Розовый снег, фиолетовый дождь. 23. Мать

- А теперь я поеду! Дай руль!
- Нет, уже плохо видно.
- Ну во-о-от, я даже не успела... Ну во-от, а я так хотела...
- Кнопа, а если упадёшь? Обдерёшь коленки? Не забудь, у нас сегодня гости. Как я тебя предъявлю дядьям с ободранными коленками? Стыд какой.
Я мрачнею при воспоминании о вечере. Приедут Валины родственники смотреть на меня.
- Я не люблю, не хочу этого! - бунтую я.
Валя выруливает с обочины на шоссе, я иду следом, бубню своё: "не люблю, не хочу, терпеть не могу, когда меня разглядывают, буду сидеть, как дура..." Валя не слушает, насвистывает сквозь зубы, мы снова катим вдвоём, долго, собираются сумерки, мы оба проголодались, но магия движения завораживает нас, дорога пьянит, наш свадебный велосипед летит синей птицей, мои волосы трепещут, чудесен вечер, чудесен воздух, чудесна Валина щека с высокой скулой рядом с моим лицом...
- Валя, мы что? мы где? мы уже дома, что ли? Ничего себе, это мы сделали такой круг?...

...Освещённая веранда в глубине сада - словно повисший в темноте китайский фонарь. Призрачно светятся шары георгинов. Мы тихо идём по дорожке, ведя под узцы наш свадебный велосипед. За столом уже давно происходит чаепитие, и когда я неловко поднимаюсь по ступеням, чувствуя за спиной обнадёживающую Валину руку, несколько мужчин встают со своих мест нам навстречу.
Только один незнакомый молодой человек, скрытый тенью, продолжает сидеть в глубине дивана под окном...               

                Письмо второе

                Милая Ритка!
Это я, я, я лягушка-путешественница! Спешу отослать тебе очередные нетленные впечатления, пока они ешё не покрылись патиной времени. За три недели я пообещала тебе роман? Гоп, пожалуйста, очередная глава. И да пусть вдохновят тебя мои взбалмошные записи на создание великого бестселлера о великой любви. Вдруг так будет? А так будет!
Ибо кто ты Ритка, кто ты? Прирождённая писательница.
А кто я, кто я, Ритка? Влюблённая дурочка.
Итак, очередная глава. Валины друзья.
Ну, да, это были гости, Валины друзья. Только не забудь изменить имена, фамилии, названия. Желательно даже время изменить. Перенести всё это, допустим, в 19 век. Или, допустим, в средневековье. Ну, шучу. К делу.
Глава вторая « Старые друзья и новые знакомства».
Друзья появились на второй день нашего пребывания. Точнее, первый друг. Молодой человек, скромный и милый, по имени Серёжа, он пришёл непосредственно к ужину. А ужин, между прочим, был у нас при свечах. И даже не столько ужин, сколько пирог. Огромный пирог, об четырёх, как у Гоголя, углах. Один угол капустный, другой – мясной, третий – рыбный, четвёртый – грибной. Ритка, ты не поверишь, но я принимала участие. На меня даже надели фартук. В принципе, моё участие фактически этим и ограничилось – это Валя так сказал, всунув свою физиономию в кухонное окошко с веранды и увидев меня в фартуке. Ну, в принципе, он и прав был, но для очистки совести должна сказать, что я помыла грибы. А Валя даже рыбу чистил. Он вообще всё умеет -ловить рыбу и чистить и готовить сам. И вот мы сидим втроём на веранде при свечах, то есть при керосиновой лампе. Чудесно. Во-первых, темно, во-вторых, налетел рой ночных бабочек – это безумно красиво. Валя занёс над пирогом карающий меч, то есть, тьфу, нож, и сказал: «К такому пирогу хоть бы один гость». И тут-то и возник из темноты гость Серёжа. Он был не один, а с гитарой, и я думала, что он будет играть, а все мы будем петь, но ничего подобного – он просто скромно сидел и тренькал потихоньку, так что можно было представить себя где-нибудь в Венеции, а ещё быстрее где-нибудь в Андалузии, тем более что Венецию ничего и не напоминало, а что касается Андалузии, то на мне, как средство от комаров, была надета моя длинная юбка с синими тюльпанами (знаешь), а сверху для тех же целей накинута большая ажурная вязаная шаль Нины Валентиновны. (Не помню, писала ли я, что она мастерица вязать.)
Итак, тот вечер прошёл в тёплой и дружественной Андалузии, а на следующий вечер пришли ещё двое, Рома и Гена, а потом все трое в комплекте, и к гитаре было присовокуплено шампанское. Короче, мы гуляли свадьбу.
О, Ритка! Они все не-же-на-тые! Все за мной ухаживают: играют мне на гитаре (Серёжа), читают стихи (Гена), говорят о возвышенном (Рома). Иногда танцуют со мной (каждый по очереди) и не сводят глаз (решительно все). Я скромно и мило принимаю эти знаки внимания. Обидно лишь, что Валя как-то равнодушен. Не ревнует, совершенно за мной не следит, а вовсе играет в шахматы или смотрит «Дневник Олимпиады». Ну, и я пользуюсь случаями и изменяю ему вовсю: кокетничаю (с Ромой), вздыхаю (с Серёжей), обмениваюсь комплиментами (с Геной). Иногда чарующе улыбаюсь (каждому по очереди) и делаю глазки (решительно всем).
А вчера я сдавала экзамен на молодую жену. Нагрянули из Москвы Валины дядюшки. Мы явились под вечер, потому что этот день был особый – мне преподнесли свадебный подарок. Я прямо слышу Наташку, которая кричит: Кольцо! И прямо слышу тебя, которая кричит: Электромясоубку!
И обе вы катасторофически ошиблись.
Потому что преподнесли мне – велосипед!! Да-да!! Гип-гип-ура! Тарара-бум! Сбылась мечта идиота! И мы этот велосипед объезжали-объезжали, катались-катались до самого вечера, и солнышко нам светило и ветер нас обвевал, и еле-еле мы как сумели приехали домой. А тут родственники, дядюшки, все такие галантные, руки мне целовали, кормили-поили и донимали расспросами, кем я буду, когда вырасту. Я разумеется сообщила свою тайную заветную мечту – сделаться тележурналисткой. Надо сказать, что в этот момент одна штанина у меня была закатана – для велосипеда, я её так и не раскатала, а потом за столом всё равно не видно, но зато хорошо была видна причёска – сплошные лохмы после ветра, и из них между прочим, один из дядюшек несколько раз, любовно улыбаясь, доставал какие-то веточки. Это мы с Валей валялись на траве во время привалов. Нет, не подумай ничего – просто отдыхали. Впрочем, думай, ты всё равно подумаешь. Ну, а что думали дядюшки, даже не представляю, ибо в старой ветровке, в одной штанине и с соломой в волосах предстала перед ними будущая телезвезда.
Между прочим, один из дядюшек был с сыном, то есть с Валиным двоюродным братом, очень красивым мальчиком, молчаливым и загадочным. Вообще на меня не смотрел, но было видно, что всё время видит. Так интересно, почувствовала себя на школьном новогоднем вечере.
А когда все разошлись спать, а мы с Валей удалились к себе, он сказал мне, что я всех очаровала. Он повытащил из моих волос остальные репьи, и как-то по-новому ко мне отнёсся. Наверное, я в тебя влюблён, - сказал он очень серьёзно. Мы там за ужином что-то выпили, что-то очень сухое и противное, поэтому мне море было по колено. Я сказала, что в меня всегда все влюблены и что это в порядке вещей, подумаешь. А потом мы забрали подушки и ушли тихо-тихо, как мыши, от всех ночевать в садовый домик... Вот.
А утром я проанализировала своё поведение и пришла к выводу, что оно отчасти было вызвано появлением этого нового мальчика, который делал вид, что меня не видит. Странно, да? Люблю-то я Валю, а мальчик при чём? Неужели я такая испорченная? Ритка, скажи, я распутная? Ритка, не говори, я знаю, что ты скажешь.
PS. Прочти письмо Наташке. Кроме последней части - она дура и моралистка и всё поймёт не так.
Целую обоих и очень люблю.
PPS. А ночь в садовом домике - это та-а-а-ак здорово.... и такой двурогий месяц над тёмным садом....


