Сказочное лето Миллены. Глава 4

  Глава Четвёртая
  Братья сдержали обещание, каждый день потихоньку подкармливая сестру то «сникерсами», то «чупа-чупсами», купленными из собственных карманных денег, а бывало и пирожными в Шурочкином исполнении.  так что Миле ее «Галадовка» даже понравилась.  Две недели пролетели  для нее почти незаметно. Первые летние деньки утекали, как вода сквозь пальцы под аккомпанимент мамочкиных охов и ахов  по поводу отъезда и папочкиного раздраженного сопения (родители, кстати, так и не заметили «Галадовку»,  - Дэн тихонько снял с  Милиной двери плакат – во избежание семейного системного политического кризиса космического масштаба. Сама же Миллена из комнаты не выходила и думала, что плакат красуется на должном месте).  Красную бандану с головы девочка, правда, так и не сняла – в знак протеста.
Увидев сестрёнку в этом наряде первый раз Дениска ахнул и всплеснул руками и воскликнул:
- О! Мама миа! Это же вылитая Баньдьеро Росса! Или – Бандана Руссо! Чтобы не путать с Бандерой…
- это кто ещё такая? - насторожилась Миллена.
- Это песня такая:
Прощай любимая! Прощай Италия! - и он напел мелодию… - Нет, я так не могу… Это надо слышать… А папа эти пластинки никому не даёт.
- Это марш какой-то, а не песня! – фыркнула Миллена.
- Ну пусть будет марш… Но всё равно – НО ПАССАРАН! – и братец долбанул кулаком в направлении потолка
- Как? Но писсаран?  - рассмеялась девочка. - А что это значит – не писаться?
- Нет. Совсем другое – это испанский язык… Это значит в переводе – ОНИ НЕ ПРОЙДУТ! Хотя, кажись, уже прошли…
- Да? Как интересно! А я подумала – это значит: не писаться от страха. А кто эти - они?
- Отстань! Подрастёшь, всё узнаешь…
- Вот так всегда! – обиженно надула губки Миллена. – Всё им, видите ли, некогда… Ты же сам говоришь – об этом в школе никогда не расскажут…
- Зато у нашего папы большая библиотека ещё с советских времён…
- а я не люблю читать
- а ты – полюби!...
   Ни «галадофка», ни новый очень выразительный наряд  не возымели должного эффекта: папочка был слишком занят (он хотел максимально «подтянуть хвосты» перед отпуском)  и дочь видел мельком, а мамочка лишь раздраженно фыркнула на ее выходку, потому что  основное время уделяла приезжавшей каждый день портнихе, с которой готовили платья, сарафаны и халатики для «этой дыры». Мамочка удивлялась её непонятливости, и говорила, что портниха хочет её уморить до смерти и сетовала, что куда-то подевались её солнцезащитные очки марки «Дольче габано», хотя «для этой дыры» это будет даже очень слишком…
 Но Макс и Дэн оценили сестрёнкину стойкость, повадившись дразнить её «Матрос Желязняк». Миллена, было, обижалась, но продолжалось это каждый раз до первого «сникерса», который  подносился ей в знак примирения.
 -Что поделать, Джинни? -  томно вздыхала девочка, жуя  перед  зеркалом шоколадку, - У каждой женщины должна быть своя маленькая слабость! Так мамочка говорит, когда пьет шампанское «Чизано Асти», а папочка тогда качает головой и повторяет, что  слабостям нельзя потакать... -   Миллена нахмурилась и вытерла испачканные губы тыльной стороной ладошки. Джиннилежала у  окна и прищуренными глазами  лениво наблюдала за маленькой хозяйкой, явно собираясь вздремнуть.
  Дверь с шумом распахнулась и на пороге возник взъерошенный Дэн.
- Ну что, малая, готова к труду и обороне? – сверкнул очками он.
-От кого обороняться будем? Погоди, я сейчас только мою бандану повяжу и ... – она оглянулась по сторонам в поисках  галстука.
