Маман

Человек недалеко ушёл от животного. Искусство и наука не в счёт. Отстали в биологическом смысле. Там, где зверь чует опасность, мы только розы нюхаем. Никакая тварь не возвратится в разорённое гнездо или берлогу. Туда где притаился охотник.
Зато беглец всегда мчится домой, где попадает в лапы ментовской засады. Если не поймали, значит, розыск облажался, а не его заслуга. Просто пошёл к другой бабе, о которой нет сведений.
С тех мест бегут быстрее чемпионов. Прыгают выше рекордов. Вообще проявляют чудеса изобретательности и воли. Один сварганил геликоптёр из бензопилы, чтобы перемахнуть запретку. Другой проплыл километры канализационных труб. И всё напрасно, наука не заменит утерянное чутьё.
Я не побежал к жене и детишкам. Не потому, что слишком умный. Просто не было того и другого. Не успел обзавестись, а то угодил бы в капкан, как другие. Хорошо, хватило ума не показываться в своём городе. Всесоюзный розыск серьёзная штука, но шарят ближе к зоне обитания. Тоже не от большого ума, а по охотничьим повадкам.
Я укрывался в Грузии. В богом забытой деревне. Заимел личную тюрьму строгого режима. Вокруг птички чирикают, цветы пахнут, а я в комнате со шторами. Только ночью можно пройтись, но не дальше забора. Чтобы, в тайне от соседей.
Не потому, что люди плохие. Наверное, не хуже чем в других местах. Даже лучше, но обязательно есть стукач. Или дурак, который сболтнёт по глупости. В деревне все на виду и даже в чужой дом лезут без стука. Спасибо, не ломились в мою комнату. Хотя, если оставить открытой, обязательно просунут любопытную рожу. Ведь самое интересное за запертой дверью. Особенно, если всегда на замке.
Хозяйка не понимала смысла такой конспирации, но терпела. В полном одиночестве, когда соседи вместо семьи. Тяжело, особенно для женщины. Ведь невозможно заменить сына. Даже добрым соседям, но делала вид, будто он рядом. То ли недавно отъехал, то ли скоро вернётся, а они подыгрывали.
Даже писала письма и читала соседям вслух. Вроде от его имени, а настоящие держала в секрете. Так было с моей рекомендацией. Всего несколько строк, которые она прижала к груди, как святую реликвию. Уйма полезной информации на мятом обрывке. Никакая секретная служба не взяла бы столько сведений из грузинских каракулей. Даже запах и цвет чернил имел для неё значение. Со временем, становилось труднее давать комментарии к этому посланию.
Зная свою мать, мог написать аккуратнее и побольше. Но в тюрьме не думают об изящном слоге и каллиграфии. Много других забот эпистолярного свойства. Прежде всего - чем, потом - на чём, а дальше, целая система тайной курьерской службы. Нужно предусмотреть и страховку в случае перехвата.
Она сразу перевела содержание. Амиран отрекомендовал меня в поэтическом стиле. Не ксива, а стишок из восточной поэмы. Что-то вроде: «Это мой брат. Позаботься о нём так, как желаешь, чтобы его мать заботилась обо мне».
Я не написал бы такого, даже располагая именем и адресом своей матери. Женщина всегда знает, кого рожала. Хотя насчёт своей родительницы не уверен. Пусть мои враги попадают в её лапы. В беспомощном состоянии. Вроде меня сорок лет назад.
Тем более неловко, что оказался чуть ли не ровесником. А если сравнить её деревенскую жизнь и мои курорты, то выглядел даже старше. Впрочем, рекомендовать отцом было бы совсем странно. Мы не могли быть братьями, но стали настоящими друзьями. Несмотря на возраст и другие различия.
Когда пацана бросают в камеру, всё может случиться. Первая ходка всегда проблема. Сплошное развлечение для тюремных подонков. Забава по обе стороны решётки. Ведь администрация тоже играет в эти игры. Единственное спасение от скуки в казённом доме.   
Я заступился бы за любого в таком раскладе, хотя Амиран не просил защиты. Детдомовская закалка не пропадает даром. Всегда работает инстинкт выживания в сиротской среде. Не заступишься за других и  тебя тоже выдадут с потрохами.