Стихотворение второе.

Ночь. Двурогий месяц блуждает в тёмных дебрях сада. Лунный голубой свет из окна, розовый свет от крошечного ночничка. Рама приоткрыта, и шёпот и шорох листьев тревожат слух.
Ночь. Я целую тебя в сгиб руки неловко и нелепо. Мне так кажется, что нелепо. Я ещё не умею тебя любить. Я только слушаю и ощущаю тебя – твои пальцы, губы, дыхание, твоё растворение
во мне и твоё возвращение к себе. Я хочу тебя любить, но не знаю как, и люблю просто в глубине своей души – мыслями и чувствами. Их так много, это настоящее половодье, настоящее смятение, но нужно ещё что-то для тебя - какие-то особенные жесты, и прикосновения, и слова, и движения, но я не умею. Наверное, я научусь, но пока мне всё непривычно, всё страшно, я только ловлю ртом твои поцелуи и всего немножко боюсь – твоего обнажённого тела, твоего расплавленного взгляда, твоих закрытых глаз. Я даже поцеловать тебя боюсь, и делаю это неловко и нелепо. Тебе должно быть смешно. Ночь...
Ты куришь, сидя на краю кровати, смотришь на меня. Я молчу.
- Почему ты молчишь?
Я не знаю, почему.
 - Тебе плохо? - обеспокоен ты.
Я опять не знаю.
- Тебе холодно? - подозреваешь ты.
- Да нет, - говорю я, - мне хорошо. Мне так хорошо, что даже невыносимо.
Ты смеёшься. Как потрясающе ты смеешься! Лицо сразу меняется, словно в тёмной комнате вспыхивает свет, главными на лице становятся зубы, а глаза уходят в тень.
- Дурочка моя, кнопа ты моя несусветная! Хочешь музыку?
Да, хочу. Это мечта. Это волшебство. Так не может быть со мной, но это есть. Это не во сне – ты сидишь рядом, куришь, щуришься – это всё со мной на самом деле. Я не ослышалась, это ты сказал для меня: «Хочешь музыку?» И вот музыка нежно вплывает... Какое счастье, какая неповторимая ночь, какое красивое у тебя лицо, красивые плечи, рука с сигаретой, красива поза твоего тела...
Невероятно, что всё это для меня, со мной, во мне...

продолжение http://www.proza.ru/2017/11/17/1656