-Брось, я пошутил! – улыбнулся брат, - Просто пришел тебе напомнить, что сегодня у нас ужин раньше обычного и по кроваткам мы тоже разойдемся не позже полдевятого. Завтра в путь, дорога длинная. Целый день в машине.
-Урааа! Мы едем в путешествие! – восторженно захлопала в ладоши девочка и счастливо закружилась по комнате, чуть не наступив на Джини, которая в последний момент-таки успела отскочить к противоположной стене.
 -Сумасшедшая,  так же и упасть недолго, - покачал головой брат, закрывая дверь.
  Ужин прошел в молчании.  Папочка думал о работе, мамочка, по-видимому, переживала очередной приступ слабости, Макс хмуро копался в своей тарелке и украдкой поглядывал на родителей,  Дэн переваривал очереджную прочитанную за день книгу, а Миллена размечталась о том, как она будет купаться в озере, ловить с папочкой рыбу, пить парное молоко и...
 -Так, я уже сыта сегодня, всем... – выразительно сказала мамочка, вставая из-за стола. Миллена моргнула и удивленно на нее посмотрела. – Пойду-ка  я  спать.
-Иди-иди, - буркнул папочка и поморщился, словно лимон проглотил.
  Мамочка хмыкнула и, грохнув стулом, направилась наверх. Миллена вопросительно взглянула на отца, но тут и бровью не повел. Она перевела взгляд на братьев, и Макс выразительно закатил глаза.
  Уже потом, закрывая дверь в свою комнату, Миллена слышала как Макс  негромко сказал, обращаясь к Дениске: «Предки опять перессорились!»
-Они всю жизнь, как кошка с собакой... – задумчиво ответил Дэн. – Интересно, почему бы?
-А как ты думаешь? – взъелся шепотом  Макс, - Это все наша мать воду мутит.
-И все-таки, странно это, я считаю,-засопел брат. – Как это так: быть недовольной без причины?
-А причина в том, что наша маман любит только себя любимую,   отец для нее-средство к существованию, а мы - побочный, так сказать, продукт...
-Тише, тише, а то Милка услышит! – шикнул Дэн.
-И что с того? Она все равно скоро это поймет, - снаружи хлопнула дверь: видимо, Макс ушел к себе. А Миллена так и осталась стоять у замочной скважины, переваривая только что услышанное. Глупости Макс говорит! Как мамочка может любить только себя, если она наверняка любит еще и папочку, и братьев, и ее саму, и даже Шурочку с Джини. Вот только болеет часто, и от того такая грустная...  Девочка вздохнула , залезла в постель и попыталась закрыть глаза, но они сами собой распахивались: слишком волнительный предстоял назавтра день. Так бывает перед Днем Рождения или Новым Годом, когда понимаешь, что на следующее утро тебя ждет что-то восхитительно-приятное, и стоит только закрыть глаза и уснуть, а потом проснуться... Но сон, как назло не идет.
Х*       Х*       Х*
 Проворочавшись минут  сорок, Миллена вспотела, сбила комом постель, ставшую противно-горячей, фыркнула и села, свесив ноги с кровати. Джини, дремавшая  в своем углу, мгновенно проснулась и вопросительно взглянула на маленькую хозяйку: «Не спится»?
-Да, не спится... – выпятила Миллена губу. – Вот сейчас начну считать паршивых колченогих овец, и тогда, может быть...
  Она набрала в грудь воздуха и начала громко шептать: «Раз паршивая колченогая овца, два паршивая колченогая овца, три...»
 В окно светила яркая луна, и ее зыбкий призрачный свет придавал обычной комнатке таинственный вид. Где-то за открытым окном дружно тренькали сверчки, а по воздуху мимо девочки проплывало уже сорок восьмое побитое жизнью животное, когда дверь внезапно приотворилась, и Миллена увидела темную тень в коридоре..
-Аааа!!! – вскрикнула она и, приподнявшись, схватила подушку – единственное на тот момент оружие, оказавшееся у неё под рукой, но тень , выскочив из темноты оказалась просто папочкой в тёмно-фиолетовой пижаме.
