Ненастоящий мужчина.
История одного гауптштурмфюрера.
Восточный фронт.
Четыре года спустя...
Часть 1
Нас перебросили в Венгрию - на наступательную операцию "Весеннего пробуждения". Если сделаем, все как надо, то мы наконец-то перехватим инициативу, или хотя-бы сравняемся с русскими. Ну а что мы? Сказали воевать - надо воевать, а так как "Нордост", в котором я числился ещё до войны расформировали, и меня направили меня в "Викинг".
Я был относительно молодым офицером. Ну ещё бы -перешагнул через звание, хотя опыта мне было не занимать - Талвисота, вторая Советско-Финская, до конца января преподавал в школе диверсантов - только-только закончил.. Так что свое звание я вполне заслужил.
Добравшись до располажения, мы начали выгружаться. Выпрыгнув из грузовика, я увидел офицера. "О как. Нас даже встретили"
- Построиться! - Солдаты быстро заняли свои места в строю, - Равняйсь! Смирно! Герр, - я посмотрел на его погоны, - оберштурмбанфюрер (какой только выкидыш коровы придумал такое слово?), пятая рота Ваффен СС в располажение дивизии Викинг прибыла!
- Хайль Гитлер.
- Зиг Хайль, - мы отдали друг другу честь, подняв руку к небу - несмотря на холод, мы были без перчаток.
- Вон там свободное место. Расположитесь там. Адьютант! - к нему подошел невысокий мужчина в пенсне, - выдайте прибывшим палатки и спальные мешки.
- Я волль.
Каждый взял себе по палатке и начал ставить. А так как в основе СС стоял принцип товарищества, из-за которого социальное неравенство между солдатом и офицером, в отличие от вермахта, сводилось к минимуму, то я не мог и свалить работу на солдат. Впрочем, ставить палатку не так уж и сложно, да и подобными замашками я никогда не страдал. Покончив с ней, я сел и закурил. "До сих пор не бросил. А сколько хотел" - я уже смирлся с ней и даже не пытался бросить, хотя желания было в достатке.
Мне нравились такие минуты - можно предаться воспоминаниям. Я вспомнил, как после Талвисоты я отправился добровольцем в Германию - все инструктора балдели с меня. Фразу "Ты прирожденный воин" мне приходилось слышать сотни раз.. Но вот ко вторжению меня демобилизовали - в дивизии был перебор по офицерам.
Я сделал ещё одну затяжку.
После демобилизации я вернулся в Финляндию. Зачем? Хороший вопрос... Дома у меня уже давно не было - не в смысле жилища, а того места, которое, как говорят британцы, моя крепость. А потом финны вступили в войну с Союзом, и я был бы не я, если бы не пошел на фронт...
Мои воспоминания прервал адьютант в пенсне:
- В 17.00 начинается совещание офицеров дивизии. Вы должны быть.
- Понял. Можете быть свободны.
Адьютант отдал честь и ушел. Я проводил его взглядом и посмотрел на часы. Было почти четыре часа. "Итак, у меня есть почти час. Потрачу его с пользой" - решил я. Быстро построив свою роту, я начал проводить спортивно-массовые мероприятия. К слову, как человек, командовавший разными народами, могу сказать, что бельгийцы, преобладавшие в моей роте, выполняли команды гораздо быстрее и охотнее, чем финны (но об этом попозже).
Спустя полчаса я закончил - цель была не закачитвать по полной, а для поддержания формы. Я отправился в штаб - это был неплохой особняк в лучших традициях Нового времени - два этажа, вместо забора аккуратно подстриженный кустарник, две небольшие статуи на входе.
Я вошел в дом. Было ещё пять минут, и офицеры общались друг с другом, стоя группками по два-три человека. У многих изредка на груди побрякивали металлическим звоном ордена.
- Итак, все в сборе, - демонстративно смотря на часы, подняв руку, сказал Карл Ульрих, командир нашей дивизии, начиная совещание, - предлагаю начать.
Все подошли к столу, стоявшем посреди комнаты. Из планшетки герра Ульриха сразу же показались карты, испещёренные синими и красными стрелками.
- Господа! Нам выпала честь переломить ход войны! Согласно плану Ставки Fr;hlingserwachen наши войска должны нанести три рассекающих удара по фронту русских. Внимание на карту, - он показал лист с картой, на котором были изображены эти самые три удара, - наша дивизия идет по левому флангу, вот здесь, - согласно тому, что он показывал, мы наносили удар по правому флангу, а затем соединялись с центральным, зачищая всех, кто мог бы ударить основным силам во фланг, - герр Эккарт, на вас и вашей роте лежит задача куда более сложная - вы должны будете остаться на основном направлении атаки.
- Я волль.
- Герр Шпиллер, ваш танковый батальон будет, - тут он задумался, подняв глаза к потолку, взяв риторическую паузу, - острием копья. За вами пойдут остальные солдаты.
- Я волль, - ответил офицер с железным крестом на шее.
- Герр Тёрни, вы будете в резерве, если что-то пойдет не так у нас или у наших соседей.
- Я волле, - ответил я. Некоторые из стоящих рядом офицеров с трудом сдержали брезгливость - финский акцент давал о себе знать.
- Вопросы есть?
Поднялись несколько рук.
Часть 2
Семь утра. Смолк гром артилерии, и мы начали наступление, по наведенным под обстрелом мостам через реку. Я как мог подгонял солдат, но мы все равно заступили на мост последними, после пехоты и танков.
- Быстрее! Быстрее! - подгонял я их. Скоро начался ответный обстрел - половина мостов сразу расломились в нескольких местах. Я стоял в пяти метрах от взрыва снаряда - он пришелся точно в середину моста. В сумерках вода в нем казалась вишневого цвета. В этом импровизированном оазисе плавал чья-то оторванный взрывом кусок маскхалата. Что-то булькнуло, и он утонул, унося на дно то, что было в нем завернуто - кажется, это была рука. "Ссущий медведь! А потом удивляются, почему у солдат плохо с психикой!"
- Быстрее! - в очередной раз подогнал я солдат. Едва сойдя с моста, мы сразу рванули вперед за остальными, довольно быстро догнав их - они лежали в воронках от снарядов.
- Что такое?
- Пулеметы! - Ответил мне командир той роты, - не пробиться.
- Где?
- Там у подножия холма траншея. Их там вагонами разгружали.
- У вас связист есть?
- Связист есть. Рации нет.
- У нас есть. Шмульке!
- Я! - раздался из воронки в десяти метрах от меня ответ.
- Свяжись и вызови обстрел!
- Я волль.
Через три минуты вылетели мины.
- Вперед!
Под градом мин, обрушившихся на траншею, русские не заметили нашей атаки - видимо, отошли на вторую линию траншей. Но тут обстрел закончился.
- Встать! Бегом! - я встал и, подхватив свой штуг, понесся к траншее. Запрыгнув в неё, я дал очередь в возвращавшихся со второй линии русских. Трое упали сразу. Вдруг я как будто оказался в другом измерении. Запахло елью. Слева упала шишка - все было как во сне, а во сне даже самые странные вещи воспринимаются как норма. Но что-то меня беспокоило. И тут я понял. "Какая шишка? Какая, мать вашу, шишка? Я же в траншее!" И тут я пришел в себя.
- Граната! - за секунду до взрыва я успел выпрыгнуть из окопа, но сразу словил две пули в бедро. Взорвалась граната, и стрелки получили порцию осколков, которой избежал я. Хромая я подошел к ним и одного за другим добил ножом. В это время по всей траншее развернулись бои - я увидел, как мой солдат кастетом бил русского, рядом руссий офицер, застрелив из пистолета моего солдата, избивал второго. Я поднял штуг и нажал на спуск. "Мой солдат. Защитить. Я должен защитить". Раздался шум, а затем крик... нет, не крик - звериный вой. Я обернулся - огнеметчик выжигал закрытый дот. Выбравшийся оттуда солдат напоминал факел. Русских уже добивали. Вдруг раздался рев моторов.
- Рота Тёрни! - крикнул я по привычке, - достать Фаустпанзеры! Занять позиции на холме!
Мы сидели в траншее, промокшей от росы и крови, и ждали, когда танки подойдут на дистанцию выстрела. Впрочем, ждать долго не пришлось – ничего не подозревающие мехводы вжимали педаль газа (или рычаг? Как там в танке?) в пол.
- Огонь! Сразу пять залп из пяти фаустпанзеров – пять попаданий (дистанции в сорок метров не промажешь). Комулютивный заряд прожег лобовую броню, танки задымили и загорелись. Никто вырваться не успел – танкисты спеклись в танках как в кастрюле.
- А где наши танки? – спросил гаупштурмфюрер второй труппы. Его голос надрывался от страха.
Я приобнял его за плечо.
- Ты видишь поле боя? Их там нет. Ты видишь нашу позицию? Их тут тоже нету. Видишь реку со взорванными мостами?
- Вижу! - он захлёбывался в слезах. «Что ж, война людей меняет. Когда-то я сам таким сопляком был»
- Так вот они там, мать твою! – крикнул я, - забудь о них!
Тут один из танков открыл пулеметный огонь.
- Ш-Ш- Шайзе, - выругался один из солдат. Его присыпало землей – пули попали в бруствер. Но стоящему рядом с ним повезло меньше – как его звали без жетона не определить – его лицо представляло собой что-то среднее между гелем, какие испльзуют в парихмахерской на Альтштрассе и картофельным пюре. Послышалось «УРАААА!» - за танками шла пехтура. Я подобрал с трупа фаустпанзер и сделал выстрел. Броня танка, вы который я целился, заискрила фейрверком, сразу открылся люк, танкист вылез на броню, но тут взорвался танк, и его взрывом отбросило в сторону. Он перекувырнулся, упал на спину, и его сразу накрыло пулеметным огнём.
Спереди на меня ехал танк. Я стал судорожно метаться в поисках чего-нибудь бронебойного, но ничего найти не мог. Убежать из-за ноги тоже не мог. Тем временем танк пер на меня. Я залег в траншею. Из пулемета он меня достать не мог, но и я был безоружен против него. Он наехал на траншею и встал прямо надо мной. «Что же он задумал?» - промелькнуло в голове. Вдруг мехвод газанул, но танк с места не сдвинулся. На меня обрушилась вся копоть дизельного двигателя. И уходить он не собирался. «Издевается что ли?» - подумал я, - «уже почти минуту стоит!»
Но тут раздалось знакомое шипение, и я поспешил отползти. Сейчас там будет жарко. Только я отполз, в траншею спрыгнул первый русский. Я вытащил нож и ударил ему в ногу, целя в сухожилия под коленом. Он закричал от боли и свалился, потеряв опору одной из ног. Я хотел его добить, но мне на спину приземлилась пара кирзачей. Они прижали меня к земле, и наверно, хотел застрелить, но пулемет испортил его планы. Все происходило примерно в такой последовательности: звук выстрелов – падающее тело – мой рывок, и нож в горле у противника. Я поднял голову. Передо мной стоял пулеметчик моей труппы – Ерохманн.
- Жив, командир?
- Бывало и хуже. Нужно найти радиста.
- Я волль.
- Хорошая у тебя игрушка, - сказал я, опираясь на края траншеи, - дашь потом поиграть?
- Конечно, герр оберштурмфюрер!
- Запомни, боец, - двигаться было больно, и каждый шаг отдавался в ноге тяжелой, ноющей болью, - в бою нет времени на звания. Либо по имени, либо просто командир.
- Командир, вот он! – он показывал пальцем на тело радиста. В его теле было три здоровых отверстия от пулемета - вплотную стреляли что ли?
- Давай-ка сюда свою игрушку! Держи связь со штабом! Попробуй выйти на связь с соседними частями и вызови подкрепление.
Я установил пулемет на сошки. Сейчас будет жарко. Очень жарко. Я помнил свой первый опыт стрельбы из пулемета , отжатого у Борова, и опыт тот был малоприятным. «но сейчас всё будет по-другому». Я нажал на спуск, сразу упали три тела, бежавшие в сторону уже прогоревшего танка, ища убежища там. Я заметил в траве шевеление. Мелькнул монотонный цвета хаки камуфляж - струя огня устремилась туда. Я посмотрел на результат своей работы, но пожалел об этом. Я, повидавший виды солдат, а сейчас офицер, от сего зрелища блеванул в окоп, на тело лежащего там убитого солдата. «Извини», - мысленно сказал я. Пули пробили голову и полетели дальше в тело, образовав страшные воронки, сочащиеся непонятной биомассой.
Часть 3
Ненастоящий мужчина
История одного гаупштурмфюрера
- Командир! Мне удалось связаться с корректировщиком! Скоро будет поддержка!
"Отлично. Ещё одним шансом меньше раскидать свой ливер здесь"
- Иди и отправляй сюда всех, кого встретишь из наших. Я буду здесь.
- Я волль.
