Императрица

ИМПЕРАТРИЦА

Лидия Гавриловна Ягодовская – коренная курянка. Училась в одной школе с моей мамой – третьей. Меня когда-то очень удивило, что мама (лет через сорок после школы) ее узнала: «Эта девочка училась на класс старше». Видимо, девочка Лида Акулова была такой же яркой личностью, как и педагог Лидия Гавриловна.

Несмотря на то, что растила её одна мама (папа умер рано), была всегда со вкусом одета, причесана и, судя по всему, с детства самодостаточна. Она помнит всех своих школьных учителей. Мне было ужасно интересно «сверить показания»: моя мама тоже в восемьдесят помнила все имена-отчества-фамилии, прозвища тех же, что учили  Лидию Гавриловну, учителей и перечисляла мне по алфавиту весь список одноклассников из школьного журнала.
  И Ягодовская (в девичестве-Акулова) так же: "Панов, Кийко, Веселовская, Бампи,  Бедер(с доктором Григорием  Бедером общалась всю жизнь)..."
 
 Какое счастье иметь в преклонных, прямо скажем, летах такую память, такой ясный острый ум, как у многих людей этого замечательного поколения! Того, чьи мальчики «повзрослели до поры» и «ушли из детства в мёрзлые теплушки»… Прямо с выпускных вечеров – в войну.

  Так что в институте, да ещё на историко-филологическом факультете, однокурсниками Лиды оказались одни девчонки. Каждому преподавателю она даёт точную яркую характеристику. Тойбин, Денисевич… Тогда эти преподаватели были ещё молоды, но  удивляли своими знаниями и эрудицией.

  Замуж Лида вышла в студенческие годы. Муж уже преподавал в институте. Вместе прожили 64 года. По учебникам геометрии Ягодовского в 70-е - 80-е училась вся страна, он автор одиннадцати книг.

  7-я школа была первой и единственной школой преподавателя русского языка и литературы  Ягодовской. Надо сказать, что вообще в нашей школе было много жён преподавателей пединститута: Марья Григорьевна Иванова, Людмила Георгиевна Чупахина… Первые ученики Ягодовской были девочки (школа с 1945-го по 1954-й год – женская). «Они очень хотели учиться», – ответила она на мой вопрос: «Какие они были?». Первый директор при ней Александра Ивановна Брюхачёва. Снова короткая характеристика: «из партработников». Екатерину Ивановну Лотареву считает толковым педагогом…
 
  Про Шкляра: «Видел всех насквозь – психолог». Отмечала его скромность, умение ладить с коллективом: «Он всегда имел по минимуму преподавательскую нагрузку – всего себя посвящал организаторской работе, говорил: «Директор не может быть хорошим предметником – ему некогда»,  «Его обожали ученики – об этом знают все, но он был очень хорош и с учителями: он нас любил, заботился о нас, что называется, был отец родной. Всё про всех знал, всегда интересовался: как муж, как дети, нужна ли помощь… Не стеснялся спросить совета. С Цаловой, Осиповой, со мной особенно часто советовался по разным школьным вопросам».
 
  - Шкляр обладал неподражаемым юмором и артистическими способностями. Например, к случаю, цитировал перлы учеников. Был в школе такой нерадивый ученик Фролов (в школе училось ещё немалое количество его братьев и сестёр). Так вот, вызвали его как-то на педсовет и распинались целый час – стыдили, увещевали, а он стоял с непроницаемым выражением лица и взирал на происходящее несколько даже свысока. «Ну ты понимаешь, тебя же на учёт в детскую комнату милиции поставят, тебя на второй год оставят!» – «А мине это не шикочет!» – был ответ. Учителя, как ни старались удержаться, умерли от смеха. С тех пор Шкляр взял эту фразу на вооружение. Когда его допекали по телефону всевозможными распоряжениями сверху, он, кладя трубку, произносил с неподражаемыми фроловскими интонациями: «А мине это не шикочет!» 

 …Он никогда не сидел в кабинете. Постоянно прогуливался по коридорам или школьному двору под ручку с очередным хулиганом, мирно беседуя о том о сём. Очень любил, например, делать такой променад с братьями Крандач.
Шкляр был очень компанейским человеком и лёгким на подъём. Куда мы с ним только ни ездили!.. В Ясную Поляну, Спасское-Лутовиново… Как-то организовал для учителей поездку в Крым. Туда мы ехали в каком-то грузовике. Но были все тогда ещё молодые и азартные. Ночевали в местной школе – Шкляр договорился. Объездили весь Крым: Севастополь, Симферополь, Ялту,  Феодосию.

