4 часа утра

4 часа утра. Наши часы спешат на 15 минут по вполне объективным причинам, мы оба сторонники поваляться «ну еще пять минуточек».
Ты посапываешь, мило, доверчиво раскинувшись на кровати. Одеяло, как обычно, скомкано и брошено на пол. Ты у меня горячий парень.

Мне не спится, заматываюсь в плед, иду на кухню ставить чайник.
Под его уютное шипение я совершаю мысленное путешествие. Теперь, когда у меня есть ты в соседней комнате, мне не страшно, что меня унесет с собой эта жуткая тварь, имя которой - прошлое. Для эффектности можно даже показать fuck в темноту.

Несколько месяцев назад, пройдя все мытарства изнуряющего страха, пережив все пытки сомнений, перебарывая нерешительность вкупе с нетерпеливостью, я имела неосторожность нарушить закон всемирного притяжения, который сосредоточен отныне и навеки в тебе одном. Я полюбила тебя. Так отчаянно и так болезненно поначалу потому, что, когда ты обнимал меня, мне хотелось зажмуриться, закрыть уши и сбежать, чтобы не слышать того, после чего жизнь сделает крутой поворот.

Мне все повороты казались тогда Highway to hell.

Меня можно было понять. Я так усердно выстраивала, воссоздавала свою жизнь, обливаясь слезами и стараясь не думать о тщетности моих действий, что готова была голыми руками порвать того, кто посягает на мою территорию. Я не знала, что ждет меня за пределами моего жалкого унылого убежища. Но я к нему привыкла. Я боялась, что будет больно. Я, жуткая нахалка от природы, научилась ценить свой маленький мирок, состоящий из двух компонентов – меня и неба. Я научилась видеть радость даже в холодном, пасмурном утре, с поволокой из мелких ледяных дождинок, потому что я пережила ночь, не опускаясь на колени и не набирая ничей паскудный номер.
Пожалуй, fuck уместен и тут (это, вообще, такая вещь, которая не бывает лишней).

Мир устроен весьма презабавно. Всегда, каждый грёбаный раз, когда я находилась в полуслове от бездны, в душащем, как целлофановый пакет, отчаянии, в полном и безапелляционном дерьме, я оставалась одна. Совершенно одна. Мне оставалось только смотреть не небо, борясь с желанием обматерить все высшее руководство, и плакать, пока не останется больше сил и жидкости в организме.
Нет, я не случайно сейчас не могу уснуть. Памятная же дата – зарубка на душе. Сегодня прошло 5 лет с тех пор, как я, обломав крылья, обрела свою противоречивую свободу. Хлопушка и серпантин сейчас актуальны, но есть только чай. Зато с жасмином.

Я поняла, что свобода – один из инструментов счастья намного позже. Сначала я растерялась, потом начала собирать части того, что с трудом вообще можно было назвать душой.
Я отчетливо помню тот миг, когда я проснулась с ясным пониманием того, что я сумасшедшая. У меня появилось в голове непонятно откуда взявшееся понимание того, что если меня собьет автобус, то тому, кто звался моим, будет так радостно, что даже клаксон на этом самом автобусе отыграет зажигательный джаз.
Я сходила с ума. Внешне все было более, чем благопристойно. Но внутри я таяла, я металась. Меня не радовали даже цветущие каштаны. Меня душили твои руки. Но как из тех рук, которые надели мне кольцо, они превратились в руки палача?
Сейчас я понимаю, сейчас у меня не уходит почва из-под ног, сейчас я даже могу это сказать вслух. У тебя была другая женщина. А ты был трусом. Жалким подлым трусом. И ваша любовь по закоулкам была просто отвратительным крысиным спектаклем. Я даже могу сейчас бросить твоей даме цветы за ее роль. Какие любит? Розы? Фи, банальщина. Две хватит?

Чуйка есть чуйка.

Мне зябко. Плед и подушка безопасности размером с 5 вечных лет не могут защитить меня полностью. Но черта с два, я не та восторженная малышка. Я сумею перебороть тебя и в этот раз. Я не люблю предателей и не уважаю тебя. Вот мое искреннее презрение и есть мой щит. А то, что я не ползала перед тобой никогда, не умоляла о пощаде, не просила о снисхождении, и сделало меня той хладнокровной и закаленной особой, которая пьет жасминовый чай в 4 утра и отмечает юбилей своего рождения на этот свет.
Три немытых чашки подождут до утра. Ты не будешь ни о чем меня спрашивать. Ни об окурках, ни о тенях под глазами. Ты просто обнимешь меня и прижмешь к себе.
Ты меня любишь. И я не боюсь больше.

Карина Соловьёва/Доронина