Портрет

- Как здесь красиво! – первые слова ведущего, ступившего внутрь сочинской дачи Сталина. Снаружи – зелёное G-образное сооружение на вершине холма в окружении деревьев, заметно возвышаясь над впереди раскинувшимся морем. Настоящая крепость, как и все дачи вождя. Где-то прячутся три подъездных и выездных пути. Дачу на Валдае с одним въездом и без отходного пути Сталин забраковал, назвав мышеловкой.

Соня
Соня – обычно уверенная, властная молодая красавица – робела с первых минут. И ни плотная повязка, ни непроницаемая маска на лице тому виной. Для экстрасенсов, проходящих испытания, маски, повязки – обычное дело. Да и задание не отличалось новизной – расскажите о хозяине этого дома. “Страшное место”, - прошептала она, сканируя вслепую руками окружающее пространство.  Пространство называлось кинозал. Об этом говорили окошки в стене для кинопроектора и размеры комнаты. Центр её пустовал, немногочисленная мебель дислоцировалась вдоль стен и не совсем ассоциировалась с кинозалом.

Так, перед Соней стоял рабочий стол Сталина, с подаренным Мао Цзе Дуном письменным прибором. Сам вождь откинулся на спинку кресла, весь такой маленький и восковый. Манекен Соня не распознала, решила – портрет стоит на полу. “Взгляд неприятный… – поёжилась она. – Курит… Любит женщин… Матерится… Взгляд такой жёсткий…”

Соню отвлекали другие энергетические эманации – она показала рукой за спину – почувствовала лысого мужчину. Там стоял небольшой стол. “Это Поскрёбышева, секретаря, - комментирует эксперт за экраном в другой комнате. – Плохо кончил”.

С вешалки свисал плащ другого увиденного Соней полненького мужчины с крупным лицом. “Власик, начальник охраны Сталина, - опять шепчет экспертша. – Двадцать лет безупречной службы, и отправился по этапу”.

Но внимание Сони уже сместилось влево – там на чём-то вроде бюро и перед ним размещались фотографии. “У этого человека была большая семья, дети, внуки… но ему было до них пофигу... Женщина-суицидница, боль, тоска… “

- Аллилуева, - усмехается эксперт. – В самом центре - её фото.

- Очень неприятная атмосфера, - продолжила Соня, отметив ещё одну женщину на фотографиях. – Хозяин – жёсткий человек, страшный. Здесь жить я не смогла бы, - и уже сняв повязку и маску. - Ой, Сталин! – засмущалась и повторила несколько раз – страшный человек. Отказалась смотреть на восковую фигуру, а заспешила к фоткам. Внимание всё обратив на вторую выделенную ею женщину: “Это тоже его женщина”.

- Да, - подоспела эксперт. – Это первая жена, Като`. Умерла через несколько месяцев после свадьбы, от тифа. Успела родить Якова. Сталин поминал её пятнадцать лет, очень любил. И больше так никого не любил. Ко второй жене, Надежде, относился пренебрежительно. От очередной его грубости при гостях Надежда пошла домой и застрелилась. А перед этим, в Германии, врач, её осматривающий и узнавший про четырнадцатый аборт, сказал: “Вы живёте со зверем, животным…”
Сталин не пришёл прощаться с Алилуевой. Оттолкнул её гроб, сказав: “Она ушла как враг”.

Брат и сестра
Казахам достался бассейн. Их привели, посадили у самой кромки. Встали, брат тут же преградил рукой движение сестре – опасно! Та, помолчав: “Маленького роста, какой-то корявый. Ноги-руки очень  тонкие. Живот большой”.

Жан: “Кожа странная. Грязное, какое-то некрасивое лицо.

Дана: “Ноги… пальцы странные, уродливые”.

Жан: “Осматривается кругом, чтобы никто не увидел. Его обнажённое тело никто не должен был увидеть”.

Эксперт: “У него на ноге через…(не расслышал) второй-третий пальцы. Отметка дьявола, как говорили в старину. Сталин никому не говорил о дефекте стоп. По легенде – он даже спал в носках”.

Жан бьёт себя по груди: "Сердце стучит… Страх. Страх его съедает…"

Дана: “Маленький мальчик…”

Эксперт: “Ничего не понимаю”.

Жан закрывает лицо ладонями, словно готовится оттолкнуть… “Мужчина в ярости… Хочет закрыться… Надо спрятаться… он плачет…”

Дана: “Маленький мальчик”.

Эксперт: “Не понимаю”.

Жан неожиданно бьёт ладонью по ладони вытянутой руки. Громко, хлёстко, словно бичом. И ещё раз... сопровождая хлопок словами: “Ещё раз! Ноги… Сапоги. Какие-то сапоги, - речь учащается. Это речь маленького испуганного до смерти мальчика. – Перед глазами сапоги… Удар в лицо”, - голова Жана откидывается назад.

- Сапожник! Отец был сапожником! – вдруг вспоминает эксперт.

Жан: “Отключается. Он не хочет об этом вспоминать… Уходит”.

Эксперт: “Сапожник Виссарион был пьющим, жестоким человеком. Постоянно избивал жену и калеку-сына… Спасая сына, мать отправила десятилетнего Сосо в духовное училище родного Гори. А тот уже перебрался в духовную семинарию в Тифлис… Но до конца жизни Иосиф Сталин сохранил любовь к высоким кирзовым сапогам”.

Марина
Спотыкающуюся Марину ввели в Зал приёмов. “Роскошь, - прошептала Марина и опустилась на колени. Поводила руками над полом, словно разгоняя туман. “Девочка, - едва слышно. После небольшой паузы: - Женщина… Высокий темноволосый мужчина…”

- Похоже, она видит старшего сына – Якова. Его жену и дочку, - эксперт в задумчивости. Они отдыхали здесь в сорок первом.

