Звезда

“Что за…  Бред какой-то!”  -  ему приснилось нечто небывалое, таинственное, завораживающее, но, вместе с тем, мучительное и непонятное, от которого он, сидя на краю постели и держась руками за голову после пробуждения, никак не мог прийти в себя. Там, в глубокой дали нереальности, он видел на недалёком расстоянии от себя точку, из которой исходили яркие, множественные, ослепляющие смотрящего и всё сумеречное пространство вокруг лучи. Зрелище было завораживающим и притягательным… таким, что поневоле или, может, с каким-то ему неведомым расчётом точка и он медленно, но верно, сближались. Не было видно ни ног, ни своего тела. Но он отчётливо и со всей ясностью мысли, которая только возможна во сне, понимал, что что-то катит руками по направлению к точке. На какой-то момент, пересилив своё удивление и восхищение точкой, он посмотрел вниз.  Там он увидел огромных размеров шарообразный, резиновый баллон с рисунком протектора, как на колесе машины,  по всей его поверхности. И придя в ужас от того, что этот баллон катят его руки как раз на то место, где сияла точка, он попытался остановить это движение, упорно развивающегося не по его сценарию, события сна, как пробуют многие другие в своих сновидениях, наоборот, разогнаться. Но попытка оказалась тщетной. Он задавил точку. Едва освещённое пространство погасло. Он успел только стонающим, несколько воющим и жалобным голосом вскрикнуть: “ Зачем? Зачем?!” - после этого он проснулся.

*******
Он работал, был женат, имел двоих детей, один из которых уже ходил в школу. Всё в его жизни двигалось по мере своего течения, казалось, размеренно, но иногда возникали нежданно-негаданно всякого рода проблемы, беды и неурядицы. Была ли это неожиданная смерть близкого и всеми любимого человека; споры с государством в лице муниципалитета за право заставить его признать в себе отличие от обезьяны; след роковых случайностей, произошедших по никем не признанным ошибкам или же серьёзное осложнение здоровья его жены вследствие пробудившейся опухоли в мозгу из-за ранее перенесённой аварии, он никак не мог смириться с этой неизбежностью и со всей упрямостью считал, что её возможно и нужно предупредить, тщательно продумав все свои действия на случай каких бы то ни было происшествий. Но как бы он ни старался, жизнь всегда оказывалась хитрее и приспособленнее, умудряясь так шокировать человека своими новыми придумками, что в душе у него надолго, если не на всю жизнь, закрепился панический и дикий страх перед нею. И в какой-то момент он дошёл до мысли, что реально ничем не может помочь ни себе, ни своим близким в противостоянии с этой холёной, наглой, обожравшейся свободой своих действий реальностью. Он начал даже было опять философствовать, как иногда делал и ранее, дабы хоть чуть-чуть успокоиться. Но домашняя суета и тот страх лишь вызывали безудержный срыв нервов как раз на тех, кого он так стремился защитить.

Ему и в голову не приходило заняться чем-то отрешённым, потусторонним, может, сперва необычным для себя самого, но тем, что возможно когда-нибудь могло бы  стать полезным для всех и до боли своим. Поэтому в один из не по меркам тёплых майских дней, в очередной раз поссорившись с женой, он решил послать её далеко и надолго. Та противиться не стала: собрав детей и необходимые вещи, уехала в загородный дом своих родителей. Как ему тогда казалось, только на лето. Но она пыталась уехать навсегда.


*******
Прошло, тем временем, около двух лет перед тем уязвившим в чём-то сном, как "воскресный папа" очень частыми наездами посещал дом родителей своей жены. Причём это было именно в то время, когда её самой, как нарочно, не было дома. Он всегда взвинчивался из-за этого, потому как где-то подсознательно совсем не желал отпускать далеко от себя ни её, ни тем более детей. И приезжал, может, именно для того, чтобы каким-то образом доказать тёще и тестю всю непутёвость их дочери и возможную непутёвость детей вследствие такого существования матери. Но, услышав от них, что с ней всё хорошо, что дети не болеют, ходят в школу и детский садик, расположенные неподалёку в другом административном центре, плевал мысленно на жену с высокой колокольни и успокаивался.

