Безымянная птичка

Был почти ясный день и в небе плыли серебристые облака, обгоняя друг друга на разных уровнях. На лужайках ветер волнами прижимал траву к земле, шелестел березовой листвой на опушке, двухсотлетние сосны качались от его порывов, слегка поскрипывая и роняя одиночные шишки на смоченную утренней росой почву. Лес жил своей жизнью, вдыхая полной грудью живительный аромат влажного и прохладного воздуха, несущегося с полей, пропитанного легким ароматом разнотравья и свежести.

В ветвях заливался соловей. То потрескивая, то издавая радостную мелодичную трель, его голос затмевал звуки леса своею яркостью, как будто выражая триумф своей многовековой славы, виртуозного песнопения, с совершенной формой, лишенной фальши и исполненной всеми одобрямой и понимаемой гармонии. Но если расположиться в глубине леса, где-нибудь рядом с раскидистой елью, которая предваряет путь в непролазную чащу, и подождать когда голосистый певец затихнет, то можно услышать робкое тиньканье какой-то скромной и невероятно интересной птички. Она, притаившись в своде деревьев, взывает своим гласом не для того чтобы ее услышали, но для того, чтобы задумались: она делает паузы, в нужное время расставляя ими знаки препинания в том предложении, которая она несет через ткань этого леса, через миллионы листьев, объятых трепетом; ее чистый и искренний голос не дрожит и не отдает известностью, как выдержанное вино, которое все знают как отличный товар, но никто и не подумает сравнить его с тем легким ароматом и изысканным вкусом молодого вина, искрящегося в бокале никому не известного винодела, сидящего под сенью олив в кругу своей семьи, и с теплотой и умилением смотрящего на собравшихся родственников, наслаждающегося каждым мгновением теплого сердечного собрания.

Лесной гость может, и, даже с определенной долей уверенности сказать, должен, с легкостью не заметить вообще присутствие этой милой и очаровательной пташки, ибо умиление ей зиждется не на необычайной красоте, но таланте при всей скромности быть невероятно глубокой и потрясающе неповторимой. Она открывается только слуху внимательному и сосредоточенному, слуху, ищущему новое, а не переоткрывающего заезженную пластинку затасканного и сверхпопулярного. Ибо быть поклонником популярного удобно и выгодно, это всегда может найти понимание: это сродни блужданию по опушке, где много заигрывающих соловьев, но нет чего-то настоящего, глубокого, нежного, трепетного и задумчивого одновременно. И, только зайдя вглубь, настроившись сердечно и умственно на этот лад величественной чащи, будучи пронзённым синевой небес с покачивающимися стволами дружных древесных стволов, можно наконец выделить, отличить среди множества голосов этот возвышенный голос одинокого певца, взывающего всем сердцем и душою, к тому, кто может услышать, рассказывающего свою потрясающую историю тому, кто сможет понять.