- Женщина чего-то боится. Показывает мне что-то. Страх… -  Марина болезненно потирает свои старческие руки. – Что-то отнимают. Ребёнка… Девочка плачет.

Эксперт: “Наконец поняла – Яков попал в плен. Сталин отказался менять его на фельдмаршала Паулюса. Но сказал не “Я маршала на солдата не меняю”,  а “У меня нет сына”. И сын стал врагом народа. И его жена Юля тоже. А трёхлетнюю девочку забрали в сиротский дом”.

- Дайте мне стены, - вдруг попросила Марина. Ведущий помог ей подняться, подвёл покачивающуюся к стене. Марина распласталась по стене, захрипела. “Почему он не повернулся ко мне? Почему он…Суицид…”

Эксперт: “Марина услышала Якова, в отчаяньи от решения отца, он бросился на колючую проволоку под током. Автоматные очереди терзали уже мёртвое тело”.

Марину сотрясал плач, ей разрешили снять маску и повязку. Узнав, где находится, она растерялась. Ведь Сталин был её кумиром, культовой фигурой: “Без него мы после войны так не поднялись бы”. В свои видения она сначала не верила, но потом счастливо улыбнулась, услышав, что всё говорила правильно.

Константин
Константин практически сразу опустился на колено в кабинете Власика и стал пить что-то из маленького пузырька. “Травяной настой”, - сам и пояснил. Духа своего чтобы активизировать. Дух активизировался быстро, через несколько секунд хозяин уже щупал ковёр, бормоча: “Мягкий пол, шагов не слышно. А шаги надо слышать”.

- Это слова Сталина, - восторженно среагировала эксперт. – Ковры появились только после его смерти, чтобы сохранить паркет.

- Слышу музыку, - опять Константин. – Мужчины танцуют… Один, хозяин, смеётся… Будто издевается… Странное сочетание верности, культа обожания и страха.

- Да-да, - радуется экспертша. Ей явно нравится Константин, и не в первый раз. Она смакует каждое его слово. – Во время частых мальчишников Сталин заставлял гостей танцевать в парах. А те… Поскрёбышев как-то подал Сталину списки на расстрел, с именем своей жены. Решил заступиться: “Мою дуру-то оставьте”. “А зачем?” – усмехнулся Сталин. – Расстреляли.

- Вижу, - вдруг напрягся Константин. – У него множество имён…

- О да! – в восторге экспертша.

- Мистика какая-то… - Константин озадачен. Мне не показывают его. Какая-то мощная сакральная защита.

Все в растерянности – что за сакральная защита?

- Ага, вот, - Константин оживился. – Не русский, кавказец. Невысокий. Усы. Пышные усы, - Константин показывает всё на себе.

- О, усы! – экспертша счастливо улыбается.

- И лысина, - продолжает показывать на себе.

Оппа! Ревизоровское молчание.

- Такая блестящая лысина, - Константин беспощаден.

- Может он про Гурджиева? – экспертша в задумчивости. – Такая сакральная связь.

- Это важный человек… - палец Константина раскручивает спираль. – Учитель… Они близки.  Между ними сакральная связь.

- Точно – Гурджиев, - экспертша говорит уверенно, но её лицо…

Оказывается, Сталин и знаменитый мистик Гурджиев были однокашниками по Тифлиской семинарии. Именно из-за Гурджиева Сталина выгнали из семинарии. Так может Гурджиев сделал всё для защиты Сталина от магического воздействия? Поставил ту самую сакральную защиту. Один из шагов – исказить все сведения о юности Сталина. Никто толком не знает и сейчас дату рождения.
После бегства Гурджиева во Францию место мистика занял Мессинг. И всегда потом при Сталине был кто-то из мистиков.

А Константин продолжал (про кого из друзей?): “Он считал, что ему ничто не угрожает. Доверился предсказаниям”.

Пока ведущий с экспертом вспоминали Аннанербе, Грааль, Константин задумался, но продолжил: “Страх. Он нервничает, как будто бы на грани. Как будто боялся проиграть, но он выиграл. И это сделало его сильнее”, - движением указательного пальца Константин ставит  точку. Понятно уже, о ком он говорит.

Но нет – не точка. Константин вдруг возвращается на дачу: “Вижу. Время как сейчас – поздняя осень… Он сидит здесь… - Константин оглядывается. – Ночь. Собака лает. Пристрелить бы эту собаку. Один. Он не должен быть здесь, должен быть далеко отсюда, - Константин ускоряется, показывает  пальцем – где должен быть Он…

- Сорок пятый год. Ноябрь. Его там ждут, - экспертша словно гончая, взявшая след.

- Его там ждут, - словно за ней повторяет Константин. – Очень много людей.

Комментатор рассказывает о параде на Красной площади сорок пятого, где вождя ждут тысячи победителей.

- Телефонный звонок. Он не берёт трубку.

Комментатор продолжает о параде, где так и не появился Сталин, чтобы никто из гордых победителей не обольщался – ничего не изменилось, они всё ещё рабы.

Эксперт: “Пошли репрессии. И все эти военоначальники, которые победу добыли, они были добиты “.

Обессиленный Константин устало стащил маску.

Ведущий: “Вы можете сказать – чей это дом?”

Константин, озираясь: “Думаю - уже понятно, да, - и добавил. – После смерти он стал ещё закрытее”. 

Было ещё “Бла-бла-бла”, наносились последние мазки. Но портрет уже сложился. Во всяком случае – для меня. Надеюсь – и для вас.
Неожиданный, не по правилам. Но какой есть.