В принципе, он добился того, чего хотел. Страх отступил. Но утрата той жизни, к которой быстро привыкаешь, порой сводит с ума. Так что, он продолжил, пугая ни в чём не повинных детей, досаждать своим негативным поведением и бестолковыми гневными расспросами старикам, и без того много повидавшим на своём веку и которым вдруг захотелось прожить остаток жизни в спокойствии и умиротворении. Жена, зная про эти визиты, однажды хотела даже отказаться от алиментов и переехать так, чтобы бывший муженёк никогда не узнал, куда. Но, понимая, что дети останутся без отца, пусть и такого, она со всей своей нежностью и просто обезоруживающей улыбкой, на которые только способны дети своих родителей, предложила им потерпеть ещё немного, сказав, а может, просто мечтая, что это непременно когда-нибудь закончится.

Она врала и терпела, терпела и врала. Да и папашка-то мало чем отличался от неё. Редко внимая голосу разума, начав размышлять об устройстве мира, вселенной и бытия, он приходил иногда в некий экстаз, будто бы разгадав какую-то тайну или чью-то до того дня скрытую истину. Но мнимость открытия, вдруг постоянно всплывающая на следующий же день в результате мыслей о чём угодно, но только не о нём, никак не позволяла ему прийти к некоему выводу, к той правде, которая способна всех помирить и всех же и простить. Те же мысли ко всему прочему заставили его думать о том, что он, на самом деле, жалок и абсолютно бесполезен в этом мире. И так как правда иногда ( если не всегда ) пугает намного сильнее, чем ожидаешь, он выбрал путь смиренного, извращённого мученичества, никому не понятного, кроме него самого. Им овладела эта болезнь самобичевания, самоизгнания и самоотстранения. И без неё он уже не представлял себя, как гроза не представляет себя без туч, грома и молний. Она стала его частью.

Но он не опустился на дно, хотя в данном случае это было бы логичнее для некоторых представителей сильного пола, – искать спасения в стакане. А с какой-то маниакальной дерзостью, вызовом всему обществу, со всей своей мученической верой, каждый день после работы слонялся по городу с криками “Мы все погибнем” и “Хуже завтра лучше нету”. Изложение проповеди производилось изнутри бесформенного и неподходящего по размеру балахона до самых пят, как будто какой-то монах-отшельник истово приносит себя в жертву непонятно за что и ради чего.

И всё-таки способность видеть – эта такая исключительная вещь, которая либо есть, либо нет. Поэтому, каждую ночь, прокручивая в голове смех и недоумение прохожих, ставших невольными свидетелями шествий егового юродивого, он тихо, беззвучно рыдал, осознавая, что ещё чуть-чуть - и по нему уже будет плакать психушка. В такие минуты он был решительно готов покончить со своими похождениями и даже сжечь балахон. Он опять начинал судорожно искать, искать, искать… Но что? Для него самого это было загадкой.

И вдруг в один из освобождённых от затмения дней, за несколько месяцев до вышеупомянутого сна, он, по обыкновению пройдя по всяким ЖЭКам, энергосбытам и почтам, заплатив необходимую сумму денег ради кажущегося свободным существования, начал ощущать, что кто-то упорно следит за ним, кто-то, как огнём, прожигает своими глазами его спину. Он оборачивался… Никого. Не стоило бы конечно придавать этому значение, если бы ощущение не стало постоянным. “ Ну, всё, я сошёл с ума!” – думалось ему после очередного спинного ожога. Его как будто что-то ломало, разрывало на куски. Мутнели глаза, он терял ориентацию в пространстве, и ему хотелось именно там, в том месте, провалиться сквозь землю навсегда, чтобы больше никто и никогда его потом не видел. Ко всему этому, сны стали лишь с единственным подтекстом: он в них пробирался сквозь непроходимые болота и чащи. И кто-то там, за спиной, всегда ему кричал: “ Обернись!” - после чего он просыпался, так и не обернувшись.