Скоро начался обстрел. Один за одним стекались солдаты. Мне перевязали ногу, сразу стало легче - ранения сквозные, кость не задета. С фланга пришло подкрепление - танки Шпиллера ударили во фланг русским. Зачистив местность, они двинулись дальше, забрав вторую пехотную труппу.
Так как моя рота должна была заниматься прикрытием возможного отступления, то, недолго думая, я решил обосноваться здесь, на уже готовых траншеях. Солдаты делали бруствер из дерна, носили пулеметы. Чуть ниже вершины холма теперь злобно торчал mg-42, окопанный тем же самым бруствером.
- Как вы, герр Тёрни? - подошел Ерохманн.
- Отлично, - ответил я, - закурить не найдется?
Он протянул мне зажигалку.
- Шоколад будете?
- Нет, спасибо. И тебе не советую.
- Почему?
Причина была проста - в шоколад добавлялись психотропные вещёства, грубо говоря - наркота, для повышения лояльности солдат и населения. Я узнал это случайно, когда готовил возможные диверсии в Финляндию, на случай вторжения Союза. Но вторжения не случилось, значит, и смысла в диверсиях не было, а информация запомнилась.
- Просто не ешь.
Он посмотрел на меня странным взглядом. Из всей роты один я не ел шоколад, и всем это было известно. Впрочем, мне было все равно. Свой рассудок дороже.
Он хотел задать ещё какой-то вопрос, но приехал грузовик со снабжением.
- Возьми ещё троих и идите разгружайте.
- Я волль.
Они подошли вчетвером к грузовику и хотели приступить к выгрузке, как из машины вышел офицер, и они начали о чем-то спорить. Один из наших был испанцем (как его занесло в Викинг?), и он был очень горячим парнем. Я всерьез испугался за сохранность офицера, и решил узнать, что же там так. Заметив, что я подхожу, ко мне побежал один из солдат.
- Герр командир, у нас проблемы.
- Что случилось?
- Они говорят, что могут отдать нам всего два ящика с патронами. Остальное все не нам.
"Как это не нам?? На обсуждении четко говорилось - пять - три с патронами, два с гранатами!"
- Сейчас подойду.
Хромая, я подошел к машине. Офицер оказался гауптманном - это значит, он из Вермахта и неудивительно, что о наших договоренностях он неосведомлен.
- Хайль Гитлер! - поприветствовал я его.
- Зиг хайль, - отозвался он крайне неохотно.
- Нам положены ПЯТЬ ящиков, это приказ штандартенфюрера Карла Ульриха.
- Я не знаю ни о каких приказах. Мой командир мне сказал доставить все ящики на передовую, а два оставить вам, - он снял фуражку и из нее выглянули короткие рыжие волосы.
- Этого не может быть! Все ящики расчитаны до операции, чтобы не было сбоев!
- Ничего не знаю. Забирайте два ящика, нам нужно на передовую.
"Вот же пидорас"
- Да вы совсем страх потеряли! Да я вас... - испанец - кажется, его звали Хосе - замахнулся для удара, метя в висок. Я перехватил его руку, провел в сторону. Рука расслабилась, пройдя предполагаемое расстояние, но мимо цели, и пошла под силой моих рук в другую сторону через низ и скоро, очертив круг, оказалась заведена за спину и заломана.
- Разгружайте, - приказал я. Спорить было бесполезно, а грузовик мог уехать в любую минуту. Гауптманн слицом шлюхи, пересосавшей членов, ушел в кабину. Зря.
Я знаками показал -голос могли услышать - чтобы разгружали положенное число ящиков, и почти сразу солдаты разносить их по позициям - скоро найти их станет так же сложно, как ягель в феврале. Я ударил по корпусу машины, водила тронулся с места.
- Почему они повели себя так? - спросил Ерохманн.
- Это ж Вермахт. Все надеются утереть нам нос. Хотят обставить нас хоть в чем-то.
- Они ведут себя как твари! Даже осел моего дяди Мартинеса был менее тупым!
- А с тобой у нас будет особый разговор. Потом.
Часть 4
Уже второй день мы сидим на этой позиции. У меня эти рубежи уже в печенках сидят.
- Герр командир, - я поймал радиопередачу. Нам нужно идти вперед.
- И как нам идти? Пешком?
- Никак нет. За нами приедут грузовики.
- Всем собрать боекомплект, приготовиться к передислокации.
Вскоре подъехали грузовики и мы начали в них грузиться. Передавали из рук в руки тяжелые mg в кузова грузовиков, ящики с гранатами, для удобства переноски пулеметчики обматывались пулеметными лентами.
Я запрыгнул в кузов грузовика, ухватившись за предложенную руку, сел с краю и закурил.
- Ну что, - сказал Хосе, - надерем кому-то мы сегодня задницы?
- Надерем, как есть! - отозвалось несколько голосов.
- Вот бы на западный фронт, да под Кале! Там такие бабы! И в рот, и в жопу дают!
- Да ты под Кале и не был, ты в это время в школе учился!
- Да ну тебя...
Заиграла музыка - Ерохманн достал губную гармошку.
- Oh, mein liebe Augustin, Augustin... - затянуло несколько солдат. Чем им нравится эта песня? Впрочем, это лучше, чем ехать в тишине.
И только один из солдат сидел поникший.
- Что у тебя случилось, солдат?
Он поднял на меня глаза, полные отчаяния.
- Вот... - он протянул письмо.
Я стал читать.
"Дорогой Эйке!
Извини, что не говорила, да и сейчас не понимаю, как хватает смелости писать тебе об этом. Но я так больше не могу! Я вынуждена уйти от тебя к другому!
Как известно, мужчина должен быть рядом с любимой, если он любит, особенно в трудный для неё момент. Но тебя нет уже два года! Два года я мучилась от одиночества! И поэтому я ухожу от тебя.
Твоя Людвика.
P. S. е хочу, чтобы между было что-то нехорошее, поэтому давай останемся друзьями?"
- Вот же черт.. - Я стряхнул длинный рыжий волос с письма, - Эйке, ты не расстраивайся, но любовь - зло. Видишь, какой ты тряпкой стал? Соберись, мать твою! И пусть она пожалеет, что ушла от тебя!
- Спасибо, - сквозь выступившие слезы сказал он, - командир Тёрни.
- Мой друг, - закуривая, заговорил Хосе, - получил похожее письмо. Мы взяли увольнительные и поехали к нему, в Бремен. И представьте, его жена ушла к вестарбайтеру! К французу! И пока мы размазывали лягушатников по окопам, пока гнили в окопах Восточного фронта, она ****ась с этим... этим... - он с силой сжал зажженную сигарету, но не поморщился, настолько была велика его ненависть, - мы зарезали их тупыми ножами, отрывая руками куски плоти, а потом залили бензином и сожгли.
- Ну и правильно, - сказал я, - шлюха должна страдать.
Остаток поездки прошел под солдатские байки, сопровождаемые музыкой губной гармошки.
Как только мы выгрузились, ко мне подошел штурмфюрер Викинга.
- Герр Тёрни?
- Да.
- Через пол-часа мы начинаем атаку. Ваша труппа пойдет по правому флангу за танками. Нужно занять передний рубеж обороны противника.
- Все ясно. Можете идти.
Он отсалютовал мне и ушел.
- Внимание! Рота Тёрни, - "чёрт, да что за привычка??", - через полчаса готовимся выступать!
- Ясно.
- Как настрой?
- Отлично, герр Тёрни!
- Лучше не бывает!
- А чем это воняет так?
- О, - ответил я, - это танки дизелем надымили. Чуешь этот запах? Это запах победы, - не знаю, почему, но мне захотелось надеть солнцезащитные очки, хотя был всего лишь март.
За разговорами пролетело почти полчаса. Готовиться нам не надо было - я запретил всем разряжаться, и тем более пользоваться предохранителями, так что всё для боя у нас было готово. Мы заняли свою позицию. Раздался выстрел сигнальной ракеты и мы понеслись вперед, за коптящими воздух танками. Начался артобстрел, подавивший пулеметы противника - спасибо корректировщику. До позиций противника мы добрались почти без потерь - двое из центральной группы напоролись на мины и теперь валялись с оторванными поколено ногами где-то сзади.
Я запрыгнул в окоп, и сразу чуть не попал на штык противника. Отвел прямой удар противника в сторону и пробил сам в голову. Он успел среагировать и убрать голову, но я выиграл время и вытащил свой старенький Лахти и выстрелил. В узком окопе не было шансов увернуться, пуля попала точно в грудь. Я выхватил нож из его руки и нанес два удара в область сердца. Справа от меня раздались пулеметные очереди и незабываемый русский мат. Я хотел обернуться, но на меня вышел ещё один противник, с каким-то новым пистолетом-пулеметом, чем-то похожим на мой штуг, который я выронил при падении в окоп или короткой рукопашной.
Я вновь вскинул Лахти, и выстрелил, попав в руку и кинулся на него. Дернув на себя пп, я ударил ему в лицо. Он упал, потеряв равновесие, перекувырнулся, и пошел в контратаку. Сразу в лицо мне прилетело два джеба, а затем аперкот в живот, попавший в дыхалку. Я согнулся, увернувшись от очередного его удара в голову и обхватил его за пояс, повалив на землю. "Ну, Рюссе, сейчас ты получишь". Я обхватил его шею и руку, войдя в удержание сбоку, положил его руку в свое согнутое колено и начал её отодвигать, растягивая сухожилия на его руке. Он начал меня бить по плечу, явно метя в голову, пытался освободить руку из живодерского захвата, но тщетно. Скоро его рука перестала дергаться, а сам он начал орать, как медведь по весне. Я перекинул ногу через него, поудобнее усевшись и начал опускать удар за ударом ему в лицо. Он пытался блокировать здоровой рукой, и мне это надоело. Я схватил левой его руку, а правой кадык и стал сжимать пальцы ЗА трахеей, и когда почувствовал теплую кровь, сочащуюся по ладони, дернул на себя. Русский закашлялся, изо рта у него полилась кровь.
- Сюда! Йохан, сюда иди! - крикнул я пулеметчику, видимо, вошедшему в раж, и унижавшему русских, у которых были только пп.
Он подорвался, снял с сошек пулемет и скатился в окоп. И вовремя - сразу раздались пулеметные очереди ПД.
- Займи оборону. Где радист?
- За танками.
- Шмульке!
- Я, Герр Тёрни!
- Бегом сюда, мы прикроем!
Под огнем пулеметов танков и нашего с Ерохманном, он дополз до окопа и свалился вниз.
- Собираем остальных наших и идем чистить окоп.
- Я волль.
Мы двинулись вперед. Проходя вперед, мы расстреливали всех, кто не знал пароль, мы были как три всадника апокалипсиса - где проходили мы, были лишь трупы. Постепенно наша группа пополнялась солдатами, и всадников становилось все больше, а патронов все меньше.
Вскоре мы были почти в полном составе, но волна танков была полностью уничтожена - их остовы одиноко дымили с трупами на броне, издавая тот необъяснимый аромат горелого мяса и крови.
- Патроны на исходе!
- Возьми русский автомат и стреляй из него!
Мы столь же стремительно двигались дальше, не оставляя никому шансов. Вот валяется красноармеец с раздробленным черепом - получил прикладом по голове, в двух метрах от него истекал кровью другой солдат, бившийся в конвульсиях с пеной у рта. Оттаскивать их было некогда, поэтому мы шли прямо по трупам, и скоро вышли на пятерых вермахтовцев, оборонявшихся от красноармейцев.
- Вперед! В бой! - приказал я.
Сразу застрекотали пулеметы, и противники, не устояв перед нашей мощью стали падать один за другим.
- Граната! - крикнул я, - ложись!
Она взорвалась, и двое солдат вермахта, стоявших на переднем крае, не успевших залечь, страшно взвыли, заливая все кровью. Пулеметчики ответили увеличением плотности огня, и русские решили ретироваться.
Я подошел к раненым, все ещё кричавшим от боли, чтобы оценить повреждения. У одного пол-лица превратилось в нечто неопределенное, нашинкованное осколками, на уже почти вытекшем глазу виднелись зачатки безумия. Второй безуспешно зажимал шейную артерию, валяясь в луже крови. Я достал Лахти и добил их.
- Ты чего? Совсем конченый? Идиот! Это мои солдаты! - взвился командир (майор, судя по погонам) убитых.
- Ранения смертельны, их не спасти. Зачем продливать им предсмертные мучения? - спросил я, - давайте к делу.
Он посмотрел на меня, явно сомневаясь, стоит ли мне доверять. Я решил начать первым.
- Наша задача - захватить эти позиции и удержать их.
- Тогда наши цели сходны. Предлагаю сотрудничество.
- А где все ваши солдаты? - спросил мой зам, - вы же майор, у вас должно быть под командованием много солдат, а трупов здесь почти нет.