 Был оптимистом, не любил, когда говорили о болезнях: «Ну, снова старые песни на новый лад!» Шкляр был человеком высокой культуры, демократичным, порядочным. Если бы все директора были такие, учителям было бы легко работать!

   Про Людмилу Ивановну Осипову: «Настоящий учитель», про Зинаиду Даниловну Мусакину: «Умная, принципиальная, не жалела ни сил, ни времени для учеников», про Елену Исааковну Рейзенман: «Приличный человек, добрая, хорошая», про Елизавету Андреевну Истратову: «Очень порядочный человек, замечательный классный руководитель», про Софью Алексеевну Цалову: «Прекрасный человек, великолепный предметник. Нас сравнивали, но мы никогда не конкурировали. У нас разная манера преподавания, у каждого своя методика, просто мы обе любим литературу и русский язык. Дружим до сих пор».
  Это правда. До недавнего времени ни одна сдача спектакля не обходилась без целого ряда в партере родных седых голов: Лидия Гавриловна, Софья Алексеевна, Идея Александровна, Людмила Ивановна, Марья Григорьевна…В театр их приглашала невестка Людмилы Ивановны. И на «девичники» собирались  дома то у одной, то у другой долгие годы.
  Когда говорят о словесниках-корифеях нашей школы, часто произносят: Мурашковская, Грызлова… Но Цалова и Ягодовская – произносят всегда.
Она учила не только литературе  –  всему, что может пригодиться в жизни. Например, не разрешала девчонкам причесываться при парнях. И уже после школы мальчишки приводили к ней своих будущих жён, девочки прибегали советоваться сначала о своём – о девичьем, а потом и о проблемах семейной жизни.

   Они ей подражали во всём – в макияже, жестах, интонациях. Татьяна Юрченко вспоминает, как высмеивала Лидия Гавриловна «девчоночьи песенники» – с картиночками и розочками – разновидность девичьих альбомов ещё пушкинских времён: «Мещанство, пошлость!» И ребята, вместо дурацких стишков и анкет из этих альбомов, полюбили настоящие стихи, вели настоящие дневники, словари иностранных слов, тетрадки-цитатники, а ещё дневники читателя, где рассказывали, что и почему понравилось в прочитанной книге.

   А уж в театр, на выставки она начала водить своих учеников с четвёртого класса. Не пропускали ни одну премьеру, а после спектакля в воскресенье или субботу, уже в понедельник, будь добр, – отзыв, экспресс-рецензию. Она учила ребят обсуждать всё увиденное, услышанное, прочитанное, думать, иметь собственное мнение. У учеников Ягодовской – прекрасная речь, хорошая дикция, они умеют внятно выражать свои мысли и в письменной форме. Причём, независимо от оценок в аттестате, все.
    Татьяна Юрченко – ведущая серьезных многотысячных праздников, специалист по технике речи, преподает  сценическую речь, культуру речи детям и студентам. Она много училась этому и в колледже культуры, и в институте культуры в Ленинграде, но главным своим учителем считает Ягодовскую. Да и то сказать, в качестве ведущей «Звездопадов» и «Алых парусов» Юрченко была хороша еще в школе.
 
 …Двое красавцев сыновей, заботливый муж – ее жизнь всегда была полной, насыщенной, яркой. У нее были осанка и интонации императрицы, и, надо сказать, свита играла эту ее роль достойно. Никому не приходило в голову ей перечить, с ее авторитетом считались и считаются до сих пор. И в свои почти 90 (несколько лет назад она овдовела и  потеряла младшего сына) Лидия Гавриловна всегда была хозяйкой положения, отнюдь не старушка, которую надо опекать. Ее любимый класс, конечно, делает это – беспокоятся о ее здоровье, следят за ее хозяйственными нуждами, как-то даже, не спросясь учительницы, ремонт сделали (благо, что многие из ее «мальчиков» крепко стоят на ногах, дружные, помогли друг другу подняться в бизнесе). Но… во многом это та же Лидия Гавриловна Ягодовская.
 
