Рембо

       У его лайки, верно служившей ему на охоте, живот снова стал большим.
       Когда хозяин выпускал её из квартиры на улицу, возле неё сразу же оказывался неизвестно чей большой серый пёс. В пасти его часто была кость. Он клал её перед Жулькой и умными глазами смотрел, как она уничтожала её, похрустывая. Потом они вместе обегали близлежащие дома и дворы. На пути им встречались другие собаки, которым очень хотелось подбежать к Жульке, но рядом с ней был огромный телохранитель. Его негромкое рычание отпугивало всех. Расставался он с ней только у её подъезда. Куда потом исчезал, хозяину не удалось приметить, потому что село было большим, очень большим.
       Пришло время, когда Жулька не вернулась с прогулки. Хозяин не волновался, потому что знал, что она спряталась в каком-нибудь укромном месте, чтобы спокойно родить щенят. Появилась через два дня, поела и снова, не задерживаясь, убежала.

       Гриша учился в третьем классе. Его путь в школу лежал мимо деревянного гаража, построенного на двух крепких очищенных от коры брёвнах. Они служили полозьями при перевозке. Гриша не раз видел, как трактор быстро перемещал такие гаражи в другое место или совсем увозил куда-то. Обычно это делалось по снегу, зимой, которая в их краях длинная и очень снежная.
       Была середина зимы, когда, возвращаясь из школы, он увидел, как из-под гаража высунулось несколько щенячьих мордочек. Они были такие маленькие и такие хорошенькие. Ему захотелось погладить их, но они тотчас исчезли.
       Выглядывающие любопытные мордашки с глазами пуговками Гриша начал видеть каждый день. Он останавливался у гаража, приседал, чтобы лучше разглядеть щенят. Они при его приближении скрывались, а потом снова высовывались, круглыми глазами разглядывая ослепительно белый мир вокруг и непонятную шевелящуюся тёмную фигуру, которая подолгу смотрела на них. С каждым днём щенята становились всё крупнее, смелее и забавнее. Через несколько дней они уже осмеливались выползать из своего укрытия и вокруг гаража на своих коротких лапках неуклюже играть друг с другом в догонялки. Но лишь Гриша подходил к ним, они проворно скрывались в своём убежище.
       Часто возле гаража мальчишка видел собаку средних размеров с густой светлой шерстью. Она не сводила с него глаз, следя за каждым движением. Он догадался, что это их мама. Она не рычала, не видя в поведении маленького человека опасности для своих детей.
       Грише очень захотелось, чтобы один из щенков стал его. Он бы его гладил, кормил, играл с ним. Надо уговорить маму. Вот она придёт с работы, где все называют её Зоей Андреевной, и он её очень хорошо попросит.
       - Мама, собачкам холодно на улице, давай одну возьмём.
       - Гриша, иметь собаку – это большая ответственность. Это не игрушка. Это живое существо, которое требует ухода, - стала возражать она.
       - Я сам буду кормить собачку. Давай возьмём. Ну, пожалуйста. Я сразу буду вставать утром, когда ты меня разбудишь, только давай возьмём собачку. И велосипед в день рождения не надо. Ну, давай возьмём.
       Мама подумала, что во дворе их частного дома много разных построек: сарай, дровяник, гараж, баня и, пожалуй, неплохо было бы иметь сторожа возле этих сооружений.
       - Хорошо, - согласилась она на очередную просьбу сына.
       На следующий же день после занятий в школе Гриша и его друг Юра ловили понравившегося им щенка. Но он ловко ускользал от них, прячась под гаражом. Поймать его удалось тогда, когда Гриша догадался снять с себя куртку, которой его и накрыли.
       Дома мальчишка, довольный, что сбылось его желание, ласково гладил щенка, прижимал к своей груди, а потом, насладившись тисканьем, налил в блюдечко молока и поставил его перед ним. Но щенок был очень напуган. Он весь дрожал. Мордочку от блюдца отворачивал, как Гриша ни старался ткнуть её в молоко. Напротив, от усилий мальчишки щенку стало ещё страшнее. Он привык сосать молоко от своей мамы, а её рядом нет. Пожалуй, любой малыш испугался бы, если бы оказался без мамы в чужом месте и к нему приставали бы чужие люди.
