Генри Лайон Олди. Сильные

КНИГА ПЕРВАЯ. ПЛЕННИК ЖЕЛЕЗНОЙ ГОРЫ

Бездна смерти; Седьмые небеса; однорукие и одноглазые великаны; «айя-буйя-буйякаам!». Девушка-стерх, указывающая одинокому всаднику дорогу к Железной Горе...

Причудливый и страшноватый мир; возможно, это даже другая планета, — на которой живут адъараи (= демоны), айыы (= небожители) и просто люди. Кроме того — как обычно у Олди — здесь есть особый вид живых существ, к-рые, в принципе, могут быть и чертями, и богами, и людьми. Это герои, они же — боотуры. Но если, например, в «Ахейском цикле» герои — цвет нации, то в «Пленнике...» они куда больше напоминают големов («боевое расширение», когда бооутура раздувает вширь и поперек, есть состояние... как бы это сказать-то поточнее... короче, состояние боевой тупости. Когда лезешь напролом и не стесняешься этого). К счастью, потомки ученых-«улусников» способны брать себя в руки и «усыхать», то бишь, из бугаев-воителей снова становиться нормальными людьми. (Большой привет Роджеру Желязны, Брахме, Яме, а также прочим богам с их Обликами и Атрибутами!)

Боотуры проходят инициацию: кузнец Кытай перековывает подростков, его молот сплавляет воедино живую плоть и оружие (тут внимательный читатель вспомнит Карну и Витку из «Богадельни») , превращает обычных мальчишек в суперменов... После Кузни с тобой не захотят общаться прежние друзья, и даже родители начнут с опаской поглядывать. Вступая во взрослую жизнь, ты многое теряешь — но что-то можешь и приобрести. Например, брата...

Юрюну понадобится солидный срок, чтоб понять: магия Трехмирья — не такая уж магия; айыы (в т.ч. и он сам) — не 100% «боги». Просто местные ТАК это видят. (Да, да, можете не напоминать. Это Олди! Совершенно в их стиле вот так читателя «натянуть»: типа, хотел фэнтези? Мечи, поединки и гору подвигов? Получай, дорогой. С лихвой! А в подтексте — самая что ни на есть твердая НФ...)
Очередная «шараштха», — здесь это «ученый улус»; очередные Зловещие Мудрецы, исследующие пространство-время. Нюргун Боотур Стремительный оказался жертвой эксперимента, к-рый проводила его семья. (Не буду вдаваться в подробности, чтобы не спойлерить — тем более, по первому тому еще пока не все ясно; но, думаю, ближе к финалу скупые недомолвки о Времени, Звездах и Зеркале сложатся в цельную картину).
А пока что — перед нами сам Нюргун. Великан-тугодум, чуть ли не даун, — то ли родившийся ущербным (так говорит сестра Юрюну), то ли ставший таким, потому что его заточили в Гору. Неразговорчивый («Брат... Люблю... Сестра... Не люблю...» — вот и все, чего можно от него добиться). Способный в одиночку заломать крупного лося; он одновременно похож на Худайбега из «Я возьму сам», на Тарзана и Портоса. Странный человек — но разве сам этот мир не странный?.. Юрюн чувствует себя ответственным за несчастного, измученного старшего брата. И все делает, чтобы обеспечить ему нормальную жизнь. Если б еще не намеки старших, мол, ты многого не знаешь...

Да, кстати. Отдельное слово хочу сказать про Уота Усутакыы (повелитель адъараев, т. ск., местный аналог Сатаны). Разбитной, безалаберный и смешной, он выглядит едва ли не самым «ми-ми-ми»-персонажем в этой книге (впрочем, вру — девушки тоже хороши. Эдакие пленительные грымзы и ехиды, от которых хочется бежать куда подальше. Напр., в Бездну — с тем же Уотом кумыс бурдюками наворачивать). Но — понемногу проскальзывают в тексте намеки, что Уот не то, чем кажется. И Юрюну, и Нюргуну придется еще немало горя хлебнуть из-за него... Короче, этот перс — несомненная удача авторов; вот т а к, моя дорогая Ниэнна, нужно выписывать одаренных злодеев и по-своему обаятельных врагов.

Итог: сильная книга. Очень сильная (простите за каламбур). Язык — как обычно у Олдей — блестящ; стиль и манера письма вызывают в памяти не то «Бездну», не то «Героя» (ну не век же уважаемым авторам псевдоарабскую вязь выводить ;)) Читать обязательно; всем оч.-оч. ждать второго тома.

Кэр-буу!.. Айя-буйя-буйякаам!..

