Оттенок 29-цвет тихой охоты

Любил Петрович выезжать в лес на «тихую» охоту – грибов пособирать да ягод, которые потом закручивал. Вот и этот год не стал исключением. Приехав в гости к своему другу – Василичу, Петрович спихнул Карму в комнату, а сам наскоро перекусил, прихватил корзинку и острый нож, и отправился по грибы. Карма проводил хозяина протяжным воем, от которого пошли мурашки по коже у всех присутствующих, а Серко обгадился прямо в конуре.
К своей любимой полянке Петрович вышел быстро, грибы порадовали количеством, и наш герой стал их собирать, порхая от одного к другому, словно большая и неуклюжая бабочка. Вот вдалеке показался огромный боровик – таких размеров гриба Петрович не видел никогда.
- Вот это красавец! – протянул мужчина, подбираясь с ножом в одной руке и корзинкой в другой к своей жертве. Вдруг его левая нога попала в какую-то ямку, он нелепо взмахнул руками, рассыпая грибы, и упал вперед лицом, больно ударившись рукой, и почувствовал, как его буквально засасывает в яму.
- Ой! Оеееей! Помогите! – Закричал Петрович испуганно, только эхо было ему ответом. Он панически завертел головой и на расстоянии вытянутой руки увидел толстую ветку. Дотянутся ему удалось до нее с пятой попытки, когда его ноги уже почти засосало. Он кинул ветку себе под грудь и принялся потихоньку выбираться. Печально чвякнув, утопли сапоги, принадлежавшие еще прапрадеду героя, следом за ними Петровичу пришлось избавиться и от одежды, которая тянула его на дно похлеще камня у Му-Му, и, наконец, он выбрался на сушу подобно Адаму. Правда, у Адама не было трусов. Прикрывшись корзинкой, и трясясь от холода, Петрович бегом побежал из проклятого леса; выбежав на опушку, он обернулся и ему почудился чей-то волосатый силуэт в глубине леса, а потом раздался издевательский хохот.
- Ой, девоньки, смотрите-ка – мужчинка! – раздались женские голоса, мужчина обернулся – местные сплетницы собирались кружком поглазеть на голого мужчину.
- Мужчина! – Разъяренно прокричал Петрович, прикрывая срам корзинкой. – Охальницы! Чтоб вам пусто было! – замахнулся он корзинкой, женщины восхищенно ахнули – несмотря на свой почтенный возраст, сложен Петрович был аки Аполлон в самые его лучшие годы. Рельефные мышцы перекатывались под гладкой кожей.
- Ах! – закатились тетки в шоке, и только у одной хватило ума дать несчастному свой плащ, чтобы тот смог хотя бы немного согреться.
- И вот, представляешь, Василич, - жаловался герой другу после бани, которую тот ему натопил, едва завидев бедолагу, - эта собака бешеная еще и смеялась мне вслед! Нет, ну мало того, что чуть не утоп в родном болоте, так еще и издевки терпеть пришлось.
- Знаешь, Петрович, - задумчиво произнес друг, - ходит одна, может, байка, может, не байка… В войну в том болоте фашисты партизан топили. Живьем. Зверствовали, падлы, и изгалялись как могли. А когда их выбили оттуда, многие, кто потом в тот лес по грибы ходил, рассказывали, что встречали мохнатого человечка, который то водил их кругами, то, наоборот – выводил к грибным местам. Вот хочешь верь, хочешь не верь..
При этих словах Карма поднял морду к потолку, словно что-то рассматривал там, и снова завыл, да так горестно, что прямо за душу брало. Серко в своей конуре жалобно всхлипнул и, подстроившись под голос своего давнего недруга, начал ему вторить. А где-то в глубине болотной топи раздавался издевательский смех…