Отделался фингалом и кровавыми соплями. Невелика беда. При сидячей жизни полезно выпустить немного дурной крови. Зато пацана оставили в покое. От меня тоже отступились, но бросали косые взгляды. Испортил им забаву. От нормальных мужиков, сразу почёт и уважение. Но мало радости. От этого контингента ничего не зависит.   
Была другая поддержка. Крепче широкой спины и волосатой лапы. Прямой доступ к начальнику тюрьмы и авторитетам. За всё уплачено и договорено. Но только до судебного заседания. До объявления приговора. Пока не называл имён и брал на себя. Единственный виновник по расстрельной статье.
Только в совке, бухгалтера могли раскрутить на вышку. Если хищение в особо крупном размере. Значит, в пределах цены паршивого советского автомобиля. Так вычисляли цифру. По государственным расценкам. Простым людям за такую рухлядь приходилось платить в двойном размере. А по особой статье, штамповали особый приговор. Иногда высшую меру…
На самом деле, никаких хищений, а просто выпуск дефицитной продукции. Трикотаж и прочая галантерея. Государству одна выгода и никакого убытка. Продавалось на ура, лучше любого импорта. Кормили всех, от участкового, до министерства. Себя тоже не обижали. Всё продумано, никаких зацепок, но выход на наличные только у главного бухгалтера. Потому одного меня взяли.
Вымрет поколение и никто не поймёт загадок той жизни. Почему тратили столько времени в очередях. И ради чего? Стыдно вспомнить! Никто не постигнет тайны людского веселья. Откуда столько улыбок на старых фото? Купит советский человек какую-нибудь парашу и доволен, как слон. Во всём мире мечтали что-то продать и только наша жизнь уходила в погоне за всякой дрянью.
В тюрьме дефицит намного круче. Смертельная борьба за все ресурсы. Не только за хлеб насущный, но даже за воздух. Его всегда не хватает. Потому так дорого место у окна. Я отстегнул кому надо и Амиран занял престижную позицию. Глотал кислород на верхней шконке, больше моего.
С едой было проще. Засылали столько, что кормил весь общак. Подельники готовы прокормить всю тюрьму, лишь бы не раскололся. Хотя знали, что стучать не в моих интересах. Личный приговор всегда мягче, чем в составе преступной группы. Даже охрана кормилась от моих щедрот. Я не протестовал, махнул рукой. Пусть обжираются и тащат домой. Только бы не видеть их жадные морды. Амиран даже стал упражняться, чтобы сжечь лишние калории.
Его мать тоже поставила меня на усиленное питание. Опиралась на внутренние резервы. Пока опомнился, перерезала всех кур и опустошила погреб с кладовкой. Кавказское гостеприимство по полной программе. Сами отощают, но гостя откормят на убой. Какие доходы у преподавательницы французского языка? Только несколько частных уроков кроме зарплаты. И от них тоже мало толка. Ещё пару месяцев и залезла бы моя француженка в новые долги, а ведь старые покрыть не успела. Всё для того, чтобы я любовался на свой кейс с деньгами.
Хорошо, успел ободрать должников, прежде чем залёг на дно. Они из подвального цеха уже раскрутили фабричное производство. Штамповали ширпотреб во всесоюзном масштабе. Не от большой мудрости, а по заданию партии. Пока сидел, мир перевернулся. Все мои грехи стали доблестью и геройством. Но только на словах. Советских законов никто не отменял. Посадили, значит сиди или скрывайся от всесоюзного розыска.
У друзей подельников, ни совести, ни раскаяния, а только испуг. Дескать, обязаны содержать семью, если есть, а подогревать сидельцев по зонам никто не обязан. Получи отступные и будь здоров. Для них чемодан наличных небольшой ущерб. В месяц стали загребать больше моей расстрельной статьи.
Уголовная статья важнее паспорта. По некоторым почёт, а по другим позор и скотская доля. В мой приговор вписали даже контрабанду. Из-за старой иконы и нескольких сотен долларов. Это слово ласкало слух блатного сообщества. Особенно вторая часть. На каждой зоне, специально подходили взглянуть на редкую птицу. Наверное, потому переводили с места на место. Как государственного преступника.
