Память

          В жизни любого человека после сорока лет наступает момент, когда всё больше времени ты уделяешь воспоминаниям. Сначала это приходит после звонков и поздравлений с днём рождения и СМС-ок с Новым годом и Рождеством. Потом, ты ловишь себя в какой-то момент на мысли, что начинаешь сравнивать свою настоящую жизнь (теперешнюю) с прошлым. И в большинстве случаев это сравнение выходит не в пользу настоящего. И ты думаешь, что настоящее было именно тогда – в прошлом. А сейчас – не пойми что и сбоку бантик: проживание, прозябание, серые будни.
          Петухов недавно поймал себя на мысли, что с удовольствием перемещается с помощью своей памяти в прошлое и любит подолгу там бывать: не спеша бродить по улочкам старого райцентра; играть в футбол с дядей Эдгаром и пацанами, любуясь видом старинной крепости; пропускать уроки с друзьями ради того, чтобы съездить на велосипедах за город и обойти от и до форт девятнадцатого века, рассказывая друг другу придуманные ужасы о застенках, подземельях и колодцах с ловушками.
          Самое странное, что Петухову не хотелось возвращаться. Он сильно раздражался, когда его выдёргивали из воспоминаний и удивлялся, как можно по таким пустякам отрывать человека от важных дел. Эдакая «маниловщина» наоборот.
          Петухов не хотел заниматься домашними делами, стал плохо работать, его показатели продаж поползли вниз и начальник предупредил о том, что премия будет минимальной и, вообще, «пора собраться с новыми силами, преодолеть весенний авитаминоз и рвануть вперёд и вверх – к рекордным продажам и миллионным сделкам». Жена, тоже, заметила неладное и забила тревогу.

– Может, ты с ребятами на выходных съездишь на рыбалку, развеешься?

– Ага, можно…

***

          На рыбалке все удивились, что Петухов не пьёт. А трезвому Петухову было странно сидеть в весёлой компании отдыхающих друзей, слушать их постоянные подколы типа «кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким умрёт», или «трезвость – всему голова», или «устами трезвенника глаголет истина». Он перевёл всё это в шутку, мол, «почувствовал, что своё уже выпил» и ушёл за несколько десятков метров от палаточного лагеря, разложил складной рыбацкий стульчик, наживил червя, закинул удочку и… провалился, опять, в воспоминания.
          На этот раз вспоминал школу. Не своих одноклассников, а именно школу. Огромный высоченный светлый спортзал: шесть баскетбольных колец, три каната, двое мини-футбольных ворот, волейбольная сетка и куча матов в углу. Нарядный и, одновременно, строгий актовый зал: сначала там принимали в октябрята, потом старшие ребята повязали пионерские галстуки, потом выдали комсомольские билеты со значками, а в самом конце – аттестаты зрелости. Уютную и всегда вкусно пахнувшую столовую: четыре ряда столов со стульями, буфет с вечно улыбающейся тётей Любой и множеством вкусностей, которые Петухов не всегда мог купить, но мечты о них, тоже, были сладкими, как и сами пирожные, разложенные по подносам.
          «А почему в школьной столовой пахнет шашлыком?»
 
– Петухов, блин, ты что тут уснул? Мы кричим-кричим тебе, что шашлык готов… Или ты втихаря ото всех «прибухиваешь»?

– Дурак ты, Федя…

– Я-то, может, и дурак, а вот у тебя клюёт уже давно. О чём мечтаешь, трезвенник?

– Ё-моё…
 
          Петухов посмотрел на то место, где должен быть поплавок и, не увидев его даже в радиусе нескольких метров, резво дёрнул удочку вверх. На крючке болтался карасик величиной с ладонь.

– Ну вот, а ты сидишь и мух не ловишь. С почином!

          Друг похлопал Петухова по плечу и добавил:

– Пойдём шашлык кушать.

– Иду.

          Петухов снял рыбу, бросил её в металлический садок и, в разливающихся по берегу сумерках, пошёл на волнующий запах шашлыка.

***

          В другой раз он провалился во временную яму прямо на рабочем месте. Шёл обучающий семинар – ведущий специалист известного завода рассказывал по видеосвязи о новинках их предприятия.
          Петухов вдруг очутился на складе районной типографии, среди картона и больших кип, перевязанных коричневой бечёвкой, газеты, в названии которой фигурировало слово «советская» и что-то связанное с местностью.
Он с несколькими одноклассниками проходил здесь производственную практику в девятом классе. Единственный раз, когда их пустили сначала в редакцию, а потом и в саму типографию, Петухов запомнил надолго и тут же, под впечатлением, решил стать журналистом. Или писателем.

– Петухов, пойдёшь курить?

          Начальник смотрел в немигающие глаза Петухова и понимал, что тот находится где-то далеко отсюда.

– Семинар окончен. Перекур и за работу!