*******
И вот – тот самый сон, в котором точка и баллон. Привыкшего видеть болота и чащи такая вариация на тему, ему неизвестную, несколько озадачила. Ведь ещё совсем недавно он сжёг балахон. Ещё как несколько недель назад тридцатилетний мужчина попытался наладить отношения с семьёй. И вроде как ещё вчера дети были у него в гостях вместе с бывшей женой, и они, весело смеясь и упиваясь благоуханиями летнего парка, будто вместе строили планы на новое будущее и наслаждались вторым дыханием вновь открывшейся им жизни. Всё шло как по   накатанной.

Если бы не одно но…

Встав и умывшись, при этом позвонив жене и рассказав про ночное происшествие, та после ему заметила, что ничего особенного в этом нет, что он просто устал и ему надо успокоиться. Она сказала ещё ему, что они сегодня опять в городе, доотдают оставшиеся документы для поступления младшенькой в школу и что скоро придут к нему на чай. Папа очень обрадовался, но с прискорбием отметил, что ни чая, ни хлеба, ни даже какого-либо печенья в доме нет. Он пошёл в магазин. И тут началось…

Стоя у прилавка с печеньем, он снова почувствовал уже почти забытое жжение на спине. Оборачиваться не стал, а, сделав шаг назад, начал медленно отходить вправо, в сторону высившихся там паллетов с молоком. Ему показалось, что они смогут прикрыть его от того взгляда и что он с помощью них непременно зайдёт с тыла на врага. Быстрым движением, в два скачка, скользнув притаившимся зверем мимо полок с разношёрстным товаром и обогнув паллеты в том направлении, где по всем законам должна была находиться добыча, он увидел, что там никого нет. И, вроде как уже смеясь над собою, над приступом, охватившим его и заставившим совершить такие по-детски смотрящиеся телодвижения, он услышал: “ Обернись!”

Делать нечего – обернулся. Перед ним предстала удивительной красоты девушка. Её глаза действительно прожигали насквозь, но были так удивительны, обаятельны и прекрасны, что невозможно было отвести своих. И при этом у него не было к ней какого-то физического влечения, а сияющее, белое, роскошное платье на ней вызвало почему-то в нём некое родственное, даже скорее братское чувство. Будто это была его когда-то без вести пропавшая сестра, которую он видел только маленькой девочкой на старой фотографии, а сейчас - представшая перед ним “Мисс Вселенная” из ниоткуда и во всей красе. Ему захотелось подбежать и обнять её, но она поспешила почему-то ретироваться в другой конец торгового зала.

“ Точно спятил ”, – заметил он про себя и побрёл удручённо на кассу. Но, выйдя из магазина, он всё-таки решил задержаться. По какому-то наитию он знал, что это нужно сделать, и закурил сигарету. Тут вышла она. И он, открыв рот, выронил окурок, увидев, как её красота ещё сильнее и обворожительнее при свете полуденного солнца. Но её резкий, почти командный голос заставил его всё же спуститься с небес на землю. Она сказала: “ Иди за мной!”

Он шёл за ней, как та собачонка на привязи, которая всегда идёт вслед за своей хозяйкой и которая готова выполнять любые её капризы, команды и желания. Не спеша, вольно и молчаливо они подошли к старенькой “Ниве”. Она указала ему глазами на пассажирское и сказала: “ Садись!”

