Чужие видения... Продолжение 18

**********

   В  операционной  никого  не  было.. Странно.. Где  все? На  операционном столе  лежал  мужчина.. Отсюда,  от двери, Бану  не  видела его  лица.  И, всё-таки,  где  все?! Немыслимое  дело.. Это  просто  не  укладывалось  в  её  голове!  Она подошла  поближе  и.. обомлела… На операционном  столе  лежал  дядя Ахмед.. Он  смотрел на  неё  и  улыбался..
- Здравствуй,  дочка!
- Дай-дай..? *(Дайы- дядя,  брат  матери,  дай- дай – ласковое  обращение) – Прошептала  Бану..
- Ты,  дочка,  уж,  извини, не смог тебя дождаться..
Бану смотрела на  дядю Ахмеда,  ничего  не  понимая, и  чувствовала,  как  ноги  становятся  ватными  и подгибаются...  А дядя,  встав  с операционного стола,  направился к двери,  противоположной  той,  в  которую  только что  вошла  она  сама.. Бану  хотела  сделать  шаг,  но ноги,  только  что  ватные,  словно,  налились  свинцом.
- Дай-дай! -  Отчаянно  крикнула  Бану.. Вернее,  она  кричала,  но как-то беззвучно…И  вообще,  только  что она  слышала  мерное  гудение  аппаратуры,  компьютеров,  а  теперь -  звенящая тишина…
 А дядя Ахмед  медленно шёл к  двери.. Вот,  он  взялся за хромированную   ручку,  в  которой  отражался  свет  операционных  ламп.. Нажал на неё…Дверь открылась. Дядя  оглянулся..  Бану казалось, что  её   сердце,  вот –вот,  выскочит  из  груди.. Она  заходилась  в безмолвном  крике,  не  в  силах  сдвинуться с места.. А  лицо  дяди,  постепенно,  меняясь,  превратилось  в  лицо  дедушки.. и  вот,  на  неё смотрят не  карие  глаза  дяди  Ахмеда,  а  невероятно  синие -  дедушкины..
- Не  грусти,  милая..- Сказал  дедушка. Он,  почему-то,  стоял  уже  рядом с  ней.. Так  близко,  что она видела  каждую,  до боли  родную и  знакомую ,  морщинку,   по которым  она,  ещё  совсем ребёнком,  водила   своими  тонкими  пальчиками,  словно,  желая запомнить  их даже  на  ощупь…
- Деда..  деда!! Дедаааааа!!!!!-   Крик,  наконец,  вырвался  из  груди  и ..Бану  проснулась… Вся  в  холодном  поту.. С  бешено  бьющимся  сердцем.. Руки и  ноги  были  ледяными.. Её бил  озноб..
 Несколько   секунд она  не  могла  понять  -  где находится.. Затем,  увидев    роскошные  гардины,  ручной работы, свисавшие  по краям огромной  кровати  и  образуя  шатёр  над  головой, поняла -  она в  спальне  прабабушки,  в  Стамбуле.. Повернув  голову,  она  увидела прабабушку. Бану- Хатун дышала как-то  неровно,  словно, задыхаясь, и,  еле  слышно,  стонала..По  её  лицу,  словно,  пробегали блики..  Ресницы  подрагивали.. Из-под  сомкнутых  век скатилась слеза..
- Нэнэшка.. -  Тихо  позвала  Бану..
 Бану –Хатун,  тут же,  открыла глаза  и  по  её  взгляду, Бану  поняла,  что  прабабушка  тоже  не  сразу вернулась к  действительности..
- Мне  снился  Мизик.  Мальчик  мой.. Таким, как  я  его  видела  в  последний  раз.. Сыночек мой..  родненький..  -  Слёзы,  медленно,  текли по её  щекам, покрытым  мелкой  сеточкой  морщин. –  Он  мне  снится  постоянно.. Я  столько раз  пыталась представить себе,  каким бы  он  мог  стать, взрослея.. Но,  я  ведь думала,  что  и он  погиб.. Так сказали  дяде  Абузару..
- Да…  Потому,  что  Абульфаз -  конюх -  для  того, чтобы спасти  ему жизнь,   всем  говорил,  что   он  тоже  поехал  вместе  с  отцом и дядьями  в  Баку..
- Слишком  поздно…  слишком поздно … И,  хотя  ты мне  показала  все  его  фотографии,  он  приснился  мне,  как- всегда,  юным,  красивым… А  мой внук-  твой  дядя, Ахмед -  действительно,  вылитый свой дед,  Ахмедхан –бей.. Кстати,  он  мне  тоже  приснился.. Но  только  тоже  очень  совсем молодым,  таким  же,  как  Мизик..
 Бану  почувствовала,  как у  неё  на затылке  зашевелились волосы .. Он,  реально,  словно  приподнялись  от  корней..
- Я  тоже  видела  дядю и  дедушку… Только.. – Она  запнулась..
- Только  -  что?  - Встревоженно  глядя  на неё, спросила Бану –Хатун..
 Бану  рассказала  свой  сон..
- Мне  кажется,  с  дядей что-то случилось.. – Сказала  Бану,  внезапно,  осипшим  голосом..
- Нет.. Только  не  сейчас!  Пожалуйста,  Господи,  или кто  там, на  небесах!! Только  не сейчас!!  Не  будь  столь  жесток! Неужели,  тебе  мало  тех  страданий,  которые  я  пережила?!!Позволь  мне,  хотя бы,  увидеть  внука!! - Бану  -Хатун,  по  лицу которой  слёзы  катились градом,  сложив  руки  в  молитвенном  жесте,  смотрела  в сторону окна, за которым брезжил  рассвет..
