Отдых с продолжением 8ч

        Очнулась, медленно обвела взглядом чужую неуютную комнату  с тусклыми стеклами в окне, раскладушки не было, не было и Вовки. Рядом на тумбочке стояла старая фарфоровая чашка, видимо с водой. Тишина в комнате нарушалась назойливым жужжанием. Обессилевшая зеленая муха в углу у окна тщетно пыталась вырваться из прочных паутинных пут. Но скоро и она обреченно затихла. Анжелика встала и пошла в туалет, слегка покачиваясь от слабости. Когда она вышла, старуха уже поджидала ее. На удивление ее лицо расплылось в улыбке, хотя  кислой и ненатуральной, она прошамкала:

- Вот и хорошо, слава богу, встала, значит поправилась. Я тут поговорила кое с кем, за тебя дурочку беспокоюсь. Так вот, мне подсказали, где тебе без документов можно найти работу. – Она огорченно вздохнула и продолжила, - я, и аванс за тебя внесла, две тысячи рублей. Вовка обещал вернуть, да и ты бы отблагодарила меня, когда деньга пойдет.

 Она смолкла на мгновение, а потом добавила:

- Еда на кухне, ну, в общем, чем богаты, а разносолов я не держу.
Медленно поковыляла к себе, уже у дверей остановилась и предупредила:

- Отдыхай пока, а вечером человек придет, я сейчас дам ему знать.
 
          Вечером мужчина действительно пришел. Среднего роста, неопределенного возраста, c угодливой застывшей как на маске улыбкой кривившей его тонкие бледные губы он рыскающими глазками беззастенчиво рассматривал девушку. После окончания осмотра его лицо выглядело крайне озадаченным. Для сорокалетней женщины Анжелика слишком хорошо сохранилась, но для двадцатилетней выглядела необычно. Мужчина ограничился вопросами об ее полном имени и возрасте. В ожидании ответа  его равнодушные глаза отразили нечто похожее на любопытство. Анжелика выбрала среднее, тридцать лет вполне устроило делового мужчину. Он без промедления вытащил из своего необъятного баула фотоаппарат со вспышкой и, не предупреждая, сфотографировал растерявшуюся девушку. Спустя мгновение он был уже за дверью,  которую старуха стала поспешно закрывать многочисленными запорами.

Девушка еще пребывала в недоумении от бурного натиска гостя, а старуха нетерпеливо приставала с  вопросами.

- Что за работа, сколько будут платить? Да очнись ты, неужели не спросила?

-  В ответ девушка только развела руками.

- Ну и дура!  Прости меня господи, таких дур свет не видывал. Совсем не от мира сего, больная не иначе.

Не скрывая негодования, заковыляла к себе, бормоча ругательства. Громко хлопнувшая дверь подтвердила ее крайнее возмущение, до утра она больше не выходила. Но на следующий день старуха все время топталась в коридоре или на кухне, явно кого-то поджидая. Отозвалась на стук необычайно быстро, в квартиру не впустила, а говорила о чем-то с пришедшим посетителем, приоткрыв дверь.

Анжелика же весь день лежала на кровати и перебирала в памяти события своей неприкаянной жизни. И хотя мир кишел людьми,  она чувствовала себя в нем как в пустыне. Может быть, все-таки стоило обратиться в милицию, есть же там люди, которые могут понять ее и помочь. Но тогда она должна будет рассказать все. Только поверят ли, что длительное время она помогала торговцу наркотиков и не подозревала об этом? Как бы там ни было, она виновата перед законом и,  выгораживать себя не станет, любовь не может быть оправданием преступления. В висках гнездилась боль, мысли путались, так и не придя ни к какому решению, она забылась тяжелым сном до самого вечера.

Мужчина пришел поздно и хмуро сообщил, что работы в Москве для Софии нет, но хорошая работа найдется для нее на побережье Черного моря, кроме того, мягкий климат и близко расположенное море позволят отдыхать совершенно бесплатно. Его знакомые приглашают на работу туда только проверенных людей. Есть там и временная работа в садах и виноградниках, поэтому если захотеть, то можно будет еще и подработать. А если кто-либо из посторонних поинтересуется, то нужно будет говорить, что она родственница хозяина. Если согласна, сегодня же вместе с несколькими женщинами она поедет на юг. Паспорт для нее уже готов, но на руки София получит документ только по месту прибытия. Уступая вынужденным обстоятельствам, Анжелика согласно кивнула головой, главное получить паспорт, а там будет видно.

