Неанд. Певчий Гад. Харизма маразма

                Харизма маразма

Вывел Великий формулу: чем дурь гуще, тем влечёт сильнее. Притягательна дурь. И даже обаятельна порою, доведенная до полного маразма. Даже в старости. А уж в младенчестве…
Он увидел однажды  глаза младенца с редкой патологией – ребёнок родился абсолютно без мозга. Он был обречён, это сказали Великому несчастные родители ребёнка, такие дети не доживают и до пяти лет, не ориентируются в пространстве, только едят и – улыбаются бездонно, бесконечно, безоблачно…
Великий заглянул в абсолютно синие, как небо в ясное утро, без единого облачка  глаза, и… понял ВСЁ. Это был самый чистый, самый прекрасный взгляд на земле, лишённый каких-либо тягот, печалей, намерений, мыслей… он понял – мысль и есть самое страшное, чем поражён, и даже наказан человек. Он даже писал стихи, осталась строфа:

«…в дикой твари светом обнаружась,
Содрогнулся мир своим грехом…
Мысль твоя и есть тот самый ужас, –
Память о преступном и глухом…»

Он заглядывал потом в разные глаза, как признавался, «замерял» доли горестей и несчастий, отражённых в этих глазах, и понял: чем люди были глупее, бездумнее или даже слабоумнее, тем благополучней, а порою просто счастливей оказывалась их земная доля.
Он вглядывался в глаза стариков, лучащихся не только морщинами, но очищенным от страстей светом, почти растерявших под закат жизни былой разум, и очень кратко вывел такое долгое в развитии всего филогенеза, а в частности судьбе вида хомо-сапиенс – «человека разумного»:

«Харизма маразма. Обаяние старости? Бывает. Ещё как бывает!..»

***
Из мечт, видений, «наблюдизмов» Великого:


 «Кокетство – тонкая связь, интерфейс между животным и человеком»

***
             «…и  пригрезилось сдобное тело вдовы…»

***
  Приснился себе старцем – и ужаснулся…»

***
            «…и не трамвай, а дастархан!..»

***
«…зубная помада…»

***
«…поэт. Обидная кличка – «Метафора».

***
«… Гений – золотой ключик человечества...»

***
Из «озарелий»:

«Умирая, человек попадает снова к прародичам и родителям. И там снова становится маленьким. Его встречают, как младенца после родов, начинают растить и воспитывать, балуя и журя, лепеча, научая новым знакам и знаниям…
И он снова – РАСТЁТ».

Из «гордынок»:

«Я тупой и нечистый, меня женщины любят… а рефлексирующих и умных – вот уж не-етушки! Им, рефлексирующим и умным, подавай чистое животное. А женщины не всегда чисты и достойны таких, чистых. Чуют нутром, всей чуйкой, течкой, всем самодовлеющам чревом своим – не тот. Потому и не любят. Любят таких, как я».

***
Таких, как Великий, я больше нигде не видел. Ни в одной стране. И ведь умён, как черт, и нежен, как ангел, и вороват, и стыдлив, и застенчив до опунцовения щёк и ушей в конфузные мгновения бытия…
А вот, поди ж ты, изливался порою таким…таким…в стишках особливо. Ну вот, например, что это? Думал – включать это в Сагу о Великом, или нет? Включил:

«Какая разница
Какая задница?
Большая разница.
Большая – дразниц-ца».

***
А уж самомнений о гениальности у Великого было в переизбытке:

«…Талант, это когда позвоночник от прочитанного вздрагивает.
Гений, это когда Благодать нисходит…»
Настолько гад убеждён был в гениальности, что после очередного перла, выведенного на бумагу, выпивал пару литров красненького, и… – Благодать снисходила. Впрямь ведь снисходила! До очередного похмелья…

***
Из неоконченного, только начатого и прерванного почему-то цикла
«Корма – забота общая»:
«Я не сделаюсь вашей женою! –
Прокричала безумная. – Нет!..»
Вот и ладненько…
За накладною
Мы в рабочий прошли кабинет.
Там стояла бутылочка спирта.
Очень кстати стояла. Без флирта,
Но со страстью мы выпили. Фас
Ничего, я подумал. И профиль
Ничего. Увлажнили картофель.
Усушили полтонны колбас.
Ничего. Хоть столкуемся, если
Поплотней не сойдёмся. И бюст
Ничего. К сожалению, в кресле
Главных чакр не расчухать. Под хруст
Огуречный мы тяпнули снова.
Повторили. Ни звука, ни слова.
Только выстрелы где-то... война...
Или банда какая... она
Вдруг халат расстегнула...
Особа
Ничего себе – то ей корма
В закрома, то сама как...
Особо
Ничего оказалась корма…»

***
Отрывочек на салфетке:
«…пупырышки и папиломы на теле иногда возбуждаются, и тогда их хочется почесать. А присмотрись – эти пупырышки (красные по большей части), это же члены, членики на теле мира…
Но они же чешутся! Как их не почесать?.. А тут тебе и – женщина. Со всеми своими прелестями, ланитами, персями… а главное – вагиной. Женщина… вот кто утешит, вот кто почешет!..»

