Тревожная ночь

Как ни странно, но на новом месте в мягком раскладном кресле, я уснула быстро. Видно, намаялась с дороги и продрогла, пока мы сквозь бурю продирались в спасительный кров. В комнате было тихо, стучали ходики на стене, за окном выла метель, навевая спокойный и крепкий сон. И вдруг, во втором часу ночи в дверь раздался резкий металлический звонок. Хозяйка вскочила и босая бросилась к двери из маленькой смежной комнаты через большую проходную, где на ночь хозяева разместили меня.
  Я сквозь сон слышала, как Светлана Федоровна побежала будить мужа. Тут я проснулась окончательно, стряхнула с себя остатки сладких сновидений и села на свою постель.
  Борис Иванович вышел из комнаты в тренировочных штанах, одевая на ходу домашнюю клетчатую рубашку. Вместе с женой они спешно ушли в коридор.
Может, что случилось? Все-таки городок военный, здесь стоит рядом большой гарнизон. Может, тревога какая? Я стала быстро запихивать ноги в домашние тапочки, привезённые с собой из дома, натянула поверх ночнушки тонкий свитер и тоже выбежала в коридор. Дверь в подъезд была открыта.
  Я выглянула на лестничную клетку и увидела, что на нашей площадке открыта дверь напротив. Я потопталась в нерешительности у порога, а потом села в коридоре на банкетку у обувной тумбы. Спустя некоторое время, вошла хозяйка, скрипнув дверью.
- Разбудили?! – всплеснула она руками.
- А, что там?
- Ничего страшного. Элька рожает, собака колли, про которую вечером хозяин хвалился. Вот за ним и пришли.
  Я вопросительно посмотрела на Светлану Федоровну.
- Он, ведь у меня не только военный, он ветеринар по профессии. А в гарнизоне по хозяйственной части заведует.
  Я с тревогой посмотрела на дверь.
- А, что, роды у таких собак сложные?
- Бывает да, колли не исключения. А, почему ты спросила?
- Просто, моя собака Веста всегда рожала сама, крепкая была дама. Смесь пуделя с тибетским терьером.
- Ну, терьерихи крепкие собаки!.. Пойдем туда, волнение пройдет, когда все увидишь.
- А, можно?
- А, чего же? Пошли.
  И мы, поставив замок на предохранитель, ушли к соседям.

  Элька, темно-рыжая с белым воротником крупная колли, рожала тяжело. Рядом с ней на клеёнчатом коврике уже пищали маленькие существа в количестве шести штук, а седьмой не шёл. Все усилия хозяев помочь ей в этом, успеха не имели, вот и вынуждены были Савины обратиться за помощью к соседу ветеринару.
  Борис Иванович устроился поудобнее рядом с собакой, ползая на коленях перед ней, он ощупывал её надутый живот. Элька время от времени дёргалась, скулила, как-то неловко подворачивала голову на бок, пыталась несколько раз подняться и снова падала и, видимо, теряя силы, легла, уронила голову на коврик и тяжело задышала. Борис Иванович продолжал проводить свои манипуляции, надавливал на живот, подводил пальцы под рёбра, делал массаж с приёмами, известными только ветеринару, потом изрядно вспотев, повернулся к нам, беспомощно стоявшим рядом.
- Подержите, кто-нибудь, ей задние ноги. Я их немного вытяну, а вы подержите, пока я буду выталкивать щенка из рога матки. Он в самом конце засел, на дне рога, надо толкать, но двумя руками, при том, что конус живота должен быть оттянут немного вниз. Помогите мне!
  Хозяйка Лиза и дочка её Татьяна, девица лет двадцати, стояли, как вкопанные. Светлана Федоровна только причитала. Тогда ближе подошла я и села рядом с Борисом Ивановичем. Я уже раньше принимала роды, моя Веста рожала трижды по десять штук и мне было не страшно это видеть.  Леонтьев аккуратно взял Эльку за лапы и вытянул их вдоль тела, собака при этом продолжала лежать на правом боку и поскуливать.
- Держи их так! – сказал он и передал мне свою эстафету.
