Айви - дочь палача

На берегу бескрайнего океана, в котором рыбы не меньше, чем комаров на мшистых отмелях болот, раскинулось графство Корнуолл, что в Старой славной Англии. Много удивительных историй и легенд ходит по всему белому свету об этом странном месте. Одни только байки о Корнуэльских огромных кошках чего стоят, но на то они и байки, чтобы их, передавали друг другу пьяные рыбаки в пивнушках, доставая из беззубых ртов замусоленные трубки и запивая крепким элем. Наша история будет о событиях, происходивших в Лонстонском замке, который нельзя было назвать ни роскошным не надежным, в отличие от замка Тинтажель, в котором, как известно, появился на свет Король Артур. Во времена, предшествующие восстанию корнцев, было смутно и не спокойно в каждой лачужке деревень графств. Всегда находились преступники и неугодные власти графства люди, но не всегда суд над ними был справедливым и гуманным.
Палач Кайд был достаточно молодым для своей жестокой профессии, но своё дело исполнял с особой пикантностью, присущей истинным садистам, что, впрочем, доставляло немало удовольствия господам, но и наводило немалый ужас на простое население. Он жил в подвальных помещения Лонстонского замка. На дверях его комнат висел огромный замок, не позволяющий любопытным служанкам заглянуть в его мрачные владения. Отсутствие окон и затхлый влажный воздух сделал кожу Кайда белой и блестящей, как пленка на  молодом сыре, а его грузное рыхлое тело вызывало отвращение даже у старых, видавших много, дам.  Под его бесцветными водянистыми глазами глубоко залегли сероватые тени, придававшие болезненный вид этому молодому человеку. Жены у палача Кайда никогда и не было, да и какая же за него пойдёт?  С таким и поговорить боязно, не то что предаться страстным ласкам. Много раз, конюхи, тискавшие молоденьких служанок замка в амбарах и за конюшней, натыкались на жадный горящий взгляд палача, бессовестно наблюдавшего за происходящим распутством. Стараясь увести свою пассию в другое место, они говорили, что от такого взгляда не что мурашки по спине, а напрочь все мужское желание отпадало.
Однажды, когда слуги обедали за летним столом под лозами старого виноградника, Кайди привел к столу совсем юную девушку, лет шестнадцати. Она была скромно одета, а её светлые волосы – убраны под замусоленный чепец. Внешне девушка некрасивой, её движения были неловкие, угловатые и вся она напоминала затравленного кролика из Корнуэльских лесов.  Кайди хрюкнул о том, что это его жена Джин, и попросил найти ей работу на кухне. Старая повариха Присцилла молча поставила перед Джин тарелку с похлебкой, отломила пол лепёшки и сообщила, что девушка будет отвечать за сбор яиц в Лонстонском замке. Одобрительно кивнув, Кайди принялся за еду.
Что он делал ночами с бедняжкой, не знал никто, по пол ночи из подвалов доносились крики и стоны Джин, а к утру девушка выходила на работу с измучанным видом, не выспавшаяся, пугающаяся от каждого звука.  Зато у Кайди было великолепное настроение, он частенько после завтрака, сложив толстые пальцы на свой необъятный живот, дремал под лучами утреннего солнца. Не мудрено, что спустя некоторое время, Джин понесла, хотя ночные крики и стоны на этом не прекратились. Теперь, перед утренним завтраком, Кайди вышвыривал девушку из подвала, пиная вслед кадку с рвотными массами и заставлял мыть каменный пол, прежде, чем она сядет за стол. Всем было жаль бедняжку, но спорить с палачом –не самое благородное занятие. Его жестокие казни оставались надолго в памяти людей яркими тошнотворными образами. После повешенья, он любил стянуть за ноги жертву и додушить её сам, а если дело доходило до пыток, то ему в этом не было равных!  Кайди не боялся прогневить всевышнего, он смеялся и говорил о том, что вся его работа –Господу в угоду. Когда Джин пришло время рожать, Кайди заявил всем, что он сам примет роды, растягивая свой рот в мерзкой улыбке. Как не уговаривали его повитухи, пустить их к девушке, он только рявкал в ответ.
Холодным апрельским вечером, палач велел принести тёплой воды к порогу и побольше чистых тряпок. Он был явно навеселе. Его глаза горели странным возбуждением, а изо рта воняло алкоголем. Старый священник Нирт сложил руки в молитве за душу Джин, он знал, что этой ночью она покинет измучанное тело и вознесется в чистые приветливые чертоги Господни.
Вопреки ожиданиям, криков не было, но к утру, Кайди вынес ведра с кровавой водой и сжег кровавые тряпки. Все облегчённо вздохнули, понимая, что Джин осталась жива и роды прошли успешно. Палач всем заявлял, что мать ещё очень слаба и ей пока не стоит выходить на улицу  и забирал подносы с едой к себе в подвал, но через пару недель он заявил, что Джин мертва и тело нужно похоронить. Судя по очертаниям под платьем умершей, не трудно было догадаться, что живот Джин был вспорот, наверное даже еще во время родов и страшно представить, что пришлось вытерпеть ей в последние дни своей жизни. Зато мы увидели Айви –крохотную малышку, которую Кайди бережно носил в своих потных лапищах, сюсюкаясь и строя смешные рожицы. Он сам растил девочку, не подпуская к ней не служанок, ни кухарок.  Нередко малышка оказывалась на работе у своего папочки. И, к ужасу, собравшихся поглядеть на казнь людей, добавлялся жуткий вид маленькой очаровательной девочки, которая подползала к откатившейся голове и засовывала пухленькие розовые ручонки в рваную шею, вымазываясь в кровь и заливаясь восторженным детским смехом. Когда девочке исполнилось семь лет, стало понятно, что эта малышка с ангельским личиком и светлыми кудряшками, как у своей матери, обладает поистине дурным и жестоким характером. Кайди безумно любил дочь, потакая всем её просьбам и шалостям. Он подарил ей изящный тонкий нож, чтобы она могла забавляться с дворовыми кошками, отсекая им кончики их веселых хвостов, объясняя, что слишком много этих вонючих, вечно голодных тварей стало путаться под ногами. Он счастливо улыбался, когда Айви ставила ловушку на птиц и вспарывала трепещущие тушки, доставая маленькие горячие сердечки. Айви говорила, что она очень любит сердечки, и ей любопытно посмотреть на сердца всех животных, птиц и даже рыб, что встретятся. Однажды, Кайди не вышел к завтраку, не вышла к завтраку и Айви. Виночерпий долго колотил в старую подвальную дверь, но без ответно. К обеду дверь было решено выломать. Все любопытной толпой ввалились в подвал палача Кайди и нашли лишь его вспоротый труп, у которого сидела семилетняя Айви, с любопытством рассматривая свежедобытые внутренности. От этого жуткого зрелища никто не мог отвести взгляд, а дочь палача, оторвавшись от своего занятия, посмотрела на них и произнесла с искренним восторгом: «Сердечко моего любящего отца – самое красивое из всех сердечек, которые я видела!»