В двенадцатом часу ночи фургон, в котором  уже находилось несколько женщин, помчал ее в неизвестность. «Щедрая» старуха снабдила девушку буханкой черного хлеба в нарезке, переложенной кусочками соленого сала, считая, пусть не густо, но практично, так как эти продукты  долго не портились. В фургоне стояла большая пластмассовая фляга с прикрепленным к ней на металлической цепочке ковшиком. Теплая и затхлая вода почти не утоляла жажды. Женщины разместились на трех разной длины деревянных  скамьях. Было темно и  очень душно, к тому же воздух был насыщен парами бензина из бочек и канистр, установленных недалеко от двери. Лишь тонкая струйка воздуха проникала сквозь зарешеченное небольшое оконце в верхней части фургона. Между собой женщины не общались, и Анжелика скоро задремала.

Перед нею словно наяву возникло разгневанное лицо Рамзана. Он, пугая безумным взглядом черных глаз,  говорил ей:

- Я же предупреждал тебя быть умницей! А теперь ты умрешь мучительной смертью, - и,  отвернувшись с досадой, он исчез.

А Анжелику стали окружать его подельники. На их лицах заросших многодневной щетиной блуждали мерзкие улыбки,  длинные волосатые руки тянулись к ней. Девушка проснулась, дрожа от страха, вся в поту, и долго не могла успокоиться, боясь уснуть вновь.
 
          Ехали долго, иногда останавливались в глухих местах, женщины торопливо убегали в близь растущие зеленые насаждения и также спешили обратно. Несколько раз фургон останавливали на дороге какие-то люди, но дверь открыть не требовали. Периодически заправлялись и снова ехали, фургон трясло, натужно бормотал двигатель на подъемах, казалось еще чуть, и он заглохнет. Когда же он  начинал петь монотонно,  женщины дремали. На ночлег останавливались на одиноко стоящих фермах, спали на застеленном старыми полосатыми тюфяками полу. На ужин получали по кружке парного молока и краюхе домашнего хлеба или по большому куску пресной лепешки. Рано утром, едва брезжил рассвет, они поднимались и снова ехали вперед.

           Уже темнело, когда фургон внезапно остановился среди дороги. Женщин предупредили, что на этот раз на ночь остановки не будет, места незнакомые, от здешних людей можно ждать чего угодно. Измученные женщины как всегда спешили в зеленые заросли, но назад шли медленно, стараясь как можно дольше оттянуть возвращение в добровольную темницу на колесах.

           Чистый вечерний воздух приятно освежал, резко пахло свежескошенной травой, оставленной для подсушивания на солнце. У кромки леса роились остроконечные копны сена на скошенном, но уже вновь покрывающемся молодой травкой лугу. На горизонте темнели горы, и заходящее солнце последними бликами слегка подсвечивало розово-золотистым цветом дымку легких облаков над ними. В низине виднелся дом, окруженный с трех сторон зарослями инжира, мохнатые листья которого почти скрывали жилище от посторонних глаз. По разбитой грунтовой дороге к нему приближалась телега, скрипя колесами, подпрыгивающими на ухабах. Усталую лошадку понукал старик в вытертой бараньей шапке. Рядом с ним в телеге грудились корзины.

        Женщины неохотно разместились в фургоне, мужчина, сопровождающий их, передал еду и молоко в большом глиняном кувшине. Те быстро разобрали порезанное крупными кусками копченое мясо, золотистый шпик,  сваренные вкрутую яйца и пахнувший печной золой и дрожжами свежий хлеб. Молоко было холодным и необычайно вкусным. После непродолжительного ужина  дверь снова была  закрыта, и женщинам ничего другого не оставалось, как забыться в тяжелом и  беспокойном сне. И опять бежала вперед дорога, и опять женщины томились в ожидании  редких остановок, которые не давали им отдыха, но долгие часы их ожидания вселяли надежду на это.
 
С нетерпением женщины считали минуты до  очередной остановки, но фургон не замедлял ход. Стремительно катившийся вниз по крутому склону, он вдруг резко затормозил и, спустя мгновение, сильный удар сотряс все вокруг. Анжелику несколько раз подбросило, и она ощутила такую сильную боль в позвоночнике, что сознание покинуло ее.

Привел девушку в чувство холодный утренний воздух,  она с трудом приподнялась и села. Недалеко  в низине дымился автобус, его обугленный остов сиротливо выглядел на фоне пышной зелени. От их фургона осталась только рама с колесами, а искореженный почерневший от сажи кузов с распахнутой настежь дверью, скатившись сквозь невысокие заросли колючего кустарника в глубокий овраг,  был едва заметен. Было тихо и спокойно, как будто ничего не произошло. Раннее утро только занималось, разбитое шоссе, поросшее в выбоинах чахлой травой, имело настолько заброшенный вид, что трудно было представить, как автомобили могли столкнуться. Скорее всего, причиной  аварии было ограничение видимости на крутом повороте из-за скалы, подступившей к самой дороге.