Мне его доводы показались неубедительными - скорее всего, при штурме позиций оказались нерасторопны и лежат где-нибудь со свинцом в башке или груди.
- Все сдались. Остались только мы.
"Немецкие солдаты!" - послышался голос из громкоговорителя на чистом немецком, - "мы призываем вас сдаваться в плен! Ваши танки уничтожены, а силы неравны, по сравнению с нашими..."
- Не слушать эту хрень! Занять позиции! Герр майор, командуете левым фланом, Шмульке - связь с корректировщиком! Рассредоточиться!
Часть 5
Быстро заняв позиции, мы начали выжидать. Шмульке переговаривался о чем-то по рации, неизвестно с кем. Скоро трансляция закончилась.
- Огонь по команде, не раньше. Передать команду по цепи!
- Огонь по команде, не раньше. Передать команду по цепи!
- Огонь по команде, не раньше. Передать команду по цепи!
Я слышал, как команда расходится в обе стороны. Выступила большая цепь русских - они шли неторопливо, за ними шли танки.
"Психическая атака. Вот черти"
- Приготовьте панзерфаусты.
Трое солдат сразу побежали на поиски гранатометов. Противник был в трехста метрах.
Я был на взводе. Нервы были на пределе, но я сдерживался.
- К дьяволу все! Огонь! Откройте огонь! - один из солдат Вермахта. Он начал стрелять из своего маузера. Сразу раздался ответ из пулеметов и ПП, и он сразу замолк. Он был на другом фланге, и я не видел, просто он спрятался или лежит с головой, превращенной в дуршлак.
- Вот, герр Терни, всё, что нашли - принесли панзерфаусты.
- Огонь!
Началась канонада, огненный шторм по одному сметал противников - их можно было описать только словом "фарш", стреляли из панзерфаустов и танковых пушек. Брустрвер траншеи раскидало от взрывов, и мы потеряли хоть какую-то защиту. Начался артобстрел сразу с двух сторон - нашей и противника.
В окоп рядом со мной влетел снаряд и меня отбросило взрывом.
Я пришел в себя от того, что меня кто-то тормошил. В ушах колотило, я чувствовал режущую боль. Меня тряс кто-то за плечи. "Что происходит?". Я огляделся. Я весь был в крови и чем-то ещё. У меня перед глазами появилась чья-то рука. Я пришел в себя.
- ...ть? Ку.. ти?
- А? Что?
- Герр Терни! Левый фланг смят! На правом идет обстрел! Панзерфаустов больше нет! Что делать?
Я выглянул из окопа. Земля была распахана взрывами, уродливо стояли, горящие остовы танков, валялись трупы.
- Отходим... тут мы уже ничего не сделаем.
- Ерохманн, и ещё кто-нибудь, останьтесь со мной. Остальные бежать по команде.
- Я волль.
Впервые в глазах своих солдат я увидел страх. В тех немногих боях они показали себя с лучшей стороны - трусов не было, но сейчас как будто что-то надломилось.
- Я останусь, - сказал Хосе.
Тут подбежал майор, он нес mg-42.
- Держи. Пригодится.
Вместе мы поставили пулеметы на остатки бруствера. Черт, да мне самому стало не по себе - обстрел ещё не закончился.
- Бегом марш! - скомандовал я. Мы открыли заградительный огонь. На какое-то время по нам перестали стрелять пехотинцы - залегли. Взрыв - в двух метрах разорвался снаряд от танка.
- Ещё немного, - я обернулся - наши были ещё в зоне досягаемости огня противника, - ещё минуту держимся и валим!
Грохот выстрелов бил по барабанным перепонкам, ещё не отошедшим от взрыва снаряда, но я нажимал на спуск, даже не видя, куда стреляю - дым от пороховых газов, от взрывов и горящих танков. Вдруг раздался глухой щелчок. "Патроны".
Ерохманн все ещё отстреливался, но скоро и у него закончились патроны.
- Уходим!
Мы побежали по траншее, забирая влево - во-первых, выбегать там, где мы только что отстреливались, было бы самоубийством, а во-вторых из-за выхлопа пороховых газов отдачей ствол после выстрела вправо, значит, стрелку сложнее целиться влево. Их лево - наше право, значит, и бежать надо туда. Пробежав метров двести, я дал остановку.
- Отдых. Насчет три бежим в нашу сторону. Каждый сам за себя.
Я посмотрел на часы, стал засекать минуту. Стрелка двигалась как будто не хотя, не желая выпускать нас из траншеи.
- Время. Три, два, один, - мы рванули в сторону, разбегаясь на дистанцию, чтобы не скосили одной очередью. Дыхание участилось, дым стал сильнее проникать в легкие, захотелось кашлять. С трудом сдержав порыв, я ускорил бег. Время потекло как-то по особому, как мутная полноводная река. Споткнулся, упал в какую-то яму. Сердце выскакивало из груди. Внезапно меня опять стали тормошить. "Неужели вернулись? Идиоты"
- Герр гаупштурмфюрер?
- Где я, мать твою? - "из-за того что резко остановился, сердцу кранты"(чем заменить это слово?)
- На позиции дивизии СС-Ваффен "Викинг", третья рота.
"Значит, добежал"
Часть 6
Уже второй день мы ехали в поезде. Нас перебрасывают во Францию - на западный фронт, на помощь "das Reich" и "Gogenstaufer". Как всегда, меня укачивало в поезде. Это неприятное для себя время я старался проводить либо во сне, либо у двери вагона, дыша свежим воздухом.
- Герр Тёрни, и вы тут? Я думал вас комиссуют, - подошел ко мне Эккарт.
- Да, хотели.
- И как же вы здесь?
"Вы не сможешьте служить на передовой. У вас может случиться инфаркт, - венгерский врач смотрел на меня ровным взглядом, - мы переводим вас на другую службу"
"С какой это стати? Я вполне здоров, - уверенно ответил я"
"Мы почти на девяносто процентов уверены, что у вас под воздействием нагрузок разовьется сердечная недостаточность.."
"Ну не на сто же, - пожал плечами я"
"Я не имею права признать вас полностью здоровым.. Я дал клятву Гипо.. ффф - последний звук вырвался у него непроизвольно. Я взял его двумя руками за грудки и поднял над землей.
- Поговорили, и хватит. Или ты мне даешь допуск, или меня отправят в.. Куда меня отправят?
- В интенданты, - хрипя сказал доктор.
- ...в интенданты. Но ты этого уже не увидишь"
- Врач в последний момент передумал. Решил, что я годен.
- Вы же знаете куда мы едем?
Похоже, он хотел поговорить. Я не большой любитель разговоров ни о чём, плюс меня ещё подукачало. Хотя... А что я теряю?
- Вроде под Париж. Я не совсем в курсе дел.
- Почти. Нас перебрасывают под Фалез.
- Там же вроде окружение...
- В точку. Мы будем вытаскивать своих из такой же задницы, как под Сталинградом.
Я на секунду представил, что же нас ждет. Выходило, что под Баталоном были цветочки - а там я потерял чуть не половину роты. Особенно меня опечалило то, что Ерохманн остался гнить там. "Мир твоему тухлому трупу, Йоган. Не повезло."
- У нас будет остановка под Верденом через полчаса, на пол-дня - мы офицерским составом в бар собираемся. Пойдешь с нами?
- Не, у меня проблемы с алкоголем.
- Да? Жаль, - вздохнул Эккарт, - Ну, до скорого.
На самом деле, я бы выпить не отказался, да и настроение располагало. Только у меня уже были планы.
Я подошел к солдату, который получил письмо на "Весеннем пробуждении".
- Эй, Эйке! Через полчаса будет остановка. Ты уверен?
- Как никогда, герр Тёрни!
- Хосе, Штайн - с нами.
Сойдя с поезда, мы взяли такси, Эйке сказал название деревни. Стоит ли говорить, что мы были переодеты в гражданку во избежание возможных проблем, хоть мы и останавливались на двенадцать часов - предосторожность лишней не будет, жизнь научила.
Мы сидели молча, только Эйке подсказывал водителю с поворотами.
- Сколько ещё осталось?
- Где-то пол-километра, - ответил водитель.
- Тормози. Подождешь нас тут. Заплатим вдвойне.
Водитель пожал плечами, удивляясь столь странной просьбе, но остановился.
Быстрым шагом мы покрыли эти пятьсот метров за пять минут. Выйдя на холм, скрывавший деревню от нас ранее, нашему взору открылись двухэтажные дома с множеством пристроек, аккуратно огороженными участками, пасущимся скотом.
- Нам туда, - Эйке указал на дом, стоящий на окраине. "Как повезло-то", - подумал я.
Мы подошли к дому, пригнувшись возле забора, чтобы пройти не замеченными, мы обошли дом так, чтобы оказаться спиной к лесу и лицом к дому - то есть с краю деревни. Мы перелезли через невысокий забор - видимо, хозяева не боялись не только незваных гостей, но даже диких животных. Мы подбежали тихим бегом к крыльцу.
- Можно?, - спросил меня Хосе.
Я прислушался. Слышался плач ребенка, и какие-то странные всхлипы женщины - из-за звукоизоляции (стены, видимо, были толстые) не разобрать.
- Можно.
Дверь была не закрыта, и мы тихо, давя возможные скрипы половиц, вошли. Сразу у двери в люльке лежал ребенок, и громко, в голос, плакал.
- Откуда у нее ребенок?
- Теперь понятно, почему она тебя бросила, - сказал, горячий как всегда Хосе, - не дождалась и нагуляла.
Эйке печально опустил взгляд.
- Где эта ****ь? - задал он риторический вопрос.
- За мной, - я пошел на источник всхлипов. Приближаясь, я слышал, как иногда всхлипы переходили на крик. Поднявшись на второй этаж, я увидел картину - два мужика в полицейской форме (остатках, что не успели снять - на одном была куртка, на другом толко футболка и носки) в два смычка наяривают по всем струнам одну скрипку. Не выдавая себя я спустился.
- Она? - спросил я Эйке, показав ему увиденное мной.
- Она, - его глаза горели яростью, злобой.. - да он был зол, как чёрт!
Мы ворвались. Я сразу отправил в нокаут джебом одного полицая, другого лоу-киком от Хосе отбросило на пол. Досталось и изменщице - Эйке, влетая с нами, с ходу пробил ей в район солнышка как голкипер, посылающий мяч на другую половину поля. Она скрючилась от боли, после того как приземлилась - удар разозленного изменой Эйке был страшен. Он хотел продолжить бить, но я и Штайн, шедший последним, удержали его - шлюха - теперь я называть ее мог только так - должна будет сдохнуть в мучениях. Хосе продолжал избивать лежащего противника.
- Полицаев в расход.
Штайн отпустил уже подостывшего Эйке, достал нож, перерезал горло сначала лежащему в отрубке полицаю, затем помог Хосе, воткнув нож под ребро сопротивлявшемуся блюстителю закона. Он схватился за рану, коротко вскрикнув, убрав защиту от головы, и тут испанец нанес сокрушительный удар сверху вниз кулаком, вместе со всем телом проломив череп противнику. Мозги разбрызгались по всему полу.
- Что за.. вы кто? - спросила, подправляя растекшиеся пятна косметики на лице одной рукой, - Эйке?? - она все-таки узнала его, и удивлению её не было предела. Она сразу схватила покрывало, прикрылась. За две секунды из развратной деревенской шлюхи она превратилась в домашнюю девушку, которая,если верить глазам, никогда бы не впуталась в такое. Но беда (ЕЁ беда) в том, что я глазам не верил.
- Ты его любила? - резко спросил я.
- Да.. - ответила она, и торопливо добавила: - и сейчас люблю!
- Откуда ребенок?
- Он... он... - она терялась, не зная, что придумать, - Он не мой!
- Да? - зло сказал Эйке, - а если я его убью?
- НЕЕТ! Пожалуйста, не трогай ребенка!
"Ну, пожалуйста. Шлюха хотела и рыбку съесть, и на *** сесть. Как такие живут? Когда инстинкты - материнский и размножения затмевают разум - это уже не человек, а животное. Ведь чем отличается животное от человека? Очевидно, тем, что человек умеет думать, осознает ответственность, а животное следует инстинкту. И что с ней теперь делать?"
Она бросилась на Эйке, схватилась за его ноги и начала в них плакаться.
- Прости! Пожалуйста, прости!
Эйке стоял и не знал что делать. У его ног была та, которую он и любил, и ненавидел. Штайн дал ему нож.
- Решай сам, что с ней будет, Эйке.
Он колебался.
- Пожалуйста, прости..
- Чей ребенок? - сквозь зубы спросил он.
- Какая разница? - затараторила она, - отец тот, кто вырастил, а не тот, кто... - фраза так и осталась недосказанной. Эйке направил нож прямо в сердце этой ****и. Она пару раз трепыхнулась, надсадно сипя, и затихла.
- Пошли.
На выходе мы вспомнили у о ребенке.