На третий год повезло. Заимел персональную крышу. Опять встретились, но поменялись ролями. Иногда добрые дела не пропадают. В этой зоне, Амиран имел решающий голос. Там карьеру строят быстрее Наполеона. Несмотря на стаж и возраст, считался кандидатом в высшую лигу.
Люди скрывают животную сущность. Все физиологические отправления за дверью, лишь еда на людях. В тюрьме наоборот. Даже мерзкие извращения на виду, только жратва превращается в интимный акт. Мы снова ели вместе, но уже Амиран пополнял запасы. Мои ресурсы давно усохли, а он получал блатную долю. Жрать вместе – это особый статус. Важнее кровного родства. Обязан до смерти стоять за друга.
С мамашей мы только ужинали, а завтрак и обед приходилось глотать в одиночку. Амиран не врал о её кулинарных способностях. Только у неё понял, как трудно было перейти от маминой пищи на тюремную баланду. Воспитаннику детдома, не нужно особых усилий. 
Постепенно стал привыкать к такой жизни, если бы не постоянные разговоры о сыне. Бесконечный сериал с ретроспективой. Странно слушать истории о почтительном и ласковом мальчике, когда перед глазами жестокий и хитрый громила. Хотя в тюремную камеру он вошёл именно таким. В нынешнем виде могла не узнать и пройти мимо. 
Тюремная карьера строится не на хороших манерах. Поневоле забудешь о доброте и душевности. Его трудно было назвать хорошим сыном, такие не сидят в тюрьме. Но мать гордилась, будто он постигал науку на университетских кафедрах, а не в строгом режиме.
Что я мог рассказать. Что нормально питается? Наверное, лучше других. Читает точно больше всех прочих. На здоровье тоже не жалуется, а самое главное, что силой бог не обидел. Это важное преимущество, особенно если есть жилка. Одни мускулы недорого стоят.
Наше общение происходило во мраке. Чтобы не застукали соседи. Ведь если горит свет, значит можно ломиться на огонёк. Наверное, из-за темноты или по привычке, называла меня его именем. Когда оговорилась в первый раз, сразу прикусила язык и умолкла, а потом всё чаще и чаще. Уже не замечала или не могла сдержаться.
Я был не против, хотя вначале резало слух. Будто усыновили на старости лет. Со всем набором сиротских фантазий. По ошибке или по сговору. Для детдомовца ничего удивительного. Семейный кодекс, как букварь. Все статьи на слуху. Ведь в законе нет ограничений. Можно усыновить хоть дедушку. Если судья зевнёт или чиновники проморгают. Детская дурь полезла наружу. От одиночества и ночной жизни.
С самого начала была трудность в общении. Не знал, как обратиться. По батюшке наотрез отказалась. Даже не назвала имя отца. Дескать, не старуха и в грузинской школе не принято. По имени у меня не получалось. Слишком фамильярно и Амиран бы не одобрил. Помог французский язык, когда стал брать уроки. По корыстным соображениям, а не только от безделья.
Не было другой возможности решить денежный вопрос. Всегда торопилась возвратить сдачу и писала отчёт до последней копейки.  Будто карточный проигрыш или долг чести. Тем временем, цены росли вместе с дефицитом. Даже в темноте видел, что пора обмундирование обновить, а лучше поменять целиком и полностью Мужчина может ходить в обносках и никто не заметит, а у женщины сразу бросается в глаза. Особенно, если не совсем старуха.   
Я придумал тухлый приём, чтобы исправить немецкий счёт. Стал заниматься, а после двух уроков резко затормозил. Профессиональный удар для педагога. Наотрез отказался если не возьмёт деньги. Не те гроши, что платят детишки, а настоящий гонорар по взрослому прейскуранту. Специально нашёл в газете статью о репетиторах. Сколько загребают у абитуриентов.
Там и нашлось решение моей проблемы. На первой же странице появилось это слово. Сразу стал говорит madame  и ей понравилось. Со стороны могло показаться насмешкой, а на самом деле никому не обидно. Тем более, что в русле учебного процесса. Она в том же стиле обращалась ко мне, но имя сына чаще слетало с языка. Однажды, у меня тоже вырвалось не то слово. Вдруг обозвал её maman, хотя в учебнике не дошли до этой темы. 
