Из бесед с Павлом Андреевичем

 
               
               
            Из бесед с Павлом Андреевичем.
  Дом отдыха, где я услышал интересный рассказ Павла Андреевича, находится в Подмосковье рядом с городом Солнечногорск, в красивой лесопарковой зоне. В советское время дом отдыха принадлежал крупнейшему в стране –  Московскому авиационному производственному объединению (МАПО), где отдыхали мы, работники этого предприятия.
     Генеральным директором этого самолётостроительного предприятия с 1946 года стал Павел Андреевич Воронин, генерал-майор инженерно-авиационной службы,  дважды Герой  Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, имеющий огромное количество наград, в их числе семь орденов Ленина – высшей награде того времени.
       Все годы Великой Отечественной войны  П.А. Воронин входил в состав руководства авиапромышленности СССР в качестве Заместителя Наркома. Затем вернулся на свой родной завод, которым руководил потом до ухода на пенсию.
     В 1984 году Воронин ушёл из жизни  и похоронен на Новодевичьем кладбище.
Посещая это кладбище, всегда  подхожу к памятнику  Павла Андреевича, чтобы почтить его доброй памятью.
      В МАПО мне посчастливилось долгое время работать в должности инженера-авиаконструктора и хорошо знать этого легендарного человека, который завоевал своим трудом и отношением к подчиненным ему товарищам, любовь и глубокое уважение всех, кто его знал.
          Прежде чем поделиться его рассказом  работы в Наркомате в дни ВОВ и встречах на приёмах у Сталина, не могу умолчать о некоторых знакомых мне эпизодах о самом  Павле Андреевиче Воронине.
       
       Для оформления передачи Заказчику (ВВС) полугодовой партии первых серийных самолётов МиГ-29 в кабинете Генерального директора  самолётостроительного московского  завода «Знамя Труда»  собралось  большое число специалистов, способных рассматривать и решать технические и финансовые  претензии Заказчика к производителю.   Это было традицией:  Заказчик (ВВС), прежде, чем произвести  оплату изготовленной для него продукции, выставлял список требований по устранению недостатков и выполнению своих просьб.  Таких вопросов зашкаливало за сотню.
      На совещание были приглашены: Главный инженер и Заместители директора  основных служб объединения и рядовые специалисты.   Разработчика обсуждаемого объекта представлял   Главный конструктор самолета МиГ-29 Михаил Романович Вальденбег.   Из штаба ВВС приехал Начальник Управления службы заказов авиатехники (в/ч 25966А) генерал-лейтенант  авиации Олег Константинович Рогозин,  и вместе с ним два полковника из этого Управления. Присутствовал также военпред на заводе полковник Федор Иванович Берёзко и работники других смежных  министерств, которые могли помогать в  работе совещания.
   Самолёт МиГ-29 только входил в серийное производство, заменяя МиГ-23, и у Заказчика хватало замечаний и предложений потому, что к этому времени ещё не были закончены  лётные испытания, но завод на свой риск и ответственность  запустил  Миг-29 в серийное производство и изготовил первую партию.
         Совещание проходило в обычном формате: Генеральный директор Воронин зачитывал из представленного Заказчиком списка очередной вопрос, специалист вставал, давал разъяснение по теме, и предлагал проект  его решения.
     При необходимости предложение обсуждалось и если принималось представителями Заказчика, то Павел Андреевич округлял его номер в списке и зачитывал следующий вопрос.

