Слепая истина. 1 глава

     Они познакомились во время войны, в начале весны сорок третьего года. В палатку, прямо недалеко от поля битвы, принесли раненого солдата, у него было ранение в ногу. Поля, помогавшая врачу, была сестричкой, хотя едва закончила курсы медсестёр. Военный врач, полковник Самойлов Геннадий Ефимович, осмотрев опухшую, всю в грязи и в крови ногу, пощупал лодыжку и хмуро сказал, что надо ампутировать, иначе, начнётся гангрена.
     - Доктор, прошу Вас. Смотрите, какой он молоденькой, как же он без ноги- то будет? Война скоро закончится, а пареньку нужно будет работать, жениться. Позвольте, я попробую примочками полечить. Прошу Вас, не спешите... - со слезами на глазах взмолилась Поля.
     Паренёк был без сознания, видимо, потеряв много крови, он и боли не чувствовал.
     - Это война, девочка. А на войне сантименты ни к чему. Готовьте к операции, иначе мы его просто потеряем, - твёрдо сказал Геннадий Ефимович, а сам отошёл к другому раненому бойцу.
     Ничего не сказав, Поля принесла воды, которая грелась в титане, промыла рану на ноге солдата, обработала её раствором и наложила сорванный недалеко от палатки подорожник, намылив листы травы хозяйственным мылом. Рана была бурово цвета, очень воспалена, но Поля не задумывалась над тем, что ей может быть нагоняй от врача. Подошёл полковник и увидев, что нога солдата забинтована постиранными бинтами, посмотрел на Полю.
     - Прошу Вас, давайте хоть до утра подождём. Если опухоль и воспаление не спадут, тогда... - отводя глаза от врача, тихо проговорила Поля.
     - Надо делать переливание крови, он же много крови потерял. Возьми кровь, узнай, какая у парня группа, - вроде соглашаясь, ответил Геннадий Ефимович.
     - Спасибо Вам, я сейчас, - ответила Поля, виновато улыбаясь.
     Минут через пятнадцать, девушка сообщила врачу, что у раненого бойца третья положительная группа крови.
     - Кстати, у меня вторая положительная, так что кровь могу дать я, - сказала Поля, заворачивая рукав халата.
     - А ты выдержишь? Сама вон, какая бледная. На-ка, вот, шоколадку поешь. Всё равно другого выхода нет, - сказал Геннадий Ефимович, протягивая открытую половинку шоколадной плитки.
     - Спасибо. Может солдат бы поел... - проговорила Поля.
     - Солдат поест. Ложись рядом на скамью, прямое переливание будем делать. Потом чаю сладкого попей и поспи часа два. Ещё свалишься тут, - недовольно пробурчал Геннадий Ефимович.
     Мужчина средних лет, с приятными чертами лица, невысокого роста, был до войны главным врачом больницы в Москве, работал в отделении хирургом, но сначалом войны он попросился на фронт и так и перемещался с полевым госпиталем с одного места на другое. Через его руки прошли тысяча солдат и поговаривали, что у него золотые руки, он умудрялся спасти даже совсем безнадёжных. Конечно, без смертей на войне не обходилось, но мужчина и правда работал до изнеможения, иногда не спал и по трое суток.
     Поля легла на скамью и протянула руку. Геннадий Ефимович привычнымы движениями, быстро делал своё дело, а Поля не отрываясь смотрела на солдата. То ли от усталости, то ли от того, что сдала кровь, но Поля уснула глубоким сном. Проснулась ночью и огляделась, солдат тоже спал. Она поднялась и при тусклом освещении открыла рану на ноге и нагнувшись, пригляделась. К её радости, краснота чуть спала, да и воспаление заметно ушло. Поля довольно улыбнулась и посмотрела на паренька. Светлые волосы, чёрные, как смоль брови, может из-за бледности лица, даже губы сливались с цветом лица. Поля накрыла парня шинелью и вышла за самодельнюю ширму из простыней. Геннадий Ефимович не спал, нагнувшись над раненым, он осматривал его грудь, всю в крови и грязи. Поля подошла ближе.
     - Я видела рану бойца, воспаление спало и красноты вроде меньше, - тихо проговорила Поля.
     - Да, я видел. Значит, ты ему ногу спасла? Что за трава была у него на ране? - спросил Геннадий Ефимович.
