Живин День. Глава 18. Живин День

 Шнырь летел с окна терема, словно растопыривший лапы кот. Отбив коленки об крутой скат черепичной крыши, он поехал вниз, судорожно цепляясь пальцами за черепицу, скользкую от дождя и снега. Ему удалось схватиться одной рукой за край водосточного желоба. Ноги свисали с крыши, болтаясь над пропастью.
Шнырь свободной рукой подковырнул черепицу, и она свалилась вниз, а он просунул пальцы в прогалок и утвердился, распластавшись на черепичном скате. Потихоньку подтянувшись, Шнырь продвинулся дальше вверх по водосточному желобу, скинув ещё одну черепицу. Так понемногу, осыпая черепицу вниз, ему удалось вскарабкаться на конёк крыши и сесть на него верхом.
Там Шнырь устроился и перевёл дух. Над коньком находилось слуховое окно, туда можно было пролезть, потом потихоньку покинуть терем. Он обещал вернуться в Лисий Нос к своей рыбачке, обещал сделать кораблик мальчонке. Обещал. Да видно не судьба. Там, внизу, в огне и дыму изнемогали люди в схватке с Нежитью. И их надежда сейчас, прижавшись брюхом к черепице, застыла, вцепившись в водосточный желоб.
Над ним, всего в трёх саженях была та самая, обитая позолотой дверь в горницу княжны. А если Гинда всё ещё там? А если он забрал оттуда куклу?
Шнырь вздохнул, скинул с себя сапоги, кожух. Узелок с инструментом прицепил к поясу и осторожно полез вверх по скату крыши, хватаясь за сколы и трещины в черепичной крыше пальцами рук и ног. Пару раз над ним пролетали навьи, но, к счастью, они не заметили, прижавшегося к  черепице человека.
 Наконец, он добрался до той самой террасы, с которой скинул его Гинда. Терраса была округлая и её крышу венчала луковка. Шнырь осторожно приподнялся над краем деревянного ограждения террасы – там никого не было. Дверь в горницу Златы тускло поблёскивала позолотой в багровом лунном свете.
Шнырь осторожно присел возле неё и, отыскав замочную скважину, погрузил туда отмычку.  Как ни странно, дверь открывалась просто, без заклятья, то ли его в спешке позабыли наложить. Замок был хитрый, но Шнырь такие щёлкал как орешки. Он даже встревожился – та ли это дверь? Щеколда хрустнула и дверь отворилась.
  Сквозь окно пробивалась узкая полоска света и Шнырь увидел в глубине комнаты зеркало, кровать, а на кровати, присунутую под подушку небольшую  восковую куклу в льняном платье. Он быстро схватил куклу и с ужасом вспомнил, что кресало и трут у него остались в карманах кожуха. Проклятье! Теперь надо как-то раздобыть огня в этой кромешной темноте.
Он бросился к двери, но не тут-то было – дверь оказалась заперта. Шнырь поискал замочную скважину – ничего, ни скважины, ни замка. Ловушка. Он уже принялся вспоминать заклинание, открывающее любые двери, как вдруг из-под кровати выкатилось мерзкого вида лохматое существо.
- Ну что, попался? – существо захихикало, потирая ладошки с тремя когтистыми пальцами.
«Коловерт! - подумал Шнырь, - От него так просто не отделаешься?»
Несмотря на небольшие размеры, коловерты пользовались колдовством и могли навредить человеку, заморочить ему голову или лишить силы.
- Отопри дверь! – строго приказал Шнырь.
  Коловерт снова мерзко захихикал. – Ешё чего!
- Ладно, - сказал Шнырь, - Чего ты хочешь?
- А что у тебя есть? – заинтересовался коловерт. Шнырь знал, что эти существа равнодушны к ценностям, но никогда не прочь поразвлечься и большим умом не отличаются.
- Давай в карты сыграем. Если я выиграю – ты меня отпустишь, а если ты выиграешь, то…- Шнырь задумался.