- Фуух! – громко выдохнула маленькая девочка – Ну что ты меня так пугаешь, папочка!
-Тихо, доча, это я! Не кричи - разбудишь весь дом! – недовольно пробурчал он, пытаясь зажать ей рот своей широкой, пахнущей  резким парфюмом, ладонью.
- Папочка, как здорово! Это ты, - пробормотала девочка,  отстраняясь от неприятного ей запаха разрекламированного мужского одеколона. –  я по тебе так соскучилась… ты всё на работе, да на работе
-Я-то?  Ну да – в том-то и дело – что только-только вот с работой закончил... – как-то неуверенно сообщил папочка и зевнул, - А ты чего тут так громко мелкий рогатый скот считаешь?
-Не спится.
-Ну тогда… я с тобой посижу, у прокурора возражений нет? – предложил он, настраиваясь на шутливый лад, каким обычно недалёкие взрослые считают необходимым разговаривать с детишками.
-Конечно хочу! – обрадовалась Миллена и быстренько нырнула под одеяло. Возможность побыть с папочкой выдавалась ей не так уж часто, так что надо было ловить момент. Но под одеялом она удержалась недолго, через несколько минут она уже была у папки на коленках..
- Папочка, а у тебя на работе сейчас большой аквариум? – атаковала она его сходу. – Я у тебя так давно не была в офисе… Когда ты меня с собой возьмёшь?
- Аквариум? – вообще он готовился поговорить с ней о другом, о великом, важном и вечном, но этот «гвупый вопрос « сразу же сбил его с толку. – Какой такой аквариум? Нет у меня никакого аквариума! С чего ты взяла?
- А как же? Не обманывай меня - вот уже несколько дней, как я вернулась с пансиона, мамочка рассказывает, как эта вонючая селёдка нарезает в  твоём офисе круги вокруг тебя… Хотя… хотя она говорит – вобля, а я спросила у Дениски, что такое вобля, это имя селёдки такое? Он говорит, что это, наверное, такая сушёная селёдка, но  я думаю, что  засушенная селёдка, она же мёртвая, и плавать вокруг тебя может только живая… Так же?!
- М-м-м, - невразумительно промычал отец и брови его сошлись на переносице… и ещё он стал как-то немножко задыхаться.
- И мамочка иногда говорит не вобля, а селёдка… а ещё она сказала Шурочке, что она эту вонючую селёдку вместе с тобой обязательно выведет на чистую воду, - как ни в чём не бывало продолжала девочка. -  Это, папочка, потому, что ты в своём аквариуме редко воду меняешь, ты же у нас – лентяй, а вода должна быть чистой, проточной тогда и рыбки будут свежие и чистые… Когда я приеду к тебе в офис, я тоже залезу в центр аквариума и буду смотреть, как эта селёдка будет вокруг меня нарезать круги… Это, наверное, так интересно…
- Ах вот оно что-о-о… - хрипло и расстроенно пробормотал Михалыч. Он откашлялся и дрогнувшей рукой  погладил дочурку по голове… - Ну да… Ну да…
- Только я не хочу вонючую, ты лучше поменяй на такую, которая … которая, пусть она к моему приезду хорошо запахнет…
- Знаешь, что доченька, - поневоле как-то само собой у него вырвалось, - знаешь, что я тебе скажу – ты никого не слушай! Потому что все эти ду… все эти  ду… дубиноголовые, они тебе такого наговорят, выдумали селёдки разные… -  он почувствовал, что от волнения его плешь полностью запотела. – Ты думай своей головой! И никого не слушай!
- А я и так всегда своей головой думаю! И ни в чьих советах не нуждаюсь! – гордо заявила Миллена. – Я вот думаю, если селёдку сильно-сильно кормить, то она может вырасти размером с кита, правильно?!
- Нет, доченька, ты не права: кит – это очень большое животное… Это очень и очень большое млекопитающее… А сельдь, она – это рыба.