     - Бабушка меня в детстве от фурункулов так лечила. Это подорожник, который я намазала хозяйственным мылом, - улыбнувшись, ответила Поля.
     - Ну да, всё гениальное, просто... Сама как? Голова не кружится? - спросил Геннадий Ефимович.
     - Нет, я отдохнула. А с этим бойцом что? - спросила Поля.
     - К операции готовь, попробуем его вытащить, - приказным тоном сказал полковник.
     Поля молча пошла выполнять приказ. Операция длилась часа два, пулю врач извлёк, Поля парня перевязала.
     - У него жар, давай ему выпить порошок аспирина. До утра подождём, а там, его в госпиталь переправлять надо, - сказал Геннадий Ефимович.
     Утром солдат, у которого была прострелена нога, пришёл в себя.
     - Где я? Что со мной? - прошептал он с сухими губами.
     - В полевом госпитале. Скоро машина придёт, переправим тебя и ещё двоих в госпиталь. А вот её благодари, твою ногу спасла, резать уже хотел, - сказал Геннадий Ефимович, открыв парню ногу и осматривая её.
     Поля смущенно стояла в стороне.
     - Спасибо, сестричка. Как тебя зовут? - спросил солдат.
     - Поля, её зовут Поля. И кровь свою она тебе дала, - видя смущение девушки, ответил Геннадий Ефимович.
     - Красивое имя. Спасибо тебе... Поля, - проговорил солдат, устало закрывая глаза.
     - Ты его овсянкой накорми, Поля, ну и чаю горячего дай, - сказал Геннадий Ефимович, отходя от раненого.
     Поля вышла и подошла к котлу, где варилась каша, она подала алюминиевую миску, куда ей и положили каши. В такую же кружку, девушка налила кипяток и бросила туда листья мяты. Стесняясь, Поля села рядом с солдатом и стала его кормить. Он ел нехотя, но чтобы не обидеть девушку, молча глотал кашу.
     - Меня Василием зовут. Василий Громов я. Ты мне жизнь спасла. Война скоро кончится, я напишу тебе свой адрес, приезжай ко мне, приглянулась ты мне. У меня мама в колхозе "Светлый путь" живёт, под Краснадаром, её Наталья Егоровна зовут. Она добрая женщина, встретимся после войны, если жив останусь, - взяв руку Поли, сказал Василий, от чего она покрылась румянцем.
     Девушка молчала, не смея ничего ответить. Ведь у неё никого не было, семья погибла в самом начале войны при бомбёжке Севастополя.
     - Приедешь? - с надеждой спросил Василий.
     Поля лишь кивнула головой, в знак согласия. Ведь парень ей тоже сразу понравился.
     - Дай карандаш и клочок бумаги, я адрес свой напишу, - попросил Василий.
     Поля молча встала и принесла Василию бумагу и карандаш, где он написал свой адрес. Потом приехал грузовик и Василия с двумя солдатами увезли в госпиталь. Поля осталась дальше работать в полевом госпитале, который часто менял место расположения, по мере того, как продвигался фронт.
     Шли дни, месяцы, война заканчивалась. Советские войска, продвигаясь через Польшу, Чехословакию, наконец вошли в Берлин и весной, немцы подписали пакт о капитуляции.
     Много парней погибло в конце войны и даже в день Победы, то там, то тут шли единичные бои, где многие немцы, не желая признавать поражение, бились до последнего.
     В начале июня, Полю домобилизовали,взяв свой вещевой мешок, в котором хранила заветный клочок бумаги с адресом Василия, она  села в проходящий поезд и поехала в Краснодар. Солдаты, с криками о Победе, возвращались домой, на станциях их встречали со слезами и цветами. Проезжая, из окна плацкартного вагона, Поля видела разрушенные дома, воронки от снарядов, выжженные поля. Ехала она больше недели, пересаживаясь из поезда в проезжающий грузовик, потом опять на поезд и опять на грузовик.
     Наконец доехав до Краснодара, она поспрашивала у местных жителей, как ей доехать до колхоза "Светлый путь". В общем, с пересадками, в конце сев на телегу, запряжённую одной лошадкой, Поля доехала до колхоза. Наталью Егоровну Поля нашла быстро. В колхозе люди знали друг друга и девушке указали на дом, где проживала женщина. Полю сопровождали любопытные взгляды местных жителей. В гимнастёрке, с вещевым мешком за спиной, у неё даже спрашивали, не видела ли она того или этого солдата, Поля лишь качала головой.