– Для обеспечения бесперебойной работы аэродромных мастерских воинских частей, – продолжил он,– Заказчик просит  дополнительно поставить «россыпью» полный комплект контрольных приборов,  поставляемых ему вместе с самолётами в  мобильном комплексе МК-9.12, –  огласил Воронин очередной вопрос.  И, обращаясь к присутствующим, спросил,– кто объяснит, зачем нужны приборы «россыпью», которые мы даём вмонтированными в автомобильный  комплекс  МК-9.12?
   Меня дернул за брюки заместитель Главного инженера Александр Дмитриев, с которым мы сидели рядом за длинным столом Гендиректора:
 – Встань, дай разъяснение: ты в курсе этого вопроса» – шепнул он в моё ухо–   Я встал и обратился к Павлу Андреевичу: «Разрешите мне дать ответ на это требование Заказчика?»
–  Мы вас слушаем, – предоставляя мне слово, сказал Воронин.
–  Разработчик мобильного комплекса МК-9.12 не предусмотрел применение контрольной аппаратуры, установленной внутри МК-9.12, дополнительно поставкой   «россыпью» – начал я объяснение и продолжил,– поэтому оно не испытывалось  в применении аэродромных мастерских и обеспечивает контроль  бортового оборудования истребителя МиГ-29 только при подключении МК-9.12 непосредственно   в момент предполётной подготовки. Наше предприятие не заказывало эти приборы у смежных предприятий для использования в мастерских, так, как это не предусмотрено договорными обязательствами.
Павел Андреевич махнул в мою сторону рукой, давая понять, чтобы  я садился и снова задал вопрос:
  –  Только что мы услышали лекцию о том, что такое МК-9.12, из которой не понятно  нужно ли Заказчику поставлять второй комплект аппаратуры в «россыпь», которую он просит, или нет? – Кто может это объяснить? – добавил Гендиректор.
    Я снова встал и смело заявил, что по моему понятию, требование Заказчика необоснованно и   попытался найти  поддержку со стороны Главного конструктора самолёта  МиГ-29 Михаила Вальденберга, который сидел за столом рядом с нами.
– Павел Андреевич, – обратился я лично к нему, – всё, что я сказал, может подтвердить Вальденберг.  К сожалению, я не знал, что Воронин и Вальденберг накануне совещания слегка поссорились.
     Воронин не на шутку рассердился, обратившись ко мне на многолюдном совещании, на «ты», что раньше за ним ничего подобного не замечалось: 
–  Ты сюда, наверное, пришёл, чтобы  нас вконец запутать? – сказал он, обижая меня вопросом и, зная, что  без приглашения на подобные совещания мы, рядовые работники, в его кабинет  не приходим.
  –  Подтверждение Вальденберга не обязательно –  у нас этими вопросами занимается Главный инженер Хитрин, – как бы поясняя, заявил Воронин, и обращаясь к Хитрину, который сидел  за нашим столом,  спросил: «Григорий Андреевич,  сообщи своё мнение по обсуждаемой  теме»
       Хитрин наверно задремал, потому, что обвел удивленными глазами  всех сидящих за столом и остановив взгляд на Генерал-лейтенанте Рогозине, спросил:  «В чём конкретно заключается ваше требование?
  Олег Константинович слегка улыбнулся и, прочитал в своём экземпляре списка вопросов тот же текст, который раньше оглашал Воронин.
        – Хитрин, ваше решение, – вторично потребовал Павел Андреевич, – надо или нет поставлять Заказчику  вторые комплекты аппаратуры в «россыпь»?
       Главный инженер Хитрин посмотрел на заместителя Гендиректора по материальному обеспечению, Игоря Николаевича Скворцова, который покачал головой, что означало – не надо,  но  не принял этот жест к сведению, и ответил всем присутствующим: «Надо поставлять!».
     На заседании вспыхнула дискуссия о необходимости  обеспечения поставки: Заказчик вопрос не снимал, ссылаясь на согласие Главного Инженера, а представитель завода изготовителя, присутствующий на совещании, доказывал, что планом текущего года количество  аппаратуры для комплектации МК-9.12 ограничено из-за незаконченных испытаний. Кроме того, её применение  в аэродромных мастерских потребует конструктивной доработки.
    Дискуссию остановил Павел Андреевич: «Прошу прекратить спор, – сказал он, – раз Заказчик просит, мы должны удовлетворить его просьбу, но для окончательного решения необходимо время, и обращаясь к генерал-полковнику Рогозину, добавил, – вопрос оставляю открытым, округляю на половину, и прошу три месяца для окончательного решения. Поручаю Григорию Андреевичу Хитрину заняться этим делом. 
   