*******
Они сели в машину, и девушка начала разговор:
- Ну и как тебе? Как ты живёшь… вне роли городского сумасшедшего?
- Я не понимаю, о чём ты? Да, кто ты такая?
- О, мы уже с тобой на  “Ты”?! Как быстро…

Разыгралась томительная и бестолковая сцена. Глядя почти в упор молча друг другу в глаза, оба не знали, чем же и как её продолжить. Но он, всё же догадавшись, что допустил, хоть и маленькую, но в чём-то очень бестактную неосторожность, с опущенными вниз глазами проговорил:

- Извини… те. Кто же вы такая?
- А ты, разве, ещё не догадался?
- Догадываться – не мой конёк. А всё же?
- Я пришла к тебе оттуда, – подняв голову вверх, она указала ему на небо. – Я живу с тобою рядом аж с самого твоего рождения и приглядываю за тобой. А сейчас ты меня позвал, и вот – я здесь.
- Я позвал?! Я никого не звал! Постой… ты, что, ангел-хранитель?
- Ну… почти. Можно и так сказать.

Возникла вторая волна молчания и удивления. Но тут уже девушка, не выдержав, решила взять инициативу в свои руки:

- А ты совсем не простой, как кажется. Ведь мы никогда не общаемся с  “клиентом”  в реальном времени. Ммм… всё хотела спросить, как тебе моя идея с балахоном?!
- Как? Это, что, ваша идея???
- Ну, разумеется. Ты же сам  этого хотел.
- Я хотел совсем другого, но у меня не получилось.
- Не получается! Впрочем… ты сам решил.
- Да, что это, чёрт возьми, всё значит?! Нормально объясни… те.

И она, нервно стуча пальцами по рулю и постоянно оглядываясь, начала объяснять:

- Ладно. Вот ты попробовал снова задавить свои страхи философией, при этом не позабыв выгнать свою семью. Хорошо. Допустим. Но чё ж ты почти сразу же поставил на ней точку, а не запятую, и попросил, как ты выразился тогда  “силы небесные, -  сгинуть, пропасть навсегда, исчезнуть, но так, чтобы это видели все”? И именно все:  мол, дескать, посмотрите, кого теряем!
- Всё, что было – это дерьмо собачье.
- Размышления о том, что это не тот мир, каким он должен быть на самом деле; что всё найденное, откопанное, добытое и открытое используется не по назначению; что человек не есть цель, а только средство к достижению какой-то другой цели, может, даже, не связанной с ним самим – дерьмо собачье???
- Мне это уже не интересно. Я лишь хочу одного: вернуть семью.
- А оно тебе надо? Семья-то?
- Да, что ты такое говоришь?!
- Опять на  “Ты”. Ну, что ж… А как же твои страхи? Ты думаешь, что, вернув семью, всё наладится? Ты уже один раз поднял руку на неё. Поднимешь и второй, если конечно не…
- Что не?
- Ничего… мысли вслух. Нет, друг мой. Как бы это парадоксально ни звучало, им лучше без тебя.
- Да, что там у вас за Содом с Гоморрой?! Вам, что, плевать на институт семьи???
- Вот нам как раз-таки и не наплевать…

Тут он решил взять паузу. Но, чтобы не показать тому вида, он сделал жест, который говорил больше о раздражении и нежелании вести дальше беседу: он с силой, резко облокотился на спинку сиденья, вскинул руку, локтем уперевшись в грубую обивку двери, и прислонил к ней голову так, что получился своеобразный козырёк из пальцев над глазами. Он прошептал: “ Твою мать… Чё за хрень?” Прекрасная незнакомка, видя его замешательство, поспешила продолжить:

- Я, в принципе, готова помочь тебе. Я ведь…
- Так докажи мне это!!! – с рёвом рванулся с кресла озадаченный мужчина. – Да, докажи! Здесь и сейчас!

