Опера

У секретного ведомства всегда много ресурсов. Не только материальных, но и людских. Миллионы повязали подпиской о сотрудничестве. Набирали кучу всяких специалистов и профессионалов. Но никак не могли набрать интеллектуальной мощи. Везде искали способных и одарённых, а после школы КГБ сплошная серая масса.
С тайными агентами ещё хуже. В обычной жизни нормальные люди. Иногда лидеры и таланты, а в донесениях такая муть, что читать страшно. Однако, приходилось оформлять. С дополнениями и поправками. Чаще с полной выдумкой.  Чтобы сохранился баланс восприятия у высокого начальства.
Я не задумывался о таких сложностях, когда получал билеты в Большой Театр. Не годовой абонемент, а всего несколько спектаклей, но всё равно приятно. Контрамарки от секретного ведомства пробивали любую броню. Администрация могла завернуть министра и члена ЦК, только не посланца конторы. Иногда заворачивали даже иностранцев. Плативших бешеные деньги в валюте. Пусть исходят бессильной злобой! Безопасность страны дороже.
В оперу ходят по разным причинам. Большинство скучает и ждёт знакомую арию или оркестровый момент. Часть партера страдает ради престижа, а в ложах полно случайного элемента. Пришли за компанию или по причине слабого характера. Некоторые просто по глупости или от безделья. Как отказаться, если выпала такая удача.
Хуже всего меломаны. Задурят голову своей эрудицией. Мозги так забиты, что лезет наружу. Бухгалтера в мире музыки. Сами не слышат и другим не дают. Приходят в театр, чтобы шептаться и жрать конфеты. Лучше среди профанов, чем с меломанами, но я предпочитал оставаться наедине с музыкой.
Царская забава в стране победившего пролетариата. Блеск и роскошь, но мало красивых женщин. Только на сцене, во время балетных спектаклей. В опере тоже встречались, но редко. Иногда среди статистов и хора. Если разглядеть под сценическим балахоном. Зато среди публики много платьев, красивых и разных. Наперекор советскому стандарту. Поневоле появлялись грешные мысли. Как бы снять с театральной элиты и одеть на московских красавиц. Но что потом делать с голыми старухами…
После первого взмаха дирижёра, я не смотрел по сторонам. Только на сцену и в оркестровую яму. Даже не заметил, кто подсел во время увертюры. Как раз во время пианиссимо. Не обратил внимания, но шелест конфетной обёртки заглушил музыку. Другие могли не слышать, но меня страшно возмущали звуковые эффекты подобного рода. Сразу обернулся, чтобы испепелить взглядом, но сердитая мина тут же перешла в любезную улыбку.
Человек недалеко ушёл от природы. Все инстинкты на месте. Притаились и ждут момента. Особенно у мужчин. Даже в полумраке оперного спектакля. Как выбор доминантной самки у дикарей. Её будто высветили театральным прожектором. Первый приз, без всяких конкурсов красоты. Никакое нарушение правил и приличий, не заставило бы меня скорчить свирепую рожу. Я вполне одобрил бы её пронзительный свист или сморкание в два пальца…
Наверное, она успела разглядеть первоначальную гримасу и протянула конфету в знак примирения. Я отказался вежливым жестом и сразу ощутил её дерзкий локоть. Конфета оказалась прямо под носом. Пришлось взять и даже развернуть. Одновременно раскрылся занавес и зазвучала первая ария, но я уже стал участником другого спектакля. 
КГБ приучает своих людей к особой подозрительности. Любая случайность рассматривается под увеличительным стеклом, а совпадение уже прямой сигнал тревоги. Светлые умы из секретных ведомств давно доказали, что чудес не бывает в природе. Любое совпадение кто-то готовит, шлифует и претворяет в жизнь. Я сидел на чужом месте и даже не подумал о странной случайности.
Могли усадить рядом своего человечка, но с какой целью? Все испытания кончились и даже инструктаж подходил к концу. Осталась какая-то мелочь, но куратор говорил, что полная чепуха. Какая-то формальность вроде врачебной проверки.
