Большая жизнь маленькой женщины

Долгое время в нашей стране родословная могла принести много неприятностей. Лучше было забыть, что в роду есть зажиточные, не дай бог, дворяне.…Так и осталось в прошлом много того, что интересно потомкам. Ушла в века традиция – помнить о своих предках до какого-то колена. Всегда приходит мысль – обязательно собрать сведения, какие теперь возможны о своих родных, ведь люди уходят, а часто вместе с ними и история целой фамилии. Но кажется всегда, ничего, ещё успею…
      
А ведь как жалок человек, которого называют «Ивашка, непомнящий родства», он как тоненькое беззащитное деревце, которое клонится перед каждой невзгодой. Чем больше имён родных и близких нам людей в нашей памяти, тем сильнее мы и наши потомки.
      
 Конечно, многие фамилии сейчас на слуху, но ещё более многие забыты. Это имена тех, кто не совершил геройского поступка, как его принято понимать, а просто трудился, лишался имущества, провожал родных на фронт, голодал, отдавая последнее на фронт, ожидал смерти в оккупированной немцами территории, получал похоронки на родных, отстраивал разрушенное после войны и не роптал. А ведь те, кто выжили в начале xx-го века, в первую мировую, в революции, в репрессии, во вторую мировую, они уже достойны разговора о себе. Это наши бабушки и дедушки. И мы обязаны о них помнить, это наш долг.
    
 Вот я и хочу рассказать о своей бабушке по маминой линии Барбашовой Вере Андреевне о маленькой, но сильной женщине, которая много пережила за свою долгую жизнь и достойна уважения и восхищения.
    
   
   Я помню её спокойной, терпеливой, немногословной, вечно в работе. Я была ещё очень маленькой, многого не понимала. Запомнился мне один случай. Бабушка приехала к нам в гости, мама приготовила обед, мы сели за стол. Я всё время наблюдала, как бабушка кушает, так неторопливо, молча, степенно. Она будто своим поведением показывала, как надо вести себя за столом, и мне хотелось ей подрожать. Я притихла, опустив голову, как будто меня и не было. В её руках всё время был маленький кусочек хлеба, и он, казалось, не заканчивался. Мама обращалась к бабушке: «Возьмите ещё хлеба» (мама бабушку называла на «Вы»). Но бабушка отвечала: «У меня ещё есть». Я не спросила тогда, почему так, ведь даже мне хлеба нужно было больше, а я маленькая, но этот эпизод из своего детства помню до сих пор. И только со временем мне стало понятно, почему же для бабушки так много хлеба было в этом маленьком кусочке…

     Родилась она в 1911 году в семье бедных крестьян. Жила в Моздокском районе, в станице Павлодольская. В станице проживали в основном казачьи семьи, когда-то её основал Павел Дольский, с тех пор и селились там казаки, для того, что бы защищать здешние неспокойные дороги. Здесь и проживала семья Барбашовых. Детей было двое: моя бабушка, Вера, и сестра Тося. Детство было нелёгким. В крестьянских семьях дети рано взрослели. С малых лет помогали по дому, у каждой девочки были свои обязанности. Как бы не было трудно, старались жить дружно, друг другу помогали, заботились о близких. Девочки получили по три класса образования, это для тех времён было неплохо. Такое образование позволяло устроиться хоть на какую-нибудь работу.
    
      Вера и Тося подросли, стали видными невестами, но Вера ещё не подходила по возрасту для замужества. А в бедной семье, чем раньше выйдёшь замуж, тем легче матери с отцом.   
    
      За Верой ухаживал видный, красивый парень, гармонист, первый парень на деревне, как сказали бы тогда. Многим молодым казачкам он очень нравился, но был он из небогатой семьи. Трудно сказать, какое будущее могло быть с ним у моей бабушки. Ощущение бедности – гнетущее состояние.
      