- Я тебя заставлю петухом кричать! – коловерт в восторге от своей выдумки снова потёр ладони.
- Идёт, ладно!
- Доставай карты!
- Эка доставай. Они у меня за дверью остались, в мешке.
Коловерт подозрительно сощурил свои жёлтые кошачьи глаза.
- За дверью, говоришь?
- За дверью, - прикинулся дураком Шнырь. – Да ты сам погляди, погляди. За дверью мешочек такой стоит полотняный.
Недоверие и желание поиграть боролись внутри коловерта.
- Нешто боишься, что сбегу? – спросил Шнырь. – Что ж я сам себе враг что ли?
Шнырь подумал, что коловерту сейчас ничего не стоит наслать на него оцепенение, поэтому старался держаться как можно уверенней. Он присел возле стены, расслабился.
- Давай, тащи карты быстрей.
И коловерт не выдержал. Желание поразвлечься пересилило осторожность. Сперва он приоткрыл дверь и обернулся посмотреть на Шныря. Но тот по-прежнему сидел, даже не глядя в его сторону. Тогда коловерт расхрабрился и, открыв дверь, выглянул на террасу.
- Где мешок-то? – обеспокоенно спросил он.
- За дверью, ты за дверь погляди,- объяснил Шнырь.
Коловерт полез за дверь. Тут Шнырь подскочил к двери, отвесил ему здоровенного пинка и бросился со всех ног к винтовой лестнице. Скатился по ступенькам вниз и метнулся по тёмному коридору. Вдогонку ему неслись проклятия коловерта.
Но Шнырь уже мчался по пустым коридорам терема, в надежде увидеть хоть какой-нибудь светильник или факел или источник огня, чтобы спалить куклу.
Оставалось только одно – выбраться наружу, но видимо когда он удирал от коловерта, то спустился по винтовой лестнице ниже, чем нужно и теперь не мог найти выхода из терема.
Вдруг до него донеслись звуки пения, будто пели что-то торжественное. Шнырь кинулся туда, откуда неслись эти звуки и  впереди заметил мерцающее огненное пятно, похожее на отсвет факела. Осторожно, чтобы не попасть в засаду Шнырь двинулся в сторону пятна.
 
- И это всё, что вы можете мне предложить? – усмехнулась Нерада. В её памяти вдруг всплыли слова Варуны – «Отдай самое дорогое». Она уже отдала свою жизнь, теперь что отдать? Альяра?
  Её жажда усилилась стократно, но она больше не жаждала крови – она хотела мести. Жажда переросла в ненависть и теперь ненависть -  холодная, точно зимняя ночь, переполняла её.
Она вскочила с пола и бросилась на Злату, вцепившись зубами в её руку, державшую Камень. Камень выпал из руки ведьмы на пол и погас. Княжна Горислава и ведьма Злата сцепившись клубком, визжа и  рыча покатились по полу.
Гинда рванувшись на помощь Злате, ослабил свою хватку и Альяр, последним усилием вонзил в него акинак. Заговорённая сталь вошла как нож в масло, и Гинде волей-неволей снова пришлось принять человеческий облик. Тело Альяра обмякло и соскользнуло на пол.
В это время в дверях появился Шнырь с куклой в руках. Он мгновенно увидел факел и масляную лужу на полу, разлитую от опрокинутого светильника. Гинда выдернул акинак из бедра и хромая кинулся к нему, но Шнырь успел выдернуть из настенного кольца факел и вместе с куклой бросить в масляную лужу. Акинак просвистел у него над ухом и вонзился в дверной косяк. Масло вспыхнуло. Колдунья с диким криком метнулась за горящей куклой – её тело зазмеилось синеватым пламенем,  и через несколько мгновений от него осталась кучка пепла.