- А что с ним? - спросил бледный Эйке - убийство любимой сильно истощило его морально.
- Этот ребенок не жилец. Отнесем к соседям - нас увидят. Оставим здесь - умрет от жажды и голода. Зачем? Лучше быстро умрет, - с этими словами я воткнул в него нож, - не ты ли сам хотел его убить?
- Ну вы и маньяк, герр Тёрни, - сказал удивленно Хосе.
- Я бы не смог, - сказал Эйке. Я просто пугал.
Я пожал плечами. Мы вернулись в машину.
- Что, всё? - спросил водитель. Ему никто не ответил, - ну ладно, поехали.
Часть 7
До Парижа мы добрались без проблем, нашей отлучки никто не заметил - офицеры были в баре и вернулись в таком состоянии, что им было все равно, а солдат это волновать не должно.
Из Парижа нас перебрасывали под Трун (я тоже не знаю, что это за дыра).
- Приехали! Из этой дыре мы должны будем стать очередной порцией мяса для великого Рейха.
- Герр Тёрни, можно вопрос? - спросил Хосе.
- Давай, - вылезая из поезда сказал я.
- После вашей фразы будет логичным вопрос:"А зачем? Почему вы готов раскидать свои потроха, да ещё за чужую страну?"
- Интересный вопрос.
- Вы ответите? - спросил Штайн, - мне тоже интересно.
Мне не очень хотелось распространяться, и я решил попробовать уйти от ответа.
- Угадайте.
- За деньги? - спросил Эйке.
- Да, деньги лишними не бывают. Я давно мечтал накопить на домик в Испании или Италии, найти себе хозяйственную подстилку и жить до старости. Но это не главное.
- Вам нравится убивать?
- Да, мне нравится убивать. Но я бы мог пойти в полицию, в корпус Шюцкера в родной Финляндии. Но Финляндия для меня уже не родная - там всем заправляют красные, но это тоже не та причина.
Повисло молчание. Ни у кого версий не было.
А что я им мог сказать? Что за тридцать лет кроме того, как нажимать на спуск ничему не научился? Эйке - деревенский парень, знает как пасти коров, как вырастить хлеб. Шмульке может из говна и палок собрать рацию - как-то в учебке н;спор собрал из проволки, проводков и раздолбанного радиоприемника, у которого все транзисторы проржавели. Ерохманн по образованию был врачом, а у Штайна династия банкиров.
Они умеют больше меня, в мирное время я буду не нужен. Поэтому я и готов раскидать свой ливер за кого угодно - лучше сдохнуть для кого-то героем, чем в забвении, говне и голоде в какой-нибудь трущобе на окраине.
Хотя казалось бы - какая разница - сдох да сдох - результат один. Но из чистой вредности я хотел отправляться за врата смерти не один.
Да и просто привык я к войне. Не надо думать, что будет завтра - все уже известно, нужно просто плыть по течению.
- По четыре стройся! - скомандовал я. За пять секунд передо мной стояло четыре шеренги, уже с пополнением. Нас снова сотня.
- Нале-во!
- Извините, герр Тёрни?
Я обернулся. Передо мной стоял штурмбаннфюрер СС-Ваффен в сопровождении двух унтерштурмфюреров. Он был уже в годах - из-под фуражки выглядывали седые короткостриженные волосы, лицо было сухим, на нем отпечатались морщины.
- Я волль.
- У меня для вас две новости, - хорошая и плохая. С какой начать? - со змеиной полуулыбкой спросил он. Я напрягся.
- Давайте с хорошей?
- За храбрость во время операции "Весеннее пробуждение" вас представили к Железному кресту. Решение было одобрено, но какой степени - зависит от вас сейчас. Вы готовы содействовать нам?
Я присмотрелся к его опознавательным знакам. "Чёрт! Черт, черт, черт! Тотенкопф! Что они тут забыли?"
- А теперь плохая. По нашим данным в вашей труппе есть расово неприемлемые народы. Помогите нам найти того человека.
- У нас таких нет.
- Вы уверены?
- Да, - "Что делать? Что делать?" - он погиб во время "Пробуждения".
- Тогда мы заберем его сами. Штайн Петерберг! Шаг из строя.
Я посмотрел на него - он был белее белого. Сразу отвел взгляд, чтобы случайно не сдать его.
- Таких нет! - послышалось из строя.
Офицер улыбнулся.
- Тогда будем называть по фамилиям.
Он достал длинными сухими пальцами из кармана список.
- Аарн Вайс! Шаг из строя!
Он вышел.
- Так, следущий...
Он назвал всех. Осталось два человека - Хосе и Штайн. Я понял, что надо что-то делать.
- Йоган, а ты чего стоишь?
- А? - удивленно спросил офицер, - он же погиб в последней операции!
- Это ошибка, я же сказал! Петерберг погиб, а Ерохманн жив.
- Да? - в лице офицера отпечаталась грусть, - ну тогда приношу свои извинения. Поздравляю вас с награждением Железным крестом второй степени, - он протянул мне небольшую коробочку, обшитую снаружи черным бархатом.
- Хайль Гитлер!
- Зиг хайль.
Он развернулся и ушел.
- Кто это был, герр Тёрни? - спросил кто-то из строя.
- Тотенкопф. По факту они наши, ССовцы, но они не воюют. Они занимаются охраной гетто и... - "про лагеря им знать явно не стоит", - и, эээ... других объектов. Их жестокость, - "хотя кто бы говорил о жестокости?" - к мирному населению бессмысленна. Но стоит им напороться на того, кто покажет зубы - например, партизан, они часто бегут, поджав хвосты, а если и принимают бой, то с явным преимуществом, - поэтому у них такая хорошая статистика.
Пожалуй, только Штайн знал, чем НА САМОМ ДЕЛЕ занимается Тотенкопф. Даже то, что рассказал я, было довольно размыто. По факту, они выполняли роль чертей, что жарят грешников на сковородке. Только роль грешников выполняли расово неприемлимые народы - русские, поляки, или евреи, как Штайн.
Казалось бы - еврей в СС - вот это номер. Мне абсолютно все равно - кто он. Мне важно, что он солдат, готовый по моему приказу стрелять, не разбираясь, в кого. Остальное меня не волнует.
Строевым шагом мы шли к постройкам, где нас должны были расквартировать пока шла разработка плана по спасению наших из котла. Перед нами ездили фургоны с солдатами Вермахта - этим неженкам выделили машины. Проехала очередная машина, обогнала нас метров на десять, оттуда выпрыгнул солдат в ССовской пятнистой камуфляжке, поймал выброшенный вещмешок и развернулся, бросив на прощание какую-то шутку и, махнув рукой, развернулся. Это был.. "да ладно... так не бывает..."
Это был ЕРОХМАНН! Вот же везучий подонок! Я был уверен, что он подох, но нет - идет с улыбкой до ушей, поблескивая серебрянной медалькой на груди... И почему-то я был рад, что он вернулся.
- Хайль Гитлер! - он вскинул руку.
- Зиг хайль.
- Герр гаупштурмфюрер, - он видимо решил соблюсти все формальности, - ефрейтор Йоган Андреас Ерохманн для продолжения службы прибыл.
- Вольно, солдат. Встать в строй, - сказал я, и добавил не по уставу, - с возвращением.
Дойдя до того дома - это была кирпичная пятиэтажка, ничем не выделявшаяся среди других. Я бросил вещи в своей квартире и стал искать квартиру, где живет Ерохманн. Мне было до жути интересно, как он выжил. Проходя по лестничным клеткам, я услышал нарастающий шум и решил пойти на него. По мере приближения шум увеличивался. Я открыл дверь, и точно - там сидело человек пятнадцать на двадцати квадратных метрах, а в самом мажорном месте - кожанном кресле, восседал пулеметчик.
- Что я пропустил? - осведрмился я.
Ерохманн немного смутился, и спустя секунду ответил:
- Да ничего важного. Я закончил на том моменте, где вы из панзерфаустов стреляли.
- А, ну давай, продолжай.
Рассказ Ерохманна.
(В целях сохранения языкового барьера диалоги даны на родных языках персонажей)
- Время, - услышал я команду, - Три, два, один, - мы рванули в сторону, разбегаясь на дистанцию, чтобы не скосили одной очередью. Но так или иначе, кому-то должно было не повезти. Я уже почти спрятался за дымящий остов Пантеры, но судьба была иного мнения - повсюду гремели взрывы мин и снарядов, и порция осколков, летающих повсюду, попал мне в плечо, чирканув по боку, два маленьких попали в ногу. Я лег. И в тот же момент над моей головой пролетела пулеметная очередь с нашей стороны. "Идиоты! Чем эти слепые сыновья шлюх только думают??"
Под прикрытием высокой травы я заполз под танк, залег там, и начал резать ножом китель, чтобы перемотать рану - кровь сочилась не очень сильно, но все равно риск умереть от кровопотери был. Минут пятнадцать я возился с рукавом, ещё столько же с перевязкой. Моему дыханию не позавидовал бы и астматик - кислорода совсем не хватало. Я лежал на спине непонятно сколько - пронеслись в атаку русские солдаты со своими т-34, но из-жа того, что я лежал близко к гусенице, меня не заметили.
Во рту пересохло - слюна уже не выделялась, до смерти хотелось срать. Так я пролежал ещё с полтора час и понял, что сейчас порву кишку. Скрепя сердце и ненавидя себя, я расслабился. Сразу потеплело, а потом запахло говном.
Стали доноситься голоса русских похоронщиков.
Я лежал под танком, весь в копоти, грязи и говне. Голоса похоронщиков приближались. Проходя мимо танка один из русских приостановился. "Давай, иди отсюда. Тут никого нет. Это танк врага, и своих тут нет. Свали отсюда. Давай-давай"
Но нет - он стал осматривать танк, что-то приговаривая. Заглянул под танк и увидел меня. "Черт. Теперь я сдохну гораздо быстрее"
- Эй! Ты чей?
Я повернул на него голову, и плечо, неосторожно повернутое, ударилось о камень. Я зашипел от боли. "Мне нужна медицинская помощь" - желание бороться за жизнь и инстинкт самосохранения брали свое.
- Hilfe mir, bitte (Помоги мне, пожалуйста), слабым голосом сказал я.
- Бляяяять, - протянул он. Встал, оглянулся, бросил флягу с водой и ушел. Спустя минуту до меня дошло, что произошло. Я подполз, щадя руку, и начал жадными глотками пить воду. Послышались выстрелы наших (уже нет?) позиций. Я высунулся и посмотрел, что же происходит - неужели остатки наших сопротивляются? Но нет. Это похоронники добивали раненых, которые не смогли отступить. Я залез обратно. Нечего мне там делать. Я прижался к гусенице и попробовал заснуть, но сон не шел - я лежал в прострации не меньше часа.
Через какое-то время я услышал шаги. "Ну наконец-то". В этот момент я ждал смерти как избавления. Пришел тот же самый русский. За спиной у него была винтовка, а в руках какая-то книга.
- Was.... ich konnt hilfen du? (Что я мочь памогать тебе) - спросил он. "Какой же кривой немецкий"
- Ich brauche, um zu Baden und sich aufzuw;rmen. Ich wei;, hier gibt es einen Fluss (мне нужно согреться и помыться. Я знаю, недалеко есть река)
- Wach auf (встань).
Я выполз, попытался подняться, но тщетно. Он взял меня за здоровую руку, закинул её на плечо и мы пошли к реке.
Это были самые долгие полкилометра в моей жизни, да ещё и самые неприятные - говно попадало вниз штанин и уже холодными комками вязко чавкало там. Я снял порванный китель, залез в ледяную воду, развязал шнурки и снял здоровой рукой сапоги, промывая их от нечистот и поочереди бросая на сушу, затем снял штаны, начал их стирать, потом трусы, забросил все на плечо, и наконец помылся сам, тщательно промыв раны. В воде было проще двигаться, но выйдя на берег я опять стал безпомощным.
Жестами объяснив, что от него требуйккется, я отправил своего спасителя за сухими ветвями, сам стал собирать прошлогоднюю жухлую сухую траву. Я сорвал всю траву в пределах вытянутой руки, когда пришел русский с охапкой хвороста, бросил её рядом со мной.
Я достал из кармана кителя зиппо - это была подарочная зажигалка - на бронзовом корпусе был изображен Тигр pz.1, на заднем плане - свастика и цифра "39" - она мне досталась от брата. Я стал поджигать траву, и вскоре взошло небольшое пламя. Мы стали понемногу подбрасывать хворост, потом пошли ветки потолще.