      В станице проживал кузнец, молотобоец, как тогда говорили, Алексей Соловьёв, жил в достатке. Много работал. Был хорошим мастером своего дела. Но был у него один изъян. Как-то в кузнице ему на ногу упала тяжёлая железка. Нога стала болеть, сохнуть. Так он остался хромым на всю жизнь. Обратил он своё внимание на Веру, спокойную, добрую девушку, хорошую работницу. Вере нравился гармонист, но жизнь диктовала свой поворот событий. Алексей предложил замуж Вере, но так как она была слишком молода и их бы не расписали, он договорился в сельском совете о том, чтобы ей приписали годы, и тогда молодые получили разрешение на брак. Родители были не против. Вскоре сыграли свадьбу.
    
     Когда Вера вышла замуж, то перешла в дом мужа, было положено, чтобы все сыновья приводили в отцовский дом невесток, отдельно никто не жил. Веру приняли радушно в новой семье, и она старалась быть хорошей женой. Семья была большая, все близкие родственники жили вместе. Каждый в доме трудился, каждый знал, какой работой начинать и заканчивать день. Жить стало легче, но не надолго.
   
     Пришло в нашей стране время раскулачивания. Всех стали делить на кулаков, середняков и бедняков. Семья Соловьёвых была причислена к среднезажиточным крестьянам. У них был добротный дом, четыре коровы и две лошади. А семья хоть и была большая, на это не посмотрели. Хозяйство забрали, а сестру Алексея сослали в Сибирь. Нужно было начинать всё сначала.
    
    Вера с мужем переехала на Ставропольский край, в совхоз Балтийский рабочий. Говорили, там можно найти работу и как-то прокормить семью. Странное название для ставропольского поселения. Балтийцы брали шефство над этим совхозом, отсюда и название. Соловьёвы, переезжая, взяли с собой всё только самое необходимое. Знаю, среди этих вещей была икона, она сопровождала бабушку всю жизнь и висела на положенном месте, где бы семья с тех пор ни жила. Образ Божьей матери чем-то мне в детстве напоминал саму бабушку, может своим терпением, знанием суровой жизни… Мой детский взгляд часто останавливался на этом образе, который наводил на странные размышления. Зачем была икона, я не знала, так как воспитывали меня в советское время, но по нарядному убранству можно было понять, что это что-то очень важное в семье.   
    
    Совхоз был большой, много людей, много земли. Рассчитывали, что здесь семья начнёт всё сначала.
   
    Алексей опять стал работать в кузнице, но часто болел, сердце у него было слабое. В семье родились впоследствии пятеро детей: Валя в 35-м году, Толик в 37-м, Лида, моя мама, в 43-м, Люба в 45-м, Вова в 48.
   
    Многие годы жили в саманных бараках, холодных и сырых. В одной комнате находилась вся семья. Электричества не было. Жилище зимой отапливали соломой, кураём, сухой полынью. Пока печь топится – тепло, как огонь потухал, становилось зябко. Особенно холодно было просыпаться по утрам. Зимой жизнь проходила возле огня. Топливо для печи собирали дети, уходя далеко за посёлок. Из мебели в доме – стол, скамьи, сундук. Полы глинобитные, окошки маленькие. Подсобного хозяйства не было, огорода тоже. Посадить можно было что-то, но поливать было нечем, на один огромный колхоз работала всего одна водонапорная башня. Как жили и чем питались, трудно вспомнить. Жили все сельчане одинаково бедно.
   
     Вера устроилась работать в детский сад, в ясельную группу. Так как на уход за ребёнком время не давалось, а в поле нужно было идти, детей чуть ли ни с первых дней отдавали в ясли. Там проработала Вера Андреевна до войны. Заработную плату не давали. Всё зарабатывали трудодни, как бабушка говорила «работали за палочки», а по ним редко кто что-то получал. Лишь иногда давали просо, кукурузную крупу. Большую семью прокормить было тяжело, ощущение голода не покидало людей никогда. Особенно было жалко детей.
      
      Так жизнь прошла до войны: в работе и лишениях.
      
      Наступил июнь 1941 года. Известие о войне облетело быстро колхоз.
      
      Беда!
      
      Через некоторое время  стали набирать в ряды Красной Армии солдат. Мужа, Алексея, не призвали на войну, он был хром. А вот младшая сестра Веры Андреевны – Тося ушла на фронт, прошла всю войну медицинской сестрой, вернулась с победой домой.
    