Нерада на коленях подобралась к Камню. Гинда словно слепил из пространства чёрный сгусток и швырнул его в Шныря. Тот попытался увернуться, но это было бесполезно. Его просто впечатало в стену. Ярко-жёлтый луч ударил в спину чародею. Тот обернулся, затрясся, распадаясь на куски плоти, потом превратился в тёмный бесформенный туман.

  Они стояли насмерть в храме, возле  поруганной статуи Свентовита и горевшего ярким пламенем жертвенного огня. Отовсюду с дикими завываниями на них лезла нежить всех видов и мастей. Морок сковывал их движения, тяжкое удушье сжимало горло. Их, арконцев, лютоборов и волкодлаков становилось всё меньше и меньше. Хорт понимал, что ни Шнырь, ни Альяр свою миссию не выполнили и скорее всего нашли свою погибель.
Наступал предрассветный час, но небо было по-прежнему тёмным. Где-то в море, на корабле остался его отец – Хорт уговорил его не участвовать в битве.  Если Хорта убьют – княжество наследует его старший сын, но тот пока ещё слишком мал и ему не справиться без деда. Серебристый Волк душил упырей, не думая уже о том, когда и как это всё закончится. Ещё немного и сам он упадёт в изнеможении на залитый человеческой кровью скользкий пол.
- Свентовит, помоги! Жива, свети ярче! – и Волк запел древний гимн восходящему Солнцу. Его подхватили остальные и вот уже под своды храма содрогнулись от слов, исторгающих свет. Песня набирала силу, и морок отступал от грозных звуков, рождённых в великих битвах. Это была песня о жизни, о вечной нескончаемой ярости бытия.
Они пели, и обретали новые силы, вздымались их топоры и мечи. И Нежить дрогнула. Со стоном потянулись прочь навьи и упыри, словно кто-то позвал их невидимым голосом. Хорт издал торжествующий клич и бросил взгляд на восток. Там, у самого края моря, позолотилась кромка рассвета.
 
Нерада держала в руках Алатырь и он горел ярко-жёлтым пламенем. А вокруг кружился бешеный вихрь, словно чёрная воронка засасывала в себя пространство, как в омут. Чёрные крылатые тени с криком проносились мимо и исчезали в развёрстой дыре. Нерада почувствовала, как её тоже подхватывает ветром и тянет прямо к чёрной зияющей пасти.
- Закрывай Врата! – услышала она крик и увидела рядом с собой Альяра. Он держал её за руку, не давая ветру унести её.
- Ярик! – она вцепилась в него что есть силы. – Ярик, мы что, умерли?
- Это неважно! – он схватил её обеими руками, крепко прижал к себе,
- Меня затягивает в Навь! Мне страшно!- она старалась перекричать рёв ветра.
- Не бойся! Я тебя держу. Отцепись от меня и закрывай Врата. – крикнул он ей на ухо.
- Хорошо! – Нерада простёрла руку с Камнем в сторону чёрной бездны. Золотой Луч расширился конусообразно и проход постепенно стал затягиваться, точно полынья затягивается льдом. Вихрь усилился вместе с притяжением, и Нераде показалось, что её сейчас разорвёт на части. Она ещё сильнее прижалась к Альяру – он держал её крепко, закрывая собой от вихря. Воронка затянулась, ветер постепенно стих и всё вокруг озарилось чудесным оранжево-розовым светом.
- Солнце взошло!  - облегчённо выдохнул Альяр.
- Разве здесь наступает день? – удивилась Нерада.
- Живин День наступает везде.
- Надо же вернуть Камень в храм! – забеспокоилась Нерада.
- Надо. Иди. – Альяр улыбнулся ей своими  лучистыми глазами. – Тебя ждут.
- А ты?
Он снова улыбнулся ей –  Я сделал своё дело – вернул Камень людям.
Альяр взмыл в розовое небо, он был свободен, и птичье тело больше не стесняло его. Под ним раскинулось море, и воздух был густой и пряный, словно настой. Он рванул ввысь, навстречу солнцу – там его ждали родичи.