Спустя полчаса я согрелся и обсох. Это был один из лучших моментов моей жизни - я чистый, сижу в тепле, и от меня не воняет. То, что я не ел уже второй день не имело значения. "Но вернемся к реальности"
Я достал нож и стал, стиснув зубы, вытаскивать осколки - похоже, они попали на излете, так как зашли неглубоко. Я пошевелил ногой. "Уже другое дело". Засунул нож в огонь и подержал две минуты. "Собраться"
Я быстро вытащил нож и приложил его к ране."Шайзе!" Кожу обожгло не больно, но от касания мяса с трудом сдержал крик. Спустя пару секунд убрал нож - на бедре отпечатался характерный след клинка, кожа на ожоге побелела, волосы, росшие на моей ноге не особенно густо, совсем отсутствовали.
Повторив процедуру со вторым ранением, я вздохнул.
- Danke (спасибо), - сказал я собеседнику. Он замешкался, начал искать что-то в справочнике. Я взял свой жетон, показал ему.
- Johan. Johan Erochmann.
Он посмотрел на меня, достал свой жетон.
- Слава. Слава Филин.
"Жаль его". Я пододвинулся к нему, положил руку на плечо, дружеским жестом похлопал по плечу. "Извини, друг, но в плен я не хочу". Похлопывание сменилось захватом, дернувшим его к земле, а в горло молнией вошел нож. Я повернул его так, чтобы кровь не испачкала форму, и стал раздевать, после сбросил свою форму и стал переодеваться. Затем взял винтовку, его труп сбросил в реку - хоронить не было времени, и пошел по течению вниз.
- так я и дошел до наших, залечил руку, хотя швы до сих пор не сняты, ну и с горем пополам догнал нашу труппу.
- Напиши об этом книгу, - посоветовал один из солдат.
- Ага, особенно о том, как ты обосрался, - пошутил ещё кто-то.
В общем-то меня это уже не особо волновало - история закончилась - она была и впрямь довольно интересной, и я собирался уйти, как вдруг ко мне подошел Штайн.
- Герр Тёрни, разрешите обратиться?
- Говори.
Он воровато огляделся.
- Не при всех...
Мы вышли. Он сразу повернулся ко мне и, сбиваясь, торопливо заговорил.
- Спасибо за то, что вы сделали для меня на вокзале. Но Ерохманн вернулся. Тотенкопф не оставят меня в покое. Вы же знаете, что они творят... Я не хочу ТУДА!
- Заткнись, - сказал я, не тараторь.
"Он прав. Эти сучьи потроха нас не оставят. А ещё и меня упекут туда". Я потер подбородок.
- Позови Ерохманна, Хосе и Эйке.
Они вышли быстро - видимо, сразу подорвались.
- Что случилось, герр Тёрни?
- Не здесь.
Мы зашли в мою комнату - как командиру, мне выделили отдельную.
- Итак. Йоган, как пропустившему, поясню. Штайн - еврей. И за ним охотятся тотены. В прошлый раз я прикрыл его твоим именем. Сейчас ты вернулся. Прикрывать его нечем. Теперь вопрос ко всем, - я выдержал паузу. Провел взглядом по ним. "Да, им можно доверять." Откуда такие сомнения? Сейчас мы шли на опасное дело, против своих - это попахивало предательством.
- Что будем делать? - спросил я.
- Кончать сук, - не думая сказал Ерохманн, - кончать их. Мы все в одной лодке - Штайн, вы, так как укрыли его, - я чуть не вздрогнул, с трудом сохранив самообладание, ибо он полностью меня прочитал, - и мы.
- Я согласен, - ответил Хосе, - сегодня же надо решить этот вопрос.
- Эйке, - спросил я, - а ты чего молчишь?
Он медлил. "Неужели не пойдет? Тогда он может оказаться проблемой". Наконец он ответил:
- А какие есть варианты, - ответил он спокойно, - я пойду с вами до конца, герр Тёрни. Мы же братья по духу. Как говорили арийцы, до огня и костра.
Я мысленно вздохнул с облегчением.
- Итак, тотенов устроили в комфортабельном отеле недалеко отсюда - два километра пешком. Нужно найти гражданскую одежду и оружие - кастеты и свои ножи мы оставим тут.
- Я знаю где взять одежду - тут магазин рядом был, мы когда проходили, я заметил.
- Ножи там же возьмем, под предлогом кухонных.
- Тогда по коням.
Часть 8
Возле магазина стояло четыре молодых человека, одетых в недорогие, но приличные пальто, под которыми были тонкие свитеры, кепки, и серые брюки. Они курили, очевидно,ожидая кого-то. Из магазина выскочил ещё один такого же типа человек с бумажным пакетом, в которой был обернутый бумагой непонятный предмет.
- Чего так долго? - недовольно спросил один из молодых людей.
- Извините. Выбор большой, а денег немного.
- Проехали. Показывай.
Он торопливо кивнул и стал разворачивать предмет. Вскоре выяснилось, что этот предмет - ножи. Там лежал нож, чем-то напоминающий стилет, топорик для рубки фарша с пилоподобной обратной стороной, широкий рыбный нож, молоток для отбивки мяса, один нож с кривым лезвием, простой нож.
- Хорошее разнообразие, - сказал я, вытаскивая топорик и убирая его во внутренний карман, - взял бы ещё нож для пиццы.
- Не было, - виновато сказал Эйке. Он взял кривой нож, Ерохманн, фанат тяжелого оружия, конечно же молоток, Хосе рыбный нож, а Штайну достался простой. Они сразу спрятали их в карманы пальто.
- За мной, - скомандовал я, - и не идите строем, встаньте в шеренгу.
Я видел, что они нервничают, но не подбадривал, так как сам нервничал. "Так, здесь влево.. вправо.. (черт, как же курить хочется)... сюда.. (чертовы нацисты, делать им нечего - евреев искать)... ага, сюда, вот"
- Пришли. Стойте тут, - они встали чуть поотдаль от здания. Я пошел в отель, открыл массивную деревянную дверь, раздался звон колокольчика. Я осмотрел зал - три журнальных столика, за одним сидит мужчина в английском костюме и читает "Zeitung", справа лестница с деревянным перилом, опирающемся на старомодную узорчатую вороненую решетку, под ними - стойка ресепшена.
Вдруг сзади раздался звон колокольчика, и я поспешил отойти. Повернувшись я обомлел - это был тот самый штурмбаннфюрер, обнимающий двух проституток и весело гогочущий, за ним вошли двое унтерштурмфюреров, и каждый вел по девушке, в бумажном пакете звенели бутылки шампанского, шнапса, лежали какие-то коробочки. Они сразу стали подниматься, я, выждав паузу, подошел к ресепшену.
- Здравствуйте. Я друг тех господ. Не подскажете, где они живут?
- Да, конечно. 208 номер, - сказала заспанная хозяйка. Очевидно, ей было очень скучно.
- Благодарю вас.
Я вышел, подошел к нервно курящим штатским.
- Идем через черный ход. Я все выяснил.
Обойдя здание, мы зашли в служебный ход. Нас могли заметить, но меня волновало не это - ****и могли поставить весь отель на уши. Мы подошли к номеру. Я решил перевести дух, но все пошло как обычно - не по плану. Штайн постучал.
- Идиот! - шепотом выругался я, - ты придумал, что дальше делать?
Он повернулся на меня, и посмотрел непонимающим лицом. "Ладно, буду импровизировать.
Из-за двери раздались шаги, послышался женский голос:
- Кто?
- Ужин заказывали? - спросил я вытаскивая тесак. Остальные последовали моему примеру.
Послышался звук поворота замка, дверь чуть скрипнула, Йоган резко толкнул дверь плечом, чуть не сняв её с петель. Я видел, как часть силуэта - руку и ногу отбросило на пол, послышался глухой звук - видимо, она ударилась обо что-то. "Сотряс как минимум. Минус один" Я рванул за ним, вбежал в комнату и... крайне удивился увиденной картине.
На софе сидел старший офицер и, нюхая белый порошок, со смехом лапал сидящую рядом с ним грудастую шлюху. Второй ссовец насаживал голову миниатрной шатенки на свой ***, сидя в кресле, а третьго, с кляпом во рту и со связанными руками за спиной хлестала плеткой черноволосая плоскогрудая, но с отменной жопой, проститутка. Именно в неё полетел мой топорик, попав точно в ухо лезвием. Она мешком свалилась на клиента. "А-я-яй, а ведь Фюрер неодобряет... с тридцать девятого года гомосятину гоняет... живучие, гады". Мазохист задергался, но ничего сделать не смог и скоро затих. Ерохманн метнул свой молоток в мелкую проститутку, попав ей ровно в хребет. От боли она скривилась и закусила хер
полируемый ей. Обладатель хозяйства, вскрикнув, стал отвешивать ей пощечины, но подлетевший Хосе ткнул ему ножом в горло. Ещё раз. Ещё раз. Нанес сильный удар в висок - минус четыре. Штайн и Эйке тем временем кончали старшего, шлюху просто оглушили - она была под порошком и не оказала сопротивления.
- Йоган, да ты прямо Тор! Молотом в противного карлика - сказал Хосе, пнув шлюху. Она застонала от боли, и из её глаз полились слезы - то ли от боли, то ли от обиды.
- Штайн, ты как? - спросил я, закрывая дверь изнутри.
- Как камень с плеч. А зачем вы дверь закрыли?
- А сейчас мы немного оттянемся.
- Ну что, - сказал я хозяйским жестом протягивая руку, - к столу, мои викинги!
Все стали рассаживаться, грубо оттолкнув труп и тело в отключке, кому не хватило места, садидись подогнув ноги под себя, я же подтащил себе кресло, чуть не споткнувшись о шкуру, сосавшую ***. Кресло было в крови, но меня это мало смущало.
- Дай-ка нож, Штайн. Только вытри его.
Вытерев его об китель, он протянул его мне, держа за лезвие. Я его принял, и стал делить порошок на шесть частей. Подгреб каждому по кучке.
- А теперь смотрите.
Я поделил свою горку на две, сформировал из них дорожки, вытащил из кошелька купюру, скрутил из нее трубочку.
- Повторяйте, - я передал нож Эйке, сидящему слева от меня, остальные разобрали свои ножи и стали повторять за мной.
- Ну, поехали, - сказал я, когда они скрутили трубочки. Наклонился к одной дорожке и начал её "проходить". Пройдя, откинулся на спинку. Глаза сами собой закатились наверх, вдруг все полегчало, захотелось курить. Я услышал, как вкидываются остальные. Вытащил сигарету, зажег её, затянулся.
- Фантастишшш... - другого слова просто не подобрать. Ещё после Талвисоты, когда я гасил послевоенный синдром (проще говоря, флешбеки) коксом, правда, не таким забористым, я обожал курить под ним.
- Эх, щас бы ещё поебаться, - размечтался Ерохманн.
- Да было б неплохо, - оценил идею Хосе.
- А кому-то бабы не хватит, - с усмешкой сказал Хосе.
- Сейчас исправим, - сказал я, напраляясь к шлюхе с плеткой. Вытащив из нее топор, я стал рубить ей бошку, и мазохист, на которого закапала кровь, задергался и заголосил.
- Заткнись, - сказал я, дорубив голову, - Хосе, лови!
Голова перелетела через стол, капнув кровью на стол, и приземлилась точно в руки испанцу.
- Давай, по-ка-жи что с ней де-лать! - путая слова, включился в игру Эйке. "Нифига его вштырило. Слабоват парень"
Но Хосе был явно не против - он расстегнул ширинку, из которой выпал здоровый болт. Он открыл рот и стал насаживать голову на свой ***.
- ХАХХПАХХХМА - начал истерично смеяться Эйке, - у неё *** из горла лезет! АХХАХАА
Мда, *** действительно вылезал из горла, вот только не с той стороны, с которой обычно. Головка стучалась прямо в глотку, иногда показываясь изнутри. Некоторые повторили за ним - истеричный нездоровый хохот наполнил комнату. Я присел в свое королевское кресло и дунул ещё одну дорожку. "Ладно, хватит херней страдать. Пора и делом заняться"
Я встал, поставил раком ещё живую, но, похоже, не надолго - все-таки позвоночник - шлюху.
- А волнует ли меня? - вслух спросил я, - нет конечно!
Я поставил её раком, спустил штаны и потихоньку стал разгоняться. Поскольку она была мелкой, но в теле, в таком положении ее жопа смотрелась просто офигенно. Несмотря на весь свой опыт, я ещё не пробовал ****ься под кайфом. И я много упустил. Из-за пройденных дорожек я чувствовал каждый сантиметр своего тела, одновременно пребывая на небесах.
- По.. жалуйста... не надо.. - прошептала шлюха. В ответ я плюнул ей в размалеванное лицо.
Вдруг в дверь раздался стук. Я сразу одел штаны, застегнул ширинку. Хосе спрятал голову под диван. "Дебил, блин"
- Кто там?
- Ужин заказывали? - раздался мужской голос.
"Где-то я это слышал". Похоже, они и впрямь заказывали ужин. Ну не враги же там, в самом деле.
- Йоган, открой.
