Несколько историй из жизни завода - Бомба

Бежалось легко. Через несколько минут Семен восстановил дыхание и практически уже определил, как быстро окажется на заводе. Ноги несли его тело, приятный свежий, весенний воздух ощущался в коротком дыхании, а 28-летний заместитель директора по качеству, по совместительству секретарь парторганизации, прикидывал на бегу нелепость ситуации, в которой он очутился.
Телефонный звонок неожиданно прервал встречу с Мишей Марченко – старым институтским другом, приехавшим в гости вместе с семьей из далекой Венгрии. Приехал почти нежданно, так как, несмотря на то, что они перезванивались и переписывались, неясно было, когда он получит долгожданный отпуск, и, как некоторые преподаватели, работающие в то время в группе советских войск, сможет вырваться к себе домой, то есть в Тирасполь. Но в любом случае дорога лежала через Бендеры, через дом своего друга: Семен и Миша были связаны настоящей мужской дружбой, основы которой еще закладывались в институте – как никак после армии целый год на подготовительном отделении, а затем лучшие времена: пять лет в Одесском политехе – кузнице кадров инженеров, артистов, писателей и вообще творческих людей. Поэтому, когда сегодня Семен после прозвучавшего звонка открыл дверь и увидел перед собой Мишу с огромной рыбиной – амуром, килограмм, эдак на десять с полтиной, и стоящую вслед за ним жену Михаила – Людмилу, он был приятно шокирован.
– Наконец-то приехали! – сказал Семен, помогая Мише сгрузить на пол, благо линолеум стерпит все, его гигантскую добычу. Обнялись, расцеловались, а затем, когда поставили видавшую виды, но в хорошем состоянии «Волгу» во двор и были вручены подарки из далекой социалистической Венгрии, мужики пошли разделывать рыбу, так как женщины, почистив её и вытащив внутренности, резать отказались – уж больно она неподъёмная была. Михаил был старше Семена, тёмноволос, крепкий в сложении тела – такие фигуры бывают у борцов, видно, что работая за рубежом, он не потерял в свою былую спортивную форму. Только новые поседевшие пряди волос, говорили о том, что времени с момента их последней встречи прошло немало.
По дороге в пристройку, которую Семен начал делать совсем недавно и уже почти перекрыл крышу, они ломали голову, как разделать рыбу. Все остальное пока отошло на второй план.
– Ну и гигант! Где вы такого нашли? – не удержался тогда он от вопроса, на что Михаил объяснил, как им по дороге попался ставок, где мужики продавали такого красавца, а у него сердце дрогнуло. Семен знал, что сердце у Михаила находилось в опасной близости с желудком, поэтому особо не удивился. Разделывать вначале решили топором. Но когда взяли в руки колун, а потом еще для сравнения остро отточенный туристский топорик, взглянули на рыбу и поняли, что это – не то. И тут Семену пришла идея. Он достал из-под досок маленькую циркулярную пилу. Удобная вещь для работы в хозяйстве. Благо перед этим он поменял диск на большого диаметра.
– Попробуем?
Неожиданность решения их захватила. Мешками подпоясались, чтобы не забрызгаться, а затем: Семен подавал, а Миша разрезал тонко визжащей пилой гиганта. Женщины ужаснулись, но потом быстро побежали на кухню и принесли оттуда большой таз, куда и сложили все куски. Только прибрались чуть-чуть, только руки помыли, да рты открыли – не терпелось поговорить, как раздался телефонный звонок. Семену звонили с завода. Это был начальник мехцеха. Находясь в каком-то непонятном возбуждении, он сообщил, что только что, неизвестный позвонил на завод и сказал, что в механическом заложена бомба, и что через полчаса цех будет взорван.
На улице была весна 1989 года. Такого еще в Бендерах не случалось. Нет, это было кое-где на территории Союза, начавшаяся перестройка и гласность потихоньку открывали двери для такой информации, но чтобы тут, под боком, у себя дома, – с таким не приходилось сталкиваться. Весь вопрос заключался в том, что на машиностроительном заводе, где работал Семен, уже второй год никак не могли выбрать директора. Старый ушел на повышение, а игры в демократию привели к тому, что достаточно своеобразный рабочий коллектив завода отвергал путём голосования любые кандидатуры. Сегодня заводом практически руководил главный инженер и заместители директора – во всяком случае, технологический процесс не нарушался и план не только выполнялся, но и перевыполнялся, что давало повод местным шутникам постоянно задавать вопрос, а нужен ли в таком случае директор вообще?