       Когда мама Гриши пришла с работы, щенок, серым комочком забившийся в угол кухни, негромко жалобно поскуливал, а её сын, не добившись от него послушания, занимался своими мальчишескими делами.
       Приблизилась ночь. Уставший за день Гриша лёг спать. Притихли в своих комнатах и другие члены семьи. Зоя Андреевна, у которой было всегда много домашних дел и потому ложившейся позже всех, тоже готовилась ко сну. Но как быть со щенком, жалобное и тоскливое поскуливание которого нарушало тишину в доме? Эти звуки в тишине особенно слышны и никому не дадут выспаться! И очень жалко это собачье дитя, по воле сына и её самой лишённого привычной обстановки.
       Она постелила себе в свободной комнате на пол и легла спать вместе со щенком, прижав его к себе, чтобы он чувствовал тепло её тела, как он чувствовал это тепло от Жульки. Щенок притих, но вскоре снова начал скулить. Сквозь сон Зоя Андреевна его погладила, он затих, но спустя некоторое время вновь тихо заскулил. Она погладила его опять. Так вперемешку с поскуливанием щенка и поглаживанием его прошла для мамы Гриши вся эта ночь, а за ней и другие. Спать со щенком пришлось больше месяца.
       К еде щенок прикоснулся на третьи сутки. С каждым днём он заметно прибавлял в росте. Ноги и тело его постепенно вытягивались, а сам он становился резвее. Пора его назвать, но как?   
       У Гриши познания в кличках собак дальше Тузика, Дружка и Джека не пошли.
       - Нет, мы назовём так, чтобы было не как у всех, - сказала его мама. – И лучше, чтобы в кличке была буква эр. Она звучная и напоминает рычание. Мне в детстве нравилась собака, которую звали Тобик. Но в этом слове, к сожалению, нет буквы эр.
       Несколько дней по вечерам Гриша с мамой перебирали разные клички собак с буквой эр, которые зачастую придумывали сами: Амур, Рэкс, Мухтар, Партос, Адлер, Марс, Арт, Грэдеш, Рэй – и все отвергали. Им казалось, что к их собаке все известные клички и придуманные ими не подходят.
       - Давай назовём его Рэмбо, - осенило Зою Андреевну. – Звучит коротко и динамично. Рэмбо - мужественный киногерой. Может, и наш щенок, когда вырастет, станет таким же сильным  и смелым.
       Щенка обычно кормила Зоя Андреевна, как самый заботливый человек в семье, но Рэмбо почему-то сразу признал своим хозяином Гришу, который часто играл с ним дома, а когда тот привык к новому жилью, и во дворе.
       Пришла весна. Снег растаивал, постепенно обнажая корявую серую поверхность земли, лишь местами прикрытую отважно пробившейся зеленью. Земля начала подсыхать. Папа Гриши сделал для щенка будку, которую поставил возле сарая, вбил в стену сарая крюк и закрепил на нём длинную крепкую цепь. Приучая собаку к новому жилищу и к сторожевым функциям, время от времени садил Рэмбо на привязь. Ни будка, ни цепь ему не нравились, и он, выражая своё несогласие, недовольно полаивал.
       Был тёплый солнечный день. Уставшая от холодов длинной зимы и сырости весны, мама Гриши вышла на крыльцо, чтобы почувствовать ласковость солнечных лучей и порадоваться свету и теплу. Перед крыльцом была деревянная площадка – мостки. Она присела на низкую скамеечку на мостках и гладила подбежавшего к ней Рэмбо. Неожиданно в пяти шагах от них появилась светлая собака. Это была Жулька. Она наконец-то отыскала ещё одного из своих детей! Остановилась перед ними как вкопанная. Ни лая, ни рычания. Несколько минут умными глазами смотрела на женщину, гладившую её щенка, доверчиво прижавшегося к ней.
       «Похоже, мой третий ребёнок у хороших людей. Она, по-видимому, хозяйка, - размышляла Жулька. - Гладит моего сына. Я вижу, что она добрая. Она не обижает его. Вон какой он крепкий и шерсть гладкая. А как нравится ему, что она его ласкает! Ему хорошо в этом доме. Я за него спокойна».
       Собака неторопливо повернулась и не спеша убежала. Больше возле своего дома Зоя Андреевна её никогда не видела.