- Сейчас, - он приоткрыл дверь, которая сразу ударила в него - будь он более упорот, отлетел бы к шлюхе. "Карма?" Со следущего джеба он отлетел в нокаут.
- Бросить оружие! Работает Сопротивление!
"Вот так повезло". Я поднял руки. И тут в мою кокаиновую голову пришла идея. Мы же в гражданском?
- Пошли вон, копротивление! Вы опоздали!
На меня сразу наставилось несколько стволов. Из дверей вышел человек. Нет, не так. ЧЕЛОВЕК. Его профиль можно былр бы рисовать на агитплакатах под видом истинного арийца - волевое лицо, смелый взгляд - ну точно ариец.
- Вы кто такие? - обратился он на чистом немецком.
- Мы? Мы местная ячейка подполья, - теперь следовало перейти в контратаку, - да вы нам всю операцию порушили! Мы две недели их пасли! Идиоты!
- Ты на меня не ори! Почему мы ничего о вас не знали? Почему вы говорите на немецком?
- У меня к тебе тот же вопрос. Но я в отличие от тебя не немец. Штайн вот, вообще еврей!
Ариец взялся за подбородок, почесал его.
- Подпольная группировка "Мельхиор". Я её руководитель. Меня зовут Эрих. Эрих Мильх. Надеюсь на сотрудничество.
- Конечно. Что вы нам можете дать?
- Оружие, боеприпасы, минометы, безоткатные орудия, - похоже, он не шутил, - Жаль, что вы всех убили..
- Один ещё жив. Можете забрать и идти.
- Взять и уходим, - сопротивленцы вышли прихватив мазохиста, - и приберитесь тут! - сказал он, хлопнув дверью.
Вдруг в дверь раздался стук. Я быстро напялил штаны и застегнул ширинку. Хосе же а свою очередь спрятал оттраханную голову проститутки под диван. "Унтермейш, твою мать"
- Кто там, - имитируя сонный голос отозвался я.
- Ужин заказывали? - раздался хриплый мужской голос.
"Дежавю". Похоже, они и впрямь заказывали ужин...
- Йоган, открой, - сказал я и, взяв нож, завел руку за спину.
- Сейчас, - он приоткрыл дверь, которая сразу ударила в него - будь он более упорот, отлетел бы следом за шлюхой. "Карма?" Со следущего удара кулаком в челюсть он отлетел и затих.
- Руки в гору, нацистские ублюдки!
Я увидел ствол пистолета смотревшего мне в лоб.
"Что за цирк. Сопротивление чтоль? Да, определенно подпольщики" Я выбросил нож и поднял руки. И тут в мою одурманенную голову пришла мысль. Мы же в гражданском?
- Спокойно ребята, свои!
На меня сразу наставилось несколько стволов. Из дверей вышел человек. Нет, не так. ЧЕЛОВЕК. Его профиль можно было изображать на ссовских агитплакатах - волевое лицо, смелый взгляд - ну точно сверхчеловек, ****ь его в дубло.
- Вы кто такие? - обратился он на чистом немецком.
- Мы? Мы-то понятно, борцы с нацизмом, а вот вы кто? - теперь следовало перейти в контратаку.
- Да вы нам всю операцию порушили! Мы две недели их пасли! Идиоты! - закричал сверхчеловек.
- Ты на меня не ори! - попытался я перебить арийца, но все было тщетно.
Сверхчеловек был в бешенстве. ''То же мне, нордический характер, учись у финна - ****ей убили, голову отрезали, выебали, а мне хоть бы хны'', - в моей одурманенной голове витали мысли полные дерзости и сарказма.
- Почему мы ничего о вас не знали? Почему вы говорите на немецком?
- У меня к тебе тот же вопрос. Но я в отличие от тебя не немец. Штайн вот, вообще еврей!
Ариец успокоился и взявшись за подбородок почесал его.
- Подпольная группировка "Мельхиор". Я её руководитель. Меня зовут Эрих. Эрих Мильке. Надеюсь на сотрудничество.
- Конечно. Что вы нам можете дать?
- Размечтались, сами добывайте, - с насмешкой сказал он. Потом, подумав, добавил, - хотя кое-что можем подкинуть, - похоже, он не шутил.
- Мы подумаем. Можете идти.
- Все вон, - сопротивленцы вышли, - и приберитесь тут! - сказал он, хлопнув дверью.
Мы сидели в растерянности.
- Что... тут случилось? Спросил пришедший в себя и потирающий фонарь под глазом, Ерохманн.
- Похоже, - дрожащим голосом сказал Эйке, - мы вступили в сопротивление.
Кайф как рукой сняло, да и ебливости поубавилось.
- Пошли-ка домой, - сказал я.
Моё предложение было единогласно принято.
- Пошли, - сказал Ерохманн, держась за отбитую дверью голову. Ножи мы бросили прямо там, в переулке сняли гражданку и одели свою форму, и уже без приключений добрались до казарм.
Всех оставшихся в живых добили, оставив на память улыбку от уха до уха.
Я закурил. Шмульке подсел ко мне.
- Как отдохнули, герр Тёрни? - похоже, он считал, что мы пошли в бар и забыли его. Что ж, это полуправда - я и впрямь забыл о нем.
- Так себе.
Разговор определенно не клеился. Никакого в нем смысла не было. Я сделал затяжку.
А в чем вообще есть смысл? В чем смысл дружить, враждовать? В чем смысл жить? Не смысл жизни, а именно смысл жить. Не ЗАЧЕМ, а ПОЧЕМУ. Почему я живу? Кому я нужен? Я ж бесполезен. К тридцати годам только и научился держать винтовку.
"Да ну его все к черту. Прямо сейчас сойду с поезда под откос. Или застрелюсь. Детей нет, семьи нет, никто не расстроится"
Вдруг повеяло ароматом ели - видимо, мы начали проезжать какой-то ельник - я вспомнил мать. Отца. Братьев. Как мне хорошо было в семье. ДОМА.
ДОМ... Я и забыл, что это слово значит. Не место, где можно жить - разве казармы это дом? Нет конечно. А тот самый ДОМ, где тебя защитят, согреют. "Как мы защитили Штайна". ~"Выходит, это и есть твой дом? Твоя семья?"~ "Выходит, что так". На душе полегчало, я вдруг понял, что ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО. Так или иначе.
- Герр Терни, с вами все в порядке? - вопрос вывел меня из ступора.
- Ай! - сигарета обожгла палец, - да, все отлично.
Часть 9
Рев дизельных двигателей и черный дым ознаменовали рассвет, застыв в лучах алого солнца. Танки шли напролом, ломая молодые деревца, разрывая дерн гусеницами. Они двигались к высоте, явно намереваясь её штурмовать. Подъехав на расстояние выстрела прямой наводкой, они начали обстрел, выстрел за выстрелом оставляя воронки в и без того покалеченной шрамами окопов и блиндажей землю.
Но вскоре и люди в окопах начали стрелять в ответ - ударила артиллерия с минометами, и танки начали отступать.
Корректировщик сидел с биноклем, педантично отмечая на карту вскрывшиеся позиции - блиндажи, колючку, окопы, окопанные Шерманы и пушки, позиции минометов.
- Шмульке, все записал?
- Да, герр Тёрни.
- Радируй.
- Стрелок, стрелок, - заговорил он в рацию, - Я поле, даю координаты целей. Квадрат семь - бэ, ориентир - береза...
Через минуту указанные цели тщательно обрабатывала наша артиллерия.
Танки, отойдя с дистанции выстрела, остановились. К ним-то мы и выдвинулись. Дойдя до них, мы построились колонной, чтобы хоть как-то защититься от летающих повсюду пуль и осколков. Шаг за шагом, рысцой двигаясь за танком, мы подходили к окопу. Вдруг прямо под танком что-то негромко бухнуло.
- Мины! - крикнул кто-то
- Насрать! Идем по следам гусениц! - ответил я. К счастью, мины были противопехотные, и тяжелым толстым гусеницам Пантеры было на них все равно. Мы стали догонять танк по следам гусениц, который стал набирать скорость и на полном ходу снес столб с колючкой, проехал с ней метра четыре и порвал её. В это время рядом упала мина, вся наша колонна залегла. На минном поле. Раздалось сразу пять взрывов, мне на каску упали чьи-то ошметки.
- Встать! Бегом вперед!
Поднявшись, я увидел четверых счастливчиков - один лег на мину прямо грудью, и чуть выше солнечного сплетения у него была дыра размером с суповую тарелку - видимо, ошметки принадлежали ему. Второй лег на мину бедром и сейчас его левая нога лежала в полуметре отсюда, нелепо торча из оврага. Третьему повезло вдвойне - миной оторвало голову и колено. "Безликий ужас, так вот ты какой", - подумал я. Четвертому взрыв пришелся в левую ключицу, чуть не оторвал плечо, сноп осколков пришелся в лицо, но самое страшное (для него, конечно), что он был в сознании. Крик боли наполнил поле боя. "Нужно идти дальше, хотя парня, конечно, жаль"
Я увидел, как вылезают трое солдат из окопа. Один держал амеровскую базуку.
- Йоган, контакт на одиннадцать! - я достал из-за пояса гранату.
Он мигом залег, рухнув брюхом на пулемет, начав расстреливать троицу, которая успела залечь. Сразу в окоп полетела моя граната, раздался двойной взрыв - видимо, снаряд базуки сдетонировал.
- Дальше! - Эйке подхватил пулемет за сошку, Йоган за приклад, и мы двинулись дальше.
Танк повернул на окоп, стал проезжать, осыпая бруствер на сидевших в нем солдат. Все, кто пытался выбежать получали порцию свинца от повара-пулеметчика.
- За ним! - мы двинулись по окопу, в который порядочно набросало земли, стали добивать ю испуганных солдат - ещё бы, помню, как наложил в штаны сам, когда надо мной встал танк и стал коптить в окоп. У некоторых поляков - а это были поляки - штаны были мокрые, остальные не было видно, но, судя по запаху, штаны были не только мокрые.
Добивали контрольным в голову, ибо времени на удар ножом просто не было. Спустя некоторое время, мы догнали Пантеру. Из открытого люка в башне валил дым, и оттуда же пытался вылезть командир танка. Увидев нас, он запросил помощи:
- Вытащите меня отсюда!
- Сам! - коротко бросил я, и двинулся дальше. Танк опасно дымил, и рисковать своей тушкой желания не было. Вскоре мы снова залегли - пулеметной очередью скосило двоих - один лежал с льющейся изо рта кровью и тремя отверстиями в теле, второй кричал от боли - пули угодили в правую руку, покрошив кость.
- Бункер! - крикнул кто-то
- Огнеметчики есть?
- Да!
- Сначала кидаем две грены, потом вы выходите. Йоган, прикроешь. Остальным в круговую.
- Я волль!
- Гранаты! - полетели две "колотушки" со смертельной начинкой.
- Пошли! Пошли, бегом! - Пока они вылезали, Ерохманн начал строчить из пулемета в сторону бункера, и взорвались рядом с бойницей, на время заставив поляков залечь. Огнеметчики подползали, но начался ответный огонь, и им пришлось забрать в сторону, чтобы уйти из сектора обстрела - как раз под огонь второй траншеи. Первому номеру прямо в табло, через каску прилетел как минимум десяток пуль, и, подозреваю, там сейчас самый настоящий фарш. Второй вжался в свою ямку и прикрыл бошку руками и только за счет этого остался жив.
- Шмульке, горбатое дрочило! Корректировку! Остальные - огонь на подавление!
Шмульке срочно начал вызывать минометный обстрел, а мы начали отстреливаться, не жалея патронов. Противник тоже увеличил плотность огня.
Наконец-то начался обстрел.
- Двигай! - крикнул я огнеметчику.
- Я не могу! Там.. мины!
"Мудак", - подумал я выползая из окопа.
- Эйке, за мной!
Я быстро выполз, добрался до второго номера.
- Вылезай! - я начал его пинками выгонять из ложбинки, и быстро его выкурил. Дотолкал его подсрачниками до первого номера, снял с того огнемет.
- Тор, огонь по бункеру! - я стал подползать к нему, но внезапно огонь прекратился.
- Перезарядка! - крикнул он. И только сейчас я понял, что выполз один. "Эйке, сын шлюхи. Расстреляю как дезертира, сука". Минометы тоже стихали - видимо, это все.
Из бункера стали стрелять, и меня не задели чудом - видимо, я был вне сектора. Вжимаясь в землю под перекрестным огнем, мы ползли, как ужи на сковородке, к амбразуре бункера. Кажется, хозяева ДОТа нас заметили.
- Adolf? Spierdalaaaj! - голос сорвался на истеричный, -
Kurwa! Kurwa pirdole! Kurwa m;c!
- Стреляй! - приказал я горе-огнеметчику. Он открыл подачу смеси, которая вылилась огромным огненым снопом. "На. Получите и распишитесь". В бункере раздались истеричные крики, но я не остановил огнемет.