И она доказала. Сказав ему повелительно “Смотри вперёд”, она указала ему на лобовое стекло. В нём он увидел то, что действительно выходило за грань понимания: на улице всё идущее, едущее, летящее, жужжащее, скрипящее и лающее вдруг остановилось, словно кто-то нажал кнопку  “Стоп-кадр”.  Ещё через мгновение всё упомянутое исчезло. Были только они в машине на пустой улице. Удивлённый, он не стерпел и выскочил из автомобиля наружу. Там всё было, как и должно быть: кто-то куда-то шёл, кто-то ехал, кто-то перелетал с ветки на ветку, кто-то лаял на эту ветку из кустов, кто-то скрипел садовыми ножницами, тем самым, пугая кого-то, кто с мерным жужжанием искал, чего бы такого ещё опылить. Он сел опять в машину: в лобовом и в боковых с задним – ничего. Вышел – всё было в порядке. Снова сел и произнёс фразу, которая была девушкой ожидаема, и она была к ней готова:

- Знаем мы ваши фокусы. Тут, наверняка, какой-то подлог. Что-нибудь покруче могём?
- Не могём, а могем! Смотри…

В одно мгновенье машина взмыла высоко вверх, перенесла их на несколько километров по воздуху так, что они оказались прямо над домом его тестя и тёщи. Затем они как будто провалились сквозь крышу и перекрытия, словно привидение, проходящее через стену, и оказались посреди огромной гостиной, где его бывшая  “ненаглядная”  что-то распечатывала на принтере, а дети смотрели какой-то иностранный мультфильм, не отличающийся умом его создавшего и смыслом от всех остальных таких же.

Она ему сказала: “ Звони!”
Он судорожно стал набирать на сотовом очень знакомый ему номер. Жена вскоре ответила:

- Да, алло!
- Привет.
- Привет! Ты где был? Мы с детьми тебя ждали, ждали… Звонили, звонили… Но тебя почему-то не оказалось дома. Мы конечно могли бы и зайти, если бы у нас были ключи, и если б ты не сменил замки…
- Так, стоп, стоп, стоп… Подожди секундочку. Скажи, ты сейчас что-то распечатывала на принтере, так?
- Да…
- Ты делала… не вижу… ксерокопию своего паспорта и свидетельства о рождении дочери?!
- … Да. А как ты узнал? Нет… подожди… откуда???
- А дети смотрят телевизор?!
- Да. Но…
- Всё… прости… потом… пока… - он бросил трубку.

После этого дама, свалившаяся в прямом смысле с неба,  не без ложной скромности спросила:

- Ну как?
- Впечатляет, – ответил он. – Но, всё же до конца ещё не веря в её не сходную с человеком сущность,  снова выскочил из машины.

А там всё по-старому: идут, едут, летают, лают и т.д. Он залез в машину и увидел, как жена набирает его номер. Но, как он смог разобрать, абонент был недоступен. Он было кинулся искать телефон, но незнакомка его убедительно попросила:

- Не ищи. Это – чтобы нам не мешали, – сказала она и жестом, показывающим, что она как будто разводит тучи перед собой,  вернула машину в исходное положение – на ту улицу, где они в неё сели. Картинка  при этом  в лобовом и в остальных стёклах вмиг  перестала отличаться от той, что была за ними. Разговор был продолжен:

