Ковчег-17. II

Ворота захлопнулись и по телу Максима пробежал холод от сильного порыва ветра, ворвавшегося в фойе убежища. Он продолжал смотреть на врата, будто бы надеясь, что они откроются и отец вместе со всей своей командой вернётся назад. Но этого не произошло.
Вдруг раздался звон, оповещавший жителей о сборе в главном зале. Максим в растерянности взглянул на электронные часы, находящиеся над дверью — 11:05. «Странно. И чего это вдруг Вождю потребовалось собрать народ?» Но не испытывая судьбы, Максим направился на собрание.
Максим зашёл в зал через большие, открывающиеся в бока от центра стальные двери. Зал представлял собой огромное, в сравнении с другими, помещение белого цвета. По обе стороны от входа, начиная от одной стены и заканчиваясь на другой, шли толстые, выдававшиеся вперёд вентиляционные трубы, поддерживающие в «Ковчеге-17» более-менее оптимальную температуру. Напротив входа, на противоположной стороне была расположена сцена, с которой иногда выступал Вождь или его доверенные лица — советники. Также две дальние двери вели в комнаты охраны, вход в которые был запрещён кому бы то ни было, кроме самой службы охраны. Помимо прочего, зал ничем не выделялся, так как сам проект «Ковчег» приводился в исполнение в ускоренном порядке, поэтому о внутреннем убранстве никто особо и не задумывался. Основной задачей была защита людей и с этим «Ковчеги» справились прекрасно.
Взору парня предстала по меньшей мере полтораста, а может и больше, человек. Большая часть из них была одета в такую же рыжего цвета форму, как и у Максима. Все они о чём-то бурно беседовали, создавая своими голосами противную для слуха какофонию из низких и высоких частот. Было понятно, что не только Максим находился в недоумении: впервые на его памяти — и скорее всего на памяти всех жителей — собрание происходило в середине недели, а не в конце, как то обычно бывало каждый месяц. Ожидая выхода Вождя или его подручных, Кречетов начал разглядывать людей, ища глазами знакомые лица.
Сначала ему попался механик, любитель «горячительных» напитков и довоенных поговорок и пословиц, которые он зачастую приправлял каким-нибудь резким словцом, Пётр Иваныч Седов — молчаливый и толстый, но меж тем добродушный «мастер своего дела» с пышными, коричневыми, как грязь, усами. Так как он относился не просто к гражданскому классу, а помимо прочего ещё и возился с техникой ( в основном с генераторами в соответствующей комнате ), то поверх его формы неизменно был натянут промасленный, в разводах и пятнах известного и неизвестного происхождения, некогда ярко-синий, как довоенное небо фартук, имевший сейчас оттенок более тёмный, подобный воде на морском дне. Он всегда так ярко улыбался своими желтоватыми, немного сгнившими прокуренными зубами. То ли потому что всегда был на градусе и это в нём всегда выдавали его немножко стеклянные, но не лишённые рассудка глаза; то ли потому что его, как и многих жителей «Ковчега-17» устраивала такая изолированная жизнь, под тоталитарную дудку Вождя.
А вот его взору предстала та самая Лена, или Елена Сергеевна. Это была хорошенькая для своих сорока девяти лет женщина, с утончёнными, почти аристократическими чертами лица. Её волосы всегда были опрятно уложены, что для других являлось большой загадкой, ведь в убежище уже давно отсутствовали всякие средства укладки, будь то мусы, гели или лаки. Свой секрет по укладке волос она из каких-то личных соображений не раскрывала, а на все вопросы лишь мило улыбалась и изредка отшучивалась.
Максим знал её всю свою жизнь. Когда-то, несмотря на свою занятость и его чуждость ей, она смогла заменить ему родную мать. Она окружила его той женской, почти материнской любовью, которую у него отняла сама Старуха с косой. Конечно, никто не мог сказать точно, почему Елена Сергеевна пошла на такой шаг — либо она изначально пришла именно к его отцу, а сам Максим оказался лишь тем человечком, через которого она выражала к Кречетову-старшему свою любовь, либо же уже через самого Максимку она прониклась чувствами к Кречетову-старшему. На самом деле, парень не был уверен в чувствах Елены Сергеевны к его отцу и наоборот. Сделал он такой вывод ещё будучи совсем юным, когда глядя на их взаимоотношения, ему показалось, что между ними есть какая-то химия. Но в открытую они ничего подобного и не проявляли.