       Прошло два года. Рэмбо превратился в крупного сильного пса с густой серой шерстью. В пластике его движений сквозило собачье достоинство. Гришина мама сравнивала его морду с другими собаками и с удовлетворением отмечала, что у Рэмбо она была красивее всех. Но больше всего ей нравились умные глаза её любимца. Хороший вырос пёс! На еду никогда не набрасывался. Подождёт, когда в миску нальют и отойдут от неё. Потом не спеша поднимался, обнюхивал еду и неторопливо, без жадности съедал. Благородство крови чувствовалось в его поведении.
       Рэмбо постепенно привык к своему положению сторожевой собаки. «Я уже понял, что вы, люди, - слабые. Вас и домашнее хозяйство защищать и охранять надо. Поэтому не сержусь, что воли мало даёте. А то, бегая по селу, вдруг увлекусь прогулкой, а тут без меня заблудшие коровы или козы на огород забредут или чужой человек во дворе окажется. Какие у него намерения, кто знает. Ладно, посижу на цепи. Она длинная, подвигаться всё равно можно».   
       Резвый и крепкий, он рьяно облаивал всех, кто ему был незнаком или знаком, но не нравился. Длинная цепь позволяла ему приближаться к самому краю деревянных мостков, протянувшихся вдоль дома до крыльца, и видеть открытую свирепую пасть большой собаки возле своих ног любому было страшновато.
       Лояльно пёс относился лишь к детям. Их немало приходило к подраставшему Грише, а потом и к Ярославу, родившемуся у его старшей сестры. К знакомым детям пёс относился дружелюбно. Он позволял себя гладить, обнимать, резвился с ними, то приседая, то подскакивая. Если же во двор заходил незнакомый ребёнок, Рэмбо, не поднимаясь со своей лёжки, настороженно наблюдал за ним, стараясь понять, с доброй ли целью он во дворе, готовый в любую минуту остановить его своим броском к мосткам и сердитым лаем. 
       К ребёнку нешкольного возраста это случилось всего один раз. Услышав свирепый лай  своего любимца, Зоя Андреевна, бросив свои дела, торопливо вышла на улицу, чтобы узнать, кто или что во дворе. На мостках возле дома стоял шестилетний внук одного из руководителей села, жившего по соседству. Он шёл к Ярославу, привезённому дочерью на всё лето, и его друзьям, игравшими в путешественников в старом автомобиле, надолго припаркованном возле бани. Это был очень избалованный ребёнок, завистливый и способный на разные вредности. Таким его знала Зоя Андреевна. И ей не хотелось бы, чтобы её внук дружил с таким мальчиком. Но как Рэмбо почувствовал плохую натуру ребёнка, этому приходится только удивляться! Яростный лай собаки говорил об одном, что, если даже мама сейчас и проведёт гостя к детям, он не смирится и будет облаивать его всегда, запрещая проходить во двор.
       – Саша, здравствуй, - приветливо обратилась она к ребёнку. - Ты к Ярославу? Давай проведу.
       Но мальчик был уже напуган громким лаем большой сердитой собаки и не решился проходить мимо неё. Ничего не ответив, он ушёл.
       Когда Ярослав был на улице, Зоя Андреевна периодически выглядывала во двор: всё ли в порядке с внуком. Трёхлетний внук не убегал со двора, но однажды она его не увидела!
       - Ярослав! – крикнула она обеспокоенно.
       - Чего, бабушка? – раздалось из будки, стоявшей напротив крыльца.
       И она увидела, как из будки выглядывают две мордочки: одна - Рэмбо, другая – внука. «Ты чего волнуешься? Он со мной», - читалось  в глазах умного пса. Но для Зои Андреевны такое соседство внука с собакой было неприемлемо.
       - Ты зачем туда забрался? Вылазь!
       «Раз маме Зое не нравится, пусть вылезает» - и морда собаки исчезла. Рэмбо передвинул передние лапы, чтобы они не мешали его маленькому другу. Внук неуклюже стал выбираться из небольшого отверстия. На лапу всё же наступил, но не только лёгкого укуса с досады, а даже слабого рычания не было от собаки: «Я же понимаю, что он маленький. Зачем обижать? Я потерплю. Да и не так уж больно наступил».
       Был выходной день, и хозяйка дома, встав в этот день позже, чем в будни, вынесла утреннюю еду Рэмбо тоже позднее обычного. Ярослав, едва проснувшись и не дожидаясь завтрака, уже сидел во дворе за рулём любимой машины.