- Так что же делать? Помоги, – неожиданно простонал он.
- Вы всегда задаёте эти вопросы  “Что делать?”  и  “Кто виноват?”  А ответы, причём на оба - в вашем зеркале. Коль виноват, тогда меняйся. Коль тебя выбрала судьба, нельзя её подводить.
- Я и так этого хочу. Хочу  стать, наконец, свободным, любящим и любимым.
- Человек и так уже по рождению свободен! А всё другое, дальнейшее – это создали вы: политику – последний гвоздь в крышку гроба познания;  экономику – спекуляцию мёртвых душ живым, не ими созданным началом;  Конституцию – ставший не обязательным к выполнению закон;  войну – олимпийство бедствия человеческого разума, который, по сути, сам ничем себя не утрудил, сам ничего не снискал, ничего миру не дал и ничего ему не оставит! Почти все ваши открытия случайны! Вас как слепых котят пинками вынуждены подталкивать, чтобы, идя наощупь, вы хоть что-то смогли найти! Но при этом вы умудряетесь создавать всё то,  что вас самих впоследствии и убивает! И ты мне сейчас толкуешь про свободу и любовь???
- Но, что же, я что ли в этом виноват?!
- Нет, блин, зеркало! Каждый из вас вносит,  так сказать,  свою непосильную лепту в судьбу всего обитаемого пространства,  будь то рыба, птица, растение, камень, зверь или человек! Да-да, не удивляйся! Они тоже рядом с вами, а вы постоянно забываете про них, но живёте полностью за их счёт! Ваша жизнь сплошь состоит из парадоксов! Разница лишь в том, что, именно, человеку выпала честь менять окружающее пространство и время до неузнаваемости. Только она бывает разной: со знаком  "+"  и со знаком "–" . Да уж, имей я бы всё то, что имеете вы… Но, впрочем, вы всегда мало стремитесь к своему предназначению, и моя беда в том, что я всего лишь всё вижу, абсолютно всё, а поменять ничего не могу. Наш с тобой разговор – экстренный случай, а может быть, и последний. Так что, давай, не тяни.  И думай, прежде чем спросить.
- Думать и не тянуть как-то сложновато. Поэтому… что же всё-таки делать конкретно мне?
- Не знаю.
- К чему стремиться?
- Не знаю.
- А может, если нельзя с семьёй, завести новую подружку?
- Как вариант… но повторяется… всё почему-то повторяется.
- Ну почему? Ты же говоришь, что всё видишь и знаешь?!
- Я не говорю, что знаю. Я говорю, что вижу. А выбор всегда за тобой. И каков он будет, мне неизвестно.
- Нет, ты точно ещё безумнее меня.
- Может быть,  – сказала она, начав не только стучать пальцами по рулю, но и дёргаться уже всем телом. – Ты, конечно,  можешь воссоединиться с семьёй, но тогда ты подчинишься терпению своих страхов раз и навсегда. И во что тогда это выльется, одному только Богу, наверное, известно. Не знаю, не знаю… То, чем ты обеспокоен, обреталось и до тебя. Обретается сейчас,  и будет обретаться после. Не знаю,  не знаю… Попробуй, что ли, заняться спортом, бросить курить или, может,  записать свои измышления и прочитать их кому-нибудь. Написать, к примеру, стихи. Короче говоря, найди себя,  иначе сорвёшься в одночасье, а может...
- Да пошла ты!!! – уже не сдержался он. – Была б ты сейчас мужиком, я б тебе в морду дал за такие советы! Ты точно сумасшедшая! Таких лечить надо!

С этими криками он вышел из машины, хлопнул дверцей и пошёл прочь, не оборачиваясь. Но, пройдя несколько шагов, ему то ли почудилась, то ли и вправду услышалась последняя фраза незнакомки. Она сказала: “ Прощай!”  Он тотчас же вспомнил про телефон, оставленный вместе с нею в машине. Он оглянулся. Но на том месте, где стояла старенькая “Нива”  было уже пусто, а телефон каким-то магическим, волшебным образом в долю секунды оказался у него в кармане.

*******
Терпеть страхи и любить искренне, невзирая на них – два абсолютно разных начала семейного, взрослого человека. Если первое всегда ведёт к концу, то второе обязательно продолжается в детях, внуках и правнуках. Но в том-то и беда, что он не знал, как и чем себя продолжить в уже существующем наследии, чтобы первое начало в нём не взяло верх,  как пытается постоянно это сделать с ним самим.

Может, пока не знал?

Пока же… стоял чудесный, погожий и яркий летний день. Уже год миновал, как он старался всеми усилиями быть похожим на тех, кто вокруг, но не на себя ( что поделать: стремление слабых, но упорно не желающих себе конца ),  и – год после его встречи со своей  “полоумной”  незнакомкой. Всё забылось, обволоклось,  как старая тряпка - нафталином, затхло-пахнущим где-то в тёмном углу никому не нужного чулана. И, можно сказать, изменилось. Но как-то всё равно не так, как думалось ему.

