Несколько историй из жизни завода - В гараже

С понедельника дело проклёвывалось нешуточное: утром ему позвонили с базы, где у Жоры работал один знакомый, и предложили срочно встретиться. Через пять минут он выяснил, если удачно прокрутиться, то каждому можно поиметь хорошие деньги. Главное было провести комбинацию аккуратно, так, чтобы на заводе никто не понял о чём идёт речь. В то время уже начинались проблемы с расчётами предприятий, получавших отгруженную продукцию. Они, в свою очередь, стремились рассчитаться не деньгами, а тем, что сами производили или получали взамен произведенного. Начиналась эпоха великого бартера. Жора первый понял насколько интересно и выгодно это, может быть. Схемы были достаточно просты, но эффективны. Ты находишь товар, договариваешься с таким же заместителем директора о верхнем потолке цены бартера, забивая в него свой интерес, и получаешь его через
какой-нибудь кооперативчик, который благоразумный зам должен всегда иметь на примете, если не додумался создать свой. У завода нет выбора. Или ждать месяцами денег, или получить от кооператива то, что называется бартером и принадлежит по накладной уже твоему поставщику. Чего только не предлагали! Бельё, посуду, продукты, электротовары – на всё выстраивалась очередь, и добросовестный профком делил всем цехам по серьгам, а народ радовался, так как порой привозили достаточно дефицитные вещи. На этот раз было сложнее: проклюнулась комбинация с лесом. Для выполнения срочного заказа его нужно было много, а найти его на ближайших базах практически невозможно. Клиент появился на горизонте издалека – город Саратов явился палочкой–выручалочкой предназначенной для спасения аграриев Молдавии. Правда, можно было найти и подальше, да подешевле, но Жора на одной из планерок уверил главного, что лесозаготовки свернуты и надо искать окольные пути. Комбинация предусматривала получение полутора десятков вагонов леса, из которых два терялись по дороге. Именно их состоявшаяся судьба должна была заложить определенный фундамент в благополучие, к которому стремился Жора. Система была согласована, механизм запущен. Если всё пройдет удачно, то он получит денег достаточно для того, чтобы взять себе новую машину.
В приподнятом настроении он зашел к себе в отдел. За столами сидели снабженцы, не успевшие по разным причинам выехать с завода по делам. Чаще всего такой причиной было отсутствие машины. Ведь чтобы пчёлке что-то принести в улей, нужны крылья, а снабженцу – машина. Поставка машин была сорвана. Браду выматерился про себя и, развернувшись, пошёл в гараж выяснять причину. Издалека стало видно, что только возле части машин крутятся водители, остальные сиротливо стояли на улице. Гараж был сегодня в ударе: здравпункт завода по плану партбюро, проверял наличие у водителей алкогольного опьянения или перегара перед выездом в рейс. Кто не видел этой картины, тот много потерял: местная медсестра Нина, подружка Татьяны, сидя за столом в техническом классе, давала каждому подходившему граненый стакан, в который мужики тяжело делали резкий выдох. После этого, на расстоянии она нюхала его и делала свой вывод, отмечая в журнале этапы большого пути транспортника. Сегодня было как никогда: прошедшие выходные выкосили из рядов пять человек, по странному совпадению отмечавших день рождения товарища в одном и том же месте.
Браду поздоровался с водителями, махнул рукой Нине, затем подошёл в диспетчерскую и протянул руку диспетчеру – одноглазому старику с вечной папиросой, дымящейся в мундштуке:
– Здорово, Василич!
– Здорово, здорово!
– Надолго эта бодяга? – спросил Жора, кивнув в сторону экзекуции.
– Нет, сейчас поедут. Твой уже поехал на заправку, так что жди.
– Это хорошо, а что нового скажешь?
– Для нового нужны запчасти, а мне их, даже если и достать, уже не пристроить. Живу потихоньку. Слышь, Георгий Палыч, кто там в директора идёт, ты их хоть знаешь маленько?
– Немного, да нам при любом директоре работать надо.