          Анжелика  поднялась на ноги, голова кружилась и тошнота подступала к горлу, спина ныла, как будто была обожжена жарким солнцем. Она осмотрелась. С одной стороны пустынного шоссе был смешанный лес,  в широкое ущелье с гор сползала темно-сизая туча. С другой стороны местность была равнинной, примерно в трех километрах от дороги виднелись столбы с проводами электрической линии. Медленно девушка пошла туда, где возможно кто-то нуждался в  помощи. Но напрасно она вглядывалась в лица женщин, их застывшие тела не выказывали никаких признаков жизни. Вид истерзанных людей уже не вызывал страха или обморока, что-то сломалось в душе  Анжелики.

         Девушка хладнокровно оглядела место трагедии, недалеко в кустах нашла раскрытую сумку. В ней были новенькие паспорта, прочтя в одном из них «свое» имя, с трудом узнала себя на фотоснимке. Вытряхнув сумку,   подобрала с земли две пачки с незнакомыми  купюрами и пачку российских денег. Выбрала из разбросанных вокруг  вещей подходивших ей по размеру и сложила в пустой пакет. Туда же сунула необходимый для жизни документ и деньги, оглядела еще раз все вокруг, как бы запоминая место,  и направилась вниз по склону.

         Темнело, черная туча проблескивала зигзагами молний,  слышались раскаты грома. Спустя минут пятнадцать стал накрапывать дождь и скоро он полил, не переставая как из ведра. Девушка промокла, но старательно укрывала  от дождя пакет, чтобы не промокло его содержимое. Серое небо и висевшая мгла сделали все вокруг безликим и неприветливым. Анжелика брела вниз по склону, не глядя по сторонам, она обращала внимание только под ноги, боясь поскользнуться на мокрой траве. 
 
         Неожиданно из-за невысоких кустов вынырнула железнодорожная ветка. Кое-где рельсы покрывала ржавчина, видимо поезда здесь ходили не часто. Ощущая смутную тревогу, девушка нерешительно остановилась в редколесье. Вдруг, метрах в шестидесяти от нее резко колыхнулись ветки деревьев,  из чащи леса к насыпи вышли два человека. Мужчины внимательно осмотрелись и, заметив оторопевшую от неожиданности девушку, с недоумением уставились на нее.

        Издали донесся шум приближающегося поезда. Показался локомотив, и мимо проплыли четыре вагона пассажирского поезда. Анжелику охватило сумасшедшее желание, во что бы то ни стало присоединиться к безмятежно путешествующим пассажирам. Как бы исполняя желание девушки поезд, замедляя ход, протащил последний прицепленный к пассажирскому составу грузовой вагон и  остановился. Мужчины в одно мгновение преодолели отделяющее их от поезда пространство и предприняли попытку открыть дверь грузового вагона. Как ни странно усилия незнакомцев скоро увенчались успехом, и они поспешно забрались внутрь.

        Дождь пошел еще сильнее. Забыв обо всем на свете, девушка бросилась к поезду, страх остаться одной в незнакомой местности пересилил все остальные опасения. У вагона она, умоляюще глядя в лицо одному из мужчин, ни слова не говоря, протянула к нему озябшие руки. Тот, оглянувшись на своего товарища, все-таки решился и, схватив девушку за руки, приподнял ее и поставил рядом. Вагон пахнул на Анжелику сухим теплом и запахом строительных материалов. Дверь за ее спиной с грохотом захлопнулась и, спустя мгновение, огласив местность протяжным гудком, состав медленно тронулся с места.

        Мужчины отошли в темный угол вагона и стали устраиваться на плотно уложенных стопках лесоматериалов. А Анжелика в противоположной от них стороне сняла с руки легкий пакет и присела на рулон мохнатого утеплителя. Устало откинувшись к стене,  вытянула мокрые и грязные до колен ноги, она с блаженством отдыхала. Куда шел поезд, об этом мыслей не было. Главное – здесь было тепло и сухо. Опомнившись, девушка с опаской взглянула на мужчин, но тем было уже не до нее. Уткнувшись головами в колени, они крепко спали. Анжелика развесила для просушки летнюю куртку, достала из пакета теплый свитер и натянула его. Затем сняв мокрые туфли,  толстой шерстяной кофтой укутала ноги. После этого, свернулась калачиком и, согревшись, уснула под монотонный перестук колес.

Сколько времени проспала Анжелика неизвестно, проснулась от толчка в бок. Рядом стоял мужчина, помогавший при посадке, и бесцеремонно ее расталкивал. Второй мужчина  пытался открыть дверь, наконец, та с  грохотом отворилась, и в вагоне стало светло.