Хорт нашёл их в подземелье, всех троих. Запах гари и смрад там стоял невыносимый. Три тела вынесли из подземелья и положили у подножия статуи Свентовита. В ладони у Нерады был зажат Алатырь, горевший ярко-жёлтым светом и Хорт не решился его забрать, просто положил тело Нерады на жертвенник. Она была цела, если не считать пореза на груди, но бездыханна. Хорт решил, что раз Камень светится, то и надежда, что она очнётся, ещё есть. С мужчинами дело обстояло хуже. У Шныря была разбита голова, из носа  и ушей чёрными струйками вытекала кровь. Он был без сознания, хотя ещё дышал, но было очевидно, что жить осталось ему  недолго.
С Альяра немедленно сняли покорёженную броню, разрезав ремни, но было уже поздно. Объятия змея переломали кости  и жизнь по всей вероятности уже покинула его изувеченное тело. Лицо его посинело от удушья, а на губах застыла кровавая пена. Каркнул, пролетая мимо, ворон и взмыл в небо.
Колдунов и след простыл, а вместе с ними исчезла вся Нежить. С моря подул свежий предрассветный ветер, уносивший гарь пожарищ. Высоко в стремительно светлеющем небе кружили вороны. Погибших перенесли с улиц в храм и положили лицом к востоку. Урманы, оставшиеся в живых, ринулись в закрома  княжеского терема. Никто не решился за ними последовать.
По горизонту брызнули ярко оранжевые лучи солнца. Они упали на жертвенник, где лежало бесчувственное тело Нерады. И тут изумлённые воины увидели, как свет от Алатыря в её руке соединился с солнечным светом и словно заструился по её бледной коже от кисти к локтю, от локтя к плечу, потом растёкся золотистым живым теплом по всему её телу. Нерада вздохнула и открыла глаза. Страшная, грязная, с всклокоченными волосами, в обгоревшей изорванной рубахе, она медленно поднялась и села на жертвеннике, повернувшись лицом к восходящему солнцу.
- Мы сдержали своё обещание, помогли тебе вернуть княжеский престол, - сказал ей Хорт, усталым голосом – Принимай княжение. Упырей больше нет.
Ему вдруг невыносимо захотелось домой, в своё лесное жилище, к волчице и детям.
Нерада оглядела храм мутным взглядом, остановилась на теле Альяра, вздрогнула.
- Они все умерли из-за меня и из-за этого Камня, - пробормотала Нерада. Она какое-то время глядела на Алатырь в своей руке, потом подошла к краю обрыва над морем и прокричала, обращаясь к Солнцу.
- Жива-Свентовит! Ты слышишь меня? Забери назад свой дар и даруй жизнь всем, кто сегодня пал в битве в честь твоего Дня! Я, твоя дочь, кровь от крови твоей, я прошу тебя!
Все застыли в недоумении. Это было неслыханной дерзостью, взывать к богам, отрекаясь от их дара. Нерада стояла на краю обрыва, освещённая солнцем и, казалась настолько лёгкой, будто вот-вот улетит.
Сначала ничего не происходило, потом налетел порыв тёплого ветра, взметнул её спутанные волосы. Запахло душистым хлебом, цветочным лугом, мёдом. И у людей отчего-то отмякло в душе и на глаза навернулись слёзы. Даже урманы бросили делить добычу и замолчали притихшие.
Оно и вправду, зачем Камень, если из-за него одни раздоры, если люди и так, сами могут справиться с нечистью. 
А Камень в ладони у Нерады всё горел жёлто-розовым пламенем, а потом будто начал таять. Так тает воск или кусок льда. Ладонь обжигало  огнём, но Нерада не чувствовала боли, по щекам её текли грязными ручьями слёзы. Она опустилась на колени перед Альяром, простёрла над  ним руку - камень в её ладони превращался в медовую густую влагу.