С намерением взять у нее долгоиграющее интервью в первый день проговорила с ней по телефону пару часов, а на следующий день Лидия Гавриловна сказала твердое: «Нет, Таня, больше про школу мы говорить не будем. Я вчера ночь не спала». И это было такое твердое «нет», что я больше и не пыталась проникнуть к столь ценному источнику информации, хотя в любом другом случае сделала бы это непременно. В конце концов, есть еще и ее ученики – любящие, благодарные, достойные.

 Галина Королева (Абрамова), выпуск 1964 года:
– Мы просто боготворили Ягодовскую – недаром 4 девушки из нашего класса поступили на литфак. В институте мы учились в одной группе и дружим до сих пор: Валя Забелина (она – завуч по воспитательной работе в 41-м училище), Людмила Бандура (35 лет преподаёт в колледже культуры) и я.  И еще Татьяна  Смолинкина (она всю жизнь заведовала библиотекой на «Приборе»).

 Как увлекательно Лидия Гавриловна рассказывала, какая у неё была  яркая речь, точные детали! И не только о книгах, их авторах, но и о спектаклях, о поездках в Ясную Поляну или Спасское – как будто мы уже там побывали или смотрели. К слову, в старших классах мы и бывали и смотрели – были с ней в имениях Толстого и Тургенева, а в театре не пропускали ни одной премьеры. Не был со школой в театре – пятёрки не видать.
   
  Мы выписывали в специальную тетрадь имена всех персонажей, например, «Войны и мира», вплоть до самых мимолётных, кто в романе 2-3 фразы всего сказал, учили наизусть огромные отрывки (и Татьяна начинает читать мне наизусть роман – с самого начала, с того, что на французском – описание вечера в салоне Шерер). Несть числа её приёмам по вдалбливанию в нас грамотности. Порой она бывала резка, обсуждая речевые ляпы и письменные перлы – она ведь была очень остра на язык. Мы писали бесконечные диктанты и на ударения, и на иностранные слова. «Не дай вам бог произнести квАртал или диспАнсер!» Культура речи была для неё не менее важна, чем грамотность на письме. И вообще культура… Совсем ещё малышам нам внушала: «Постарайтесь в театре не потерять номерки! Упаси бог, шуршать фантиком или шептаться!»

  Я очень любила школу, считала, что жизни после неё просто не существует, горько плакала на последнем звонке. А Лидия Гавриловна утешала: «Ну что вы плачете, Галя? Оставайтесь ещё на год, я вас возьму!»

  У Ягодовской даже в последние месяцы жизни был всё тот же звонкий, поставленный голос. «Девочки, приходите, а то не успеете!» Причём спокойно, без грусти, просто констатируя факт, это говорила. И когда из Питера приезжал наш Валера  Литавин, он всегда «трубил сбор», и мы спешили к Ягодовской или Палеховой.

   Лидия Гавриловна сильно сдала после смерти мужа и младшего сына. Когда муж болел, очень переживала, но, будучи по жизни волевым человеком, преодолевала себя: «Не представляю себя без него, заставляю себя вставать ради Миши – покормить его, дать лекарства». 

 Людмила Бандура, выпуск 1964 года:

– Лидия Гавриловна, безусловно, явление, педагог от Бога! Могла одним словом поставить человека на место, причём на всю жизнь – терпеть не могла выскочек, хвастунов, неоправданные амбиции!
Мы с подругами как-то говорили о том, что будь она человеком нового времени, могла бы зарабатывать большие деньги – и репетиторством, и  издательским бизнесом. Её коллекция сочинений за многие десятилетия – это вам не современные сборники «Сто лучших сочинений» – там были и глубина, и эрудиция, и безупречный язык, и собственная точка зрения.

 Лидия Гавриловна учила нас анализировать, думать, выражать свои мысли, запрещала в сочинениях кусками цитировать критику. Её речь завораживала! Урок кончался, звонок звенел, а мы не расходились. Она учила нас учиться на собственных ошибках. Урок после сочинения всегда начинался с чтения самого лучшего и самого худшего сочинения. До сих пор помню некоторые перлы: «Ниловна с понтом носила пирожки на фабрику». Слово «с понтом» было в молодёжном лексиконе тех лет новым, только входило в моду, и кто-то из мальчишек решил применить его в сочинении по Горькому. «Возьми в руки словарь, ищи здесь это слово»,  – приказала Ягодовская. «Нет? Вот и я не вижу».
 