Вдруг и Елена Сергеевна заметила его и помахала рукой. Максим подошёл к ней.
- Привет, Максик!
- Здравствуйте, тёть Лен! - вообще Кречетов-младший не очень любил, когда она его так называла и в раннем детстве даже часто обижался на неё за это. Но в последствии понял, что лучшим вариантом является игнорирование. К тому же, кто ещё так по-доброму относится к нему в «Ковчеге»?
- Максим, я хотела спросить, твой отец - Алексей Михайлович — ушёл в вылазку? - Елена Сергеевна явно была обеспокоена судьбой Кречетова-старшего, но старалась всячески не подавать вида. У неё это получалось плохо.
- Да, буквально несколько минут назад вместе со своей группой. Я проводил его и тут раздался звонок на собрание… - парень не успел договорить, как Елена Сергеевна перебила его возмущённо-расстроеным возгласом.
- Это так возмутительно! Несправедливо! - Елена Сергеевна вообще всегда бурно реагировала на что-то, по её мнению несправедливое в отношение других людей, начиная от подобных случаев и заканчивая меньшей порцией в столовой у одного человека, нежели у другого. Но обычно её возмущения не уходили дальше ушей одного человека. А то и только её собственных ушей. - Снаружи за последние несколько дней установилась максимально низкая температура! Послать отряд «Иртыш» в вылазку равен приказу послать их пустить себе пули в лоб!
Женщина вся тряслась от возмущения и гнева, лихорадочно жестикулируя руками. Но вдруг неожиданно затихнув, она, перейдя на шёпот, сказала Максиму: - Уж не знаю чем там думает Вождь, но уж точно не своей седой головой!
На этих словах Елена Сергеевна сжала свои аккуратненькие ладошки в кулачки, выпучила глаза от своих собственных слов и выдохнула воздух, как бы говоря: «Да, вот как я не боюсь про него сказать!».
Максим едва заметно усмехнулся этой «боевой стойке».
- Это более чем несправедливо. Но, к сожалению, против слова Вождя мой папа бессилен. Хотя, знаете, перед своим уходом он мне кое-что сказал.
Юноша посмотрел по сторонам. Народу ни чуть не уменьшилось и всё также все продолжали общаться друг с другом. Убедившись, что их не никто не подслушивает, Максим продолжил.
- Когда мой отец уходил, он мне сказал, даже не знаю как это расценивать, следить за Вождём.
- Следить? - Елена Сергеевна не меньше Максима удивилась этим словам. - Но зачем?
- Понимаете, ему кажется, что Вождь что-то замышляет. Что-то плохое. Также он сказал мне быть осторожней: не попадаться лишний раз на глаза ему, его прислужникам и охранникам. Он просил доверять только Вам и «Аму».
- Вот даже как. Любопытно. Но что именно тот замышляет, он, конечно, не сказал?
- В том-то и дело, что и сам отец не знает, что тот задумал.
Елена Сергеевна приняла задумчивую позу, уставившись куда-то в потолок зала. Лицо её было напряжено от мыслей.
- Знаешь, сынок, - вдруг отмерла она, не снимая глаз с невидимой точки, - не стоит тебе за ним следить. За Вождём. - Тут её взгляд снова устремился на него.
- У меня больше прав доступа, чем у тебя. Я как-никак учёный, а ты всего лишь ребёнок, гражданское лицо.
- Я не просто ребёнок! - перебил тут её Максим, немного озлобившись, - Я стану добытчиком! Я не собираюсь вечно прохлаждаться в этой коробке!
- Ох, Максим, Максим. Ты ведь и сам знаешь, что по состоянию твоего здоровья ты не сможешь стать добытчиком, как бы ты того сам не хотел. Выйдя на поверхность, долго ты не протянешь. Мне правда жаль… - с сочувствием произнесла Елена Сергеевна.