   Совещание продолжилось и закончилось поздно вечером.  Я вышел в приёмную и решил дождаться Воронина, чтобы проинформировать его подробнее  о поставке приборов в россыпь.  Секретарша директора Елена Сергеевна закончила работу и ушла: я сел на её место и стал ждать.  Присутствующие на совещании постепенно вышли из кабинета и разъехались. Наконец, последним из кабинета вышел Павел Андреевич.  Увидев меня, удивился и спросил: «А ты почему не идешь домой?
 Решил ночью поработать за Елену Сергеевну, – пошутил он и добавил, – можешь ехать домой: я уже позвонил ночному дежурному, он сейчас придет.
– Нет, не собираюсь ночью здесь сидеть. Ждал вас и хочу сказать, что   зря вы на меня рассердились и обиделись. Заказчик для своих мастерских не смог заказать её у Министерства приборостроения  – ему отказали. Решил через наше предприятие.  У нас тоже мало возможности в этом году...
    Воронин остановил меня: «Молодец, что беспокоишься за свой завод, но мы должны помогать ВВС и обязательно сможем заказать для них всё, что нужно для обороны страны.  Сердиться и обижаться на тебя  не позволено должностью.  Мне нужно было договориться с Рогозиным об оплате поставленной ему продукции, чтобы обеспечить нашему коллективу рабочих и служащих зарплату и премию. Для этого необходимо было исключить все претензии по списку.
   – Ты где живешь? – вдруг спросил Павел Андреевич, – пойдем,  я отвезу тебя домой.
Такое предложение меня не удивило, поскольку я знал заботливое отношение Воронина к людям, но не хотел обременять Генерального директора своими заботами и ответил: «Спасибо, Павел Андреевич, за предложение, но у меня на руках папка с секретными документами, которую  необходимо сдать в 1-ый отдел.
– Ступай сдавай, – ответил он, – я жду тебя на улице в машине.
  Начальник режимного отдела Екатерина Лыкова не упустила случая сделать мне замечание о поздней сдачи закрытой документации, хотя отлично знала, что проходило совещание, которое только недавно закончилось. Она принимала у меня папку с документами минут пятнадцать.
    Наконец я выбежал на улицу, где стояла машина Гендиректора, а рядом с ней её шофёр, Андрей.
– Что так долго? – возмутился он, – разве не заешь, что Воронин домой на дачу ездит с Совёловского вокзала на простых электричках, которые в позднее вечернее время ходят реже: придется  сидеть на вокзале и ждать.
  В машине Павел Андреевич, перед выходом у Савёловского вокзала, ещё раз сказал, чтобы я не принимал к сердцу его слова на совещании в свой адрес, а Андрею приказал отвезти меня к двери подъезда моего дома.  В тот вечер директорская машина доставила меня так, как приказал Генерал-майор в штатской одежде, в которой он ходил постоянно, точно к двери моего подъезда.
    
       Ниже   публикую своё повествование по услышанному рассказу  Павла Андреевича в заводском доме отдыха.

       На  нашем предприятии существовал порядок давать отгул работникам, которые работали в выходные дни или нерабочее время для выполнения годового плана выпуска продукции.  После встречи Нового года таким производственникам предоставлялся отдых в нашем доме отдыха по бесплатным путёвкам на срок от 3-х до 10-ти дней.
Заводской профсоюзный комитет старался создать для отдыха всё, что обеспечивало бы  максимальный комфорт и уют. Четырёх разовое питание, прогулки по достопримечательным местам Подмосковья, другие культурные мероприятия.   Отдыхающим, получившим путёвку на себя и жену, предоставлялась отдельная двухместная комната. На верхних этажах имелись оборудованные  общие холлы: в них можно  собраться компанией и пообщаться. 
    Наша комната с супругой на втором этаже оказалась соседней с комнатой, куда на субботу  и воскресенье приехал  Павел Андреевич Воронин.
     Вечером после ужина я увидел его в  холле, сидящего на мягком диване рядом с нашими комнатами. Попросив разрешения, я присел рядом на диван, и мы разговорились.  Надо отметить, что Воронин был прост в общении с людьми и никогда не упускал случая бесед, особенно с работниками своего предприятия, где он был Генеральным директором.
  Он первым стал задавать мне вопросы о семье, о зарплате, о здоровье.
Мне пришлось рассказать ему  коротко  свою биографию, поскольку было видно, что слушал Воронин внимательно с интересом, задавая дополнительные вопросы. У меня не вызывало сомнений,  что его любознательность не просто праздный интерес, а знакомство с подчиненным ему человеком.
    Ответив на все его вопросы и почувствовав,  что наша беседа приняла дружеский характер, я осмелился задать свой вопрос: «Павел Андреевич, вы в дни Великой отечественной войны занимали пост заместителя наркома авиационной промышленности СССР, – начал я, – приходилось ли в служебной обстановке встречаться со Сталиным и как это было?»
– Да, – ответил Воронин,–  встречался в его кабинете и неоднократно.
   Верховный Главнокомандующий регулярно приглашал на отчётные совещания руководство наркоматов, участвующих в обеспечении фронта ВОВ техникой всех родов войск, в том числе и наркомат авиапромышленности.
– Мне не забыть случая, – начал свой рассказ  Павел Андреевич, – в 1942 году на фронте участились случае аварий по технико - конструктивным причинам самолётов-штурмовиков Ил-2 Главного конструктора  Сергея Ильюшина.
Основной причиной стала поломка установленных на Ил-2 моторов АМ-38 разработчика Александра  Александровича Микулина.  Это обстоятельство  вынудило  Сталина пригласить в начале 1943 года к себе на совещание всех руководителей нашего Наркомата и некоторых директоров заводов авиапромышленности.
    Я тогда отвечал за организацию ремонтных баз непосредственно в воинских частях ВВС, в том числе на прифронтовых аэродромах.
 
