Если бы она их видела!

Дни мелькали один за другим. Они виделись часто, – каждый день, иногда через день, и Натали начала волноваться: Киев не такой уж большой город, скоро ей нечего будет ему показывать. И что тогда? Она позвонила Ларисе, спросила об отъезде.

– Я сама хочу перевестись в Киев. Мне посоветовали обратиться к одному человеку, декану в Карпенко-Карого, но его сейчас нет в Киеве. Он вот-вот должен вернуться. А что, у тебя какие-то проблемы?

– Да так. Я познакомилась с одним парнем, мы встречаемся…

– Опять?!

– Ну, это просто так. Он не говорит по-русски, для меня это хорошая практика в английском, я показываю ему город, мы разговариваем и больше ничего. Но я хотела бы как-то ограничить наши отношения во времени. Да и сама бы хотела знать о нашем отъезде определённо.

– Ну, понятно. Я и сама бы хотела, но пока просто ждём.

Натали не была полностью откровенна с подругой. Но то, чего она не договаривала, она и сама не понимала. Она не понимала, откуда и почему на смену прошлой тоске и трудностям, и прозе жизни вдруг пришла эта чарующая лёгкость, это ощущение полёта. Под его песни ей хотелось кружиться, как кружатся осенние листья, слетая с деревьев. Хотелось лететь высоко в небе, как летят птицы, и не думать, не заботиться ни о чём. Казалось, земля куда-то уплывает из-под ног, и это было прекрасно.  Хотя и непонятно, что это должно означать. А ему она сказала: «Я скоро уеду». Но это известие, казалось, не сильно его обескуражило. Он ответил: ты дашь мне свою фотографию, я буду смотреть на неё и буду тебя любить.

Да, как-то неожиданно для неё он довольно быстро заговорил о любви. Первый раз это случилось уже во второе свидание. Они сидели на скамейке перед зданием Софийского собора на площади Богдана Хмельницкого, любовались золотыми куполами, и тут Эджаз спросил: «Where do you live?» и сам ответил: «You live in my heart». Затем он захотел выучить эти выражения по-русски. И с тех пор повторял их без конца, так что она уже не воспринимала их смысла: «Где ты живёшь? Ты живёшь в моём сердце».  Для неё Эджаз был милым случайным парнем, с которым она приятно проводила время до своего отъезда и практиковалась в английском. Он пытался пригласить её в гости, но Натали всякий раз отвечала отказом. Ей нравилось встречаться с ним, нравилось гулять по улицам, но – не больше, поэтому она последовательно противилась всем его попыткам сближения, объясняя всегда одним и тем же: «Я не верю мужчинам, и потом я скоро уезжаю. У нас впереди всего неделя или две».

Но одно, несомненно, нравилось ей в Эджазе – его смуглая кожа. Как же она соскучилась по Кидану! И сейчас, держа в своих руках пусть чужие, но такие же небольшие, изящные и смуглые руки, она испытывала радость, и если не смотреть в лицо, то можно было поверить… Пока фуникулёр неторопливо вёз их вверх на гору, она держала его руки в своих, смотрела на них, не отрываясь, и у неё возникло ощущение: он рядом. Это был миг, когда она позволила себе забыть о настоящем и целиком уйти в прошлое. Не надо было думать, куда идти, о чём говорить. Всего несколько минут! Она забыла обо всём и не видела его глаз в эту минуту… Если бы она их видела!

"Дарю тебе", отрывок из 3-ей части романа "Пришелец"