      Жить было очень тяжело, но все знали - нужно работать, чтобы победить ненавистного врага. На фронт отправляли всё, что возможно, весь урожай. Всё для фронта, всё для победы! А с фронта все ждали весточек и сообщений о конце войны, но она всё не кончалась.
    
      Во время войны, в 1943 году, родилась третья дочь, моя мама, а через некоторое время в колхоз вошли немцы…
   
     Они установили свои порядки, объявили всем, что можно делать, чего нельзя, за что люди могут быть расстреляны. Их разместили по хатам. Всё население должно было немцев кормить, выполнять какие-то обязанности. У людей забрали всю живность, скот немцы резали и ели. Вера Андреевна по ночам собирала оставшиеся потроха, приносила домой, вычищала их, отмывала и готовила еду, так кормила детей.
      
     Хотя среди жителей были и партийные, и немцы об этом знали, но  расстреливать не торопились, видимо, оставили эту расправу на последний момент. А сразу их заинтересовали еврейские семьи. Говорили, что фашисты просто ненавидели евреев, считали, что они не имеют права на жизнь. Вера Андреевна прятала иногда тех из них, кто просил помощь. В колхозе было три-четыре еврейских семьи. Через некоторое время они исчезли. Куда увозили по ночам немцы и взрослых евреев и детей, никто не знал, но ходили слухи, что вывозят их далеко от колхоза и закапывают живыми. Население с этим ничего поделать не могло, все мужчины на войне, остались только старики, женщины и дети. Так немцы держали людей в страхе и заставляли им подчиняться.
    
     Возле сельского кладбища фашисты маскировали и прятали свои самолёты. Но наши партизаны узнавали об их расположении и взрывали. Немцы там строили земляные укрепления и пытались охранять свою боевую технику. Партизаны делали всё, что могли, чтобы самолётов становилось меньше.
    
      Среди сельчан нашёлся вскоре и предатель - Неходцев. Он помогал фашистам, как мог, доносил на всех. Это с его помощью фашисты составляли нужные им списки. На конторе некогда висел плакат Сталина, сделанный из ткани, так этот Неходцев сшил себе из него штаны, чтобы выслужиться перед новой властью. Как же ненавидели его за то, что в трудное для Родины время, он искал выгоду для себя, став таким же извергом, как и фашисты, может и хуже.
    
     Немцы нашли повинность и для Веры Андреевны, она должна была топить им баню. Нужно было наносить хвороста, соломы да побольше, растопить печь, нагреть воду. Женщина поняла, что от неё требуют, и принялась за дело. Страшно было сделать что-то не так, ведь дома маленькие дети. Фашистская расправа в таком случае коротка. Она сделала всё, как положено. Но когда немец пошёл париться, забрался в деревянное корыто, открыл кран, из трубы посыпались мёртвые мыши. Немец стал кричать, выбежал злой, схватился за плётку. Когда он набросился на Веру Андреевну, то она подумала, что это её последний день жизни. Но за неё вдруг заступился другой немец, закрыл от ударов. Немцы о чём-то громко спорили, ругались, затем затихли и разошлись. Видимо, пожалели малых детей. Так чудом она осталась жива, но это не единственный случай, когда ей угрожала смерть.
    
     Совхоз и расположенные рядом территории подвергались обстрелу и бомбёжкам. Вокруг Балтийского рабочего и сейчас вся земля в рытвинах, как в незаживающих ранах, напоминающих о тех пронизанных ужасом временах. Всё замирало, когда шли бои неподалёку от совхоза. Сначала все дети старались держаться вместе в одной комнате, прижавшись друг к другу. Но потом  во время частых обстрелов сидели у окон, опустив голову на руки, и молча наблюдали за тем, что отложится в их памяти навсегда. Это было самое страшное, к чему никогда нельзя привыкнуть. Каждый день войны отпечатался в детских сердцах страхом, голодом, смертью.
    
     Однажды Вера Андреевна поняла, что на чердаке хаты кто-то прячется. Потом узнала, что это наш солдат. Она всё сделала так, чтобы не привлекать внимание к своему дому. Ведь у военного было какое-нибудь задание, его нужно было выполнить. Ушёл разведчик так же незаметно, как и пришёл. Возможно, он и передал нужные сведения о немцах нашим войскам.   
    