- Ну тогда с дельфина – точно! Давай с тобой попробуем, а, папочка?! Давай твою селёдку будем кормить, кормить, кормить… И посмотрим в кого она вырастет…
- Видишь ли доченька у объективного мира вокруг нас, точнее у природы есть объективные закономерности: сельдь – это сельдь, а дельфин – это дельфин. Недаром же говорится: сколько волка не корми, а у слона всё больше… Тьфу ты, заболтала ты меня совсем, Милена!
- А мама уже спит? – неожиданно поинтересовалась девочка, поняв что папочку не перевоспитаешь в отношении вскармливания селёдки генномодифицированными продуктами, и он останется при своём мнении.
-Да, спит, - ещё более расстроенно и как-то отстранённо пробормотал отец. - и похоже, уже давно, - добавил он, спохватившись…
-А почему она сегодня так рано пошла спать? Ей стало хуже? – продолжала расспросы Миллена.
-Что-то вроде того... – тяжело вздохнул отец. Расстроенный услышанным от дочки, он никак не мог собраться с мыслями.
- Папочка, а почему ты не вылечишь мамочку?
-Слушай не знаю я!  - с неожиданным раздражением отчеканил отец но тут же спохватился – Это же врачи лечат, а я  - не врач, к сожалению, малышка… моя… родная... Я не врач.
- Плохо! Даже очень плохо!! – совсем как отец засопела Миллена и  всунула свою ручонку в огромную папочкину ладонь. Они помолчали. – Я иногда мечтаю, чтобы однажды утром наша мамочка встала здоровой, бодрой, жизнерадостной…
- Я тоже об этом мечтаю… - признался со вздохом папочка. – Мечтать – не вредно…
 - Скажи, папочка, а что такое «прибавочный продукт»? – вспомнила девочка  то, что никак не давало ей покоя.
- Что? Прибавочный продукт? – тихонько рассмеялся отец. -  И где ты слова-то такие умные отыскала?
-Да так, по телеку слышала, - соврала Миллена. Не хватало еще закладывать братьев!
- А вот и неправда! – тихонько засмеялся адвокат. – По телеку сейчас сплошь и рядом либерастический дегенеративизм. А прибавочный продукт – это слово из лексикона марксизма-ленинизма, которого они страшатся как чёрт ладана. А если короче, то прибавочный продукт – это та часть заработка, которую капиталисты и латифундисты даром забирают у рабочих и крестьян, и кладут себе в карман…
- А побочный продукт они тоже воруют себе в карман?
- Побочный продукт? Я уже подзабыл политэкономию… Ну это, наверное, что-то вроде отходов производства... В основном... – задумчиво потер подбородок папочка. – В основном, не забивай себе сейчас голову, доченька…
- А что такое «отходы производства»? – упорствовала дочка.
- Ну ладно, отходы производства -  это тот мусор, который непригоден ни для чего дельного, но его появление неизбежно при производстве чего-нибудь. Ну, например, ты же видела, как Шурочка на кухне картошку чистит?  Очистки картофеля - и есть отходы производства...
- Аааа... – неопределенно протянула та. «Похоже Макс-идиот! И ещё вдобавок врун!» - промелькнуло у нее в голове, но на душе стало как-то тоскливо. И чтобы избавиться от этой тоски, она теснее прижалась к мягкому и горячему папочкиному пузу и спросила маминым голоском:
- А ты меня сильно любишь, папочка!
Конечно, доченька, я люблю тебя больше всего.
- А ты меня сильно-сильно любишь?
- Да, я тебя люблю сильно-сильно
- И ты сделаешь ради меня всё-всё?
- Ну конечно, сделаю всё-всё, роднуля моя, - но голос у папочки стал какой-то неуверенный и телом он весь напрягся.
- Даже то, что ты не можешь сделать..
- Не-е, ну как тебе сказать… А чего конкретно ты хочешь, доча?
- я хочу чтобы ты сделал для меня то, что ты никогда ещё не делал..