- Хорош, - он остановил подачу, я залез в бункер со штугом и увидел пшечей, напоминавших уголь - глаза выгорели до глазниц, сухая черная кожа обтягивала головы с выжжеными волосами. При этом они ещё трепыхались. Я пнул одного, державшего брэн, вытащил пулемет из бункера. Выглянув, я увидел уходящий вправо от меня окоп, забитый пшечами. Недолго думая, я бросил в них гранату, выскочил из бункера и направил пулемет на них.
- Сдохните, мрази!
Ближние ко мне поляки превратились в дуршлак, разбрызгивая остатки завтрака по окопу, остальные, приофигев от выскочившего из ниоткуда противника, поливающего их огнем пополпам с матом, начали отступать - под огонь моей штурмтруппы. Я видел, что они все уже разбежались или подохли, но все равно жал на спуск, выкрикивая что-то нечленораздельное - даже когда кончилась лента.
Не знаю, сколько времени прошло, я пришел в себя от того, что меня тряс за левую руку Ерохманн.
- Герр Терни, вы как? Герр Терни, придите в себя!
- А? - я дышал, как рыба, вытащенная из воды. Правый бок был весь в крови, я ощутил адскую боль.
Я сидел в палатке - нас отвели от фронта, заменив другой ротой дивизии. Медсестра перевязывала мне бок - поцарапало ("Ой, да у вас рана сантиметр вглубь" - хлопая глазками говорила медсестра), крови уже не было.
- А вот моя подруга...
- Перевязала? - спросил я, прерывая её, безусловно, интересный рассказ о подруге.
- Да.
- Ну и свали.
Я вышел из палатки. Повернул вправо, прошел метров тридцать. Там стояли мои викинги, существенно в меньшем количестве, стыдливо понурив головы.
- Ну здрасьте.
- Здравствуйте герр Терни.
"Ну все. Сейчас буду зверствовать"
- Эйке, объясни-ка всем нам, что значит приказ "идти за мной"?
Он выдержал паузу.
- Это значит, что нужно идти за вами.
- Тогда какого рожна ты сидел в окопе? Может, тебе сам Рейхсканцлер особое приглашение выписал? А ты, - я указал на огнеметчика - если я сказал "вперед", даже если там не мины, а сам Сатана со своей сковородкой - ты ПОЛЗЕШЬ! ПОЛЗЕШЬ НА ЭТУ ДОЛБАННУЮ СКОВОРОДКУ И ЖАРИШЬСЯ НА НЕЙ КАК СТЕЙК, ПОТОМУ ЧТО Я ТАК РЕШИЛ!
- Я волль!
- Герр Тёрни, герр Тёрни... - выбежала медестричка.
- ПОШЛА К ЧЕРТУ, ШЛЮХА! - она отшатнулась, уткнув лицо в ладони, так же быстро убежала. И, уже своим, - упор лежа принять!
По уставу я их в штрафроту должен был перевести. И они - Эйке и огнеметчик - заслуживали этого. Но делать я этого не собираюсь.
Вдруг раздался гул винтов.
- Воздух! Воздух!
Я быстро лег на землю. Самолеты - это были Тандерболты - пролетели, накрывая наши позиции - ближайшая от меня бомба легла метрах в двадцати пяти, и меня присыпало землей. Я поднял голову. От медпалатки не осталось почти ничего - каркас был разметан и обуглен, на нем тлели остатки ткани, а повсюду валялись куски бинтов в крови и человеческие останки - обрывки плоти, кусок чьей-то головы, и, кажется, ноги - это все, что я смог узнать. Во внутренностях разбираться желания не было. "Вовремя я. Похоже, наличие красного креста не смущает Союзников"
Я качал их два часа. Наконец, с полностью закисленными мышцами, еле державшихся на ногах, я их отпустил.
Я сидел на бревне и курил, когда ко мне подошел Карл Ульрих.
- Здравствуйте, герр Тёрни. Не возражаете?
- Нет, герр Ульрих.
- Давайте на "ты", с марта вместе служим.
- Давай, - равнодушно ответил я.
- Я с тобой поговорить хотел. Ко мне приходил главврач. За что ты обидел медсестру? Она ж молодая ещё. Зеленая.
- Я вообще терпеть не могу этих сволочей.
- Медсестер?
- Женщин.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Ты часом не...
- Нет, нет. Я натурал. Но я ненавижу женщин.
- Почему это?
- Про естественный отбор слышали? - я по привычке сказал на "вы".
- Ну да.
- "Выживает сильнейший". Женщина слабая. Мужчины сильные. Но почему-то они живут, а вот мы, мужчины, нет. Сегодня только в моей штурмтруппе я не досчитался семнадцати человек. А женщин? Сколько погибло женщин? Это против законов природы. Так быть не должно.
Карл пожал плечами.
- В чем-то ты прав...
"Извинись все-таки перед ней" - в голове промелькнул воспоминаниями голос Карла. "Ага, конечно"
Я зашел в лес, ибо приспичило. Со мной шел Ерохманн - откинуться на куче говна или стать языком пшечей мне не хотелось. В туалет мы ходили только по два и с оружием - на Йогане висел Шмайсер, а я никогда не расставался со своим Лахти. Я встал к дереву, расстегнул ширинку. "Эхх, щас бы присунуть кому-нибудь..."
В тот раз в отеле чертов Мильке не дал поебаться нормально, и с тех пор шанса не выпало. Вдруг я услышал шаги. Быстро - реакция у меня что надо - застегнул штаны и вытащил пистолет. Патрон уже был дослан, предохранитель снят - такие вещи надо делать заранее.
Я подал знак тишины Йогану, направившему ствол в сторону предполагаемого противника, и мы, стараясь не шуметь, пошли вперед. Я увидел, как медсестричка, которую я послал сегодня, присела помочиться. "Да мне везет сегодня"
Но увидел её не я один - к ней, прячась за деревом подходил в маскхалате, держа в руках Стэнли, солдат с опознавательными знаками Канады. "Вот уебок. Не дают потрахаться нормально". Я вытащил свой нож, взял за лезвие. Канадец дождался, когда она сделает все свои дела, застегнется и только тогда он схватил её за шею, приставив нож к лицу. Он начал отходить, прихватывая ее иногда за интимные части тела. Все это время я сидел как зверь, ждущий добычу, и дождался своего часа - он засунул ей правую ладонь под юбку, убрав ее от оружия. Выскочив из кустов, я метнул в него нож - попал точно в шею, выхватил у него мой (подчеркиваю - МОЙ) чехол для члена, пнул его, захлебывающегося кровью, и побежал.
- Заткнись! - крикнул шкуре, а затем Тору, - беги за мной!
Я, а за мной Йоган, побежали в лес, пробежав примерно пол-километра - канадец по-любому не один. Заблудиться я не боялся - я же финн, я в лесу вырос. Я отпустил шкуру, но она не отпустила меня, все ещё держась за меня своими руками. Надо сказать, мне определенно повезло - она была роста метр шестьдесят, с короткими светлыми волосами, и одна из прядей неловко упала выпала на середину лица. В темноте я чувствовал тепло от её объятий.
- Спасибо, герр Тёрни...
- Тор, помнишь Париж? - он с улыбкой кивнул, - хочешь так же?
- Не откажусь.
- Извини, крошка, у нас на тебя планы. Ты не против?
- Я.. я... у меня никогда с двумя не было..
- Теперь будет, - сказал Йоган, снимая с нее испачканный белый халат.
- Но я не хочу, - попыталась она возразить.
- А я хочу. - Я расстегнул на ней мундир, оторвав половину пуговиц, сорвал бюстгальтер. "Даа, сиськи у нее хороши". Я поюбовался на них.
- Смотри, Йоган, какую красотищу припрятала!
- Чего там? - он возился с юбкой, - о, ниче так, - сиськи были твердая двоечка, а для ее роста смотрелись как троечка.
- Клади на бок, - сказал я, пристраиваясь спереди.
- Ну пожалуйста...
Йоган дал ей подсечку, и она свалилась. Он конечно сразу пристроился.
- Вот чудеса! Говоришь, что не хочешь, а течет как из крана.
- Это не правда, - с обидой сказала она.
- Открывай рот. Прикусишь - все зубы выбью. По одному.
Она открыла рот, и я сразу приступил к делу. Для поднятия разнообразия, и чтобы ещё как-то унизить эту ****ь, довольно скоро начавшую издавать вздохи удовольствия, я иногда легко хлопал её по щекам, вытаскивал обслюнявленный *** и бил им по лицу, вытирал его об волосы.
- Меняемся? - спросил Йоган
- Давай.
Мы перевернули её. Мне вдруг захотелось чего поинтереснее, чем изношенная вагина ****оватой медсестры. И я засунул палец ей в жопу
- Уууу, - раздалось недовольное мычание, но с ***м во рту особо не поговоришь. Так-то. Поэтому я засунул второй, третий и четвертый пальцы.
- Подожди, Йоган. Облизывай, - протянул я руку ****и. Она языком стала вылизывать её.
- Ну все, поехали, - сказал я, забирая полностью чистую от говна руку и засовывая хер ей в жопу. Поначалу заходил туго и не полностью, но вскоре она стала принимать его весь.
Шлюха лежала, сжавшись в клубком, вся в конче. Мы с Йоганом застегивали штаны.
- А с ней что сделаем, герр Тёрни?
- С кем?
- С медсестрой.
- Так её ж канадский разведчик забрал, - улыбнулся я.
- В смысле, - спросила медсестра. "Хммм... а она милая, когда пытается думать". Улыбаясь, я подошел к ней.
- Извини, что все так получилось.
- Да мне понравилось...
"Не, не люблю тупых"
- Да я не об этом.
С этими словами я свернул ей шею.
* Adolf? Spierdalaaaj!- Адольф? сьебись!
** Kurwa! Kurwa pirdole! Kurwa mac! - Сука!.. Рот твой ****! Мать твоя сука! - примерный перевод
Часть 10
Я проснулся от грома артиллерии.
- Встать! Боевая тревога! Подъем! - дневальный будил всех по тревоге. Союзники начали ответную атаку. К счастью я и большая часть моей роты спала не в палатках, а в окопе. Конечно, по моей инициативе, за что ненавидела минимум половина состава. Впрочем, любить меня они не обязаны.
Встав, (форму никто не снимал) все похватали оружие и, добежав под разрывами снарядов, пригибаясь, до переднего окопа, замерли, выставив стволы в сторону противника, подпуская его на дистанцию выстрела. Кто-то брал панзерфаусты, кто-то запасался колотушками. Штайн принес две ленты патронов 7,92.
- Йоган, тебе.
- Садись, помогать будешь.
Он вставил ленту в пулемет.
- Эйке, гони ещё за патронами!
- Я волль!
- Где наши минометы? Шмульке, вызывай обстрел!
Вековые деревья скрывали численность противника, но не давали ему использовать танки. Наши окопанные тигры отстреливали амеровские скауты, неуклюже поворачивающие в лесу, не успевающие выйти на нужную дистанцию. Но их подход был вопросом времени.
- Герр Тёрни! Рация не работает!
- Чини!
- Невозможно!
- Ищи другую!
- Я волль! - он убежал куда-то.
Артиллерия противника один за одним выбивала тигры, скауты подходили все ближе, как и мясо в их корпусах и за ними. " Сто сорок метров... сто двадцать... сто.."
- Огонь! - из flak 30* прошило один из скаутов с его мясом внутри. Один из солдат выпал из этого катафалка... вернее, то, что от него осталось - кусок руки, тело, изорванное снарядами, из которого сочилась черная кровь и выпадали остатки перемешанных в кашу органов. Видимо, что-то внутри сдетонировало, и он взорвался, подлетев на пол-метра. Идущие за ним штурмовики получили порцию осколков. Пехота в окопе по одному добивала оставшихся без защиты солдат - их было с десяток и все лежали на земле с дырками в теле, кровь из них обильно сочилась на землю. В ответ из-за скаутов стали стрелять. По орудию сразу отработали в ответ с пулеметов бронемашин - стрелок лежал в неестественной позе в двух метрах от него, истекая кровью с огромными дырами в теле, были обнажены ребра, некоторые органы - кажется, это были остатки печени - вывалились из него. Сам flak находился в таком же состоянии - повсюду были дыры от пуль.
Первый скаут, подошедший на сорок метров, сожгло панзерфаустом. Прятавшиеся за ним штурмовики сразу выбежали из-за него и рванули вперед. Я навел ствол на ближайшего, открыл огонь. Он упал, схватившись за живот, истошно крича. "Заткнись, сукин сын!". Я прицелился в голову и нажал на спуск. Он сразу замолчал, голову отбросило назад с характерным черным фонтаном, и он отвалился набок.
Последний из суицидников даже успел запрыгнуть в окоп до того, как его тушку продырявил свинец.