Максим ничего не ответил. Он только отвёл смущённо свои глаза, скрывая боль и обиду. Все ему твердят об этом: «Ты не сможешь! Не должен! Погибнешь! По здоровью!». Как же неприятны ему эти слова. Как же тяжело осознавать, что все они правы. Тяжело усмирять свой ещё юношеский максимализм. Желание доказать каждому — я могу, чего бы мне то ни стоило!
Елена Сергеевна видя расстроенность Кречетова-младшего решила сама продолжить диалог, не дожидаясь ответа.
- Мальчик мой, даже эта слежка, на которую тебя зачем-то назначил твой отец для тебя опасна. У тебя нет стольких прав, чтобы появляться где бы тебе не заблагорассудилось. Не стоит тебе этим заниматься. - Тут она сделала длинную паузу, не зная что ему сказать. Но вдруг глаза её сверкнули так, словно она разгадала смысл жизни.
- Я могу взять на себя эту работу! Да, могу! - вдруг с энтузиазмом сказала она. - А что? У меня есть коды доступа, возможность появляться почти во всех частях «Ковчега-17». Да и взрослая женщина-учёный, часто находящаяся поблизости к Вождю, вызовет меньше вопросов, чем всего как две минуты не ребёнок.
- Спасибо, конечно, Вам за заботу, Елена Сергеевна, но поверьте — мне под силу это задание. Я справлюсь с ним. А если вы и вправду хотите помочь — не мешайте мне, не отговаривайте от этого. Если отец просил, значит он что-то узнал, почувствовал. Не знаю. Но это явно не спроста. И я сам берусь за это дело. - Максим был суров как никогда раньше к этой милой женщине. Глаза его горели, а кулаки сжимались от непонятной даже ему ярости. Но он почему-то чувствовал, что это дело заведёт его в такие дебри, из которых выпутаться будет очень и очень тяжело.
- Максимушка, я прекрасно понимаю, что ты очень храбрый, смелый мальчик, но… - Елена Сергеевна попыталась обнять парня, но тот отстранился и перебил её.
- Правда, огромное вам спасибо за заботу. Но прошу, пусть это всё останется между нами и…
Тут вдруг их разговор был перебит хлопками почти трёх сотен ладоней и они обернулись в сторону сцены. По ней уже шёл ровным, уверенным шагом Вождь в своём неизменном костюме - белоснежной рубашке, поверх которой был ровно посередине натянут красный галстук; чёрном, сделанном специально на заказ, пиджаке, с необычными, стальными пуговицами; и в таких же чёрных зауженных брюках, дань моде довоенного периода, который ещё успел застать этот семидесятилетний старик. Его седые, средней длины волосы были аккуратно прилизаны с боков, а чёлка была приподнята на манер бюджетного хаера, на удивление шедшего его старческому лицу. На котором, кстати, явственно выделялись зелёные, как изумруды, глаза, пытавшиеся безуспешно спрятаться за волнами глубоких морщин. Из этих изумрудов просто била некая энергия, заставлявшая людей подчиняться обладателю этих глаз. Левый уголок его губ всегда находился в неком подобии ухмылки, отчего Вождь всегда, казалось, насмехался над тем, с кем разговаривал. А в сочетании с глазами впечатление он производил поистине мощное. Неудивительно, что он до сих пор остаётся правителем «Ковчега-17».
Он подошёл к микрофону, разбивая тишину зала своими вычищенными до блеска каблуками. Вообще, глядя на него, складывалось впечатление, что никакой ядерной войны не было вовсе. Но стоит только взглянуть на его подданных, как эта иллюзия тут же спадала. Война была.
- Приветствую Вас, жители «Ковчега-17»! Я знаю, что все удивлены незапланированным собранием в середине недели, но! Будьте уверены, что на то есть очень и очень веские причины. Как вы все прекрасно знаете, с самого образования «Ковчега-17», у нашего строя были свои определённые правила и законы, которые мы все неустанно исполняли. Да, бывали нарушения, которые непременно тут же карались. Так было всегда. Но также, за все эти годы данные правила ни разу не отменялись и даже не изменялись. Но сегодня, 14-ого июня 2087 года я, Ваш Вождь, объявляю о том, что некоторые законы нашего мини-государства претерпевают значительные изменения. Пока я не берусь говорить о причинах столь радикальных и непривычных для нас перемен. Могу только гарантировать, что проводятся они только из самых лучших побуждений, на благо всех жителей «Ковчега-17»! Итак, советники, прошу Вас вынести список изменённых правил!