И всё-таки в этот день он уверенными и весёлыми шагами как будто плыл к своей мечте, казавшейся ему уже осуществлённой.  Дело было в том, что тесть с тёщей, неожиданно для него и их же дочери, решили сделать им роскошный подарок в честь годовщины их примирения в виде заграничной путёвки на отдых для новоиспечённых молодожёнов и их детей, выложив для этого добрую часть своих  “гробовых” денег. Казалось бы, с чего вдруг?

А ответ как всегда лежал на поверхности перекипевшей пеной тех новых, с пылом возобновлённых, но уже за год надоевших и почти ничем не отличавшихся от старых, отношений. И эту пену просто необходимо было кому-то снять,  иначе бы она потушила огонь разгоревшейся вновь жизни.

Он же, естественно,  не внял советам незнакомки, а поступил по-своему:  по совершенно отличавшемуся плану от того, что предлагала дама с небес.  Он воссоединился с семьёй. Вернулись страхи. И он попробовал, так, как сейчас говорят  “по приколу”, но без какого-то ни было смысла, пофилософствовать и что-то записать.  Но это дело очень быстро бросил, потому как младшая дочь начала чудить,  являя напоказ свои капризы, совершенно не желая учиться в школе. И это уже в первом классе-то! Конечно,  у него начались срывы. Бывало, доходило чуть ли не до драки за право воспитывать дочь, ведь каждый из родителей считал,  что умеет это делать лучше своего оппонента.

Старики может чего-то из того и не видели, но  “чуйка”  у них работала отменно. Поэтому они решили не медлить с подарком, так как думали, что он пойдёт непременно всем на пользу, и  особенно детям.  Кроме того,  они решили подарить ещё и семейный ужин, так сказать,  закрепить чтобы веру у всех за столом в лучшее и в успех,  до его обретения. И вот там,  на нём,  он,  немного перебрав “горячего” и не очень,  всё-таки решился прочитать всему семейству что-то уже из ранее написанного.  Эффект был сногсшибательный… для него. Пока он читал, тёща успела заснуть прямо за столом, жена, как бы и не слушая и постоянно следя за детьми, то входила в кухню, где “все они так здорово собрались”,  то выходила, а тесть, стойкий и мужественный, но в чём-то дурной очень человек, выслушав зятя до конца, лишь только заметил ему с ехидной улыбкой: “ Да,  в этом точно что-то определённо есть.  Без бутылки или даже двух такое нарочно не придумаешь”.

И вот сейчас он шёл, окрылённый, за новеньким загранпаспортом, навсегда выкинув из головы свои мысли и всё, что говорила ему та,  в белом и сияющем платье.

*******
Но… Опять это  “Но”! Вечно эти две буквы, как двое независимых от чего бы то ни было судий, влезают и портят нам жизнь! Он шёл мимо роскошной, огромной высотки, словно подпиравшей своими могучими плечами чистейший лазурный небосвод и на всём первом этаже которой располагался ресторан под названием  “Шестое чувство”.  Ему оставалось пройти высотку и перейти перекрёсток, чтобы преодолеть ещё каких-то 200 метров до заветной цели.  Вдруг светофоры по обеим сторонам пересекавшихся улиц все разом заморгали и зелёным, и красным, и жёлтым.  Водилы, заметавшись в  “непонятках”, встали как вкопанные, не понимая, что вообще происходит.  Остановился и он.  И что-то дёрнуло его повернуть голову направо,  вглубь уходящего там переулка. От увиденного он сначала похолодел,  а ноги стали ватными: в обозримой близости к себе он наблюдал,  как несколько полицейских  “вяжут”  по рукам и ногам четверых молодых людей. Среди них была единственная девушка. Та самая, и он узнал её. Но, взвесив все  “За” и  “Против”  он не нашёл ничего лучше, как выпалить про себя: “ А ещё хранитель называется.  Дура, вот и всё. Так тебе и надо.  Не будешь больше людей сбивать с пути истинного и гипнотизировать почём зря”, -  сказав эти слова, к нему вернулось чувство движения и внутреннего тепла.  Он громко и смачно сплюнул, и пошёл дальше по направлению к всемогущему и волшебному учреждению.