Здоровье тоже в полном порядке. Слава богу, не урод, не гном, а вполне нормальный мужчина. Почему бы дерзкой девице, не угостить незнакомца конфеткой. Несмотря на некоторую разницу в возрасте. Кроме того, никто не знал, что я всегда пересаживаюсь. В первый ряд партера, поближе к медной группе. Даже музыканты стали узнавать. Приветствовали доброй улыбкой. Неудачники, сидевшие перед оркестровой ямой, с удовольствием менялись на моё аристократическое место. Медь и ударные оглушают непривычное ухо, а пятый ряд на проходе обеспечивает полный акустический баланс.
Обычно, я видел смысл в каждом моменте оперного спектакля. Умел радоваться удачной ноте и страдал от вокальных изъянов. Звучание оркестра и хора всегда наполнено смыслом, особенно игра солирующих инструментов. У каждого в душе своя нота. Звучит только в унисоне с собственным аккордом. Неважно, с чем резонирует внутренний голос, с гобоем или сопрано. Есть особый звук для душевной гармонии. Для меня так звучала труба и другие медные в мощных аккордах. 
Трудно найти свою мелодию. Можно прожить жизнь в музыке, но так и не найти собственного звучания. Сплошной диссонанс вокруг и чудесная мелодия внутри. Как приступ раздвоения личности или дефект восприятия. Будто переход на освещённую сцену из тёмного зала. Наверное, поэтому решил валить из страны. Подальше от строителей коммунизма. Пусть по тухлой путёвке, но других возможностей не было. Может быть, судьба специально направила КГБ для моего спасения. Кто мог подумать, что железный занавес рухнет всего через несколько лет.
Не успели дать занавес после первого акта, как она попросила сигаретку. Идти в буфет сразу отказалась и мы усиленно дымили в две трубы до конца антракта. Между делом, получил уйму ненужной информации из мира музыки: Кто там женился, развёлся или стал невыездным. Гастроли, гонорары и прочие валютные проблемы тоже оказались в сфере внимания.
После третьего звонка, она взяла меня под руку и мы возвратились в зал под прицелом завистливых взглядов. Приятно ухватить первый приз, но тревожно. Вдруг появится другой претендент или истинный владелец. Кто знает, что случится в следующий момент? У подобных девиц всегда уйма стратегических планов. Может, она бесит истинного избранника или дразнит намеченную жертву с помощью незнакомца.
Во всех театрах по-разному, но в Большом, довольно узкий подлокотник. Отличное средство для молчаливой дуэли, которая заканчивается победой или ничейным результатом. Я не участвовал в подобных соревнованиях, чтобы не отвлекаться от музыки. В этот раз, мои пальцы машинально прикоснулись к её запястью. Я сразу отдёрнул руку, но она возвратила мою ладонь обратно. Теперь мы сидели на манер влюблённых, а сцена и оркестр не поскупились на бравурные аккорды.
Когда Мефистофель запел свои куплеты, я вспомнил о конторе. Стоит говорить о новом контакте или промолчать? Ведь никакого запаха гебешной подставы, но с другой стороны, обязан докладывать о всех мелочах. Даже если пукнул в неположенном месте. Куратор всегда напоминал о таком обязательстве. Будто предвидел острый приступ метеоризма в разгар спектакля.
Контора натаскивала своих людей, как породистых псов. Для воспитания тайного страха. Чтобы боялся только хозяина, а остальных презирал. Постоянная жажда любви и преданности. Как старый любовник. С явным шантажом и скрытой угрозой. Прямые намёки на зоркие глаза и длинные руки. Дескать, никто не застрахован. Старушка мать и невинный младенец тоже в ответе. Шаг в сторону и прыжок на месте – уже измена. Если вовремя не признался…
Сидеть на краю выгодно всегда и везде, особенно в театре. Кроме акустической зоны, есть тактическое удобство. Постоянно открыт путь к отступлению. Не надо шагать по коленям, чтобы выйти из зала. Меня всегда раздражали буфетные меломаны. Когда, не дожидаясь занавеса рвутся из зала, будто помирают от жажды. Порой я тоже спасался бегством. От солистов, в стиле «русский бельканто». Даже в Большом остались последователи Собинова и Козловского. Противные голоса проникали везде кроме буфета.