КНИГА ВТОРАЯ. ЧЕРНОЕ СЕРДЦЕ

Два мира, перерастающие один в другой. Седая якутская древность, сквозь которую, как тело из ровдужной рубахи, нет-нет да и проглянет современность. «Папа — юрист, он контракт подписывал... а сам голосовал против», — кто это говорит? Нет, не бизнес-леди из Харькова. Языческая богиня, повелительница Восьмых небес. А дядюшка Сарын, Первый Человек, рассказывает боотуру Юрюну семейную «сагу о Фаарсытах». Под толстым-толстым слоем боотурского доспеха — люди, запертые в маленькой, до чёрта унылой больничной палате. Всё, что они могут — на минутку выйти, пройтись взад-вперёд по таким же унылым коридорам, а потом всё равно в палату. Цитируя классика (с изменениями): «Нет смысла вспоминать дальше, Юрюнчик. Боюсь, что картина будет одна и та же: время станет меняться, гореть, искрить, а вы все будете сидеть там, у койки... — Почему?! — Очевидно, такова ваша судьба, Юрюнчик»...

Только иногда Нюргун, Юрюн и иже с ними могут позволить себе воспоминания, как они когда-то жили на небе. Расширить сознание; превратиться в быстрый солнечный зайчик; на мгновение вернуться в вышний мир... (И то уже немало, скажем по чести). Наша Земля = кривой, искаженный образ якутского Трёхмирья, но и оно в какой-то мере = кривой образ XXI века.

Еще здесь есть переклички с «Черным Баламутом» (на уровне контекста, понятно, а НЕ текста...) Была в индийском эпосе такая героиня — уродливая ракшаси, сестра повелителя демонов Раваны. Она очень любила благородного Раму, и даже предлагала ему себя. Безвозмездно, то есть даром. Но та история была мерзкой и гадкой; тут же — все по-другому. Юрюн проникается сочувствием к Чамчай, и даже готов полюбить ее.

Кстати, сама Чамчай — и противный гопник Эсех, и повелитель зла Уот — до чего жалко их всех! Просто плакать хочется... Вот именно такой ДВУплановости и НЕоднозначности мне в «Баламуте» не хватало. Там — все просто и понятно: Пандавы плохие, Кауравы хорошие. Боги плохие, люди хорошие.

В «Сильных» неск. иначе. Здесь вообще НЕТ плохих, ведь семейная сага тем и отличается от сказаний о подвигах: родня — она даже тогда родня, когда зубы настежь и кулаком по башке. И это, пожалуй, еще хуже, чем классически-«фэнтезюшные» мечи\поединки. Хуже, зато правдивее... Бытовая рутина в сто раз круче любого Апокалипсиса. Поединок птеродактиля со звероящером (забыл уже, как они по-якутски) — всё равно обычная, житейская проза. «ПРО НАС». Ужасна (и так желанна!) жизнь в «чёрной дыре» — грязном, жестоком, зато донельзя родном мире, напоминающем наш Харьков: когда нет героев-боотуров, подвигов и счастья, а есть ученые-«улусники», смиренно работающие, изучающие то дерьмо, что творится вокруг, и не считающие свою долю невыгодной.

Одним словом, Олди в очередной раз показали: если они хотят — они МОГУТ.
(Нет, я им все равно, наверное, не прощу вот этого: «дядя Сарын рассказывал мне об одном семейственном боотуре. Он из набега домой вернулся, а к его жене сто женихов сватаются. Ну, боотур их и перебил стрелами» — а валентиновских дхаров там, случаем, не было?.. ;))
Но это все ж таки очень мощная книга. Мощнее, чем, например, «Многорукий бог» Логинова, хоть и написана примерно на том же материале. И как прекрасно получились главные герои (Трогательная черта: великан-тугодум боится спать, потому что «сон есть несвобода». Точные и логичные (психо-логичные!) штришки: Нюргун не любит слова. В словах выгорает смысл. Нюргун любит поступки. Действия... Не менее трогательная черта — реверансы в сторону классиков, то бишь, Теренса Хэнбери Уайта:
«Вот я и получил нового Пеллино... Уота», — сказал он. — «Теперь мне опять есть кого любить и с кем биться!»
Впрочем, тот, первый, тоже не исчез бесследно — помните, как в том же «Баламуте»: вроде нет гибели — а вроде и есть она...).
В общем, по сравнению с 1-м томом — новых приключений тела здесь нет и не будет (только спуск в Нижний мир, к-рый даже «квестом» не назовешь). Зато приключения духа, мудрые философемы и интереснейшие психологемы («В геометрии нашего мира существуют не только прошлое и настоящее, но и будущее! Острей острого, как нож под лопаткой, чувствуешь собственную беспомощность: я бы, конечно, желал иного будущего, но куда деваться?»)
Вот почему читать трудно. Вот почему временами книга изматывает. Но без этого — не войдешь в соприкосновение с её миром. Не почувствуешь мысли и эмоции авторов...

Сложно. Запутанно. Местами сумбурно. И все-таки — да: несомненная удача харьковского дуэта, одна из лучших книг, что они написали в 10-х.