Одна капля просочилась сквозь её тонкие пальцы и упала ему на лоб, другая на грудь, где отпечатался посиневшей вмятиной вороний оберег. Вдруг синева сошла с его лица, окровавленные губы порозовели. Нерада, вытерев слёзы, припала ухом к его груди и различила далёкие удары сердца.
Следующим был Шнырь. Его хриплое дыхание стало ровнее, он пришёл в себя, открыл глаза и застонал, обхватив руками  разбитую голову.
  А Нерада шла дальше, роняя живительные капли на растерзанные тела людей и волкодлаков. Живительный свет растекался по мёртвым, застывшим в неестественной позе телам. Лица, искажённые предсмертной судорогой разглаживались, бледные щёки розовели, страшные раны затягивались. Воины постепенно приходили в себя к неслыханной радости своих  друзей и близких.
Нерада шла, неся в руках золотистое чудо, и возвращала жизнь. Она боялась, что не хватит на всех, берегла драгоценные капли. Обожжённая рука её покрылась волдырями и сочилась сукровицей. Алатырь таял, превращаясь в смолистую жидкость, которая смешивалась с кровью Нерады, свентовитовой кровью – вот он уже величиной с лесной орех, потом с горошину. Вот его и совсем не стало.
Последнего мертвеца воскресила Нерада, и на ладони у неё осталось несколько золотистых капель. Она подошла к статуе Свентовита, поднялась на цыпочки и коснулась ладонью его выжженных глаз, погладила деревянную щёку.
- Спасибо тебе, дарующий Жизнь! – прошептала она.
Древесина под её пальцами порозовела и стала упругой и сочной.
 
  Через две недели провожали Хорта. Жмуды, услышав про смену власти в Арконе, и гибель ведьмы сами  явились к Люту с дарами и предложением мира. Волкодлак задержался по просьбе Нерады, чтобы помочь ей на первых порах управлять городом.
  Урманы так и не нашли несметных сокровищ, спрятанных упырями, видимо, они тоже улетели в чёрную дыру. Правда, возмущаться не стали, словно увиденное ими чудо оказалось важнее богатства.
  Альяру пришлось эти две недели проваляться в постели, пока срастались сломанные ключица и рёбра. По правде говоря, он не был в сильном восторге, очутившись опять в своей потрёпанной в боях человеческой плоти, но Хорт, подмигнув, пообещал помочь с оборотным зельем.
Однако это было ещё не всё – перспектива стать князем Яромиром, тоже мало его обрадовала. Пришлось Гориславе клятвенно пообещать ему, что когда-нибудь обязательно, когда вырастут их дети и переймут княжение, они поселятся уединённо на берегу моря и будут собирать мидий на отливе.
  Шнырь зарёкся больше воровать. «Хреновый я вор, замешкался, - признался он, - чуть всё дело не погубил!»
Он привёз из Лисьего Носа свою подругу с ребятишками и устроился в княжеских хоромах ключником. К нему по старой памяти обращались в случае потери ключей или если не могли справиться с замком. Порой садились они вместе с Альяром за стол и поминали своих ватажников. 
  Ожог на ладони у княжны заживал долго, но даже когда прошёл, рука её навсегда сохранила способность исцелять недуги и заживлять раны.
  На том месте, где Нерада коснулась лица Свентовита дерево дало ростки. Ростки эти тянулись  не по дням, а по часам  И вскоре в храме уже зеленел священный дуб.
  Вообще, этот год выдался на редкость плодородным, хлеб уродился на славу! К берегам Арконы пришло много рыбы. Дети, родившиеся в этот год, отличались отменным здоровьем.
  В храме Свентовита появился новый волхв. «Видно ли меня?» - вопрошал он собравшийся на праздник урожая люд, выглядывая из-за каравая.
И каравай был такой большой, что волхва за ним  видно не было.

2017год.