Жан Огюст Доминик Энгр. Большая одалиска

Жан Огюст Доминик Энгр.Большая одалиска. 1814. Холст, масло. 91x162 см.Лувр.

              Жан Огюст Доминик Энгр (1780;1867гг)- французский художник, живописец и график, общепризнанный лидер европейского академизма XIX века. Получил и художественное, и музыкальное образование, в 1797—1801 годах учился в мастерской Жака-Луи Давида.
          

           Искусствоведы сошлись во мнении, что Энгр-портретист — одна из сильнейших сторон его таланта. Сам же он считал портреты халтурой, ремесленным способом зарабатывать деньги. Всерьез Энгр относился к своим работам на античную и историческую тематику. И очень любил обнаженное женское тело, был его неутомимым певцом.

      «Большая одалиска» – заказ королевы Неаполя Каролины. Пока Энгр написал картину, Неаполь пришел в упадок, супруг Каролины король Иоахим Мюрат отказался от престола, и монаршей чете стало не до произведений искусства. В 1819 году ее сняли с Салона по причине «анатомического несоответствия».
Около 1819 года Энгр продал «Большую одалиску» за 800 франков графу Пурталесу, а в 1899 году она была куплена Лувром.

   В 1819 году ее сняли с Салона по причине «анатомического несоответствия». Рука действительно слишком длинная, слишком гибкая (Энгра нередко упрекали, что руки женщин на его картинах «без костей»).

    А эта прекрасная спина! Дотошные критики вычислили, что художник пару позвонков явно добавил… Впрочем, хор восторженных голосов был громче, чем претензии хулителей. Чувство стиля, совершенная игра света и цвета, изящные линии, виртуозное соединение различных фактур в единое целое – всё это не могло остаться незамеченным.

           Тяжелая атласная занавеска глубокого синего цвета справа создает ощущение интимности происходящего, камерности. На переднем плане, перед обнаженной одалиской можно рассмотреть роскошную пряжку пояса – такие носили фаворитки султана.

         Отдельное удовольствие – изящные гладкие стопы, они нам видны во всей красе. Холеное, ухоженное, идеально гладкое тело особенно четко выделяется на фоне роскошных тканей. Клод Роже-Маркс так сказал об одалисках Энгра: «Разве не возникает при виде его одалисок чувство, что он пронзен желанием и сами его деформации полны неги?».

                Выпуклость мышц, бугорки и впадины, ямочки и изгибы – всё здесь совершенство», – такую оценку одалиске Энгра дал Шарль Бодлер. Девушка повернута спиной. К женским спинам Энгр питал непреодолимую слабость . Кажется, что кисть обласкала каждый сантиметр холста, и в результате появилось это совершенное творение.

        Одалиска при этом – типичной европейской внешности: ясный лоб, большие глаза, русые волосы. Сочетание признаков восточного гарема – тяжелые шелка, дымящийся кальян, веер из павлиньих перьев, мягкость и легкость которых, кажется, ощутимы физически, и расслабленной, с прохладным спокойствием и несомненной уверенностью в своей красоте европейской женщины произвели эффект взрывной волны. Эротизм и экзотика картины волновали и не отпускали от себя.
         
    Обнажённое тело на картине представлено необычно – ограниченный эротизм, лишённый откровенности и пошлости, возведён в рамки отстранённого совершенства, что ещё больше подчёркивается восточной атрибутикой.

        «Большая одалиска» показывает интерес Энгра к ориентализму, вообще характерному для эпохи романтизма. Идеализируя внешнюю красоту, Энгр считал себя не в праве только копировать реальную женщину и создал недостижимый образ, рождённый фантазией.

             Велико оказалось воздействие Энгра на развитие французского искусства следующих поколений, начиная с Дега, который в своих ранних работах очень близок ему. По Н. А. Дмитриевой, «всякий раз, когда французское искусство начинает тосковать по утраченной ясности, оно вспоминает Энгра». Ярким примером является «энгровский период» одного из ведущих представителей импрессионизма — Огюста Ренуара, пришедшийся на 1880-е годы.Среди поклонников Энгра в ХХ веке — Матисс и Пикассо.

 Анри Матисс называл Энгра «первым из художников, который использовал чистые цвета, отграничивая их вместо смешения». Пабло Пикассо также выделял в своём творчестве «энгровский» период — сразу после Первой мировой войны