Одноклассники. su

          Петухов ни разу в жизни не был на встрече выпускников. Сначала служил в армии, потом переехал в другой город, а потом и в другую страну. В райцентр, где он учился в школе, он, конечно же, приезжал – там у него жили родственники. Иногда даже заходил в школу, где работала учительницей его одноклассница. С кем-то получалось в эти редкие приезды на малую родину пересечься и встретиться, но судьба большинства одноклассников была для него загадкой, вернее, он их судьбой не интересовался. Так уж получилось, что в школьные годы Петухов был «человеком в себе» – тихоней, который предпочитал общество книжек компаниям сверстников. За это его пытались «чмырить», но так как он имел юношеский разряд по боксу, то после двух неудачных попыток «поставить лоха на место», всё прекратилось, и от него отстали. «Ботаном» он не был, потому что с трудом давались точные науки, зато в гуманитарных дисциплинах он был докой – сказывалась многолетняя любовь к чтению. На школьные дискотеки в старших классах он не ходил – только на новогодние праздники, когда классная руководительница строго-настрого наказывала быть всем без исключения. В общем, ему вполне хватало общения с несколькими одноклассниками, которые сами отыскали его в соц. сетях.
          Вот и в этот приезд он никому ничего не сказал. Поселился у брата, который жил с семьёй в старенькой, но добротной, трёшке их родителей. Выделил один день на поездку в деревню: повидаться с живыми родственниками и сходить на кладбище к уже ушедшим. Съездил в соседний район к сестре – погостил там несколько дней. И вот когда возвращался на автобусе от сестры, возле автовокзала случайно столкнулся с бывшим одноклассником.

– Привет! – одноклассник так сильно прижимал худощавого Петухова к своему выпирающему, как рюкзак, животу, что тот забеспокоился, как бы оттуда прямо ему на ноги не начали вываливаться запасные носки, полотенце, пакет с бутербродами и рыбацкие принадлежности.
 
– Здравствуй… – спокойно ответил Петухов, высвобождаясь из крепких объятий.

– Давно приехал? Говорят, ты сейчас живёшь в другой стране? Сколько ещё пробудешь здесь? А ты в курсе, что мы в эту субботу собираемся в школе?..

 – Стоп! Не так быстро… Отвечаю по порядку. Приехал несколько дней назад. Про другую страну – правда. Обратные билеты на воскресный поезд. О встрече слышу впервые.

          Одноклассник переваривал сказанное несколько секунд, потом попросил у Петухова телефон – не номер телефона, а именно сам аппарат – и кому-то позвонил.

– Привет, Санёк! Не узнал? Это я! Просто звоню с другого номера. Никогда не догадаешься с чьего! Передо мной стоит наш эмигрант Петухов – собственной персоной. Ага! Сам в шоке! Номер забей в память. Давай!

          И, возвращая Петухову телефон, добавил:

– Я с Саньком разговаривал. Он тебе наберёт чуть позже и всё подробно расскажет: где, во сколько и зачем собираемся. Всё, братуха, бывай! Побежал. Дела, будь они не ладны. До встречи в субботу!!!

          Петухов обращение «братуха» не слышал по отношению к себе уже лет двадцать. На работе все коллеги были помладше и называли его по отчеству, отдавая дань уважения и возрасту, и стажу работы в фирме. В писательской среде все обращались друг к другу по имени-отчеству. В кругу друзей не было принято фамильярничать и называть кого-то «братухой», «дружбаном» или «чуваком».
          Он весь вечер обдумывал, как бы так ненавязчиво отказаться от встречи, сославшись на какое-то важное и неотложное дело. С тем и уснул.
          А утром его разбудил телефонный звонок. Петухов посмотрел на часы. Они показывали 8:07.
 
– Алло… – промямлил он, непроизвольно зевая.

– Ты что ещё спишь? Вот сразу видно, большие города портят людей – они становятся ленивыми и много спят!!! – захохотал в трубку невидимый собеседник Петухова.

– А, собственно, с кем я разговариваю?

– Петух, ты чё? Не узнал? Это же Санёк! Мы с тобой за одной партой сидели в десятом классе!!!

– Здравствуй, Саня. Как дела? Что за срочность?

– Ну, ты же сам попросил перезвонить и рассказать про будущий вечер выпускников. Вернее, это Самоха с твоего телефона звонил и… короче: встречаемся всем классом в субботу возле школы в обед, пройдёмся по родным коридорам, посидим чуть в своём кабинете, а потом рванём в кафешку – уже заказали, так что готовь полтора косаря! Я всех уже обзвонил и сказал, что ты будешь! Давай, братуха, до встречи!

          Петухова не покидало стойкое ощущение возврата в далёкие и не очень им любимые девяностые. «Блин, надо было, всё-таки, отказаться…Ну ладно, может оно и к лучшему – когда ещё свидимся».

***

          В субботу утром, сразу после завтрака, Петухов выгнал племянника из-за компа, посоветовав погонять с друзьями в мяч, а сам начал штудировать соц. сети на предмет нахождения там бывших одноклассников. Сначала просмотрел анкеты всех друзей у тех, кто «зафрендил» его. Найдя ещё несколько знакомых фамилий, продолжил искать уже у них на страницах. Спасало и то, что женщины писали свою девичью фамилию в скобках, рядом с теперешней. По прошествии нескольких часов, он отыскал анкеты почти всех своих одноклассников, знал, как они выглядят, и не боялся попасть в этом вопросе «впросак». Погладил рубашку с коротким рукавом, почистил тёмные джинсы и к обговоренному времени стоял возле школы.
          Подходившие к парадному входу одноклассники были по-хорошему шокированы тем, что Петухов каждого из них узнавал и, здороваясь, называл по имени. Самого Петухова сразу узнали немногие. Он понимал, что обижаться тут глупо: все за тридцать с лишним лет сильно изменились и, если не видели друг друга всё это время, то шансов быть узнанным «ноль целых, ноль десятых».
          Весёлой толпой, с удовольствием побродили по пустым коридорам, посидели, каждый за своей партой, в кабинете истории, повспоминали школьные годы и смешные истории. Петухов почти ничего не говорил – только слушал. Он заметил, что ещё один человек выбрал ту же тактику. Маша Сухова. Его первая любовь. Платоническая и безответная. Она, тоже, практически не участвовала в разговоре, отвечала на вопросы односложно и тихо сидела за первой партой, подперев голову руками и внимательно слушая остальных.