  Приглашённые на совещание уже сидели за столом и на  дополнительных стульях, установленных в зале, когда Сталин вошёл и на ходу к своему месту  стола останавливался, здороваясь кивком головы с некоторыми товарищами.
    Подойдя к своему стулу, он положил в пепельницу на столе потухшую курительную трубку и открыл совещание:
– Я пригласил вас к себе в Москву из Куйбышева, куда эвакуирован Наркомат авиапрома с самолётостроительным и моторным заводами,  для решения единственного вопроса,– объявил Сталин  с легким грузинским акцентом, - необходимостью немедленного  исправления  положения по поставкам Красной армии самолётов-штурмовиков Ил-2 с недопустимым низким их качеством.
     В Комитет Обороны приходят пачками письма из действующих  фронтовых авиационных частей о выходе из строя моторов МА-38, установленных на  самолётах Ил-2 и гибели по этой причине лётного состава, что помогает агрессору в войне против СССР.
– В адресованной мне шифровке, – продолжил Верховный Главнокомандующий, взяв в руки лист бумаги и читая выдержки ,– сообщаются факты: трещины в блоках моторов АМ-38, деформация вала, прогар клапанов и свечей системы зажигания и прочее. Ресурс этих моторов составляет всего 50 часов, после чего они требуют снятия с самолёта для ремонта. По этой причине значительная часть самолётного парка штурмовиков Ил-2, поставленных Красной армии, не участвует в боевых операциях.
 Сталин положил лист бумаги на стол и обратился к сидящему рядом Сергею Ильюшину, Главному конструктору ОКБ № 240, проектировщику штурмовика Ил-2:
– Товарищ Ильюшин, вас устраивает, что самолет, спроектированный для  фронта, простаивает из-за малого ресурса на аэродромных стоянках без двигателей?
   Кстати, должен спросить у вас и об отсутствии защиты штурмовика Ил-2 от атак фашистских мессершмиттов со стороны хвоста. Имеются сведения о немалых потерях.
 Сталин привел примеры ещё о нескольких  недостатках, и в  заключении объявил:
 Сейчас я могу услышать от вас, что поставки Ил-2 производились по итогам испытаний  и согласованы с представителем ВВС Красной армии, которых сегодня нет на совещании.  С  ними мы уже разобрались и кое- кого  строго наказали.
А сейчас мы должны заслушать Наркома авиапрома товарища Шахурина.
 – Товарищ Сталин, позвольте мне дать общую обстановку разработки и производства самолёта Ил-2, – попросил Нарком, и не дожидаясь ответа, обрисовал весь путь рождения советского штурмовика Ил-2, подчеркнув его фронтовую значимость. В конце своего выступления Шахурин признал имеющиеся недостатки, но адресовал их причину на своего заместителя Павла Андреевича Воронина и Главного конструктора моторов МА-38  Александра Александровича Микулина.
      Работу ОКБ № 240 Сергея Владимировича Ильюшина Нарком оценил положительно, но промолчал о замечаниях Верховного Главнокомандующего об отсутствии хвостовой защиты самолета Ил-2 в бою.
   На этом месте рассказчик Павел Андреевич Воронин поведал мне о своём душевном состоянии, которое испытал после выступления Шахурина,  свалившего на него ответственность за качество моторов самолёта Ил-2.   Он понимал, чем может обернуться  такая  информация и решение Сталина по наказанию виновных: минимум –  снятием с должности, максимум  – арестом, знакомством с военным трибуналом  и расстрелом.
   После Шахурина  выступили другие приглашённые: директор самолётостроительного завода № 1, Третьяков, директор моторного завода № 24 Жезлов, руководители некоторых Главных Управлений НКАП. Все они, как один, скопировали выступление  своего руководителя Наркома Шахурина.
   Слушая выступления, Сталин  прохаживался рядом вдоль стола с курительной потухшей трубкой в левой руке, не перебивая выступающих и не задавая им вопросов.
   – Есть ли ещё желающие высказаться? – спросил Верховный Главнокомандующий. Оказалось, таковых желающих нет.   Он, подождал полминуты и продолжил,– если нет по выступлению наркома Шахурина  других  мнений и все подтверждают  его оценку причин низкого качества поставленных фронту штурмовиков,  то «козлами отпущения» являются двое – это Заместитель наркома товарищ Воронин и Главный конструктор мотора МА-38  товарищ Микулин, которым я предлагаю высказаться по обсуждаемому вопросу.