Проблема была как раз в том, что главного и пары замов не было – они уехали в Тулу на испытания новой модели агрегата, который должен был совершить эпохальный прорыв в технологии интенсивного ведения сельского хозяйства: партия боролась за продовольственную программу. По большому счёту, в это время на заводе ещё оставался один зам. – зам по снабжению Георгий Браду. Но день-то сегодня был суббота! И время-то было семь вечера! Без малейших шансов на успех Семен попросил начальника цеха позвонить Браду и срочно вызвать его на завод, а сам, объяснив всем ситуацию, не раздумывая, срочно переоделся и рванул бегом на завод.
От дома, где жил Семен Рудин? до завода неспешной ходьбой можно было дойти минут за пятнадцать. Бывший спортсмен, еще не потерявший свои физические данные, регулярно занимавшийся пробежками и быстрой ходьбой, легко взлетел по ступенькам железнодорожного пешеходного моста и через несколько минут уже подбегал к главному корпусу. У проходной толпились люди. Среди них он увидел Барановича – начальника цеха, который, как клуша, бегал от одной группы рабочих к другой. Заметив бегущего Семёна, народ оживился.
– Семен Михайлович, что делать-то нужно? – послышались вопросы.
– Вначале успокоимся, – ответил он и продолжил, – Баранович давайте отойдём в сторону, и вы мне быстро, но точно всё расскажите, как это произошло.
– А что говорить? Семен Михалыч, где-то минут пятнадцать назад позвонил мужчина и сказал, что в нашем цехе заложена взрывчатка. Времени дал тридцать минут и бросил трубку. Я не знал даже что делать. Ни один телефон не отвечает, слава Богу, что вы оказались дома! После вас я дозвонился до Браду, но там подняла телефон какая-то женщина и сказала, что он сейчас занят, но я ей всё передал. Людей сразу же вывел, так на всякий случай, а может и вправду рванёт, кто его знает?
– Шумы в трубке были? Голос был с акцентом? Что можешь ещё вспомнить, – перешёл на «ты» в своих вопросах Рудин.
– Да, вроде бы голос был с небольшим акцентом, но шум стоял в цехе, вы же знаете, еле сказанное услышал. А может быть, кто-то пошутил?
– Дай-то Бог! – атеист Рудин вообще сомневался, что Бог даст, но кто его знает. Мишу Барановича он знал давно, знал как шустрого молодого токаря, попутно с помощью усилий своего отца – в прошлом зам директора, закончившего заочно институт и поднявшегося до начальника смены, а потом и мастера. – Миша! У нас, судя по твоему рассказу, есть в запасе десять минут. Я иду в цех, осмотрю его. Идёшь со мной?
– Что за вопрос? Конечно!
Они под пристальным взглядом работников пошли в цех. В цеху было неожиданно тихо. Обычно здесь резкий шипящий звук шлифовальных станков перемежался с тонким звуком токарных и монотонным «жиг-жиг» механических пил. Добавьте к этому работу сварочных постов, шум от конвейера подающего детали – картина будет в полном объёме. Сейчас здесь только гулко раздавались их шаги.
– Давай подумаем, вспомним армейскую школу: если бы мы захотели взорвать цех, куда стоило подложить взрывчатку? – предложил Барановичу Семён.
– Естественно, под несущие опоры, сказал тот, немного подумав.
– Вот и отлично! Ты берешь на себя проверку правого, а я – левого ряда опор. Время не более пяти минут. Пошли!
Когда он заканчивал проверку последней опоры, возле которой располагался пост сварщиков, он заметил контейнер с кучей отработанной ветоши. Для надёжности проверки осторожно руками разгрёб её. Внизу блеснуло стекло достаточно непривычной формы. Сердце ёкнуло. Аккуратно, освободил почти литровую бутылку из-под спешно набросанных грязных тряпок. В ней плескалась какая-то чуть мутноватая жидкость. Проводов, будильника и чего-нибудь ещё являющегося атрибутом взрывного устройства рядом не было. Семен вытащил бутылку и осторожно её откупорил. Пахло чистейшим буряковым самогоном. Кто пил, тот знает. Этот запах остаётся в памяти народной на века. Захватив бутыль с собой, Рудин пошёл к Барановичу.
– Ну, что там у тебя, Миша?
– Михалыч – ничего! А это что? – тут Миша увидел в руках бутыль.
– Этим взрывают желудки, но не цеха. Твои сварщики, скорее всего, при эвакуации спрятали.
Они еще раз пробежались взглядом по только что проверенным опорам, и Семен взглянул на часы.
– Давай станем подальше отсюда, вот под эту стену, судя по всему, время выходит. Осталось минуты две–три.
Ни через две, ни через три, ни через десять минут взрыва не последовало. Только на самом входе в цех замаячили фигуры самых смелых рабочих. Впереди выделялись своей брезентовой робой два сварщика, с тоской в глазах наблюдавших за Рудиным.