Ох,  если бы он только присмотрелся повнимательнее и по-другому к происходившему в тени переулка, то заметил бы, что платье девушки тоже самое, только почему-то ставшее серым;  что представители полиции были одеты более чем странно: стояла жара, а они были в чёрных плащах,  чёрных ботинках,  чёрных брюках, чёрных кителях, чёрных фуражках и в чёрных же солнцезащитных очках;  что рубашки у них источали ослепительно белый свет,  как и их машины,  похожие на сказочных коней,  будто запряжённых в чью-то царскую колесницу;  что кроме них и арестовываемых в затенённом пространстве больше никого не было, а из признаков, обозначавших действительную, казалось бы, принадлежность крепких мужчин к правоохранительным органам были лишь чёрные цифры 112 с чёрными же полосами по обеим сторонам каждой из машин, и шашки, светившиеся нездешними,  медовыми, простреливающими насквозь  дома и деревья лучами!  Но… увы и ах…

*******
Вот уже как целую неделю они всей семьёй шлындали по улочкам какого-то старинного европейского города и, не спеша, смаковали всем телом нежный и ласкающий их ( и,  видимо, других проходящих мимо туристов ) морской бриз.

Как будто они вкушали какое-то чудесное, освежающее, вкусное и бесконечное мороженое, которое словно размягчало их разгорячённые за время нелёгких трудовых и бытовых будней души и сердца.  И создавалось ощущение,  что это никогда больше не кончится. Но, опять же, это было заблуждением,  одним из немногих,  на которые способен только человек.

А мир вокруг всегда именно таков,  каким ты согласен и готов его терпеть.  Поэтому они были веселы,  довольны и счастливы.  Поэтому их всё устраивало на тот момент,  хотя они знали о том, что вечно жить в сказке не получится.  Им придётся вернуться обратно,  где так будет неохота опять пытаться достучаться друг до друга.  А с её болезненным  желанием быть везде и во всём главной и с его страхами это было неизбежно.  Но это всё после.

А пока…

Пока они совершенно беззаботно гуляли по главной площади города и даже не заметили ( да и никто,  наверно,  не заметил ),  как кто-то из тех,  у кого вечно срывает пломбу с башки только от одной мысли, что ему, быть может,  никогда и ни за что не удастся попасть в Рай,  залез в грузовик. Завёл его. И на полной скорости направил в толпу зазевавшихся туристов.  Последним из его семьи, кого задавил безумец,  был именно он.  И вот,  лёжа на асфальте,  истекая кровью и глядя вслед пьяновилявшему,  уезжавшему грузовику, он вспомнил тот самый сон с баллоном и точкой.  Вспомнил все слова своей старой незнакомки,  которая пыталась ему как-то намекнуть, но он не хотел её слушать.  Неожиданно для себя увидел отца и мать,  погибших в автокатастрофе и,  как ему когда-то рассказывали бабушка с дедушкой,  ехавших в тот злополучный день на старенькой отцовской  “Ниве”  в роддом.  Он вспомнил всё.  Но когда отец и мать помахали ему издалека,  его сердце перестало биться, и он испустил дух.

*******
А в это время старички сидели, приобняв друг друга, на террасе. Был август. Звездопад.
Вдруг они оба увидели, как  “упали”  сразу несколько звёзд. И мужчина прошептал своей вечно-любимой женщине:
- Милая, загадывай желание.
- Хочу, чтобы внуки и дети поскорее вернулись домой.
Мужчина как-то удивлённо посмотрел на женщину, как бы спрашивая: “ Ты чего это? Они же только недавно уехали?” Но потом, посмотрев на небо, сказал:
- Хотя… Ты права. Пусть вернутся… домой.