   Первым выступил Павел Андреевич Воронин: «Товарищ Сталин и присутствующие здесь товарищи, прошу не посчитать моё выступление за попытку снять с себя ответственность за допущенные ошибки в работе, – сказал он, – не стану их сваливать на других работников НКАП, как сегодня это делали мои сослуживцы, которым я благодарен за указанные недостатки.  Считаю, что я должен правильно оценить их и принять срочные меры к устранению, что уже активно делается.
       Дальше Заместитель наркома рассказал о сложностях, возникших при эвакуации заводов авиапрома в Куйбышев. Отметил, что руководство НКАП, справилось с задачей эвакуации в течение одного календарного месяца. Заводы уже работают с увеличенным объёмом выпуска продукции по плану военного времени в трехсменном режиме.
– Ремонт моторов, за который в НКАП я лично отвечаю, – пояснил в конце своего выступления Воронин, –  сегодня организован во всех воинских частях на прифронтовых  аэродромах.  Он производится силами заводских специалистов в полном технологическим цикле на необходимом оборудовании, вплоть до исправления поврежденных валов моторов МА-38, на уникальном станке, изобретённом и изготовленном на заводе № 24.
    Это позволило не возить моторы для ремонта в Куйбышев и сократило в два раза время ремонта.
Сталин внимательно слушал Павла Андреевича, набивая свою курительную трубку табаком  папирос, доставая их из коробки «Казбек».
    Главный конструктор ОКБ завода № 300 «Салют» Александр Александрович Микулин, в начале своего выступления уточнил, что мотор АМ-38 – капитально модифицирован и имеет наименование АМ-38Ф (форсированный).  Первые заводские его испытания не дали ожидаемых результатов и были возвращены на доработку.
 После доработки моторы прошли вторичные контрольные испытания и, показав отличные характеристики. Они уже запущены в серийное производство и устанавливаются  на штурмовик Ил-2 и истребители МиГ-1 и МиГ-3.
– Мне непонятно почему об этой работе  ничего не сказано в выступлениях работников НКАП на сегодняшнем совещании? – удивился Микулин, и продолжил, – я вынужден исправить этот факт и сообщить о модификации моторов и достигнутых серьезных успехов:
  Ресурс мотора МА-38Ф поднят с 50  до 100 часов, что в два раза увеличило меж ремонтный срок.  Одновременно увеличена мощность моторов – это позволило ОКБ Ильюшина разработать и запустить в серийное производство двухместный Ил-2 с размещением в хвостовой части фюзеляжа второй кабины и стрелка с пулемётной турелью для тыловой защиты самолёта в воздушных боях.
– Товарищ Микулин, – остановил Сталин выступающего, – конструкторские доработки, сделанные сотрудниками вашего ОКБ интересны. Однако признаюсь, я их не все могу понять, поскольку не инженер. Меня и Красную армию интересует конечный результат вашей работы: будут поступать на фронт качественные штурмовики Ил-2  с отличными моторами или нет? Сможете ли вы найти поддержку в коллективе НКАП или пора искать другого Главного конструктора моторов?
Александр Микулин слушал  Верховного Главнокомандующего внимательно и без заметного изменения в лице.  Когда Сталин закончил свои вопросы, спокойно ответил:
– Если бы я  был не уверен в том, что могу исправить недостатки в моторах АМ-38, то не взялся за эту работу и попросил отставки.  Заверяю всех, что форсажные моторы АМ-38ф будут работать в полном объёме заданных технических  характеристик. 
   Сожалею, что сослуживцы пытались в своих выступлениях сделать из меня «козла отпущения», но обиды на них не имею: дружному в единстве коллективу  под силу выполнить любые задачи, – закончил своё выступление Микулин.
   Сталин, молча, окинул взглядом весь зал присутствующих, подошёл к столу, и взяв с него коробку со спичками, зажёг табак в своей курительной трубке.
–  Совещание можно считать оконченным, – произнёс он, и громко, чтобы все услышали, добавил, – у меня сложилось мнение, что все, кто сегодня выступил с попыткой свалить ответственность на своих товарищей, и есть «козлы, кроме Воронина и Микулина.
    Самолёты-штурмовики Ил-2 стали боевой славой и гордостью в дни ВОВ, – закончил Павел Андреевич  своё повествование.
 



 
      
 



   
    
      
       
      
 









         


    
   

                А