Приехавшие. На ловлю счастья и чинов

                Тут и военные, и политики, и писатели, и певцы, и просто зеваки, которые видом чужого, большого горя заслоняют своё копеечное; охотятся за адреналином; поднимают рейтинг; бегут от скуки жизни, как современники Лермонтова на Кавказ.

                Короче – всякой твари по паре и каждая пара косит под Благородных.

— Донбасс в моём сердце, – говорят они и горланят: – Слава Новороссии, России! – Поют: – Русские идут сквозь тьму языческих веков… – доводя до сердечных перебоев окраинных русских, не один год обивающих порог России и всё ещё верящих в чудо.

                Знающему человеку спутать благородного с ловцом счастья и чинов так же трудно, как спутать сторожевую собаку с комнатной. Благородный благороден даже, когда в конце омытого кровью пути стоит пустое, разбитое корыто. Чаще всего оно и стоит, потому что ведёт его не корысть. Ловцы счастья и чинов глаз с корыта не спускают, норовя – и рыбку съесть и в герои пролезть.
 
— Какая разница, с какой мотивировкой бегут они в одной упряжке, к одной цели? – скажет утилитарист. – Результат-то один.

— Для объективной оценки деяния важно знать мотив и цель, субъективную сторону героического поступка.

— Если с ловцов счастья и чинов снимать одежды благородных, то уменьшится поддержка Донбасса.

— А если не снимать, то они затрут благородных?

— Но это закон жизни. Памятники Неизвестному солдату, врачу, учителю человечество ставит благородным, а именные памятники – ловкачам.

— Спорная теория…

— По утверждению ловкачей.

             Российские ловцы счастья и чинов легко сходятся с донецкими и образуют перевитый георгиевской ленточкой патриотический букет, состоящий из искусственных цветов. Талант иногда оживляет их, но с реальностью они имеют мало общего. Ловцы обычно выезжают в обстреливаемые районы, фотографируются и что-то раздают аборигенам.

— Вы хотите запретить им фотографироваться?

— Кстати, это ещё одно отличие благородных от ловцов…

— Для многих, искренне помогающих, фотоотчёт обязателен…

— Отчёт пославшему – одно, а в соцсетях – другое. Уж очень они врут о Донбассе.

— Кто?

— И те и другие. Живёт донецкий ловкач километров двадцать-тридцать от зоны регулярных прилётов, то есть, жизнью и домом не рискует, а московским друзьям-ловкачам героем кажется. И так он входит в образ героя, что уже обвиняет в трусости и малодушии тех донецких, которые четвёртый год живут с семьёй в зоне обстрелов. Они, по его мнению, должны понимать мудрую политику, а не паниковать и ругаться.

— А почему они не уехали из зоны обстрелов?

— Этого-то донецкие и московские ловкачи понять не могут. И памятник Неизвестным жителям Донбасса не поставят. Жителям, которые выносят военный ужас, умноженный на мерзость политического краснобайства. В лучшем случае о Неизвестных донецких скажут: «Во дворе детского сада убит пятилетний Ваня Иванов». «Ох и ах! – рыдают в камеру ловкачи, – нельзя же убивать детей за государственные награды и деньги».

— Но они стараются остановить этот ужас!

— Я не осуждаю, а типизирую. К тому же, если бы хотели, остановили. Не солнечное затмение…



Продолжение: Динамика: http://www.proza.ru/2017/11/19/657