Бану,  взяв  с  прикроватной  тумбочки  свой  телефон,  посмотрела  на  экран.. Было десять  минут  шестого.... Значит,  в  городке,  где  жили её родные – было столько же.   Этот  городок  и  огромный мегаполис  находились  на  одном,  часовом,  поясе..
   Сомнений в  том,  что  дядя  умер  у Бану не  было.. Именно  поэтому,  она,  несколько минут,  сидела,  глядя  на  экран телефона..
 Бау –Хатун,  видимо,  тоже  это  поняла.. Потому,  что  её  горячая,  неистовая мольба, смолкла..
- Будь же  ты  проклят.. – Сказала  Бану –Хатун  глухим,  каким-то  безжизненным,  голосом,  глядя   в окно..  Она  больше  не  плакала.. Её  лицо, как-то,  мгновенно  осунувшись,  только  что розовое со  сна, было теперь мертвенно – бледным . -  Я  мечтаю поскорее  оказаться   лицом  к  лицу, с тобой,  если  ты,  конечно, есть,  чтобы  плюнуть в  него..
- Не  надо  так,  нэнэшка.. – Обняв  худенькие  плечи этой,  столько  пережившей,  но  не  сломленной,  женщины,  прошептала  Бану,  целуя  её  впалую щёку.. Бану,  вдруг,  показалось,  что  её губы  коснулись  щеки  дедушки..
- Я  полечу  с  тобой. – Сказала  Бану  -Хатун.. –Пока  ещё  могу,  пока – дышу, вижу,  хочу  увидеть  своих  родных…
   Через  час  они  уже  были  в  аэропорту,  где  их ждал частный самолёт.. Ещё  через  два  часа самолёт  приземлился  в  аэропорту  Махачкалы,  где  их  уже  ждала  машина.. Ещё через  час  машина  завернула  на улицу,  где  жили  их  родные.. Вся  улица  была  переполнена мужчинами..  Во дворе  и  на  всех трёх этажах  были  женщины.. В  самой  большой зале,  на  третьем  этаже,  в  центре,  стояла  мафя*(табут),   покрытая  зелёной тканью,  под которой  угадывался силуэт тела....
 Бану- Хатун  и Бану,  подошли  к  мафя..Сели.. Бану –Хатун,  ласково,  провела  рукой  по  ткани..
- Джаным..  балам.. * ( душа моя… дитя  моё..)  - Прошептала  она.   И  вдруг,  истошно,  крикнула.. – Джаныыыымм!!!!!!!!!!!!
  Казалось,  в  этот крик  Бану –Хатун  вложила  всю боль  своей  души,  всё то,  что  ей  пришлось пережить за  свою,  долгую,  жизнь..
  Все  замолчали,  удивлённо,  потому,  что  никто  не  знал -  кто эта,   красивая, совершенно  седая  женщина,  с   необыкновенно синими глазами.. Но,  все  понимали,  раз  она  пришла  с Бану -  значит,  родственница..
Бану –Хатун покрывала  зелёную ткань поцелуями,  там,  где  покоилась голова  её  внука,  которого   она  не  видела,  вернее,   о  том,  что у неё есть  внук,  Ахмед,  сын  её  сына,  Мирзабея,  она  не  знала  ещё  всего несколько  дней  назад..
 Бану,  сидя  рядом,  плакала  навзрыд,  слушая,  как  Бану –Хатун,  смешивая  азербайджанские  и турецкие  слова,   шептала:
- Мой  родной…  мой  хороший…  мой  любимый… какой  же  ты  был, мальчик  мой?  Дитя  моё…  как  же  поздно…  как  же  поздно…
  К Эсмер – жене  дяди,  подошёл старший  сын, Абульфаз,  Абу..Увидев  его, Бану
 подумала  о  том,  что, казажется, потеряв  отца,  эти  несколько дней, Абу   стал на  несколько  лет старше.. Абу  что-то шепнул  матери  на  ухо.. Та,  кивнула  и  сказала,  не  обращаясь  ни  к кому конкретно:
- Абульфаз  говорит,  что  у  Ахмеда  глаза не  закрылись  даже  после  того,  как  его обмыли  и  завернули  в  кяфян *(саван).. Он  ждал   тебя, Бану..
Бану –Хатун  и Бану  вздрогнули,  одновременно  и одинаково  синими глазами,  из  которых,  градом,  текли слёзы,  посмотрели на  Эсмер....
И, вопреки  запрету,  по  которому  нельзя  открывать лицо усопшего,  после  омовения,  Эсмер,  решительно,  откинула  зелёную,  шёлковую  ткань,  всю обшитую  арабскими  буквами -  молитвами – и раскрыла  край  кяфяна…
 Глаза  дяди Ахмеда,  действительно,  были  открыты…
 Бану  никогда  не  забудет  того,  что  произошло,  в  следующие  минуты,  на её глазах.. Да  и  те,  кто  был в  непосредственной  близости  с  мафя,  этого не  забудут..
  Когда  Бану  -Хатун,    а,  затем,  и Бану,  не  сдерживая  рыданий,  покрывая   слезами,   поцеловали  лицо  покойного,  его  глаза  медленно  закрылись.. И   на  лице дяди  Ахмеда  появилось   выражение умиротворения..