- А что именно? – папочка заметно посуровел и засопел в ожидании от дочери-фантазёрки типа луну достать с неба.
- Расскажи мне сказку! Ты никогда не рассказываешь мне никаких сказок… Всё свои аргументы и факты излагаешь…
- Кгхм, - расслабился отец, - сказочку, ну да, конечно, конечно, только я не уверен, что у меня получится… Я не сказочник…
- А ты постарайся! Ради меня!
- Хорошо, но ты должна лечь под одеялко, и на бочок, и закрыть глазки… - он упаковал дочку, одновременно пытаясь вспомнить хоть одну сказку, а они как на грех все выветрились ветром времени из его оплешившей головы. Вертелось что-то про поросят и волка, но он никак не мог вспомнить сколько было штук этих поросят и чем там вся эта бодяга завершилась: волк ли их сожрал или они волка зажарили и съели … Вспомнился Храбрый Портняжка, который одним махом семерых убивахом… И вдруг его осенило:
- В некотором царстве, некотором государстве жили-были царь с царицей…
- ну вот – а ты говорил: не умеешь!
- Ты мне подсказывай только, а то я уже хуже…
- Хорошо, - сладко улыбнулась девочка лежа с закрытыми глазами…
- Так вот в некотором царстве, некотором государстве жили-были царь с царицей, король с королевной… Государство то было большое и обильное, богатое в земле всеми ресурсами и полезными ископаемыми, какие только есть на планете,  только не было в нём порядку… Порядка в нём не было, значит, в этом государстве. Одна коррупупция процветала…
- И было у них три сына, - сонно пробормотала девочка, направляя сбившегося папочку с дороги лживой правды на путь истинной лжи.
- Ах да, правильно, три сына было… Ну и действительно три сына – э…э… Два умных – старший и средний были умными детьми, радовали своими успехами и послушанием своих престарелых родителей,  а третий …. Э…э… А третий был – юрист… Он хотел, чтобы всё было по закону, по справедливости и по порядку…
- - Это ты про себя, папочка… - сладко зевнула девочка.
- Да нет, сказка это не про меня… Сказки, -  они, видишь ли,  про всех нас. Сказка – ложь, да в ней – намёк, добрым девочкам урок… Ну и вот. Старший и средние сыновья изучали военное дело и стрельбу, скакали на скачках во время олимпиад, летали на коврах- самолётах по заграницам, ели-пили на скатертиях- самобранках во время торжественных приёмов по случаю инагуарации и так далее. В общем, усваивали всё то, что положено знать и уметь будущим потомственным руководителям государства, партии и правительства, а юрист вместо этого долбил законы Хаммураппи и полное римское право…. Ну и когда сыновья повзрослели, призвали их к себе царь с царицей, король с королевной и вручили каждому лук и одну стрелу без запасных патронов. И сказали:
- Стреляйте, Милые, куда попадёте - там и будет ваша судьба! Стреляйте!
Старший сын натянул тетиву, прицелился и пустил стрелу в боярские хоромы, где на балкончике восседала боярышня=краса… Средний сын тоже туда прицелился, но то ли силёнок у него не хватило, то ли ветерок подул ему в лицо иль соринка попала в глаз, только стрела его малость недотянула и легла аккурат в купеческих палатах, где у буржуинского самовара восседала купеческая дочь-богатейка, ну а младший сын, который юрист, даже не знал как правильно тетиву у лука натянуть, и его стрела вместо столицы полетела куда-то в обратную сторону – в Псовские болота…
    Пригорюнился этот … Этот Иванушка-дурачок, - наконец, адвокат вспомнил фамилию знаменитого юриста, -  и поплёлся в болото: а там – грязь непролазная, комарьё, мухи… А посерёдке сидит – жаба. Натуральная жаба. – Это слово он выговорил с каким-то остервенением. – Жаба в натуре.