     Когда фашисты поняли, что советские войска скоро будут здесь, и их власть продержится недолго, решились на последнее зверство. В этом им тоже помог Неходцев. Немцы потребовали от него списки коммунистов, и тот их предоставил. Хотя в колхозе партийных было намного больше, но доносчик указал только шестнадцать человек. Возможно, кого сам ненавидел. В этом списке была и Вера Андреевна, она тоже состояла в рядах коммунистической партии. Слухи разошлись об ужасном замысле. Фашисты с вечера стали готовить место казни. Стук молотка разносился по всей округе. Были сооружены виселицы. Опять нужно прощаться с жизнью.
   
     О чём думалось тем, кто ожидал расправы в эту ночь? Наверное, вспоминалось всё, что было хорошего в жизни. Молились за свои семьи, за победу. Может быть, где-то теплилась надежда на чудо, на спасение. Наверное, это была самая короткая ночь. Так не хотелось, чтобы наступил рассвет. Никто не сомкнул глаз, все ждали, что же будет.
    
     Но утро началось не в пользу фашистов. Красная Армия уже освободила ближние районы. Теперь она решительно подступала к совхозу.  Так, что немцы не успели довести свои зверства до конца. Сами спасались, как могли: бежали, отстреливались, но положения своего изменить не могли.
       
     Наши солдаты-освободители были встречены с такой радостью, какой уже никто давно не испытывал. Больше немцев здесь не было. А по радио ежедневно теперь только и слышны были названия освобождённых от фашистов городов.
    
     Когда советские войска вошли в колхоз, Неходцев убежать не успел, видимо, рассчитывая на снисхождение. Его забрали военные с собой. С тех пор его никто никогда не видел. Это была ещё одна радость для населения.
   
     Освобождённый совхоз оживал. Начались работы в помощь фронту. Каждый понимал, что, трудясь, приближает долгожданную победу.
   
     9 мая 1945 года праздновали всем колхозом. Начались гуляния с песнями и плясками. Тяжело было тем, кто потерял близких людей на войне. Но какова была гордость за наш народ! За наш непобедимый народ! Казалось, всё можно теперь преодолеть, пережить, лишь бы не было войны.
   
     Фронтовики стали возвращаться домой. За каждого, кто возвращался здоровым или раненным, радовались всем селом. А тем солдатам, которые остались лежать на полях сражений, отдавали почести, были им благодарны. Вечная им память!
   
      Вера Андреевна узнала, что сестра Антонина вернулась домой, эта радостная весть согревала сердце. Она так же благодарила Бога за то, что он сохранил жизнь всем её детям.
    
      Война была завершена, но трудности оставались. В семье было уже четверо детей. Вера Андреевна стала работать на свиноферме. С продуктами было очень тяжело. Редко когда удавалось выменять на шаль пол-литра кукурузной муки. Её чуть-чуть добавляли в котёл с кипящей водой. Пока похлёбка булькала в печке, вся детвора замирала в ожидании. Добавляли в еду различные травы: лебеду, козлобородник…
    
     Делали чаи на травах. Сахара не было. Вокруг только степь, нет леса, где можно было бы чем–то  поживиться. Семьи были разные, в которых детей меньше – тем легче прокормиться, у них оставалось немного продуктов. А вот другие, им с трудом удавалось раздобыть какую-либо еду. Бывало, везёт мужик на телеге жмых – остатки от семечек, а детвора подбегает, пытается ухватить кусочек. Так хозяин начинает бить кнутом, так, что все руки у детей были в крови.  Если доставался жмых, его приносили домой, делили на всех поровну. С хлебом тоже было тяжело. Муки достать возможности не было, но в колхозе хлеб выдавали каждое утро. А чтобы досталась буханка (не больше), кто-то из детей должен был дежурить всю ночь, стоять в очереди в любую погоду, иначе семья оставалась без хлеба. Дети понимали всю ответственность и стойко выдерживали испытание. Когда сменяли друг друга, когда дежурили по одному. Одежда перешивалась, штопалась, обновок никаких не было.
    
     В 1948 году умер муж Веры Андреевны. Прошло несколько месяцев после его смерти, родился пятый сын, Вова. Стало ещё тяжелее. Одной прокормить стольких детей было не возможно.
   
