Охота на сны

 — Эзекайя! Опять отвлекаешься? Соберись, ты же не хочешь провалить задание?
Равнодушно пожимаю плечами. Конечно, мне не хочется снова проиграть. Но, боюсь, задание я вновь не выполню.
Наставник вздыхает и раздает всем по сфере – к утру она должна заполнится сырьём для нового мира. У ангелов нет воображения. Зато оно есть у людей, нелепых созданий творца. И мы, ангелы, собираем самые лучшие человеческие фантазии. Выдуманные людьми в тот момент, когда их сознание наиболее свободно для создания нового.
Охота за снами началась.
***
Бестелесным фантомом лечу над ночным городом. Если чуть прищурится, бетон домов истончается. Становится видно светящееся марево, окружающее спящих. Так мы, ангелы, ощущаем людские сны.
Подлетаю к серебристому облаку в ближайшей многоэтажке. Подкрадываюсь тихо-тихо, чтобы не спугнуть, не разбудить. Во сне люди очень чувствительны к нашему присутствию. Заглядываю в сон.

«Деревянные дома, по дороге босиком бежит девочка. Босые ноги щекочет трава, косички расплелись и волосы так и норовят загородить лицо – она смешно сдувает их в сторону. В ладошках – спелые, полураздавленные ягоды. «Папка! – кричит ребёнок. – Смотри, земляника поспела!»
Сон теряет своё золотистое, летнее тепло. Ягодный сок с ладоней девочки падает кровавыми каплями. Папа, вышедший её встречать, не замечая ребенка, накидывает на плечи гимнастёрку и уходит прочь, сразу и далеко, как это бывает во снах. Небо закрывает тень летящих самолетов, от низкого, воющего звука ребенок закрывает уши руками. Теперь она вся – в кроваво-красном...»

Выныриваю из сна. Смотрю на спящего. Старушка. Лицо всё в морщинах а волосы серебристые, почти как её сон. Был. Сейчас по нему расползаются бурые, рваные пятна кошмара. Нет, так дело не пойдет. Собираю всю темноту в хрустальную сферу. Сон вновь мерцает ровным серебром.

«Отец подхватывает дочку и подкидывает вверх, высоко-высоко — прямо к безоблачному, отчаянно синему небу. «Эх ты, земляничный поросёнок! Пойдём умываться!» Девочка смеётся радостно и звонко»

Лечу к следующему сну. Внутри меня всё еще колокольчиком звучит детский смех. Я чувствую себя почти живым.
Останавливаюсь этажом выше, у золотистого-черного облака. Заглядываю внутрь – городской парк, маленький щенок и вновь девочка. Смотрю на спящего – тот же самый ребёнок.

«Щенок, облизав её руки, бежит по газону. Всё дальше и дальше от девочки, прямо к проезжей части. «Стой!» кричит ребёнок. Бросается следом. Кошмар делает воздух во сне тягучим, липким, девочка никак не успеет добежать до щенка.»

«Нет», шепчу я, втягивая кошмар в сферу. Сквозь ровное золото сна смотрит на меня девочка и еле слышно произносит «Ангел...»
«Я тебе снюсь. Смотри – там пони!» Девочка засыпает, а я улыбаюсь и отправляюсь дальше.
Новая остановка у черной, как смоль, сферы. Внутри – спящий мужчина и его кошмар

«Машина мчится, потеряв управление. Надо бы остановить, нажать на тормоз, но бессилие.. Не поднять руки , не шевельнуться.. Дальше только боль.»

Я убираю всю черноту. Здесь нет замены для кошмара. Но пусть лучше он проснется и пожалуется жене, что «опять спал, как убитый, всю ночь, и ни одного сна не видел». Чем раз за разом будет переживать один кошмар.
Так я летаю до самого рассвета – и до тех пор, пока в моей сфере не остаётся свободного места.
***
— Эзекайя, опять?! — наставник огорчен.
Смотрю на наполненный чернотой шарик в его руке. Виноватым себя не чувствую – я просто не могу иначе. Лишить бабушку сна о её детстве и родных? Или ребенка оставить переживать гибель любимца? Или, раз за разом – переломы, бессилие, боль... Боль во сне настоящая, честно.
— Ты погубишь себя! Нельзя так любить черноту. — Наставник хлопает меня по плечу и брезгливо смотрит на мою добычу. — Ты знаешь, как становятся падшими ангелами, Эзекайя?
Прилетают другие, вернувшиеся с охоты. Один из них, Святозар, довольно подкидывает вверх шарик, заполненный отборными, золотисто-серебрянными снами.
— Отличные сны — горделиво говорит он — Деревенское детство, и пони в городском парке. Замечательные фантазии!
Я смотрю на него с новым чувством – кажется, это ненависть. Жду, когда он вновь покинет шарик, и бью. Прямо в шар – и в его лицо. Он отлетает, недоуменно смотря на меня. Светящаяся пыль хороших снов льётся вниз, сквозь облака, на землю. А я... Я тоже падаю вниз, вдруг разучившись летать. Вслед мне летит угольно-черный шарик. Подхватив его, я сжимаюсь в комок.
Я знаю, как становятся падшими ангелами..