Тут он замолчал будто силы покинули его. Дочка молчала тоже. Он прислушался и по её глубокому дыханию, по её ритмичному сопению догадался, что она, наконец, заснула… Он осторожно встал. Застыл, прислушался. Потом насколько возможно при его весе, приподнялся на цыпочки и тихонечко вышел, плотно затворив за собой дверь.


Х*       Х*       Х*

Естественно, уснув поздно, Миллена никак не могла продрать глаза на следующее утро, и идея ехать куда-либо в шесть часов утра ей уже вовсе не казалась такой уж заманчивой. Она  приоткрыла один глаз и недовольно посмотрела на Дэна, который ее расталкивал вот уже минут пять.
-Вставай, засоня, иначе просидишь все лето одна дома, как Кевин Маккалистер.
-Кто-кто?
-Ушастый блондин твоего возраста из новогодней комедии...
-Я не ушастая! – протестующе замотала головой Миллена и, не глядя, попыталась запустить в брата подушкой, но тот легко увернулся и пощекатал ее за пятку.
-Это запрещенный прием! – брыкнулась она, но все же встала.
-На войне, знаешь ли, все средства хороши, поправил на носу очки Дэн.
- Мммм ... – нехотя села Миллена в постели.
-Давай-давай, поспишь в машине.
-С ума сошел? Как можно спать в машине, если  смотреть в окно куда интереснее?
-А никто не виноват, что ты вчера поздно уснула...
  Однако, братец все-таки оказался прав:  едва их минивэн  «Ниссан Сирена» выехал на МКАД, Милу сморило ,и она задремала, пристроившись щекой на стекле.  Вынырнула из сладкого сна она лишь через пару часов. За окном мелькали поля, луга, рощи и деревеньки с яркими деревянными домиками. Братцы на заднем сидении о чем-то приглушенно спорили, рядом спала Шурочка, а на переднем сидении   мамочка втолковывала  папочке,  что вернуться домой необходимо как можно скорее, ну максимум через три недели, адвокат лишь хмуро поддакивал как раз тем самым тоном, которым разговаривал с капризничавшей Милой...
  Они ехали долго, остановившись лишь пару раз, и часов через девять оказались на главной площади  Новоозерска – заштатного районного городишки с парой магазинов, неизменными пятиэтажками, да памятником Ленину, который весьма прозорливо указывал рукой на запад...
-Ну и дыра! – тоном трагической актрисы воскликнула Мария Анатольевна. – Я уже предвижу, куда ты нас привезешь...
-У тебя, Машенька, открылся дар провидицы? – спокойно поинтересовался ее муж, настраивая навигатор.
-Очень смешно! –фыркнула она. – Тут из красивого-только вид на озеро, и то, наверняка, грязное...
 Но Березин –старший ее уже не слушал, потому, что рядом с ближайшим магазинчиком он заприметил Радовского на «УАЗ-патриоте» и замахал ему рукой.
-Оо, какие люди! Наконец-то! – радостно закричал полковник еще издалека.  Затем он быстрым шагом подошел к их машине , поздоровался с вышедшим адвокатом и заглянул в салон:
-Мое почтение! – улыбнулся  Петр Андреевич.
-Здравствуйте! – холодно поздровалась Мария Анатольевна, но дети радостно загомонили:
-Дядя Петя!
  Больше всех, обрадовалась, конечно Миллена. Она заерзала на своем кресле так, что спавшая у нее в ногах Джиннинедовольно заворчала и почла за благо спрятаться под кресло, чтобы ей не угодили по уху.
- Я, Милена Георгиевна, я! – взял под козырек полковник. – Разрешите пригласить Вас в сказочный отдых в заповедных лесах Приозерщины.
-Разрешаю! –  согласилась  Миллена.
-Значит так, Михалыч, ты сейчас пристраиваешься мне в хвост и мы едем еще километров сорок , двадцать из них-по проселку  в лесу, так что старайся не отрываться от меня сильно, а то проскочишь поворот,  - скомандовал дядя Петя.
-Понял, - кивнул тот, садясь за руль.