили на каторгу в Сибирь в Забайкалье. Только в 1919 году он вернулся больной и не смог работать.   
      Через несколько лет он стал шизофреником и умер. Семья переехала в Сухуми. Я случайно об этом узнал. Как-то в детстве просматривая старые фотографии я увидел молодую маму под пальмами. Спрашиваю
     - Откуда появилась это фото? Ведь раньше этой фотокарточки не было -
     - Это я взяла у своей сестры, мы все тогда жили в Сухуми после похорон отца, твоего деда. Оставаться в Тбилиси было опасно - сказала мать.
     Все взрослые члены семьи начали работать. Не знаю в каком году мать поступила в рабфак /железнодорожный техникум/. Проучилась только один год. Её отчислили, у неё не было аттестата об окончании гимназии. Обо всём этом я случайно узнал от матери после моих настойчивых вопрсов. Сама она ничего не рассказывала.
       В 1929 году они вернулись на Родину в г. Воронеж и мать поступила на работу  кладовщицей токарного цеха паровозоремонтного завода. Там она и познакомилась с моим отцом. Они поженились в 1931 году. Мать не стала брать фамилию отца, во-первых,  он был сын купца и, во-вторых, её отец был известным революционером, а это давало хоть какой-то шанс от преследования их семьи. Поэтому мать осталась Ганиной. кстати, эта фамилия тоже редкая в России.
       О своих прабабушке и прадедушки по линии матери мне ничего не известно. Мать никогда о них не рассказывала. Они были коренные воронежцы и всю жизнь провели в этом городе.  В сети и в архиве города я о них ничего не нашёл.
    После смерти дочери и жены от бесконечной тоски я освоил компьютер. И когда нашёл сайт о дачи Ульянищева, то решил, что я обязательно должен побывать в этом доме. Ведь там жили мои бабушка, дедушка и отец, не говоря о тётках. Я искал возможности узнать адрес или телефон жильцов этого дома. Наконец нашёл телефон экскурсовода, которая проводит экскурсии по этому дому. Позвонил и Ольга мне сразу ответила. Я представился и попросил посодействовать посетить мне дачу деда. Она была крайне удивлена , что наконец-то нашёлся ближайший родственник хозяина этого дома.
     - Мы долго искали кого-нибудь из родственников и вдруг ваш звонок - ответила Ольга.
     - Это было так неожиданно - 
   И вот мы едем с внучкой скоростным поездом Москва-Воронеж. Приятно было сидеть на втором этаже в прохладном вагона. За окном мелькают полустанки, встречные поезда, бесконечные поля и леса. А какой сервис? Нас угощали чаем, кофе, соком и булочками. И ещё выдали белые тапочки, как раз к моему возрасту /ведь мне уже пошёл 81 год/. Два часа и мы в Воронеже. А раньше я ехал 5 часов в душном, порой вонючем вагоне.
   Вышли на перрон и не вздохнуть. Жара невероятная. Плотной толпой спускаемся вниз по лестнице переходом. Все толкаются, спешат, вот-вот споткнёшься и за кувыркаешься вниз. Потом такой же подъём. Неужели для миллионного города нельзя сделать эскалаторы? Ну, да ладно. Это всё старческие придирки.
   На такси проехали моими улицами, по которым я ходил в школу. Конечно, их не узнать. Ведь прошло больше 60 лет. И вот мы в отеле. Прекрасные условия. Мы приняли душ, поужинали и Ольга попросила нас приехать к дому моего деда не раньше 7 часов вечера.
     - А вы найдёте его? - спросила она. 
