Пнин и ваза

Слышала, что на востоке существует обычай, пия вино, бросать в него хризантемы. Чтобы они своей горечью оттеняли и дополняли его вкус. Это всё как-то связано, если не ошибаюсь, с праздником середины осени. Даже если моя память что-то перекрутила и досочиняла, всё равно красиво. Это так изысканно, правда? Так гламурно. Наполнить аквамариновую чашу до краёв [вином] "Божоле Нуво" или "Твиши". Ладно. На худой конец и "Алазанская долина" сгодится. И пускать по винной глади хризантемовые лепестки, как кораблики.

Написала "аквамариновая чаша" и вспомнила, откуда она вообще тут взялась. Пнин! Тимофей Пнин моет посуду после вечеринки. Одно из самых любимых мест у Набокова. Я вообще-то не от Лолиты. Я от Пнина прусь. 

 ..."Пнин отнес в кухонную раковину грязную посуду и серебро с буфета и со стола в столовой. Он убрал всю оставшуюся снедь в освещенный ярким арктическим сиянием ледник. Ветчина и язык, как и маленькие сосиски, были съедены доч наиста, но винегрет успеха не имел, а икры и пирожков с мясом осталось и на завтрак, и на обед. «Бум-бум-бум»,— сказал посудный шкап, когда он проходил мимо.

Он оглядел гостиную и начал приводить ее в порядок. В прекрасной чаше* блестела последняя капля пнинского пунша. Джоана сплющила в своем блюдце запачканный помадой окурок. Бетти не оставила следов и успела отнести все стаканы на кухню.
 Г-жа Тэер забыла на тарелке, рядом с кусочком нуги, книжечку красивых разноцветных спичек. Г-н Тэер прихотливейшим образом скрутил полдюжины бумажных салфеток; Гаген потушил намокшую и растрепанную сигару о нетронутую кисточку винограда.

На кухне Пнин приготовился мыть посуду. Он снял свою шелковую куртку, галстук и зубы. Чтобы не замочить рубашки и смокинговых штанов, надел крапчатый субреточный передник. Cоскреб с тарелок разные лакомые объедки в коричневый бумажный мешок, чтобы со временем отдать их паршивой белой собачонке с розовыми пятнами на спине, которая иногда навещала его под вечер — человеческое несчастье** вовсе не должно лишать собаку радости.

Приготовил в раковине мыльную ванну для посуды, стекла и столового серебра, и с бесконечной осторожностью опустил в теплую пену аквамариновую чашу. Когда она полностью погрузилась, ее звучный английский хрусталь издал приглушенный мелодичный звук. Прополоскал под краном янтарные бокалы и серебро и утопил их в этой же пене. Потом выудил ножи, вилки и ложки, сполоснул их и начал вытирать.

Он работал очень медленно, с каким-то отрешенным видом, который в человеке менее методическом можно было бы принять за дымку рассеяния. Затем собрал вытертые ложки в букет, положил их в кувшин, который вымыл, но не вытер, и стал доставать их оттуда по одной и заново перетирать. Пошарил под пеной, вокруг бокалов и под мелодичной чашей,— не осталось ли еще серебра — и вытащил оттуда щипцы для орехов.

Щепетильный Пнин вымыл их тоже и уже начал вытирать, когда эта голенастая штуковина каким-то образом выскользнула из полотенца и упала, как человек с крыши. Он почти поймал её на полпути — даже коснулся кончиками пальцев; но это только ускорило её паденье в хранившую бесценное сокровище пену раковины, откуда тотчас раздался непереносимый хряск.

Пнин швырнул полотенце в угол и, отвернувшись, постоял с минуту, уставившись в черноту за порогом распахнутой двери. Бесшумное маленькое зеленое насекомое с кружевными крылышками кружилось в слепящем свете сильной голой лампочки над глянцевитой лысой головой Пнина. Он казался очень старым со своим беззубым полуоткрытым ртом и пеленой слез, затуманивших его пустой, немигающий взгляд.

Потом со стоном мучительного предчувствия он вернулся к раковине и, собравшись с духом, глубоко окунул руку в пену. Укололся об осколок. Осторожно извлек разбитый бокал. Чудесная чаша была невредима. Он взял свежее полотенце и снова принялся за работу."

перевод Геннадия Барабтарло
http://www.litmir.net/br/?b=108837&p=33

* Чашу для пунша подарил Виктор, сын бывшей жены, к которому он относился, как к собственному.

** После вечеринки Гаген, коллега по универу, сообщает нашему герою, что его, Тимофея Пнина, увольняют и это значит - радужные планы о покупке собственного дома отменяются.