       Собрав на стол еду для семьи, Зоя Андреевна пошла кликнуть внука. Сразу взглянула на машину - но внука в ней не было. Где же он? Сошла с невысоких ступенек крыльца. О, Боже! Возле миски собаки были двое: Рэмбо и на коленях маленький внук. Оба захватывали пищу языком. Пёс делал это осторожно, чтобы не помешать человеческому дитя, а Ярослав старательно подражал собаке. Их головы почти соприкасались. Обычно собаки на посягательство их еды рычат, здесь же была абсолютно мирная картина.
       - Ярослав! Ты что делаешь? Нельзя!
       «Мама Зоя, ты чего всполошилась? – говорил спокойный умудрённый взгляд Рэмбо, обращённый к хозяйке. – Ребёнок есть хочет. Пусть поест. От моей еды много не убудет. Мне хватит. А если и убудет – я взрослый, потерплю до вечера».

       Если бы Рэмбо был человеком, наверное, зимой он думал бы так: «Скорей бы лето!» Потому что тогда его брали с собой в лес за ягодами и грибами, на рыбалку или сенокос. Вот где была полная свобода! Столько нового вокруг и столько новых запахов! Кто бы из семьи ни снимал с цепи, он радостно прыгал на грудь этого человека, стараясь в благодарность за освобождение лизнуть ему лицо и продолжая заигрывать с ним и после этого.
       - Рэмбо, ну хватит уже! – не раз останавливала его Зоя Андреевна, когда он, не унимаясь от распиравших его радостных чувств, вновь и вновь наскакивал на неё. – Одежду лапами запачкаешь.
       На сенокосе любимым занятием Рэмбо было бегать по лугу и близлежащим кустам и заставлять птиц вспархивать из травы и кустов или гоняться за мышами. Но, развлекая себя, он никогда не забывал о добровольно взятой на себя обязанности - защите своей семьи. Определив для себя расстояние, на которое могут приблизиться к семье чужие люди, ближе этого он  никого не подпускал. Чем бы он ни занимался, всегда первый замечал проходивших мимо людей и мчался к мысленно очерченной границе. Если люди оказывались ближе, он яростно лаял на них, и они, пугаясь его, отходили от намеченной Рэмбо черты. Если же люди были дальше, он молча провожал их глазами. И они, проходя мимо, и не подозревали, каким яростным защитником своей семьи являлась эта большая молчаливая собака, похожая своим окрасом на волка.
       А ещё он с папой и Гришей с удовольствием пас коров общественного стада, когда подходила очередь. В этом стаде была бабушкина корова, которую та каждое утро выгоняла из хлева на пастбище. Приглядываясь к действиям Гриши и папы, Рэмбо очень быстро понял, что главная задача в этой увлекательной прогулке – следить, чтобы огромные для него существа – коровы не разбредались далеко друг от друга. Бегая по лугу и замечая отделившуюся корову, он тотчас приближался к ней и громким лаем заставлял её вернуться к стаду.
       - Рэмбо, туда! – приказывал ему молодой хозяин, рукой показывая куда, и верный друг немедленно мчался в указанном направлении, чтобы навести порядок.
       Потом бабушка поила его молоком, а папа снова садил на цепь.

       - Рэмбочка, пойдёшь со мной, - сказала мама Гриши, выйдя из дома и направившись к нему.
       Он вскочил со своей лёжки. «Пойдёшь со мной!» Сочетание этих звуков он всегда с волнением ждал от мамы Зои, когда она, хорошо одетая, выходила из дома. Но чаще всего она, бросив на него ласковый взгляд, деловито удалялась куда-то по мосткам. По утрам  - точно на работу. И он знал, где её работа: пару раз она ненадолго заводила его в свой кабинет. И хотя с той поры прошло уже много времени, в этом большом здании он безошибочно найдёт её дверь, потому что помнит каждую деталь пути и запах возле её кабинета, который не смогут затоптать все её посетители.
       «Пойдёшь со мной». Значит, снова свобода!