 Олег Коробенко,выпуск 1977 года:

 Лидия Гавриловна – выдающийся педагог и знаток русского языка и литературы – это истина, не нуждающаяся в доказательствах. Как Борис Ефимович Друкер у Жванецкого, так у нас в жизни нашелся учитель, который открыл нам двери Русского
языка.
 Человек яркий и страстный, она увлекала нас великим действом преподавания. Каждый ее урок можно рассматривать как спектакль. Я уверен, что если бы она не стала гениальным педагогом, она стала бы гениальной актрисой. На ее уроки ходили толпы студентов из пединститута, но  им доставались не самые яркие уроки Лидии Гавриловны.

 В эти дни она сглаживала углы: старалась быть более сдержанной, доходчивой – больше не для нас, а для них. А вот нам одним  доставались ее те самые искрометные и страстные уроки, которые забыть невозможно.
Владимир Перельштейн, выпуск 1966 года:
 – Ягодовская иногда у нас заменяла Цалову. Ну это бывал чистый концерт, литературный,  конечно! Знаете, такая советская  дворянка, с высокого стиля русским языком, безумно любящая и знающая русскую литературу, не признающая никаких авторитетов, а чётко высказывающая своё личное мнение. А какой это был человек! Строгая, справедливая, с чувством юмора. Ко всем без исключения детям обращалась на «Вы». Бывало забавно видеть: несётся первоклашка по коридору, она его стреножит и говорит: "Вы что себе позволяете? Здесь же не ипподром! Пожалуйста, я Вас прошу вести себя потише».

    Это был не бренд, а супер, гипербренд. Вы когда-нибудь встречали учителя, который первоклашек называл на "Вы"? Вообще всех учеников! Одно это повергало в трепет и вызывало дикое уважение. А как она знала предмет, как преподносила!!! Сказка! Влетала в класс, с порога бросала журнал на стол (некогда глупостями заниматься, потом, "по ходу пьесы"), быстрей, захлёбываясь от чувств, к Печорину, Онегину, Карениной!

  Ягодовская имела царственный вид. И муж её был красавец. Когда изучали "Героя нашего времени", образ Печорина, которого она очень любила (там описывается, что у Печорина были чёрные брови, а это – признак породы), Лидия Гавриловна комментировала так: «Ну, подумайте, насколько Лермонтов был прав. Оглянитесь, все чернявые люди –породистые красавцы!»

Оксана Кеворкова (Славинская), выпуск 1963-го:

 Пронзительная женщина и блистательный педагог! Всю  жизнь помнить и любить!

  …А  дальше воспоминания учеников из ее главного класса –тех, кто был с ней с их  4-класса, – и до конца…

Надежда Семенихина, выпуск 1974 г.

Наш класс был сложным, но Лидия Гавриловна справлялась с нами легко, она умела  для каждого найти  свое место в коллективе, подобрать к каждому ключик. Никто из учителей русского языка и литературы не хотел замещать её, потому что мы требовали только Ягодовскую.

  С 4-го класса она воспитывала нас, прививала хорошие манеры, старалась сделать  культурными людьми. Урок всегда начинался с показа носовых платков. Если платок аккуратно свёрнут, это значит, что ты им не пользуешься, а если ты применяешь его по назначению, то ни в коем случае не должен сворачивать его вчетверо. Так как класс состоял в основном из ребят, учила их быть настоящими джентльменами. Мальчишки должны были первыми здороваться, пропускать девочек вперёд, подавать пальто в гардеробе, носить ведра с водой на дежурстве и т.д. А девочки должны были думать «о красе ногтей», о своём внешнем виде. Ведь сама Лидия Гавриловна подавала нам пример: всегда маникюр, помада, бижутерия в тон одежде.
  Походы в театр…. Мы не пропускали ни одного спектакля, писали рецензии, а с Андреем Петровичем Буренко, народным артистом и отцом нашей одноклассницы Иры Буренко, репетировали сказку «Двенадцать месяцев». На всю жизнь запомнили: шуршать бумагами в театре – бескультурье, находиться  в храме Мельпомены в сапогах – жлобство и хамство.