Ещё до окончания второго акта, мы уподобились театральному плебсу. Вышли из зала, во время звучания последнего аккорда. Каждый композитор настраивает слушателей на свой лад, а когда звучит музыка Шарля Гуно, поневоле становишься галантным французом. Ведь у них нет сомнения, что желание женщины – божья воля. Моя дама вдруг пожелала отметить случайную встречу в буфете. Так и сказала: «по рюмочке за знакомство».
Пришлось принять по две. Сначала по бокалу шампанского, и только потом, по капле коньяка. После таких событий обязательно кружится голова. Не только от спиртного. Она слишком торопила события. Мы даже не прикоснулись к бутербродам с икрой и осетриной.
У меня хватило ума отклонить предложение выпить на брудершафт. Наш столик и без того стал предметом общего внимания. Прилюдное лобзание никак не входило в мои планы, а что за брудершафт без поцелуя! Я был уверен, что она потребует выполнения этой формальности. По примеру Фауста с Маргаритой, которые готовились к грехопадению. При энергичной поддержке хора и оркестра.
Внезапно я осознал, что знакомство не состоялось. Мы осушили бокалы ещё до того, как буфетные стойки облепила густая толпа, но я не знал, как её зовут. Она тоже не удосужилась спросить моё имя. Мы вполне обходились местоимениями, будто целую вечность знали друг друга. Правда, я ещё не полностью перешёл на «ты», но она почувствовала моё затруднение и сразу ответила на немой вопрос.
- Маргарита, - она протянула руку и даже пыталась изобразить книксен, - меня зовут Маргарита. 
С таким же успехом, я мог назвать себя Фаустом или Мефистофелем. Если раньше копошились сомнения, то теперь стало ясно: Передо мной классическая подстава. Настолько наглая, что даже не желает скрываться. Ничего не поделаешь, надо продолжать игру. Может со временем станет ясно, что именно задумала контора. А пока попытаемся не проиграть с разгромным счётом, ведь я обязан брать даже кручёные мячи…
КГБ берёт количеством, а не умением. По принципу русской стратегии, задавить табуном и оравой. Если заслать тысячи кротов, кто-то обязательно проберётся в нужное место. Остальные пусть сидят в своих норах и ждут момента. Молчаливая поддержка, тоже важное дело. Цепной пёс разорвёт в клочья любого, но никогда не вопьётся клыками в толстый хозяйский зад. Хотя страстно мечтает в глубине собачьей души.
Вся подготовка агентов, лишь накопление компромата, а занятия по спецдисциплинам для отвода глаз. Шпиону никогда не понадобится стрелять или рисовать карту. Он думает, что постигает шпионскую науку, а на самом деле просто пополняет архив. Главная задача, набрать побольше постыдных фактов. Чтобы боялся тех, кто хранит личную папку. Если недобрали материала, просят подписать форменные поклёпы на незнакомых людей. Дескать, железные факты, но нет законных оснований без подписи своего человека.
Отказаться нельзя, смертная обида, даже оскорбление в лучших чувствах. Комитет Госбезопасности удостоил доверием, а ничтожный тип не хочет подмахнуть! Значит, нет истинной веры? Стало быть, есть сомнение! А если колеблется, то затаил недоброе, как рычащий на хозяина пёс. Один шаг до прямого предательства.
Такое давление трудно выдержать. Ведь контора всегда в засаде. Может,  опять проверка лояльности. Тогда весь поклёп элементарная выдумка. А если настоящий донос, тоже не страшно. Кто поверит, что настучал на незнакомых людей? Ведь есть полное алиби. В конце концов, подпишет другой. В конторе уйма покладистых и совсем нет упрямых. Таких просто не держат.
Возвращаясь на место, я уже составлял мысленное донесение о внезапном знакомстве. Без злого умысла, а как логическую задачу. Чтобы разобраться в ситуации, глядя со стороны. Однако, Маргарита прервала размеренное течение мысли. Ещё до того, как погас свет, её рука оказалась в моей ладони и внезапно, наши пальцы сцепились. Пока я размышлял, кто виновен в установлении столь тесного контакта, зазвучал оркестр и моя ладонь ослабла. В ответ я получил импульс такой силы, что чуть не вывалился из кресла. 
