Повешенная

   сборник ужасных судеб из нашей деревни

   Эпиграф: Народ наш удалился от Церкви на путь греха, несчастья и погибели...
Эпиграф второй: С 90 е годов злодеи убивают добрых людей, но этого могло бы не быть, если бы добрые люди уничтожали злодеев вовремя...



          
     ПОВЕШЕННАЯ

 

Трагедия эта случилась на «Тайване». Тайванем называли небольшое поселение китайцев, которые уверяли, что родина их Тайвань. Попали они в Сибирь как наемники во время гражданской войны, нанимаясь охранять советские учреждения.
С тех пор много воды утекло.


 И осталось с тех времен одно название улицы. проживал на этой улице милиционер, участковый Голядкин. С семьей. Жена Екатерина = красавица писанная. Косы пшеничные в руку толщиной. И звали ее Катериной. Двое деток малых было. Машенька и Гена, сын и дочка. Все у них ладилось.
И случилось в это время одной семье на тайване развесить. Двое поссорились и стали делить дом. И участковый им предложило разъехаться в разные стороны, чтобы не было скандалов. А дом сдать в наем.

Муж с женой по совету разъехались по своим детям, они были уже взрослые. А дом сдали в аренду молодой женщине по имени Алевтина. Участковый часто заходил в этот дом по привычке посмотреть, как живет новая хозяйка, все ли там в порядке. и надо же такому случиться, что участковый то влюбился в эту особу и сильно пристрастился к ней. И началось для жены участкового черное время. С работы Голядкин не приходит, дома не бывает проводит все вечера в этом доме на тайване. Пьет с полюбовнице.

Продолжалось это сумасшествие месяц. Случилось однажды в темную осеннюю ночь, что дом этот загорелся и такой пожар полыхать начал, что участковый едва выпрыгнул, оставив мундир и одежду всю с документами в горящем доме. Точнее ее на нем и не было. дом старинный был, сухой. Горело все страшно, со страшной силой. Алевтина тоже спаслась, хотя и пострадала с ожогами. Происшествие это дошло до начальства. Подробности эти все рассказывали очевидцы, что участковый бежал в трусах к своему дому через весь Тайвань. И даже Алевтине не помог. Та сама спасалась.
После разборки у начальства уволили Голядкина из участковых, выгнали из милиции. Алевтина новую квартиру сняла, у других людей, тоже на тайване. И надо же бы такому приключиться, что ей сдали полдома люди на руку нечистые.
В одной половине Алевтина жила, а в другую всю ночь приходили воры и приносили похищенное, уворованное и украденное. Алевтина не хотела ссориться с хозяевами, угощала их водкой по праздникам и старалась им  понравиться, чтобы они ее из дома не выгнали. Однажды Алевтина увидела, как хозяин убил чужую курицу. И сварил из нее бульон. Алевтина стыдить его стала, не хорошо, мол, чужих куриц убивать. Ну а хозяин ей отвечает, мол, нету сил захотел бульону, вот и сварил. После этого случая начал хозяин к Алевтине приставать. Выказывал ей знаки мужского внимания. Она как могла его совестила, но хозяин стоял на своем. Почему участковому можно, а мне нельзя.

Тут началась перестройка. безработица. Алевтину сократили с работы и
деваться ей было некуда.
Квартиры у нее не было. Ссоры с хозяином нарастали. И однажды после очередной разборки Алевтина заявила, что если он будет приставать, она расскажет в милиции, как ходят к нему воры. Алевтина кричала на всю улицу, когда ссорилась  с хозяевами. И том сто там было знали все. и вот вскоре после этого в темную осеннюю ночь вдруг завыли на тайване собаки. Страшно так, нехорошо.

  Утром пришли к Алевтининому крыльцу люди спросить, что так собаки воют. И увидели, что повешена Алевтина и висит она на притолоке собственных дверей у входа в свою квартиру.
Такое трагическое событие. Так погибла в тридцать лет молодая женщина.
Запуталась. Она и к ворам не пристала. И от милиционера ушла. Осталась она подвешенной между двух огней. Ни туда ни сюда. Знали, что ходили туда воры, но дело не раскрыли.

  Никаких устремлений то не было у нее. Хотя сама она была человеком беззлобным. Если бы пошла и заявила, может и жива была. А она и не туда и не сюда. А стращать ей нравилось. Кстати случилось это недалеко от дома, в котором мычит Иван Иванович. И теперь лишь темные-темные окна на темных улицах....