  По литературе вели тетрадь для выученного наизусть,  «Евгения Онегина» знали почти на память. А сколько читали! У нас был лозунг «Ни дня – без чтения». Русский язык изучали по экспериментальным учебникам в виде  отпечатанных листов А-4, которые нам присылали из Москвы. Частым гостем у нас был Владимир Константинович Лоторев, профессор кафедры русского языка педагогического института. Мы понимали, что он и его студенты обожали яркую, умнейшую нашу Лидию Гавриловну и её уроки. Используя свой тонкий юмор, она научила употреблять глагол «класть» («Вы всегда кладёте, а «ложить» – только в одном месте!»). Да, это были настоящие уроки жизни.

   Татьяна Юрченко:
- Она никогда не ходила по рядам – стояла у доски, у стола, «возвышаясь над суетой».
  Наш читающий, хорошо говорящий на хорошем русском языке, с замечательной дикцией класс выгодно отличается от многих наших сверстников из других школ, которым не посчастливилось учиться у таких учителей, как Лидия Гавриловна. Даже тосты наши парни произносят любо-дорого как – содержательные, со смыслом, с юмором, избегая дешёвой патетики и демагогии. Этому она нас тоже учила – избегать штампов, клише, слов-паразитов. И скороговорки учили, и всего «Недоросля» по ролям прочитали (до сих пор с удовольствием и со смехом вспоминаем), и чуть не весь роман «Война и мир» – по абзацам.
Каждую неделю Лидия Гавриловна отмечала для нас кружочками программу телепередач: что обязательно нужно посмотреть. Мы и сейчас так поступаем, делая упор на умное, полезное и «культурное».

   Это теперь нет проблем, а раньше… Все книжные развалы, «Букинисты» в любом городе обходила – Лидия Гавриловна учила: «Чем дешевле книга, тем она умнее». По советским реалиям чаще всего так и было. Она приучила нас собирать словари, пользоваться ими постоянно. Ожегова, Даля, толковый, ударений, словарь иностранных слов… Учила к месту пользоваться фразеологизмами, цитатами. Помню, как помогло мне это на вступительном экзамене по литературе: билет был не самый удачный, но я так ловко ввернула что-то из речи Горького на съезде писателей!.. Конкурс в питерский вуз был 24 человека на место, но…  Или мы не учились у Ягодовской?! Она вселила в нас уверенность в себе – в своих силах, возможностях, потенциале.
 Была строгой, но ценила в каждом из нас индивидуальность, помогала развивать то, что природой заложено.
  У нас были не только цитатники и словарики, к которым она нас приучила вместо дурацких песенников, о которых презрительно отзывалась: «Мещанство», но и «анти-словари» – для словарного мусора и ляпов. Учила нас замечать неправильности своей и чужой речи, следить за ней.

 С четвертого класса практически каждый выходной – поход в театр, а в понедельник – сочинение-отзыв. Стали постарше – рецензия. Вот сейчас много найдёшь грамотных рецензентов, даже среди профессионалов! Я не говорю, что мы научились делать это профессионально, но размышлять над увиденным, знать законы жанра мы научились точно.

 Лидия Гавриловна вытребовала у директора право делать девочкам маникюр – «думать и о красе ногтей» она нас учила тоже. К слову о ногтях… Многие наши девчонки предпочитают яркий лак (она любила алый), ведь нам с тех самых «младых ногтей» хотелось подражать ей во всём.

 Я не помню, чтобы у неё были любимчики, по крайней мере, никто этого не чувствовал.
  Она часто говорила с нами о чувстве собственного достоинства. Её независимость, самодостаточность остались для нас образцом на всю жизнь. Она так несла себя, так держала спину! Королева! А её интонации, такой поставленный голос и вместе с тем – неподражаемое чувство юмора, она смеялась так весело!..
Все наши даты, юбилеи без нашей классной не обходились, она была на свадьбе у многих наших. Первый тост всегда за ней. Помню, как замечательно она говорила на юбилее Димы Колупаева.
 
  То, что наш класс такой дружный, что мы все ценим и бережём друг друга, несомненно, заслуга Ягодовской. Наши мальчишки (они у нас замечательные, настоящие мужики !) поддерживали и тянули друг друга в трудные 90-е.
Конечно, это счастье иметь такого наставника, рядом с которым мы прошли по жизни! Нам сказочно повезло! Под этим уверенно подпишутся все мои одноклассники.
                2011 год.
Лидия Гавриловна Ягодовская ушла из жизни  в июле 2012 года.
(Из книги "Седьмая. Родная. Пушкинская")