  Видя, что девушка уже осознанно смотрит на него, мужчина подошел к открытой двери, осторожно выглянул из вагона и спрыгнул вниз. Второй мужчина последовал его примеру. Анжелика поспешно надела подсохшие туфли, теплую кофту и куртку затолкала в пакет. Подбежала к двери и взглянула вниз. Затем, сев на пол, неуклюже вывалилась из вагона. Углы крупного щебня впились ей в ступни, низ живота опоясала жгучая острая боль. Едва удержавшись на ногах, она шагнула к краю насыпи.

        Ни мужчин, ни пассажирского состава не было, вагон одиноко стоял на пути, перед какими-то строившимися объектами. Сколько было времени? Не понять. Сумеречная пора напоминала и утро и вечер.  Где она находилась? Вокруг не было ни души. Куда идти? Спустившись с насыпи, по едва заметной тропе она пошла наугад мимо нескончаемого высокого дощатого забора. Из-под наглухо запертых ворот лениво тявкнула собака. Далее тропка повела ее через хранящую влажную прохладу рощу. Незаметная в ветвях какая-то птица, радуясь жизни, испустила звонкую замысловатую трель.

        Сквозь густую зеленую вуаль  засеребрился прозрачный ручей. Девушка осторожно спустилась к воде, напилась и умылась. Боль немного стихла, и она, наконец, ощутила, что окружающий воздух необычайно чист и свеж. Скоро берег ручья вывел девушку к невысокому забору. За ним виднелся со  стенами из замшелого дикого камня  небольшой дом,  окна которого надежно защищали ставни и крепкие запоры. Чуть в стороне ютилась низкая почерневшая от времени и почти вросшая в землю церквушка без купола и колокольни. Плодовые деревья, окружавшие дом и церковь были под стать этим строениям, такие же древние. Давно не выполняющие своего предназначения они, усиливая ощущение упадка и запустения, ничем не отличались от своих диких зеленых собратьев.
 
        Быстрый ручей, образовывал собой как бы петлю, внутри которой  находились эти строения и сад. Замкнув кольцо, он скрывался под забором, чтобы появляясь и исчезая в зелени продолжить  свой извилистый путь. Над двумя пересекающимися потоками  воды и перешейком возвышался причудливо выгнувшийся мостик. По нему девушка подошла к невысокой  осевшей на один бок калитке украшенной затейливой резьбой. Защелка легко отодвинулась, и калитка распахнулась во двор. На внезапное появление незнакомки отреагировала большая собака с умными и добрыми глазами. Она громко залаяла, но с места не двинулась.

        На низенькое крылечко вышел пожилой мужчина, из-под ладони взглянул в сторону гостьи и, не спеша, направился к ней. Он что-то спросил, она не поняла ни слова. Суетливо  стала рыться в пакете, наконец, нашла паспорт и протянула его хозяину дома.

        С неподдельным удивлением мужчина рассматривал документ, потом еще что-то спросил. Анжелика развела руками, давая понять, что язык незнакомца ей не понятен. Тот некоторое время глядел на нежданную гостью, а потом, так ничего и, не сообразив, махнул рукой, приглашая в дом. Пересиливая  вновь возникшую боль, не задумываясь о последствиях,  девушка торопливо последовала  за ним.
В доме было чисто, расстеленные цветные половики украшали скромное жилище, но, несмотря на это, женского присутствия не ощущалось. Окружающая обстановка состояла из предметов первой необходимости. Они являли между собой резкий контраст, представляя изысканную роскошную, но очень старую мебель и грубые ручные поделки. Мужчина указал девушке на таз и большой глиняный покрытый глазурью кувшин с водой, а сам вышел в другую комнату.

        Анжелика положила вещи на невысокое полностью потерявшее первоначальный цвет обивки креслице с витыми изящными ножками и, подчиняясь воле хозяина, поставила таз на грубо сколоченную скамью. Затем налила в него  воду из кувшина, вымыла руки и умылась. На очаге кипел чайник,  и комната наполнялась сладким липовым ароматом. Мужчина принес еду, накрыл на стол и пригласил гостью. Та с жадностью начала есть суп из овощей,  заедая пресным, видимо местным хлебом в виде подсушенной пшенной каши сваренной на воде без соли. Хозяин сидел напротив и со смешанным чувством жалости и презрения наблюдал за женщиной таким взглядом, каким смотрят на голодную брошенную кошку, испытывая естественное желание накормить и приютить несчастное животное, и в тоже время,  боясь, что та может внести в дом блох или заразить лишаем.

          Утолив голод, женщина благодарно кивнула. Хозяин ждал, и  Анжелика поняла, что ее уход должен закономерно последовать за проявленным гостеприимством, но не могла заставить себя встать. Она с мольбой глядела на пожилого человека, не подозревая, что красноречивее всех слов выражала этим взглядом свое желание остаться хотя бы на время. Идти ей было некуда.