     Наталья Егоровна встретила Полю добродушно, хотя Поля очень волновалась.
     - Ты Поля, верно? Мне мой Васенька писал о тебе. Я тебя такой и представляла. Спасибо тебе за сына, дочка. Молоденькая совсем, а уже воевала. Ты проходи в дом, не стесняйся. Знаю, что у тебя никого нет, горемычная ты моя. Да, проклятая война после себя много сирот оставила. Господи, только бы мой Васенька скорее вернулся, - говорила полноватая, с такими же светлыми волосами, как у сына, с красивыми чертами лица, женщина лет сорока пяти.   
     Наталья Егоровна провела Полю во двор своего небольшого дома. Под окном цвела яблоня и стояли сколоченный из дерева стол и две скамьи. Погода стояла тёплая и Наталья Егоровна решила присесть прямо во дворе.
     - Ты садись, дочка, верно устала с дороги. Я сейчас, - сказала Наталья Егоровна и прошла в дом.
     Она вынесла варёной картошки, краюху хлеба и поставила перед Полей на стол. Поля открыла вещевой мешок и вытащила из него буханку серого хлеба, две тушёнки и сало, завёрнутое в кусок белой материи. Всё это девушка положила на стол.
     - Это походный паёк, - стесняясь, тихо сказала Поля.
     Наталья Егоровна, прослезившись, посмотрела на стол.
     - Господи. Да мы за всю войну такого не видали, на картошке и выживали, - сказала женщина.
     Потом, вбежав в дом, она вынесла нож и две тарелки. Порезав тонкими кусочками немного хлеба и сала, она поставила тарелку перед Полей.
     - Ешь. Вон, какая худенькая. А тушёнку... можно я оставлю для Васеньки? - как-то смущаясь, спросила Наталья Егоровна.
     - Конечно. Почему Вы спрашиваете? - удивилась Поля.
     Василий вернулся с фронта почти в конце июня. Наталья Егоровна увидела сына ещё издалека и побежала навстречу сыночку. Тогда многие жители колхоза ждали своих с войны, так потихоньку и возвращались в солдатских шинелях молодые и не очень молодые мужчины. Вернулись и две молодые женщины, тоже прошедшие войну. Почти каждый день, в том или ином доме, скромно праздновали возвращения сына, отца, брата... где собирались почти все сельчане, принося с собой кое-что из скудной еды.
     Наталья Егоровна долго стояла, обняв сына, не веря тому, что он наконец вернулся, живой и невредимый с этой страшной войны, где погибли миллионы людей. Ведь и в колхозе слышался плач, когда в семью приходила похоронка. Это было страшно. Когда наконец отпустив сына, Наталья Егоровна вошла во двор, Поля растерянно стояла возле стола, боясь шевельнуться. Василий подошёл к ней сам.
     - Ну здравствуй, Полюшка. Как я рад тебя видеть. Как же хорошо дома. Родные мои, - проговорил парень и вдруг крепко обнял и мать, которая подошла следом за ним и Полю, которая от волнения, даже дышать боялась.
     Вечером, во дворе их дома собрались односельчане. Многие спрашивали о своих родных.
     - Может Пашу моего встречал, а, Вася? - спрашивала тётка Глафира, которой в сорок втором году пришла похоронка на сына.
     - А Андрюшу моего не видел, Василий? Вы же друзья были... - с надеждой спрашивала тётя Мария, у которой сын без вести пропал.
     Но Василий сразу всем сказал, что служил в другом от них месте и никого не встречал.
     - Война ведь не шла в одном месте, разбросало нас всех. Не видал я ни Андрея, ни Пашку, - ответил Василий.
     Выпив немного самогонки, которую делал дед Афанасий и понемногу продавал, запели песни, женщины плакали... девушки, смотрели на Василия.
Василий тихонько встал и взяв за руку Полю, увёл со двора на улицу. Хотя было довольно-таки темно, да и фонарей не было, столбы одиноко стояли то там, то сям, Василий взяв Полю за руки, посмотрел в её глаза.
     - Ты ведь выйдешь за меня, Полюшка? - взволнованно спросил он.