– Э, не говори, – Василич затянулся папироской и вытащил мундштук изо рта, – помню Емельяна Прокопича, – вот тот был крут! Петро! Иди сюда – крикнул он в коридор, и когда оттуда вышел пожилой водитель, работавший с момента основания завода, спросил его, – ты Прокопича помнишь?
– А чего же нет? Помню.
– А историю с колючей проволокой?
Тут они засмеялись, переживая вновь события дней минувших.
– Ладно, – сказал Жора, – кончайте травить, лучше расскажите.
– Ну, дело было так. Я как уже говорил, второй директор наш был мужиком сурьёзным. Хозяин – одно слово. У него без спросу ничего не возьмёшь. А если для дела попросишь, то шёл навстречу, помогал всегда. А чтобы народ поменьше с завода тянул, приказал обтянуть заборы колючей проволокой. Ну, чисто тебе Освенцим получился. Здесь на этом месте раньше не было гаража, был склад. А склад дело хитрое. Машка Задорожная, она уже не работает, а в то время кладовщицей на спирте была. Работала – не придерешься. По документам всё сходилось, даже когда в цех отдавала, как она со своим приятелем могла его воровать – Бог её знает, как она делилась и с кем, да не в этом дело. Крыша склада примыкала к туалету, так вот с него и перебрасывали через эту–то колючую проволоку ночью ворованное на улицу. Машка баба была сбитая, шустрая. Однажды, они ночью с её полюбовником, тот токарем в цехе работал, забрались на эту крышу, ну и втихаря приготовились скинуть в кусты под забором две большие канистры со спиртом, а затем выйти через проходную и забрать. Надо же, на их несчастье Емельян Прокопич не спал и пришёл проверить завод во вторую смену. Представляешь, в час ночи он идёт и тут ему под ноги в темноте канистра падает. Он пригляделся, видит полюбовник Машкин. Прокопич подходит так и говорит, мол, я тебя вижу и узнал, если побежишь – уволю! Зови кто рядом с тобой наверх прощу! Тот и сдал Машку. Когда Машка появилась на крыше Прокопич им и обещает, что отпустит и не накажет обоих при условии, если те через забор к нему сами перелезут. Полюбовник обрадовался, только подошёл к проволоке, да руки приспособил, что бы мимо колючек поставить, да ногу поднял, чтобы перелезть, как Машка, рассерженная за такое предательство, пихнет его в зад, тот возьми, и застрял, взявшись руками за проволоку. Висит как гимнаст, ноги в раскорячку, будто на снаряде, и орёт, руки проколол, а хуже всего, что еще немного, как силы сдадут, и все своё хозяйство проколет. Машка плюнула и слезла, а Прокопич заставил охранников беднягу снять с колючек. С тех пор гимнастом его и прозвали. Правда, Машку он перевёл подсобницей в цех, а ему за страдания дал банку спирта. С тех пор у того спиртсмена на Машку реакция отрицательная. Вот так! А ты говоришь. Нам не всё равно кто будет нас пасти.
– Э, Василич! Вскорости всё узнаем.
Тут Браду увидел Витька – своего старого товарища по многим делам, да и порой по весёлым мероприятиям. Тот только подъехал к гаражу, очевидно с мойки, так как подъёмный кран, которым он управлял, мокро блестел, а снизу кабины капала вода. Машина фыркнула, как рассерженный кот и качнувшись стрелой вперёд, затем назад остановилась. Из неё легко спрыгнул Витёк и направился к Жоре.
– А, товарищ зам. директора! Наше вам с кисточкой!
Они пожали друг другу руки и отошли в сторону.
– Чем ты в пятницу занимаешься?
– Так до пятницы, как до Луны пёхом.
– Пёхом и дойдем. Так как?
– Это когда, вечером что ли?
– Вечером, вечером.
– А что, есть предложение?
– Есть. Слушай, в пятницу моя Танька опять холостая. Если хочешь, бери свою матрёну и давай ко мне подлетай к часикам семи. Отметим праздник.
– Это какой праздник?
– Праздник Бахуса. Я тут получил от одного клиента с села канистру вина. Попробовать не мешает. Идёт?
– Заметано, начальник!
И они, ударив по рукам, пошли в разные стороны.