Я ощутил не только силу её длинных пальцев, а будто удар тока в тысячу вольт. Не давая опомниться, она что-то шептала мне в ухо. Я сразу возненавидел оркестр, мешающий уловить слова в её жарком дыхании. Наконец понял, что она хочет выйти. Неважно куда, только бы оказаться вне этого зала. Ничего не поделаешь, девичий организм не всегда выносит душную атмосферу театра.
- Хочешь в царскую ложу, - сказала она, как только мы оказались снаружи, - могу открыть, - она порылась в сумочке и достала ключ солидных размеров, - только сейчас и сегодня, другого раза не будет...
Меня не удивило бы знакомство с посетителями правительственной ложи, но иметь такой ключ дозволено очень доверенным лицам. В антракте, она успела намекнуть, что происходит из музыкальной семьи. Не родилась, но выросла в театре. Дитя кулис в полном объёме... Готовила школьные уроки в гримёрной. Однако артистам не дают таких привилегий. Чтобы открыть подобную дверь, надо исполнять роль в других сферах.
Я не заметил внутри особых признаков роскоши. Тот же хрусталь, бархат и позолота, как во всём театре. Немного удивился размеру внутренних помещений. Ведь вместо салона и туалета, можно было поставить дюжину зрительских кресел. Почему старцам Политбюро не жаль терять столько мест в акустическом сердце зала? Наверное, для них мягкий диван важнее любой сцены. Как место спасения от громких звуков и любопытных глаз.
Я хотел оценить баланс звучания в царской ложе, но мы туда не добрались. Пришлось затормозить у дивана. Ведь только идиот может думать о музыке во время страстного поцелуя. Я чувствовал себя участником оперного спектакля. Будто уже расписался кровью. И подписка лежит в кармане чёрного камзола. У гнусного типа c басом profondo, который рычит на сцене.
Всю нашу жизнь направляет женский разум. Наперекор упрямым мужским инстинктам. Чтобы не пропала раньше времени человеческая порода. Нам постоянно кажется, что существует власть грубой силы. Будто одна мужская воля имеет решающее значение. На самом деле, людскую породу ведёт мягкая рука судьбы. Рука реального или придуманного существа женской природы.
Только в одной ситуации мужчина берёт на себя всю инициативу. На завершающем этапе спектакля под названием страсть. Это не просто желание, а обязанность. Требование природы и долг чести. Женщина может отказаться или передумать в последний момент. Ей всё дозволено, но для мужчины нет обходных путей. Ни шагу назад, только вперёд и глубже. В бездонную пропасть и бездну... 
На ней было очень мало одежды. Через одно мгновение от вечернего наряда остались одни туфельки. Зато с моим облачением справиться было не так просто. Именно в этот вечер, я решил дополнить свой костюм узорчатым жилетом. С миллионом тугих пуговиц по всему пузу. Остальные предметы, тоже не желали подчиняться скоростному ритму. Всё происходило как в замедлённой съёмке, несмотря на помощь её проворных рук. 
Наконец, я остался в одних носках и только тогда понял свою ошибку. Мне ни в коем случае не следовало этого делать. Теперь поздно было поднимать с пола брошенную одежонку для скрытия позорного факта. Какие-то провода в мозгах заклинило в последний момент. Можно было предвидеть. С первого прикосновения, я пребывал в состоянии тихого помешательства. Будто отравился от её конфеты. Состояние чрезвычайной готовности не может длиться вечно… 
Она делала всё возможное, чтобы выправить ситуацию. Даже намного больше, но без всякого успеха. Ничего удивительного! За стеной гремела Вальпургиева ночь, для которой Гуно не пожалел грома литавр. Вдобавок появилась паническая мысль о стуке в дверь. Тем временем, Маргарита уже выбилась из сил. Хрустальные бра перемигивались на стенах, а я желал только одного. Чтобы Мефистофель немедленно забрал меня в преисподнюю.