Все сироты мечтают о родителях. Прежде о собственных, а потом о приёмных. Кого угодно могут назвать мамой. Я никогда не говорил этого слова и не забивал мозги глупостями. Иногда думал об усыновлении, но сиротам редко везёт. Удача ни разу не обернулась в мою сторону. Фантомные боли на всю жизнь… И вдруг, впервые за много лет душевное спокойствие. Звёздное небо над головой и гармония внутри. Всего лишь из-за одного слова. Не мог понять; неужели сорвало крышу на старости лет? Или стал впадать в детство!
Она тоже переменилась. Брала сколько надо и прекратила жлобские отчёты, хотя по-прежнему возвращала сдачу. Под принуждением и угрозой даже купила одежонку. Как раз челноки с турецким барахлом добрались до нашей деревни. Примеряла в моей комнате, чтобы одобрил. Без стеснения перед зеркалом, как с подругой или членом семьи.
Смотрел на отражение и будто глаза открылись. Заметил, что женщина. Не просто мать и хозяйка, а существо противоположного пола. Со всем набором видимых аргументов. Сразу в жар бросило, будто замыслил злодейство. Против людских законов и самой природы. Стал отгонять мысли, но без особого успеха.
Женщины по-другому устроены. Не всегда понимают, но предчувствуют. Атмосфера в доме сгустилась. Каждый шорох звучал в особом резонансе.  Движения замедлились как в зоне высокого напряжения. Сначала появилась новая причёска и серёжки засверкали в темноте. Потом аромат духов, как удар молнии и наконец, она добила меня педикюром. Удар ниже пояса в прямом и переносном смысле.
Все изменения возникали в темноте. Подробности приходилось разглядывать на другой день, во время урока. Отнюдь не в пользу учёбы. На улицу выходила в прежнем виде. В старой одежде и без косметики. Стеснялась нового обличья перед учениками и соседями.
Говорили обо всем, за исключением вещей, которые женщине трудно понять. Только об одном помалкивал. Что изучал язык в школе и даже числился в любимчиках у француженки. Приятно, когда считают гениальным учеником. Уроки проходили в прежнем режиме, но учёба застопорилась. Не только по моей вине. Maman тоже перескакивала на посторонние темы.
Она настолько прониклась доверием, что открыла страшную тайну своей жизни. Ничего особенного, залетела по глупости от иностранца, во время практики в Интуристе. Амиран рассказывал другую историю. Какую-то муть о недостойном отце. Типичная версия из сиротского репертуара. Вроде Монтекки и Капулетти без трагического конца, но с печальным результатом. Я привык выслушивать такие истории, не задавая вопросов.
В грузинских деревнях к подобным делам относятся строже, но без обидного любопытства. Так и ушли её родители в лучший мир. Чуть раньше времени, но без лишних вопросов и ответов. С обожанием внука и обидой за поруганную семейную честь.
Разговоры в темноте и французский язык очень сближают. Наверное, есть особые ноты в звучании. Мы подружились, если так можно сказать о женщине. Появилось душевное влечение и панический страх. Боялся прикоснуться, даже случайно. Будто долбанёт током или окаменею. Садился подальше и уступал дорогу с большой опаской. Пару раз ловил удивлённые взгляды, но ничего не мог поделать.
Перед глазами стояла свирепая рожа Амирана. Я знал, что заслуживаю страшной казни. Просто за грешные мысли, от которых не мог избавиться. Голова пухла даже ночью. Смотрел в окно или бродил по дому, как привидение. Подходил к спальне и пытался расслышать её дыхание.
В тюрьме исчезают возрастные различия. Люди знают всё друг о друге. Особенно если жрали вместе. На виду не только дружеская поддержка, но оборотная сторона жизни. Вся грязь и мусор которые скрыты в обычных условиях. Пусть кто угодно, даже злодей и подонок являются  в страшных кошмарах. Только не тот, с кем жрал на зоне. Непростительна сама мысль или предположение… Тем более, если на самом деле переступил. Решился на страшное предательство.