***
Сон, счастье Великого:

«…ребёночек маленький, как мышонок, в чистенькой такой, чёрной галошечке с красненьким плюшевым нутром – плывет по дождевому тротуару, как по реке. А рядом мамаша идёт, радостная, смеётся: «Ну и что, что маленький, как мышонок? Зато какой хорошенький, живой…»
Всё – радость!
***

Великий разочарованный:

«А-а!.. У нас, в России, начиная с Ивашки Грозного и доныне, сколько КПСС не создавай, всё равно КГБ получится…»

***
Крик отчаяния в городской управе: «Управы на вас нет!..»

***
«…бескорыстная подлость людская…»

***
           «…дом сколотил – гроб сколотил,
Хороший, добротный гроб,
Жену схоронил, детей схоронил,
Воссел на загробный трон…»               

Из гипотез Великого:

«А что, если Дантесу даровали долгую благополучную жизнь за смерть Пушкина? Мэр города, богач, уважаемый во Франции человек, доживший со своей Катей (родной сестрой Натали Гончаровой) до глубокой старости и пристойно почивший в своей постели – убийца Дантес!..
В родном городе есть музей его имени, где выставлена лишь одна книга Пушкина – «Гаврилиада». Лишь одна.
За что Дантесу было даровано столь поразительное благоволение земной судьбы? Сдаётся, кое-кто из попов согласился бы (молча) с таким раскладом»

***
Великий о степенях прекрасного. Охвосточек:

«…но прекраснее Акулы
Величавый Крокодил…»

***
Про ЭТО:

– «Согрей мне яйца, жено, высиди, жено, дитятечку!..»

***

Скучал Великий, скучал, скучал, томился телом… а потом выпил. И на остатки деньжат выдал рекламу в газетке:         
                «Удовлетворю – всех!»

***
Думал Великий, думал, томился духом… а потом выпил. И провыл:

«У Маркса как было? «Товар – деньги – товар». А как  перевернули? – «Деньги – товар – деньги». Ну, вот откуда  деньги в начале? Ты создай вначале товар, да хоть топорик неандертальский, обработанный по-особому, «модернизированный», потом тушу мамонта им разделай, а потом обменяй кусок свежего мяса на… хотя бы на юную кроманьонку. Это и будет плата. Тогдашние натурализованные деньги.
А потом эта кроманьонка нарожает детей, и ты, уже вместе с детьми, две  дюжины супертопориков обменяешь на дюжину подросших кроманьонок из соседней пещеры – жён для твоих сыновей. И разветвится племя, и разрастётся твоя страна, и принцип: «Товар – деньги – товар» будет работать, пока очередные прохиндеи и оборотни не перевернут его с ног на голову…
И тогда рухнет кроманьонское мироустройство… и тогда  снова и снова будешь выть среди кишащих кроманьонцами гулких пещер, пустынь, городов:
«Неандертальца ищу-у!..»

***
И добавил рифмованное, презрительное:

«Начитались Мураками,
И остались дураками…»

***
 «Приснилось, что стал наконец-то миллионером – с ужасом рассказывал Великий  после похмельной ночи – а тут взяли и отменили деньги… вот горе-то, вот горе!..»

***
«…и все плачевны: злюки, бедолаги,
Подлюки, горемыки, вурдалаки…
И те, кто эталонный курс берёт
К палаццо своему на «Кадиллаке»,
И те, кто не вписался в поворот…
…а протрезвеешь, не дай Бог, обидишь
Тверезым взглядом жизнь, когда увидишь
Полулюдишек в их полуборьбе
За полужизнь… когда на автострадах
Мерзавцы в «Мерсах», полуледи в «Ладах»,
Поп-звёзды в «Маздах», прохиндеи в «Хондах»
Летят на Страшный Суд сквозь пешеходов,
Которые – туда же.
Но – в себе…»