     - Я ведь жил в тех краях в детстве больше 15 лет. Знаю каждый проулок, дом, все повороты, подъёмы и спуски, поэтому не ошибусь - ответил я. Ведь детство оставляет самое яркое впечатление и помнишь его всю жизнь -
   Вышли из машины. Бог, ты мой! Те же самые железные ворота и такая же невзрачная зелёная краска, какая была почти 70 лет тому назад. Звонка нет. Стучимся. Довольно быстро открывается калитка в воротах, видимо, нас ждали. Мы вошли. Нас встретила женщина Марина с приятной улыбкой в возрасте за 50 лет. Но у женщин определить возраст по внешнему виду невозможно. У ней были красивые глаза с каким-то серо-зелёным оттенком. Вся она источала спокойствие и умиротворение. Рядом был её муж  Леонид. Он был старше жены на 5-7 лет. Мы тоже представились и прошли к столу, который стоял около дома. Меня поразила аллея из жасмина. Все кусты были здоровые и живые, а им было больше 110 лет. Это невероятно.  Я пацаном заглядывая в щель ворот и видел эту аллею, видел сад, а вдалеке дом. Ещё больше я удивился дереву груши примерно в этом же возрасте. Я сам по профессии плодовод, но я первый раз вижу живое дерево такого возраста. И более того, оно было увешано почти зрелыми крупными грушами. Чудеса. В специальной литературе я никогда не читал о таком случае.
   Приехала Ольга с профессиональным фотографом. Потом в сети мы видели часть снимков о нашей встречи, очень профессиональные снимки. Хозяева организовали чай и рассказали подробно всё о доме, которому 112 лет. Но его сохранили в первозданном виде.  Только меняли внутренние перегородки и всё. Вся обшивка дома сделана  тёсом и хорошо сохранилась. Интересные наличники на окнах, таких сейчас нигде не найдёшь. У них боковые стенки выточены из брусков на станке  и разрезаны по оси пополам. Вверху наличников половинки маленьких шаров, тоже точёных на станке. Все полки под крышей украшены в два слоя такими узорчатыми красивыми наличниками, что глаз не оторвать.  Похожие наличники я видел в г. Прижевальск Киргизской республики на храме Святой Троицы и он был построен в 1895 году. Он и сейчас стоит и в нём идёт служба.
   Фундамент в доме постепенно разрушается, проседает и на первом этаже стоят металлические подпоры. Дом стоит на возвышенности и грунтовые воды не могут залегать близко к поверхности. Значит разрушение идёт за счёт талых вод и ливней. Вот если бы вокруг всего фундамента была хорошая от мостка из бетона, разрушений было бы меньше. Может я ошибаюсь? Ведь я не строитель, а агроном.
   Весь первый этаж, где последнее время жили мои родственники не используется в качестве жилья и я во внутрь не заходил. На второй этаж ведёт первозданная лестница с красивыми балясинами. Веранда вся застеклена. Все рамы ещё с прошлого век, все целы и им тоже 112 лет. Раньше они были застеклены цветным витражным стеклом, зелёного и синего цветов. Ручки на рамах из красной меди с цветным стеклом. Красиво.  В войну в доме жили немцы и, как не странно, ничего не разрушили и не растащили. Во дворе перед домом разорвалась мина или снаряд и все цветные стёкла рассыпались на  кусочки. Хозяева их находили  в земле и нам показали. Так  было установлено, что рамы были застеклены цветными красивыми стёклами. На потолке веранды видны следы от осколков мины.
    Мои желания исполнились. Благодаря гостеприимным хозяевам я побывал в прошлом, в доме, где жил мой отец, бабушка и дедушка. Мы поблагодарили хозяев за тёплый приём и внимание. Я им подарил свою книгу о жизни нашей семьи. Было уже темно и поздно. Мы откланялись. Ольга любезно предложила подвезти на их машине до отеля. По дороге она показала нам межевой столб Троицкой слободы, который стоял около дороги.  Потом уже дома я вспомнил, что в детстве я видел второй такой каменный столб недалеко от дома, где я жил.
   А ещё я нашёл могилу моей бабушки Юли, которая умерла во время эвакуации из Воронежа. Но это уже другая история, а точнее продолжение первой. Об этом я написал отдельный рассказ «Зов крови». Он опубликован в сети.