  Я поудобнее села, наклонилась ближе к собаке и крепко обхватила её лапы. Борис Иванович чуть приподнял несчастную страдалицу и стал мощными поглаживающими движениями скользить руками по животу сверху вниз. Я продолжала её крепко держать до тех пор, пока она резко не дёрнулась и стала подниматься, припадая на правую лапу.
- Теперь не мешайте, - сказал Леонтьев.
  Элька громко задышала и в этот момент, наконец, матка открылась. Вместе с густой зеленоватой водой, начал выплескиваться большой, скользкий пузырь. Вскоре показались задние лапы.
- Не головой он шёл, видите, ножками. А это как у женщины, тяжело.
  И тут Элька, как моя Веста когда-то, ухватила щенка за ножки своими острыми зубами, и вытащила его из своего чрева. На пол сразу же хлынули потоки воды и крови, но вскоре мокнуть она прекратила, успокоилась и стала обнюхивать своего новорожденного щенка, чтобы облизать и снять с него розовую плёнку. Но замерла на мгновение. Перевернула его носом один раз и второй, а потом быстро отползла в сторону. Щенок был мёртв.
- Задохнулся, - пояснил Борис Иванович.
- Потому что, долго шёл? – спросила Татьяна.
- Да. Долго, а потом ножками, пузырь лопнул уже в матке, он потому и застрял, кислород из воды вышел, вот он там у неё внутри и умер. Не двигался, не выходил, был в конце маточного рога. А матка сокращается медленно в этой фазе, вот и вытолкнуть ей его было не просто, не живого. Ну, всё, он последний был. Седьмой! Шесть штук расположились симметрично, друг против друга, а один развивался в роге, это так бывает. Потому эти шестеро живы и относительно легко вышли.
- Ой, спасибо вам, Борис! – сказала хозяйка Лиза. – Чтобы мы без вас? Спасибо огромное!
- Ну, будет вам… Теперь собаке нужно дать отдохнуть. Со щенками пообщаться. Ведь это её первый помёт. Дать к ним привыкнуть. Ну, я ещё зайду к вам днём, проинструктирую.
  Борис Иванович встал, отряхнулся, взял меня за руку и мы все трое ушли к себе в квартиру.
  Придя домой, никак не могли снова улечься. Сон перебило случившееся событие и никак невозможно было снова расслабиться.
- Ольга говорит, у неё собака легко рожала, - сказала Светлана Федоровна, сев ко мне на раскладное кресло, пока хозяин за столом размешивал в чашке простоквашу, чтобы немного освежиться после трудов праведных.
- Это так, - отозвался он, - все собаки по разному рожают, как и люди. И приёмы у докторов, относительно них должны быть разные. Смотря отчего заминки. А у тебя, Оль, она молодая рожала?
- Да, первый раз в полтора года. Потом в три, а последних в семь лет. И всегда по десять штук. Но вот в последний раз, на второй уж день, когда мы думали, что все позади и десятого положили в корзинку, вышел одиннадцатый, и тоже мёртвый. Она хотела его съесть вместе с детским местом, но мы отняли.
- Ну и зря! Для неё мёртвый щенок, это тот же материал с пола, который нужно за собой убрать. Просто она была чистоплотной собакой.
  У меня в этот момент навернулись слёзы и всё в голове помутилось.
- Оль, что ты?! – испуганно переспросила хозяйка.
- Так, Весточку мою вспомнила, плакать хочется…
- Нет её уже?
- Нет, давно уже нет.
- Во сколько её не стало-то?
-Ей было четырнадцать, на ней не было ни единого седого волоса. Она была стройная красавица, хороша собой, черная как смоль…
- И, что же?
  Я закрыла лицо ладонями не в силах больше удерживаться.
- Ну, не надо, не надо, хватит вопросов, Света! Видишь, человеку больно, - и Борис Иванович подсел ко мне, прислонил мою лохматую голову к своей груди, похлопал по плечу, погладил по волосам и немного успокоил.
  Когда улеглись, я почти до утра ворочалась в постели, сон не шёл, а после, заснув с северным дымчатым рассветом, я увидела во сне её, мою любимую мудрую собаку Весту. Она ласкалась ко мне и сидела рядом, положив передние лапы на колени. Всхлипнув, я проснулась, а потом ещё долго лежала, глядя на мутную синь за окном и вытирала ладонями слёзы.