Осмотревшись, я увидел на позициях лишь остатки своей роты. Мои парни отчаянно отбивались, но главное было не это. В окопах остались лишь мы... "Дьявол...Нас кинули..."
- Помогите! - я услышал крик со стороны подлеска, справа от меня. Оттуда выбегал как ошпаренный Шмульке, одев рацию на спину, как рюкзак. "У пшечей с****ил, чтоли?"
- Контакт на два часа! Прикрыть радиста!
Я навел штурмгевер направо, а пулеметчик открыл заградительный огонь по скаутам, заставив идущих за ними солдат не высовываться. Скоро из подлеска появились преследователи Шмульке - их было трое. Первый навел винтовку, уже готовясь выстрелить, но я уже подхватил его на прицел и выстрелил. Он упал, уронив винтовку. В это время Шмульке нырнул в окоп, а один из солдат кинул колотушку в оставшихся двух солдат, но граната была брошена на удивление плохо, никого не задев осколками. Я снова навел штуг и выстрелил в одного - на животе появились красные пятна с фонтанами крови, тело завалилось наспину Другого добил кто-то из солдат.
Подбежав ко мне, Шмульке стал связываться с минометами.
- Я поле, я поле, стрелок, прошу поддержку. (ответ) То есть как не будет?(ответ) Я волль! Герр Тёрни, вас, - он протянул мне гарнитуру. Рядом разорвалась мина, присыпав меня землей.
- Слушаю, - сказал я, перекрикивая гром выстрелов и взрывов.
- Тёрни? Тёрни, это вы? - услышал я знакомый голос.
- Да, это я! С кем я говорю?
- Это Карл Ульрих. Вы слышали мой приказ об отступлении?
- Никак нет! У нас сломалась рация, приказ не услышал, - рядом снова что-то взорвалось.
- Мы ничем помочь не можем, "Викинги" вернулись на исходные. Мой приказ - прорывайтесь назад. Задача по освобождению котла выполнена. Повторяю, прорывайтесь назад.
Я осмотрел высоту. Все танки отгорели, окоп был завален стрелянными гильзами разных калибров. Вражеские солдаты уже в открытую шли вперед, а скауты объезжали нас по флангам, устремляясь в тыл.
- Приказ понял. Конец связи. И прощайте.
Я снял гарнитуру.
- Отходим к лесу! - скомандовал я, направляясь туда, откуда недавно убегал Шмульке, по пути сдирая знаки различия, ордена запихивая в карман. Отступление началось организованно - трое проходили вперед, за ними ещё трое, в конце всех прикрывали пулеметчик, Штайн и вернувшийся Эйке с лентами и гранатами. Я вертелся налево-направо, уничтожая появляющиеся щели одну за одной, меня прикрывали мои солдаты, а я прикрывал их.
Подлесок был в ста метрах от окопа, мы собрались в этой точке, стреляя в прущих отовсюду британцев - это было понятно по форме.
- Уходим по пять! Добежавшие туда прикрывают следующих! Первые пошли!
- Бегом, бегом! - перекрикивая гром выстрелов подгонял я первую пятерку. Заметил движение справа, сразу навел туда ствол.
- Ныааааа! - двух бритов, обходивших нас, прошило очередью в районе таза, они свалились, - Гранату! Кидай туда гранату!
- Первая группа дошла! - Я обернулся на солдата, как раз когда раздался взрыв из точки локализованного прорыва.
- Вторая - ты, ты, - я показывал пальцем на солдат, - Хосе, Шмульке и ты, - я показал на второго пулеметчика, помогите ему с пулеметом.
- Я волль, - раздался слаженный ответ. Я снова вернулся к рубежу. Солдаты противника шли чуть не внаглую, почти не прячась за скаутами.
- Слушай мою команду! Отсекать пехоту от машин! Машины уничтожать оставшимися панзерфаустами, стрелять наверняка!
- Панзерфауст всего один!
- Расскажи это чаехлебам! Выполнять!
- Я во... - пол-башки не в меру общительного парня раскидало по окопу, а из второй половины, упавшей с телом, выпали остатки мозгов. "Меткие, твари".
Я высунул из окопа стг и дал очередь. Попасть в кого-то я даже не надеялся, но в мою сторону сразу начали стрелять минимум с трех тяжелых пулеметов - бруствер окопа от столь плотного обстрела (уверен - 12.7 пули) присыпал меня. Тут же высунулись Штайн с Йоганом, и, истерично крича, стали поливать из пулемета подступающих противников.
Я увидел что тройка (да, уже тройка) почти добежали.
- Следущие! Все кроме меня и пулеметного расчета, - их было человек семь, остальные валялись со свинцом в теле и под колесами бронемашин, которые проезжались по ним, выдавливая остатки органов, говна и крови наружу, - бегом марш!
- Пустой!
Ерохманн убрался с позиции, Штайн нырнул в окоп вместе с ним. Сразу начался ответный огонь. Я залег с краю, так, чтобы если оттуда кто-то выйдет, я сразу мог выстрелить в него, а если граната - то покинуть окоп и добежать до спасительного подлеска.
- Ленту! - Штайн стал помогать Ерохманну, но тот треснул его по протянутой руке:
- Не так, мудила рукожопая! Прикрывай лучше!
Я услышал рев дизеля. "Дистанция - не более пяти метров... И ни одногопанзерфауста. Вот дерьмо".
Я вдруг вспомнил Вторую Советскую войну. Я тогда был просто старлеем, пусть и с солидным опытом и жаждой битв. Каждый месяц, каждую неделю я писал прошения командованию с просюбой перевести меня в диверсанты или ещё куда-нибудь - не мог я усидеть на позиции, в окопе. И все время мне отказывали - мол, ты недавно вернулся после ранения, оклемайся сначала...
Как обычно, после аудиенции, закончившейся для меня ничем новым, я шел из штабной палатки.
- Старый пень... Не оклемался я... Ууу, олень сохатый... - моя кровь горела от негодования, я шел напролом и случайно толкнул плечом одного из офицеров.
- Извините, господин полковниа, - я глянул на его погоны. А потрм на его лицо.
- Ну здравствуй, Лаури, - полковник улыбнулся, - я вижу, ты все-таки поступил в школу офицеров.
- Да, господин Матти, - черт, как же я был счастлив, увидев его! ТОТ САМЫЙ КОМАНДИР, РАЗГРОМИВШИЙ СОВЕТСКИЕ ДИВИЗИИ ГОВОРИТ СО МНОЙ НА "ТЫ"! - господин Матти, у меня к вам одна просьба....
Спустя неделю под мое командование отобрали сотню стрелков, прошедших внутренний конкурс - они стали первой моей ротой. Ротой Тёрни.
Штайн сориентировался быстрее меня - в двух метрах от него был фаустпатрон, на котором лежал, простреленный где только можно, труп солдата. Штайн подполз, бесцеремонно столкнул труп и нацелил окровавленный фаустпатрон в место предполагаемого выхода машины. Рев все приближался.
И вот он появился - полугусеничный бронемобиль. Как только он заехал на окоп, Штайн прицелился и выстрелил прямо под днище. Раздался взрыв, кабину скаута объяло пламенем, открылась дверь, из которой выпал - да, именно выпал горящий водила. "Все, времени больше нет"
- Кончай с пулеметом! Бросаем колотушки и бегом!
Бросив в сторону противника оставшиеся гранаты и оставив пулемет, мы бросились к подлеску, откуда были слышны выстрелы - нас прикрывали. В последний раз так быстро я бежал в марте, во время "Пробуждения". Шаг за шагом, убегая от противника к своим, учащая дыхание, стараясь бежать зигзагами, чтобы хоть как-то увеличить свои шансы на выживание - на открытой местности моя жизнь стоила меньше ржавого пфенинга.
Добежав до подлеска, скрывшись за кустами из виду, я оперся на дерево, пытаясь отдышаться. Вдруг перед глазами потемнело, я почувствовал резь в груди и упал.
Рассказ Ерохманна
Вот же дьявол, все пятки измозолил себе в этих сапогах - как знал, малы будут. Добежав, я понял, что слишком забрал вправо - пришлось пройтись пешком. Идя на звуки выстрелов, я нашел наших.
- Стоять!
- Свои. А где герр Тёрни?
- Вот... - солдат неопределенно махнул рукой на тело. Тело принадлежало Тёрни.
- Что с ним?
- Пульса нет.
"Шайзе... остаться без командира сейчас равносильно смерти. Нужно срочно привести его в себя, иначе мы тут все подохнем, как собаки".
- Давно?
- Минуту.
- Дайте мне платок или тряпку. Эйке, иди сюда.
Я приложил руку к сонной артерии - пульса действительно не было.
- Давишь вот сюда три раза резко по моей команде, - я показал ему как и куда давить, -Понял?
- Да... да... - неуверенно ответил он.
Накинув протянутую тряпку (вдруг ещё заражу(сь) чем-нибудь) и зажав нос пациенту, я сделал три вдоха рот-в-рот.
- Давай! Раз.. два.. три.
Я попробовал прощупать пульс. Глухо.
Ещё три вдоха.
- Давай! Раз... два... три...
Ещё три вдоха.
- Раз! Два! Три!
Я опять прощупал пульс. Он был! Слабый, но был! Но спустя секунду снова пропал.
Ещё три вдоха - я уверее, я смогу спасти его. Командира вдруг затрясло в кашле, он сбросил с себя тряпку, рывком сев, и долго откашливался. Затем посмотрел на меня.
- Йоган, надеюсь ты не пидорас, - сказал он.
Итак, я пришел в себя благодаря моему пулеметчику, имеющему, на мое счастье, высшее медицинское образование. Встав, я подобрал свой штурмгевер и осмотрел свое воинство. Человек двадцать - не более, да и оружие было не у всех.
- Снять все лычки и опознавательные знаки! Медали мне было конечно жаль, как и Железный крест. Но пистолет... его бы я взял с собой даже в ад. Он напоминал мне о том, что у меня когда-то было, и чего никогда больше не будет.
- Прячьте медали сюда! Лычки просто бросайте на землю!
Сдал свою медаль Ерохманн, сдал Шмульке и ещё трое других солдат. Перезарядившись и распределив патроны мы пошли дальше в лес колонной по одному - и так много времени было потеряно.
Едва мы прошли метров двести, началась стрельба - я увидел, как наш головной дозор был полностью уничтожен - у двоих хлестала кровь - парней насквозь прошило одной очередью, один был расстрелян почти в упор, и там, где у обычного человека селезенка, у него зияла огромная дыра от длинной очереди, из которой торчал обрывок кишечника с выливающеся кровью пополам с кишечным соком и говном.
Я спрятался за деревом. Слева попытался обойти один из британцев. Две коротких очереди - в грудь и в живот, и он лежит в траве, дергаясь в конвульсиях. Справа из-за деревьев британские солдаты швырнули две гранаты - осколками задело троих, среди них оказался Шмульке. Его изуродованный труп лежал на спине, глаз вытекал, шея была разворочена - осколки попали в лицо. "Мне жаль, друг. Земля тебе пухом".
Сзади застрекотал пулемет, а спереди послышались ещё голоса. Нас обложили со всех сторон. "Пахнет жареным. При другом раскладе я бы попробовал отбиться, но нас слишком мало". Я повернул голову, увидел ещё одного британца. Нажал на спуск, прострелив ему ногу. Он упал, визжа, как свинья.
"С другой стороны, британцы, сука, злопамятные. Сдамся - попаду в такое пекло, что все печи Аушвица покажутся сказкой".
Для тех, кто не в курсе, что такое лагеря военнопленных, поясню в двух словах: там сделают все, чтобы убить в тебе человека и превратить тебя в послушную униженную скотину. А идти сдаваться в плен офицеру, да ещё и ссовцу это все равно что самому встать на раком, снять штаны и открыть рот. "Вот и думай, Лаури, что для тебя важнее - достоинство или жизнь? А может решить все проще?". Я покосился на Лахти. Я был с ним неразлучен с момента выпуска из офицерской академии. "Его отнимут. Крест отнимут. За Талвисоту медали отнимут. Я себе там жопу рвал, а их так просто заберут?"
Я посмотрел на остатки наших солдат. Почти все были ранены. Многие лежали без сознания, но все равно сжимали оружие. Все понимали, что не смогут выиграть этот бой, но приказа опустить оружие не было, и все, кто мог сражались. "Черт, и что мне делать? Как человек я хочу жить, но как офицер я не могу сдаться!". Я ещё раз покосился на Лахти. "Прости, мой друг. Мои товарищи меня поймут"
*flak 30 - автоматическое зенитное орудие 20 мм. Проще говоря, как в "спасти рядового Раяна"
Скаут - бронемобиль с пулеметами 12.7 и 7.62
История одного гаупштурмфюрера
© Copyright: Саша-Камень, 2017
Свидетельство о публикации №217111801679
Свидетельство о публикации №217111801679
Рецензии