***

          Петухов прекрасно понимал, что надо с этим «завязывать». Прошлое лишь на первый взгляд кажется прекрасным и беззаботным. Потому что у человеческой памяти есть такая особенность – убирать  тот материал, которым вы не пользуетесь или пользуетесь слишком редко, чтобы не перегружать себя. А также срабатывает функция самозащиты – разрешение помнить только приятное, чтобы исключить всяческие посттравматические расстройства и другие ненужные психические страшилки. Он когда-то изучал азы психологии и понимал, что его путешествия во времени – это попытка убежать от решения проблем в настоящем.
          Помог случай. Как-то вечером Петухов возвращался домой с работы в переполненной маршрутке. Он всегда садился в самом дальнем углу, возле окна. День выдался тяжёлым и суетным, поэтому он не заметил, как уснул. А подумал, что просто отправился в очередное путешествие в прекрасное прошлое.
          Он попал в какой-то странный район. Ни в одном городе, где он жил в разное время, такого, точно, не было. Что-то типа монорельса жуткой железной змеюкой опоясывало все дома на разной высоте. Как будто гигантский аттракцион «американские горки» захватил в плен целый микрорайон. Петухов увидел, вроде, знакомый дом, вошёл в подъезд, подошёл к лифту. Двери лифта с лязгом разъехались в стороны. Он зашёл и начал искать панель с номерами этажей. Её не было. Створки мгновенно захлопнулись и, не смотря на то, что Петухов ничего не нажимал, лифт стал очень быстро подниматься вверх. Скорость нарастала, как в стартующем с космодрома шатле. Петухов начал вспоминать инструкцию, которая висела у них в лифте и рассказывала, как вести себя в критических ситуациях, связанных с передвижением в такого рода подъёмниках.
          «Что делать, если вы застряли в лифте? Банально – не паниковать (даже если при ожидании отключился свет) и как можно быстрее вызвать диспетчера. Если по какой-то причине кнопка вызова диспетчера не работает, нужно воспользоваться мобильным телефоном и сообщить о ситуации родным или людям, к которым вы направлялись в гости».
          … так… это не подходит… лифт не застрял, а очень даже наоборот… как бы не пробил крышу дома и не… того…
          «Если два вышеописанных способа не работают, постарайтесь привлечь внимание проходящих мимо людей с помощью голоса. Если повреждения не связаны с деформацией частей лифта, то можно постучать по корпусу, но не по дверям».
… какое там постучать… тут встать на ноги страшно…
          «При остановке кабины между этажами запрещается открывать двери лифта и шахты, а также самостоятельно выбираться из него, если вы не знаете, как это правильно делается».
          …о-о-о… если бы этот чёртов лифт остановился, я бы сразу, не задумываясь, отсюда выбрался… любым способом…
          Освещение в лифте замигало, и он остановился. Петухов не верил своему счастью. Как только двери начали разъезжаться, он в ту же секунду рванул из лифта и оказался на открытой площадке, за которой проходил тот самый монорельс. От высоты у Петухова закружилась голова. Он решил, что лучше ещё раз прокатиться в лифте, чем свернуть себе шею на «американских горках».
          «Чёрт, а где же кнопка? Что у них за проблемы с кнопками? Как вызвать лифт?»
          На эти вопросы ответов не было. Петухов на полусогнутых трясущихся ногах добрался-таки до монорельса и сразу же увидел движущийся в его сторону маленький вагончик с двумя скамеечками внутри. Он перекрестился три раза, сел на лавку, застегнул ремень безопасности и ухнул, вместе с вагончиком, вниз.
          Когда он смог открыть глаза, вагончик был внизу и на минимальной скорости катился к посадочной платформе. Петухов как будто оказался в другом мире. Он с ужасом разглядывал полуразрушенные старые дома, с пустыми глазницами окон, пустую улицу, по которой ветер гонял туда-сюда пакет с изображением американского напитка. Петухов понял, что не хочет делать здесь остановку.
 
– Пассажир, покиньте, пожалуйста, салон маршрутки. Конечная остановка.

– Я не хочу здесь выходить. Я домой хочу. К жене и сыну.

– Конечная. Выходим.

          Водитель маршрутки тормошил Петухова, стараясь привести того в чувство и думая, что пассажир нетрезв.
          Петухов смотрел на него сумасшедшими глазами и пытался понять, откуда в вагончике взялся ещё кто-то. Потом до него дошло, что он заснул в маршрутке. Извинившись и расплатившись за проезд, Петухов выскочил из маршрутки, которая тут же рванула с места и скрылась из вида. Он стоял на продуваемой всеми ветрами конечной остановке «Военный городок», дрожал от холода, материл прошлое и, вглядываясь в далёкие огни города, мечтал поскорее оказаться в своей тёплой квартире. И чтобы жена наливала в тарелку горячий, сводящий с ума, борщ.
          Петухов сглотнул подкатившую слюну, поднял воротник и пошёл вдоль трассы вперёд, по направлению к городу. Позади него, сутулясь домами с тёмными окнами и махая вслед длинными тенями фонарей, стоял военный городок, уже несколько лет ждущий своих квартирантов.