***

          Она и в кафе не хотела идти, но после долгих уговоров, всё же, сдалась и согласилась.
          В небольшом зале столы были сдвинуты, и получалось, что кроме них других посетителей не будет, потому что не было свободных мест. Петухову это понравилось. Все засуетились, рассаживаясь группками по интересам. Два свободных места остались на самом краю импровизированного длинного стола – туда и сели Сухова и Петухов.
 
– Как поживаешь, Маша?

– Ничего. Замужем была. Развелась. Две дочки. А ты?

– Женат. Сын университет закончил, сейчас в армии служит.

          Их диалог был перебит бывшим комсоргом, который взял на себя роль тамады.

– Друзья! Минуточку внимания! Я предлагаю поднять рюмки и бокалы – надеюсь трезвенников среди нас не осталось – за встречу и за наш 10 «Б». Ура!!!

          Все в едином порыве подхватили это «ура» и весело чокаясь, выпили за сказанное. Потом пили за учителей. Потом за тех, кого уже с нами нет. Потом предложили вставать по очереди и коротко, в нескольких предложениях, рассказывать о себе.
 
– На данный момент свободен! Есть взрослая дочь, иномарка и своя небольшая фирмочка. Был на отдыхе в Турции, Египте и Таиланде.

– Женат второй раз. Двое детей, жена – молодая красавица, работа – высокооплачиваемая, езжу на «Мэрсе», отдыхаю где хочу.

– Замужем. Дважды. Оба раза удачно! Трое детей, две машины на семью, свой дом.

– Замужем. Давно. Двое взрослых детей, заканчивают нашу школу. У нас с мужем семейный бизнес, микроавтобус, дом и дача.

– Замужем. Муж – бизнесмен. Сама сижу дома с детьми и ни в чём себе не отказываю. Прошлым летом летали в Испанию отдыхать.

          Петухов сидел, слушал всё это и думал: «А ещё говорят, что творческие люди – это не повзрослевшие дети. Мои одноклассники кому хочешь дадут фору в вопросе детских понтов. Прямо, ярмарка тщеславия какая-то». Он улыбнулся.
          Комсорг заметил улыбающегося Петухова и сказал:

– А ты чего там в сторонке сидишь и молча лыбишься? Расскажи о себе.

          Петухов встал и в образовавшейся тишине произнёс:

– Работаю менеджером, живу с женой и сыном в квартире, отдыхаем в Крыму. Остальное – вам неинтересно, наверное.

          И оказался прав, потому что некоторые продолжили свои разговоры уже после того, как он сказал про менеджера.
          Маша внимательно посмотрела на Петухова, встала и слово в слово повторила то, что она сказала, когда они рассаживались за столом.
          Когда градус мероприятия начал зашкаливать, Петухов с Машей, не сговариваясь, встали из-за стола и вышли покурить на крыльцо.

– Ты знаешь, я, наверное, не буду возвращаться за стол… – сказала Маша.

– Почему?

– Неинтересно, вдруг, стало. Все врут… Даже ты!

– А в чём я соврал?

– Не сказал, что ты – писатель, что у тебя несколько книжек, что работаешь в очень известной компании, что любишь жену…

– А зачем? Кому это интересно?

– Мне, например.

– Тебе интересно, поэтому ты всё это и узнала в Интернете обо мне. А им, – он кивнул на дверь кафе, – это ни к чему…

– Ладно. Рада была тебя повидать. Я пойду…

          Маша сделала несколько шагов вниз по ступенькам, потом обернулась, внимательно посмотрела на Петухова и добавила:

– Провожать меня не надо.

***

          На следующий день, стоя на платформе уютного железнодорожного вокзала рядом с братом, его женой и племянниками, Петухов поймал себя на мысли, что приближающийся поезд через несколько минут увезёт его из этого, родного когда-то мира, возможно, навсегда. Как будто подтверждая это, машинист дал длинный гудок и голос из репродуктора объявил, что поезд номер такой-то, следующий оттуда-то и туда-то, прибывает на первый путь, стоянка – три минуты.
          «Ну и хорошо!» – подумал Петухов и вспомнил старую песню, на слова, кажется Евтушенко.

Я на прощанье рукой помашу.
Вы улыбнитесь – не будьте серьёзны.
Если хотите – я вам напишу…
Долгие проводы, долгие проводы —
Лишние слёзы.

          Там, правда, концовка грустная. Но… все там будем.

Нет, не умру я, а стану землёй,
Стану цветами, корнями берёзы.
Долго не стойте в слезах надо мной:
Долгие проводы, долгие проводы –
Лишние слёзы.

          Проводница дёргала его за плечо, просила подняться выше, а Петухов стоял на подножке вагона, машинально махал рукой и смотрел, как исчезают за поворотом и родственники, и здание вокзала, и маленький городок, бывший когда-то важной частью его жизни.
          Он поднялся в тамбур, извинился перед проводницей, зашёл в купе, лёг на верхнюю полку и проснулся только тогда, когда пограничники начали проверять документы.