     «Мы буквально держались за жизнь. Зимы были суровые. Все голодали. Мама всю еду отдавала нам, сама ходила голодная»,- вспоминает младшая из дочерей – Люба.
    
     Колхозники старались засевать поля. После убранного урожая, не разрешали собирать колосья для себя, их тоже забирал совхоз. Принести горсть зерна было подсудным делом. Но как дома тяжело смотреть в голодные глаза детей. Вот и принесла однажды Вера Андреевна немного зёрен. Об этом узнало руководство совхоза. За кражу положен был срок и ссылка. Но мать пятерых детей пожалели. Этот случай был забыт.
   
     Говорят, что выжили в те времена только благодаря поддержке. Все друг  другу помогали. Вера Андреевна всегда жалела тех, кто жил ещё беднее. Про запас ничего не оставляли. Эта еда, которой делились, спасла ни одну жизнь. Если смогли раздобыть какой кусок, думали и о соседях, первым делом кормили детей.
    
     Во дворе появилась корова, но жить легче не стало. Всё сдавали в колхоз и молоко, и сметану, и масло. Можно было только с маслобойни принести домой сыворотку. Но и ей были рады. 
      
     Как не было трудно, а детей старались выучить. Старший из братьев Толик окончил пять классов и пошёл работать трактористом, чтобы помочь матери прокормить семью. С тех пор он профессию не менял. А позднее, о его труде писали в газетах. Девочки окончили по восемь классов. У Лиды и Любы школьная форма и туфельки были одни на двоих. Они учились в разные смены. Одна приходила со школы, другая одевалась и шла на занятия.
    
     Вера Андреевна никогда не давала своих детей в обиду. Отца нет, кто кроме матери защитит их. Будучи уже взрослыми, моя мама и её сестра Люба часто вспоминали один случай из детства и смеялись, и сейчас, когда встречаются, вспоминают. Когда Люба возвращалась домой из школы, она всё время встречала знакомого мальчика. Он её постоянно обижал, толкал в лужу, девочка падала и шла домой вся в грязи. Дома одежду стирали, но когда это стало происходить часто, Вера Андреевна сказала: «Любочка, да всыпь ты ему хорошенько». При встрече с обидчиком Люба не испугалась, а сама бросила его в злосчастную лужу. Домой пришла и затаилась.  Так как мальчишка появился  дома весь в грязи, его мама пришла разбираться. Бабушка спокойно и с улыбкой сказала: «Когда моя такая же приходила, я никому не жаловалась». С тех пор дорога домой была безопасной.
    
     Дети учились, помогали по дому, но и время для игр тоже было. Летом – прятки, догонялки, зимой – на санках с горки. Санки мастерили сами, из чего придётся. Летом на полянках тут же, где играли, собирали разную траву и кушали. Привкус горькой лебеды мама помнит до сих пор.
   
     В пятидесятых годах Соловьёвым дали саманную хатку, из двух комнат. Вот было радости. Это уже не барак. Здесь теплее, светлее, просторнее. Была комната и кухня, где находилась печь.
   
     Вера Андреевна стала работать на бойне. Не женская это профессия. Нужно было забивать скот, свиней, тягать эти неподъёмные туши. Хоть и был помощник-мужчина, но не редко приходилось справляться самой. Всё было ради детей. С работы разрешали приносить домой кости, из них получался невиданной вкусноты бульон. А иногда удавалось принести и кусочек мяса. За это сильно не ругали, но дети стали питаться лучше. Материнскому сердцу стало спокойнее. Смертность детская  была очень высокая, но пятеро детей Соловьёвых пережили все голодные времена, благодаря заботе Веры Андреевны и помощи добрых людей.
    
     В середине пятидесятых назначили ей пенсию в двадцать шесть рублей. Жизнь потихоньку налаживалась. На отдых не пошла, продолжала работать. Старшая дочь Валя поступила в швейное училище. Чтобы её выучить, продали единственную корову - кормилицу. Стала Валя неплохим мастером и до пенсии проработала на Моздокской гардинной фабрике. Лида и Люба пошли впоследствии работать в колхоз. Работы хватало и на птицеферме, и на коровнике. Никто труда не боялся.
      