       Он сопровождал её то чуть забегая, то чуть отставая, попутно занимаясь своими собачьими делами: то понюхает столбы, заборы, то, задрав ногу, оставит свою метку, то обнюхает встретившуюся собачонку, то сдержанным рычанием заявит приблизившемуся псу, что его лучше не трогать. На проходивших мимо людей он не обращал внимания, но только стоило маме Зое остановиться для разговора с кем-нибудь, как он тут же оказывался между ней и встретившимся человеком, предупредительно негромко, но угрожающе прорычав для острастки незнакомки или незнакомца.
       Рэмбо терпеливо ждал хозяйку на улице, когда она скрывалась в каком-нибудь здании или в чьём-нибудь доме. И очень любил, когда она заходила в магазин. Вообще, пробегая мимо магазинов, откуда вкусно пахло, он всегда сдерживал шаг и наблюдал за мамой Зоей: зайдёт или не зайдёт?
       В магазине она, купив для семьи продукты, говорила продавцу:
       - А сейчас взвесьте для собаки, она меня на улице ждёт.
       Зоя Андреевна выходила из магазина и сразу встречалась с глазами Рэмбо, примерно сидевшим напротив дверей и с радостным вожделением ожидавшим её. Для неё наступала тоже своя минута приятной забавы.
       - Рэмбо, лови!
       Она кидала Рэмбо то пару-две пряников, то вафель, то кусочек колбасы, то ещё что-нибудь из вкусного. Зачастую она ничего этого не покупала для семьи, потому что денег в те годы  у неё было немного, но для любимого верного друга она шла на дополнительные расходы. Рэмбо подскакивал, и не было случая, чтобы он не поймал своей пастью то лакомство, которое бросала ему хозяйка.
       Однажды, когда Рэмбо было ещё два года, мама Гриши взяла его с собой до аптеки, которая находилась на центральной улице села и достаточно далеко от их дома.
       На этом пути для молодого пса была масса новых впечатлений. Он с любопытством заглядывал в подворотни, дружелюбно подбегал к встречающимся собакам. Но недалеко от аптеки местные разнокалиберные дворняжки оказались очень неприветливыми. На своей территории они увидели незнакомого пса и накинулись на него, желая наказать за своеволие. Рэмбо храбро отбивался от своры, но силы были не равны, да и по молодости он несколько растерялся от неожиданного враждебного приёма собак. Три собаки оседлали его, прижав к земле, а остальные яростно лаяли возле. Зоя Андреевна бесстрашно бросилась на помощь к любимцу и, размахивая сумкой, разогнала недругов. Испуганный и покусанный Рэмбо прижался к хозяйке, а недобрые собаки долго провожали их злым лаем. Обратно они возвращались по другой улице.
       Прошёл год. Рэмбо ещё больше повзрослел и набрался сил. Возмужал, как сказали бы про человека. Мама Гриши часто любовалась его мощной грудью и крутым крупом, всей его собачьей статью.
       Как-то ей снова нужно было идти в аптеку. Забыв про годичную схватку Рэмбо с чужими собаками, она снова пошла по центральной улице. Но поведение любимца на этот раз было другим. С ней рядом бежал уверенный в себе пёс. 
       Скоро приблизились дома, где жили недобрые собаки. Рэмбо стал принюхиваться и заглядывать в чужие дворы, как будто искал кого-то или чего-то. Вот он с свирепым рычанием оседлал одну большую собаку, прижал её к земле, прикусив за шею. Вот вторую поменьше, вот третью. Зое Андреевне показалось, что это были те самые собаки, которые сидели на нём в прошлом году. Он не забыл их и отплатил им за пережитое унижение и обиду! Дальше он самоуверенно продолжил свой путь, с достоинством не обращая внимания ни на чей лай. Никогда ни одна собака больше не цеплялась к Рэмбо на этом пути.

       Чай семья пила из воды не из-под крана в доме, а из чистой тогда ещё реки. Воду привозили в большой фляге, летом прицепив её к двухколёсной тележке, специально предназначенной для фляги, а зимой – на деревянных санках. Молодой Рэмбо с удовольствием бегал до реки то с папой, то со старшим братом Гриши, не понимая, почему до реки хозяева идут быстро, а от реки - нет, да и останавливаются ещё.
       Однажды папа Гриши, выйдя из дома с флягой и поставив её на санки, вынесенные из сарая, надел на Рэмбо какие-то непонятные ему лямки. Освобождённый от цепи, он радостно рванулся вперёд и резко остановился, готовясь игриво прыгнуть перед папой, но по задним ногам вдруг больно ударило что-то. Рэмбо оглянулся  - за ним были санки. И каждый раз, как только он разгонялся, а потом сбавлял скорость или останавливался, санки больно ударяли его. К реке Рэмбо подбегал уже в ровном неторопливом темпе.