Это случилось ночью. Когда прислушивался у закрытой спальни. Дверь отворилась и я увидел её в лунном свете. Не зря говорят, что в полнолуние совершаются все злодейства. Волосы были распущены, а ночная рубашка просвечивалась. Хотел сбежать, но почувствовал прикосновение. Она взяла меня за руку и я действительно окаменел. Будто смотрел со стороны. Как кто-то другой относит её в постель.
Вернулся к себе под утро и впервые за долгое время заснул как убитый.   
Проснулся за полдень и обнаружил, что забыл запереться. В дверь заглядывали любопытные детские рожи. В доме стоял людской шум, будто вся деревня пришла обсуждать преступления прошлой ночи.
На самом деле пришли не все. Всего пол деревни праздновало возвращение Амирана. Во дворе, от крыльца до калитки был накрыт маленький стол. Длиной в пол волейбольной площадки. Рядом соорудили стол для детей и женщины хлопотали вокруг праздничного застолья.
Во главе сидел Амиран при полном параде и произносил пламенный тост. Когда наши взгляды встретились он умолк. Остальные тоже затихли. Даже детишки прекратили галдеть за своим столом. Все обернулись в мою сторону и ждали реакции тамады. Амиран потребовал наполнить рог для особого гостя. 
Он вышел из-за стола, облобызал мою недостойную физиономию и  вручил рог с вином. За столом уже освободили место, но я продолжал стоять. Трудно соревноваться с грузинами в застолье. Я собирался сказать несколько слов, пока не получил нокаут от штрафной дозы.
Все выпили за моё здоровье и пожелали столько добра, что хватило бы на уйму сирот и одиноких сидельцев. Я поблагодарил за добрые слова и попросил зачислить меня тоже в список друзей и родственников. Вслед за тем отломил кусок хлеба, обмакнул в вино и надкусил. Мало кто за столом понял смысл такого  причастия. Один Амиран последовал моему примеру…
Слишком поздно я увидел maman. Её трудно было узнать. Не мать взрослого сына, а молодуха в полной боевой раскраске. Соседи тоже разглядывали её с раскрытым ртом. Только долгая разлука с сыном могла извинить эту метаморфозу. Один Амиран не обращал внимания на подобные мелочи. Он пытался удержать её рядом, но она вскакивала и опять бежала к женщинам на кухню. Ведь кто-то должен командовать парадом.
Наконец, удалось встретился с ней взглядом. Я сразу ощутил тревогу. Будто хотела предупредить или предостеречь... Признания и клятвы за столом недорого стоят. Кровавые разборки блатных случаются за сладкой беседой. Не только для маскировки, а больше ради справедливости.  Всё по заслугам, как в святой инквизиции. Награда за подвиг и казнь за предательство.
Когда ворота затворились за последним гостем, мы сели во дворе. Maman пошла к себе, но чувствовал спиной, что смотрит из окна. Свет во дворе погас, мы молча закурили. Ужасно не хотелось осквернять лунную тишину враждебным разговором. Когда молчание затянулось, Амиран чуть слышно произнёс:
- Она мне всё сказала…
Я продолжал молчать. Не было сил опровергать, тем более соглашаться. Любое слово он мог воспринять, как оскорбление и смертельную обиду. Он помолчал и наконец, задал вопрос:
- Это ты придумал для отмазки?
- Она лучше знает, кто отец её сына, - ответил я, - твоя мать никогда не врёт.
- Разве так бывает? Где-то пропадал. Двадцать лет ни слуху, ни духу и вдруг встретились в тюрьме. Как в мыльной опере…
- Никаких совпадений, она сообщила. Кроме тебя были другие малолетки. Как думаешь, отчего не заступился?
- Почему не сказал?
- Не лучшее место для раскрытия семейных тайн! Как ты себе это представляешь? «Здравствуй сынок, я твой папа! Будем тянуть срок вместе».
Я почти не соврал. В тюрьме действительно не было совпадений. Там жизнь зависит от случайностей и капризов. Знаком судьбы стал его внезапный приезд. Наутро после ночного признания. Ведь не зря готовились. До самого утра составляли проект возвращения блудного отца.