Высоцкий. Смех сквозь слёзы

С Владимиром Высоцким я познакомился в сквере. Было тепло, хотя октябрь. На скамье я, да воробушек. Покрошил ему булки чуть поодаль от ног.  Закрыл глаза, чувствую, что воробей вырос в человека, что сел на другой край скамьи. Открыл глаза, сидит, перебирает струны гитары. Ну, чистый Высоцкий. Вот я и брякнул, а дальше завертелось:
- Здравствуйте, Владимир Семёнович!
- Ну что ты так официально, чёртушка? Ты послушать пришёл али поспорить? Только без "Вы"!
- И то, и то. Вот недавно, ну, год-два назад, сделали о тебе фильм «Спасибо, что
живой» …
- Смеёшься, да как же можно за это благодарить мёртвого человека? Кто режиссер? Чей сценарий, кто играет?
- Режиссёр Пётр Буслаев.
- Не помню этого мужика
- А сценарий сына, Никиты
- Никитушки? Ну не кит он в этом деле.
- Играет тебя Сергей Безруков
- Знаю Виталя, режиссёра. Он меня рисовал. А что у него сынок подрос? Или это другой?
- Здесь другая история…
- Смешные вы. История одна – жизнь человеков. И сколько вбухали?
- Не знаю, но прибыль от проката почти тридцать миллионов долларов.
- Так это же Голливуд, Америка!
- Нет, наши собрали. Технологии современные – вас не отличишь от актёра!
- Что, сильно смахиваю на себя?
- Точь-в-точь! А что ты делаешь, на Патриарших Прудах? Отпустили?
- Там отпустят, жди! Там строго. Но спел им про Петра-ключника, выписали увольнительную. А послушал тебя, так расхотелось смотреть на своих, расхотелось лететь в Париж!
- Зря, Марина в тихой печали от фильма: «Я видела, как сын хвастается тем, что, добиваясь для актёра наибольшего сходства с Высоцким, они сделали копию из силикона с посмертной маски Володи, которую я сама сняла. Это не только скандально, а даже страшно. Это аморально и неэтично. И если бы я была верующей, я бы сказала, что это грех. Я в отчаянии и в печали».
- Это она, это на неё похоже, на голубку мою, на любовь…
Мы замолчали. Он искоса посмотрел в мою сторону:
- Хочешь, спою тебе про Музу. Там я её видел, непостоянная, всегда приходит дразня моими женщинами. Смеётся над Вовкой патлатым, потому что я её Бабой Ягой величаю.
Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, -
Во мне заряд нетворческого зла:
Меня сегодня Муза посетила, -
Немного посидела и ушла!
Но перестал петь. Посмотрел на меня:
- А ты стар уже, вон, голова седая…
- Ты ж меня не знаешь, Владимир… Я жил в Туркмении, когда ты к узбекам ездил…
- Знаю. Я знаю каждого по его сомнениям. Ведь запрещали слушать, а ты смеялся над огурцами и обоями, над придурками, что в сумасшедшем доме, замолкал, когда я вертел ногами землю… Помнишь, «От границы мы Землю вертели назад…» Знаю тебя, ополоумевшего от лозунгов и призывов, но тянущегося к чистоте правды…
- Да, это так. Нелегко было совместить не совмещаемое, а ты брал гитару, играл роль, приходил в компанию и всё становилось на свои места.
- А что, сейчас по-другому?
- По форме – другое, а по сути людей - все те же жадность и враньё! Я вернулся из армии членом партии. Благодаря этому стал работать аж завхозом в обкоме комсомола, и, как говорится, попал в номенклатуру.  Даже вырос до инструктора отдела пропаганды. Но когда работаешь в среде чиновников, а сам и душой, и телом молод, то начинаешь понимать несоответствие должности и сути дела, но постепенно обрастаешь коростой, защищающей от самой жизни.  Это и тогда, и сейчас! Я ведь и не выпал из номенклатуры, до последнего времени работал директором филиала московского издательства. Терпел ради процентика к пенсии, ах, да что там! Нам нужен ты, Володя! Ох, как нужен!
- Он придёт размороченным от рекламы, ненависти к американцам и любви к Путину,  он будет пить уже виски и курить какую-нибудь дрянь, не сожжённую при изъятии и принесённую полицейским Женей в подвальчик на Моховой…, и вы его сдадите Сюда, Нам, под слёзы и крики толпы… Ничего не меняется в Вашем мире! Как в моей песне:
"Беда для нас для всех, для всех одна:
Вот раскопаем - он опять
Начнет три нормы выполнять,
Начнет стране угля давать - и нам хана».
А мне – пора! Пока друг, увидимся!
Он улыбнулся и растаял, оставляя за собой пожелтевший фон от листьев.
Воробей под ногами радостно чирикал, созывая родню на халяву от меня. И они прилетели.