       У проруби папа Гриши сказал:
       - Рэмбо, стоять!
       Умная собака терпеливо стояла, пока глава семьи ведром наполнял флягу, а потом разворачивал санки домой – на дорогу с нараставшим подъёмом.
       Вот сейчас Рэмбо почувствовал лямки, которые папа надел на него возле сарая. Они мешали ему быстро бежать и тянули вниз, а хозяин говорил:
       - Рэмбо, вперёд! Домой!
       Рэмбо, напрягая свою могучую грудь, шёл с ним рядом: бежать впереди, как обычно, он уже не мог. Он тащил тяжёлые санки, ни разу не остановившись. Лишь перед самым крутым подъёмом папа Гриши дал ему отдохнуть и помог собаке преодолеть его, подталкивая санки, упираясь во флягу.
       С того дня воду с реки зимой привозил Рэмбо.
       Необычайная выносливость собаки порой поражала.
       Сено, заготовленное летом в двенадцати километрах от дома, зимой вывозили на тракторе. Летом до этого дальнего участка добирались на лодке с мотором, а зимой был только один путь – по заснеженной земле, по бездорожью. В лодку Рэмбо запрыгивал без проблем. Правда, не сразу понял. Первый раз, сколько ни заманивали, – боялся. Тогда папа Гриши занёс его в лодку – выпрыгнул. Решили ехать без него. Но он за лодкой – поплыл. Он не мог иначе: долг быть рядом с хозяевами во имя их защиты толкнул его на это! А река широкая и течение быстрое. Было понятно, что сил собаке переплыть реку не хватит. Папа повернул лодку к берегу. Испытав силу реки, Рэмбо покорно забрался в лодку.
       Зимой же – дело другое. Папа Гриши садился в кабину тракториста, чтобы указывать ему путь к стогу, а старший брат Гриши располагался на санях, прикрыв себя старыми тулупами, которые имели и другое предназначение – одевать на себя, вспотевших после горячей работы.
       В сани Рэмбо никогда не забирался. Он бежал за трактором, поначалу резво: то с лаем от распиравшей радости обгоняя его, то отставая, отвлекаясь на что-то по сторонам. К концу пути он бежал тяжело, но не сдавался. Уже потом он знал, как долго длится этот путь, а первый раз старший брат Гриши, видя тяжёлый бег собаки и её опущенную голову, всё ждал, что Рэмбо, отозвавшись на зов, запрыгнет в пустые сани, но не дождался. Прибыв на место, стог вилами перекладывали на сани, а Рэмбо в стороне, чтобы не мешать работе, лежал на снегу и наблюдал за людьми. Обратно он снова бежал, не отставая от трактора, но в ровном темпе, рассчитывая свои силы на весь путь.

       Особенным был Рэмбо и отдыхая на дворе. Своё жильё – будку, а когда её убрали за ненадобностью, сарай с вырезанным в стене отверстием для него – потомок лайки не любил. Летом зарывался в землю, лапами роя углубления в разных теневых местах двора, насколько позволяла цепь. В сарай забирался лишь тогда, если солнце полностью заполняло двор. Зимой же лежал в снегу, оставляя после себя небольшие круглые площадки. Снег, падая с неба, густо засыпал его, а он, приоткрывая пытливые глаза на различные громкие звуки и хождение домочадцев по двору, мудро дремал на своей снежной лежанке.
       Сидеть на цепи, как все вольнолюбивые существа, Рэмбо не хотел. Специально с цепи не рвался, то есть не скандалил, но если во время яростного лая на лошадей, коров, коз и собак, пытавшихся проникнуть во двор или огород, вырывал крюк, на который цеплялась цепь, то с ликованием в душе носился вокруг дома и по округе.
       Более всего Зоя Андреевна боялась, что цепь зацепится, замотается за что-нибудь и он погибнет или наведёт беды в чужом дворе, или покусает кого-нибудь из-за непримиримости своего характера. Но жалобы ни разу не поступили. Кур не давил, людей не кусал, лишь кошек не пропускал. Собаки были с ним почтительны. А если цепь запутывалась, соображал, что незнакомые люди помогают ему, и ни на кого не лаял. Бывало, ошейники перетирались, не выдерживая его постоянных яростных рывков на незваных пришельцев, и он тоже освобождался.