Я честно изложил в донесении события того вечера. Воздержался лишь в описании сопутствующих музыкальных эффектов. Не стал особенно распространяться по поводу заключительного фиаско, а просто отметил сам факт. Всё уместилось на одной странице рукописного текста. Куратор прочитал моё признание и почернел лицом.
- Ты что написал? – он бросил лист на стол и прихлопнул его ладонью, - не хочешь сотрудничать, так и скажи. Зачем тратили столько времени и сил! Почему именно в последний момент? Чего испугался? Если есть причины, давай обсудим.
Я ничего не понял, но попытался успокоить куратора. Сказал, что по-прежнему рассчитываю на доверие конторы и сам стараюсь быть предельно откровенным. Просто вышла осечка, впервые в жизни. Наверное, от волнения.
- Тогда пиши снова, - он скомкал лист моего признания, - подробно и честно. Даже если случайно пёрднул, тоже без утайки. Когда, где и как, всё важно.
Он полез в мусорную корзину и достал скомканный лист, - только без этих фокусов, - куратор расправил бумагу и постучал ногтём по последним строкам, - нам всё известно, только хотим услышать от тебя правду…
Следующее признание я изложил на трёх листах. Постарался ничего не упустить. В заключительных строках даже употребил пару терминов из области сексопатологии, но всё напрасно. Полковник ещё более помрачнел лицом.
- Почему ты это делаешь, скажи честно? Никто не заставляет, у нас всё по доброму согласию. Говори причину и можешь идти на все четыре стороны. Втихаря не получится. Мы знаем, как было на самом деле.   
Впервые не мог понять, чего ждёт от меня контора. Раньше всегда улавливал скрытый смысл. Хватал с полуслова и читал между строк. И вдруг - облом. Уже второй за сутки! Я только руками развёл. Этот жест совсем раззадорил полковника. Он уже не владел собой.
- Маргарита докладывает, - заверещал он ехидным тоном, - что всё прошло чудесно, даже великолепно. Никаких приступов и системных сбоев. Получил у специалиста отличную оценку. На профессиональном уровне! Как снайпер ближнего боя. Все выстрелы в яблочко. Хотел поздравить с окончанием проверки. А ты что пишешь?
Только теперь я понял последние слова Маргариты. При прощании она чмокнула в щеку и сказала, что все будет хорошо. «Не волнуйся, я обещаю!» Будто в насмешку. Чего волноваться, когда вселенная уже окрашена в чёрные цвета? Ничего хорошего в этой жизни больше не могло случиться. Тем более, она отказалась дать телефончик. 
За дураков держишь, – продолжал бесноваться полковник, - если бы соврал наоборот, я мог понять. Со всеми случается, но страшно признаться. Мужское достоинство и прочее, а у тебя явная брехня…
Внезапно полковник умолк, будто опомнился. Даже изобразил любезную улыбку. Не торопясь, собрал бумаги и уложил в портфель. Долго смотрел в окно и наконец пришёл к разумному решению.
- На этом ставим точку, - он изобразил знак препинания указательным пальцем, - ты написал, я прочёл. О Маргарите ни слова, мало ли валютных проституток! Я не говорил, ты не слышал. Договорились? Теперь иди, если надо мы свяжемся.
Мы больше не связывались, если не считать случайной встречи через несколько лет. Всё в жизни круто поменялось, а он нашёл своё место в новой реальности. Заведовал охранным агентством в одной бандитской структуре.
Прошли ещё годы и довелось встретиться с Маргаритой. Тоже случайно, но уже в другой стране. Она стала чиновницей, а я остался посетителем. Мне постоянно выпадала эта роль. На столе лежали леденцы в хрустящей обёртке. Государство старалось усладить встречу с гражданами. Я развернул два леденца и один протянул ей. Она вспомнила…
Спросила про жизнь, хотя в компьютере были все сведения. Без особых причин для веселья или печали. Обычный посетитель ведомства национального страхования. На простенке значился номер её служебного телефона, но я не стал запоминать. О прошлом не стоит жалеть, тем более пытаться исправить.