Траншея

Тянули водопровод. Событие долгожданное и желанное. Жители были вынуждены ходить по воду на реку да к колодцам. Порой, чуть ли не через всю деревню, поэтому с благоговением смотрели, как трещала, скрипела  и тужилась тяжелая техника, вгрызаясь в землю, прокапывая глубокую траншею для труб. Попыхтела, пошумела техника несколько недель – и убралась восвояси. А это на год или на два. Посетовали жители, поразводили руками, дескать, будет теперь скотина падать в эту ямищу. Да делать нечего: водопровод вещь крайне необходимая. Смирились.
И тут началось. Упавшие в траншею животные не заставили себя долго ждать. Свиньи, бегающие на вольном выгуле, гуси, спешащие домой вечером с реки, замешкавшиеся кошки да собаки. Кого только не вытаскивали мужики и бабы оттуда. А иной раз, и сами туда сваливались, семеня с одного края пропасти на другой по перекинутой доске. Много беспокойства доставила жителям эта яма, а вдову Авдотью однажды чуть не довела до инфаркта.
Случилось это ранним утром. Вышла женщина, по обыкновению, со двора с ведрами да с коромыслом по воду к ближайшему колодцу. За неимением в такой ранний час соседей поблизости разговаривала сама с собой. На траншею оборачивалась да поминала ее недобрым словом:
- Ах, ты ж, яма проклятая! Да когда же тебя засыпят уже?  Уж и бык колхозный упал – ногу сломал, зарезать пришлось мужикам. А гусей сколько туда попадало? Да что гуси? Те хоть соображают что-то когда идут, а мужиков сколько пьяных там очутилось? Уж те-то башкой своей вообще не думают. Только орать горазды: «Помогите». Вот и бегают бабы с ними.
Авдотья насторожилась, прислушиваясь к странным звукам, доносившимся откуда-то из-под земли, из-под ног. Да ко всему заиграла гармонь какую-то странную мелодию. Железные ведра, выпущенные из рук вместе с коромыслом, с грохотом покатились по земле. Авдотья, с трудом удерживаясь на ногах, стала креститься:
- Ах ты ж, сила нечистая! Музыка под землей играет! Да как же это? До самых чертей землю раскопали, окаянные!
Вдруг музыка прекратилась. Откуда-то послышался голос местного гуляки Василия:
- Авдотьюшка! Это ты там шумишь, что-ли?
- Свят свят свят! Василий! Ты, никак, помер, да в ад попал?
- Ты, что, совсем рехнулась? Почему помер? Какой ад? Жив я! У тебя самогон есть?
- Есть, да не про твою честь! Где ты? В яме, что ли? – Пролепетала Авдотья, осторожно подкрадываясь к краю траншеи, опасаясь то ли просто упасть в траншею, то ли и впрямь оказаться в гиене огненной.
А на дне она увидела Василия и еще одного местного забулдыгу Федьку. Около них валялись газетные обрывки, в которые явно совсем недавно была закутана закуска. Поодаль сиротливо лежали две пустые бутылки из-под самогона. Василий пытался приподняться на ноги. Федька обнимал свою горемыку-гармонь. Видя всю эту картину, до вдовы стала доходить истинная причина странной музыки «из ада». И тут она разошлась пуще прежнего:
- Ах вы, ироды! Со свету меня изжить решили! Вы зачем сюда с гармошкой спустились да играть стали? Вот я вас щас коромыслом огрею!
- Да не горячись ты, Авдотьюшка! – Взмолился Федька. – Нечаянно это мы. Я со свадьбы шел. С того конца деревни. Почему-то попал в яму. А Васька, по обыкновению, на вечернюю прогулку выходил, с другого конца. И тоже угодил в эту проклятую траншею. Так мы шли и шли. И тут, похоже, около твоего дома, лбами столкнулись. А ты тут ведрами загремела как раз. Принесла бы ты нам еще самогоночки, а? Обмыть этот случай надо. Век благодарны будем.
- Я вам щас такую благодарность устрою, черти полосатые! Вась, вон - Манька твоя идет по дороге, тебя ищет. Вот она вам щас задаст! У нее то прыти, чай, побольше, чем у меня, будет.
- Авдотьюшка, не выдавай, а? Загрызет же, зараза. А куда я от нее из ямы денусь? -Взмолился грязный, взъерошенный мужичок со слипшимися от влажной глины волосами. Заметался по траншее в поисках спасения.
Но Авдотья уже не слышала его, размахивала руками, указывая Маньке то на свои лежащие на земле ведра, то на траншею, где, притихнув, ждали своей участи мужики. Грянул гром без дождя и молний. Это дородная Манька пошла вытаскивать из траншеи своего пьяного мужа.