       Посадить его снова на цепь после побега было делом трудным, хотя он находился возле дома, продолжая охранять территорию своей семьи. Лишь в молодости он доверчиво прибегал на зов, вновь оказываясь на цепи. Повзрослев, никогда не приближался настолько, чтобы его можно было ухватить за ошейник. Когда рука протягивалась, он тут же отскакивал. Его врагом была цепь, которая тянулась за ним. Наступив на неё, Зоя Андреевна задерживала пса, а потом подтягивала его к себе. «А вот Гриша никогда так со мной не поступает», - думал он сокрушённо, но прощая хозяйке это.

       Покинул Рэмбо приютившую его семью по собачьим меркам рано: был он ещё в цвете своих лет. Просто той семьи, к которой пёс привык, не стало.
       Сначала Гриша после окончания школы уехал учиться в город. Рэмбо без него заметно тосковал, но смирился. Зимой его молодой хозяин появился, обрадовав его, и снова надолго исчез.
       Потом стал редко появляться в доме папа. И то только днём. А когда, не будучи на цепи, побежал за ним, он закрыл за собой калитку чужой ограды, а ему сказал: «Беги домой». Рэмбо долго ждал его, но он не вышел.
       Спустя некоторое время умерла бабушка, которая для Рэмбо была отрадой. Во время побегов он спешил к ней: она поила его молоком, угощала костями от съеденного мяса. От этой потери Рэмбо тоже загрустил, но рядом оставалась мама Зоя, которая по-прежнему кормила его и ласкала. Но в скором времени и она куда-то делась!
       Через год старший сын, приехав к маме в далёкий город в гости, рассказал:
       - Ты всё спрашивала о Рэмбо, когда звонила. Мы не хотели тебя расстраивать, но Рэмбо больше нет. Когда ты уехала, он стал совсем невесёлым.
       В тот день у дворовых собак была какая-то разборка. Они с лаем пробегали мимо, понимая, что недосягаемы для Рэмбо из-за его привязи, что-то делили недалеко от него, убегали, снова появлялись. Рэмбо яростно бросался на них, яростно лаял и досадовал, что прогнать их не может. Это сильно расстраивало его. А собаки, не обращая на него внимания, решали свои вопросы.   
       Из дома тоже никто не выходил, чтобы помочь ему: дочь, зять и старший сын хозяев на работе, внук Ярослав в детском саду. Из-за этого он рвался к собакам наиболее остервенело. Ошейник не выдержал и лопнул.
       Разогнав собак, Рэмбо, словно забыв, что бабушки нет, радостно побежал к ней. Но запаха бабушки на дворе не чувствовалось, коровой тоже не пахло. Дверь в дом была закрыта. Пусто во дворе. Забившись в угол между дровами под навесом, он наблюдал за крыльцом: а вдруг бабушка появится? И снова даст молока или кость. Как лакомно и хорошо ему было здесь! Ни Гриши, ни мамы Зои, которые его любили, почему-то не стало, а дочь и старший сын не особо о нём заботятся. Грустно жить.
       Два дня Рэмбо пролежал в своём укромном месте. О чём он думал, никому неизвестно.
       Наконец, он встал, потянулся и неторопливо побежал к дому, который всё его детство, всю юность, молодость  и зрелость  был ему родным. Вот и двор, и окна этого дома. Такого тёплого и радостного раньше! А теперь почти чужого. Неуютно ему жить здесь! Он остановился на дороге возле ограды. Что теперь делать? А вот и старший сын идёт на обед. Оглянулся на него, Рэмбо. И не позвал!
       - Взгляд его мне показался очень печальным. Но я не позвал его с собой. Решил, что он сам вернулся. Больше никто из нас его не видел.
       Зоя Андреевна не винила своих детей в холодности к собаке. Она винила себя и свою нескладную жизнь, которая драматизировала существование любимого существа. Но жила в ней жалкая надежда, что этот умный сильный пёс, может быть, не погиб от невзгод, не умер где-нибудь в лесу от тоски, а прижился у каких-нибудь добрых людей.
 Рэмбо, прости нас всех.

10.12.2013