                ///\\\///\\\///\\\///\\\
Вот этот отрывок в оригинале:

"From the sideboard and dining-room table Pnin removed to the kitchen sink the used china and silverware. He put away what food remained into the bright Arctic light of the refrigerator. The ham and tongue had all gone, and so had the little sausages; but the vinaigrette had not been a success, and enough caviare and meat tarts were left over for a meal or two tomorrow. 'Boomboom-boom,' said the china closet as he passed by. He surveyed the living-room and started to tidy it up. A last drop of Pnin's Punch glistened in its beautiful bowl Joan had crooked a lipstick-stained cigarette butt in her saucer; Betty had left no trace and had taken all the glasses back to the kitchen.

Mrs Thayer had forgotten a booklet of pretty multi-coloured matches on her plate, next to a bit of nougat. Mr Thayer had twisted into all kinds of weird shapes half a dozen paper napkins; Hagen had quenched a messy cigar in an uneaten bunchlet of grapes. In the kitchen, Pnin prepared to wash up the dishes. He removed his silk coat, his tie, and his dentures. To protect his shirt front and tuxedo trousers, he donned a soubrette's dappled apron.

He scraped various titbits off the plates into a brown paper bag, to be given eventually to a mangy little white dog, with pink patches on its back, that visited him sometimes in the afternoon--there was no reason a human's misfortune should interfere with a canine's pleasure. He prepared a bubble bath in the sink for the crockery, glass, and silverware, and with infinite care lowered the aquamarine bowl into the tepid foam. Its resonant flint glass emitted a sound full of muffled mellowness as it settled down to soak. He rinsed the amber goblets and the silverware under the tap, and submerged them in the same foam. Then he fished out the knives, forks, and spoons, rinsed them, and began to wipe them.

He worked very slowly, with a certain vagueness of manner that might have been taken for a mist of abstraction in a less methodical man. He gathered the wiped spoons into a posy, placed them in a pitcher which he had washed but not dried, and then took them out one by one and wiped them all over again. He groped under the bubbles, around the goblets, and under the melodious bowl, for any piece of forgotten silver--and retrieved a nutcracker.

Fastidious Pnin rinsed it, and was wiping it, when the leggy thing somehow slipped out of the towel and fell like a man from a roof. He almost caught it--his fingertips actually came into contact with it in mid-air, but this only helped to propel it into the treasure-concealing foam of the sink, where an excruciating crack of broken glass followed upon the plunge. Pnin hurled the towel into a comer and, turning away stood for a moment staring at the blackness beyond the threshold of the open back door. A quiet, lacy-winged little green insect circled in the glare of a strong naked lamp above Pnin's glossy bald head.

He looked very old, with his toothless mouth half open and a film of tears dimming his blank, unblinking eyes. Then, with a moan of anguished anticipation, he went back to the sink and, bracing himself, dipped his hand deep into the foam. A jagger of glass stung him. Gently he removed a broken goblet. The beautiful bowl was intact. He took a fresh dish towel and went on with his household work."

                ///\\\///\\\///\\\///\\\

Иллюстрация: фото автора "Натюрморт для мамы".

Название связано со следующим: синяя ваза, принимающая участие в постановке, выслана мне недавно из родительского дома мамой по моей просьбе. Их пара. Вторая осталась стоять там, где стояла всегда. Эти вазы родителям подарил дядя Коля, младший брат матери, на годовщину их свадьбы. Поэтому обыкновенная на первыц взгляд постановка для меня наполнена личными смыслами.

... Когда я раскрыла посылку, увидела по верхнему краю вазы довольно много небольших сколов. То есть как винтажный предмет она уже не представляет ценности. Тогда меня это огорчило.

А сейчас думаю: ну и что? Ведь для меня эта ваза по-прежнему - та самая. Уникальная. Семейная. И эти сколы в моих глазах даже добавляют ей шарма. Она теперь не просто красивый старинный сосуд. Она - вещь с личной историей. Я же её не собираюсь продавать? Нет. Я собираюсь смотреть на неё, любоваться и вспоминать. Сколы этому не мешают. 

13 апреля 2012

АПГ

Собиралась написать по мотивам этого фото натюрморт маслом. Даже холстик загрунтовала и раму подобрала. Золотую, как мать любит. Шоб блыщала.

Собиралась-собиралась, да так и не собралась. Вот интересно, если бы я всё-таки этот натюрмортик наваяла, она бы что-нибудь поняла? ...Уже не проверить. В январе восемнадцатого матери не стало.

25 августа 2020

 


 ©Моя сестра Жаба