Да, ты не был моим первым мужчиной

Да, ты не был моим первым мужчиной.
Да, принцев сходу почти никто не встречает.

Дармовая невинность, на мой слегка виноватый взгляд – подарок, который делают скорее неосознанно, с долей иронии, чем от души. Мне кажется, что он куда более дешев, чем осознанный, взрослый, трезвый выбор. И любовь, которой отдают отчет, пусть даже не в первый раз – важнее и правдивее, чем торжественное лишение невинности под градусом, основанное на «крутости» того или иного парня, или на его умении владеть подвешенным языком.

Ха, сильно заметно, что я обороняюсь? Мое жизненное кредо: лучшая защита – нападение вступило и тут в игру.
Знаешь, я бы не хотела, чтобы в моей голове танцевали хороводы тех же мыслей, что и в мой первый раз.
Хочешь правды, немного голожопой, а потому неприятной?

Я ушла с облегчением сразу, как он уснул. Я мотала и думала, какое счастье, что все закончилось, и я ни разу больше не позвонила и не взяла трубку. Ни единого раза. Это было своего рода ритуалом по закаливанию характера. Бедный малый, наверное, он заработал комплекс.

А хочешь правды, еще более откровенной?
Да я харахорюсь, как петушок, но на самом деле – мне стыдно.
Да, стыдно. Умела бы краснеть – до ушей бы зарделась.
То, что я взращивала и лелеяла в своем характере – созрело и стало скорее недостатком, чем добродетелью. Я ценила в себе свой безбашенный шарм, чистую, как цветок эдельвейса в горах, совесть, которую я грамотно форматировала после неприглядных моментов. Вообще плевать. Захотела – сделала – забыла. Я умела существовать со своей подругой-совестью в одном теле, не задрачивая друг друга. Она, конечно, научила меня не делать гадости, но все же позволяла иногда заняться приятностями, которые, по сути никому не делают зла. Детей, женатых, романтичных девственников я не трогала, ну их нахер.
Как же мне было так хорошо с самой собой, так органично и гармонично. А сейчас появился ты. Ну, здравствуй.
Сейчас мне хочется свернуться в калачик у твоих ног и повиниться.
Прости меня.
Прости меня, что до тебя меня горячо целовали другие, обнимая и проявляя свою силу.
Прости, что были парни, которые целовали мои коленки и запускали руки в волосы.
Прости, что испытывала то, что считала верхом блаженства.

Я знаю, что ты ни разу не завел об этом речи, я знаю, что никто не уверен наверняка, встретит ли он своё или пролетит, как кукушка над гнездом. Я все это знаю.
Но я не откажусь от себя и от непонятной, но все-таки, вывернуто правильной своей позиции, слишком много прожито дней, но я теперь понимаю, что отдала бы многое, чтобы позволить тебе обнять меня самым первым.
Обнять так, чтобы больше я не знала чужих рук. Никогда.
Если бы мне дали последнее слово, то я бы сказала, что любовь первая, как милый, глупый, кудрявый козлик. Она – беззаботна, она -– неопытная, она – легкомысленна.
Полюбить впервые – легко. Заняться сексом любопытства ради – легко.
А попробуй полюби, когда делали больно, когда надрезали душу, запихивая в нее вранье, колкости, предательства. Попробуй снова довериться рукам после того, как тебя убивали, жгли душу, палили напалмом. Любовь в более осознанном возрасте – любовь с надрывом, любовь на грани, любовь, которая умеет возрождать из пепла человеческие души. Настоящая, короче.

Карина Соловьёва/Доронина