– Интересно, – подумал про себя Рудин, чем это сейчас занимается Жора Браду, что его до сих пор нет. За это время он на своём красном «жигуленке» без проблем бы добрался до завода. Наверное, опять какую-то пассию обхаживает.
Георгия он знал еще по тому времени, когда впервые пришёл работать на завод мастером после института. Познакомились они случайно на складе, куда каждый их них пришел получать инструменты для своего цеха. Нашлись и общие знакомые по Бендерам. Постепенно сдружились. Нет, не такой дружбой, чтоб навсегда, а так – отношения были товарищескими. За это время Семён понял, что Жоре палец в рот не клади. Любил он хорошо оттянуться, а женщины были его коньком. Это потом, когда Браду назначили начальником отдела охраны труда, и он обзавёлся собственным кабинетом, Жора развернулся в полную силу: секс – инструктаж благожелательно настроенных на это дам шёл полным ходом. На заводе хватало, как замужних, так и свободных женщин, желающих разнообразить свою личную жизнь новыми впечатлениями. Как он умудрялся не создавать с ними конфликтных ситуаций, Бог его знает. Ладно, это его проблемы, но что не нравилась Семёну, так то, что Григорий любил ему рассказывать об этом. То, что затем Рудина избрали секретарем партийной организации завода, который должен был блюсти моральный облик коллектива – строителя коммунизма, давало ему определенное удовольствие, о чём он, не стесняясь, говорил. Вот и вчера он при встрече заявил:
– Сёмка! Такую вчера на столе обработал – ты бы видел! Новенькая из техотдела. Раей зовут. Трусики чёрные, так я их даже не снимал. Кстати, уламывать не пришлось. Рекордное время: десять минут разговора, полбутылки портвейна, объяснение в любви и, – ну, не буду же я на стульях её укладывать! Думаю, что с ней я завяжусь надолго. Это поле пахать и пахать надо, тем паче, что пахаря у неё нет.
Может и сейчас пашет. Но, засранец, мог бы, и приехать, дело-то неординарное, мы ведь сейчас вдвоём и остались из замов на заводе.
– Ну что, Михаил Петрович, – обратился Рудин к нервно курившему начальнику цеха, – подождём ещё минут тридцать, еще раз обыщем все что есть, а дальше видно будет. Но то, что план горит синим пламенем видно невооруженным глазом. Пойди, набери группу человек пять шесть мужиков, и давай, через полчаса начинай – проводи осмотр, только скажи, что если что-то найдут подозрительное или необычное пусть не трогают, а зовут меня. Буду сам разбираться. Я на секунду зайду позвонить в отдел.
В отделе, куда пришел Рудин, мирно скрипело радио, сообщая о городских новостях. Как всегда при местных трансляциях слышимость была отвратительной. Поэтому первое, что сделал Семён, так это выключил радиоточку. Затем набрал телефон дежурного горкома партии. Как ни странно номер не отвечал. Домашних телефонов городского руководства он не знал. Ну и ситуация. Дома, наверное, рыбку уже пожарили, водка венгерская охладилась до нуля (он наказал жене положить её в морозильник, холодная приятнее пьётся), гости рассказывают о прелестях заграничной жизни… Эх! Непруха. Что же дальше делать? Наверное, надо рискнуть. Запустить людей, побыть вместе с ними, когда они начнут работать, да и идти домой. Скорее всего, какой-то свой идиот захотел кому-то из начальства отомстить, вот и подложил свинью.
Ладно, в понедельник будем разбираться, благо нынешняя смена последняя на этой неделе. Позвонив домой и, сказав, что в принципе ничего страшного нет, и скоро будет, Рудин пошёл в цех, который уже закончили проверять. Обратившись к рабочим, большинство из которых были женщины, Семён постарался достаточно убедительно прояснить для них ситуацию, заявил, что компетентные органы уже ищут по телефонному звонку шантажиста, и призвал их приступить к работе. А для разрядки сказал, что в ходе оперативно-следственных мероприятий нашли только вот это – и показал бутыль самогона. Народ рассмеялся, а затем все вместе двинулись в цех.
Производство потихоньку оживало. Оно было как зверь, которого на мгновение лишили сознания и усыпили, а сейчас зверь открывал глаза: включались лампы на станках, потягивал лапы движением шлифовальных столов, зевал спросонья: включенная вентиляция гнала поток воздуха. И уже через несколько минут цех наполнился всей гаммой звуков. Работа возобновилась. Немного постояв и поговорив с некоторыми работниками, Семён оставил все на попечении Барановича, отдал ему самогон и наказал чуть что – звонить, а сам уже спокойно пошёл домой. Дома ждали друзья.