На сцену из комнаты охраны вышли два таких же старых, но лысых человека. В отличии от своего правителя они шли медленно, неуверенно, как бы показывая всем своим видом свою пресмыкаемость перед ним. Поклонившись, они отдали ему небольшой на вид скрученный в рулон лист бумаги. Вождь развернул его и зачитал своим властным голосом.
- Первое правило, подвергшееся изменению! Комендантский час отныне действует до 20:00, вместо прежних 23:00. Жители, чей график работы заканчивается после указанного времени, будут сопровождаться до своих жилых блоков сотрудниками службы охраны.
Волна возмущения прошла по рядам слушающих.
- Что за бред?! Зачем сокращать комендантский час? - поддержал общее негодование Максим.
- Тихо, тихо! Второе правило! Гражданскому населению отныне запрещается иметь при себе холодное и огнестрельное оружие. Любой замеченный за хранением в своём жилом помещении, либо же ношением при себе любого вида оружия, будь то пистолет или нож, будет арестован и подвергнут профилактическим действиям.
- А это ещё что такое? Что ещё за профилактические действия? - не понимал Кречетов.
- И последнее, третье правило! Гражданским лицам запрещается без сопровождения службы охраны посещать: бойню, лабораторию, продовольственный склад, а также столовую, исключая отведённое на то время. Помимо этого гражданским лицам запрещается посещать нижние ярусы «Ковчега-17»! А то есть: тюрьму, генераторную, склад с оружием и т.,д. Любой замеченный в помещениях, запрещённых для посещения без сопровождения, будет арестован и отправлен в карцер сроком до 30-ти суток, где также будет подвержен профилактическим действиям. Замеченные же в нижних помещениях будут убиты на месте.
Последние слова громом пронеслись над головой жителей убежища. Возмущение, подобно извержению вулкана, брызнуло из уст каждого человека.
- Что это за правила такие?!
- Вы с ума сошли что ли?!
- Это нам, считай, только в комнатах и отсиживаться!
- Убиты за посещение нижних ярусов?! Уму не постижимо!
- Это просто какой-то пиз*ец! - отозвался откуда-то из толпы Пётр Иваныч.
Максим единственный кто ничего не кричал. Даже интеллигентного вида Елена Сергеевна что-то выкрикивала, что-то ругательное, но между тем не столь грубое, как у других. А он стоял и думал. Никогда ещё на протяжении всей истории существования «Ковчега-17», Вождь не менял правил. Никогда не существовало столь серьёзных ограничений. Да, тоталитарный строй — делай то, что тебе говорят. Но никогда, никогда раньше Вождь не перегибал палку. А сейчас? «Профилактика, убиты». Что всё это значит? Максим не знал. Он был сейчас уверен только в одном - отец был прав. Неизвестно пока что, но Вождь действительно задумал недоброе.  Но что именно?
Из раздумий его вывел громкий выкрик в микрофон.
- Тихо! Иначе профилактические действия вступят в силу с этой секунды! - слова правителя подействовали на толпу. Она затихла. - Так-то лучше. Сейчас, - он посмотрел на часы, - сейчас 11:27. У вас есть целых 9 часов на работу. Так что все живо взяли свои ноги в руки и пошли работать. На сегодня собрание окончено!
Вождь удовлетворённо развернулся и удалился в одну из комнат охраны. За ним следом зашли те два лысых старичка-советника и четыре человека из службы охраны, с дубинами и пистолетами наперевес. Дверь за ними глухо закрылась.
Люди начали расходится из зала, возмущённо перешёптываясь между собой. Никто не был доволен произошедшим, но при этом никто больше не поднимал шума. Максим смотрел пустыми глазами в след Вождю.
- Максим, дорогой мой мальчик. Пошли отсюда. Мне пора работать, а тебе бы лучше скрыться в своей комнате.
Парень посмотрел на женщину. На лице её читались страх и гнев.
- Да, конечно. Пойдёмте, тёть Лен. Пойдёмте.
Они последними удалились из совершенно пустого зала, ставшего могилой для старого уклада жизни.