     Семьям колхозников стали выдавать немного зерна, муки. На столе всё чаще стали появляться пироги. Вера Андреевна их готовила с особым умением и любовью. Светлая, уютная хата с запахом пирогов – что ещё нужно человеку, который так много пережил?
      
     За добросовестный труд бабушка каждый раз получала премии. А однажды ей вручили красивый чайный сервиз из тончайшего фарфора.
      
     Казалось бы, такие жизненные тяготы должны сделать человека грубее, безразличнее…
    
     Но получалось наоборот. Народ стал единым целым. Только добро и сострадание помогли выжить и остались в душах этих людей навсегда, они как корень проросли в них, показывая всем: что же на самом деле спасёт мир.
    
     Народ, который может объединиться и выстоять, великий народ. Но я всегда задаю себе один вопрос: «Почему нас объединяет только беда? Почему не успех, не счастье?» Ответа пока не нашла.
      
     Помню, высоко на шкафу бабушка хранила бубен. Мы, внуки, часто на него заглядывались, хотелось постучать в него. Но никто до него дотянуться не мог. А однажды на улице, где стоял дом, была свадьба. Бабушка зашла в комнату, достала со шкафа инструмент, а на нас, на внуков, посмотрела так, что мы поняли – это не игрушка.

     Оказывается, Вера Андреевна очень любила петь, ведь она – казачка. Какой у неё был красивый голос! Любила она звучные казачьи песни. Мы, сидя в комнате, их слышали. Песни звучали на всю улицу, а хор старался, выводил каждую нотку. Тут же и звучал бубен, на нём подыгрывала моя бабушка. Это моё впечатление было таким сильным, что бубен стал моей мечтой. Я упросила маму купить мне такой же. Моей радости не было предела, но мне было жаль, что он не такой, как у бабушки, а детский, да и почему-то в моих руках  звучал совсем не так, не задорно и без мелодии.
      
      Трудно сказать, отдыхала ли Вера Андреевна когда-то за свою жизнь. Помню, до последних дней  её в огороде, она была обязательно чем-то занята. Смотришь, зовёт кто-то: «Вера, Верочка, помоги – некому обед рабочим готовить». И Верочка с удовольствием помогала, видимо, необходимо было ей осознавать свою важность, значимость для других. Бесполезности бы своей, наверное, стыдилась. Ведь преодолеть все до войны, во время и после неё трудности можно было только сообща, когда каждый вносил свою лепту в общее дело. Из малых посильных одному человеку дел создаётся что-то важное для общества. Вот и осталась эта привычка – быть частью общества.
   
     Последнее, что мне запомнилось о бабушке Вере, это то, как она нас, приезжающих в гости внуков, ждала, сидя на крыльце, такая спокойная, молчаливая, руками опершись на палочку. Её глаза, как будто говорили: «Я в этой жизни сделала всё, что смогла, теперь ваша очередь, не подведите».
   
      Умерла она тихо, во сне, спокойно покидая этот мир, так как знала – никому ничего не должна. Весь день моросил тихий мелкий дождь. Было тоскливо на душе и не хотелось ни с кем, ни о чём разговаривать.


      Всегда хотелось выполнить такую работу, составить генеологическое древо, понять, кто я, откуда. Но я не ожидала, что меня так захватят события, связанные с моими родными, заставят переживать, долго думать над прошлым страны и близких мне людей. Всё время возникали вопросы: как выжили? Смогла бы я пережить такое и остаться  человеком? Глядя на жизнь этих людей, какими незначительными кажутся сегодняшние проблемы. Становится стыдно за своё нетерпение, когда хочется всё и сразу. Поработай над своей родословной, и тебе станет безразличным – насколько успешнее тебя твои соседи, кто прав, кто виноват. Радуйся, что нет войны, что родные здоровы, а твои дети не знают, что значит – ложиться спать и вставать с единственным желанием –  знать, что когда-нибудь можно будет сытно покушать хотя бы раз в день.
    Хочется сегодня сказать всем, кто спасал нашу страну, кто помог выжить нашим родителям, огромное СПАСИБО, и поклониться до земли.
 
СПАСИБО за то, что жизнь продолжается!