Взрослая любовь8. Хочу до Родины дотронуться рукой

 "Дай, Бог, побольше разных стран,
не потеряв своей однако".
                /Е.Евтушенко/.
"Россия без нас обойтись может, но никто
из нас  без неё не может обойтись".
                /И.С. Тургенев/.



   
                В крупнейшем аэропорту Греции "Афины" имени президента Элефтериоса Венезепоса /язык сломаешь/, находящегося в 20-ти километрах от столицы, всегда уверенный в себе Макис, даже слегка растерялся. Особенно, когда увидел внушительный главный терминал, обслуживающий исключительно внутришенгенские рейсы. Стал умолять Катерину не улетать так далеко от него, что он будет очень беспокоиться об её ушибе. Прощание было грустным, с какой-то ноткой большой печали. С трудом ей пришлось пересесть в самолёт, согласно купленному обратному билету в Гамбурге у окошка-илюминатора.
 
                Поначалу пилоты летели не очень высоко. Сквозь редкие перистые облака внизу  по краю Адриатического  моря проплывали  Греция, Македония, Черногория, Словения.  Потом  резко  набрали  высоту и оказались на подушке белых сугробов, а  рядом сидящий на коленях у молодой мамы малыш, запросился  погулять по облакам. Через полчаса на зелёных картах экранов-мониторов,  развешанных через каждые четыре сидения, появились  и Австрия с  Германией.  Катерина задремала, а спустя некоторое время проснулась от толчка выбросившегося из «брюха  летящей птицы»  шасси. Крыло самолёта всё ещё ослепительно отсвечивало солнце, а где-то внизу пугали суровые, тёмно-грязные сплошные облака. Прорвавшись сквозь их завесу, колёса стукнулись о твёрдую посадочную полосу  международного аэропорта "Гамбург", одного из самых старейших в Европе. За  стеклом иллюминатора стало совсем мрачно. И на душе тоже.

                "Здравствуй, дождливая грусть", – подумала в сердцах Катерина, спускаясь по трапу. Полупустой чемоданчик был при ней в кабине и она вскоре оказалась на улице. В такси  написала Макису СМС: "Приземлилась прекрасно! Люблю. Целую. Уже скучаю".  Он ответил в том же духе и на душе сразу посветлело.

                Но каково же было удивление Катерины, когда  ключ от собственной квартиры стал прокручиваться в замочной скважине, а через пару минут дверь, как по волшебству, сама открылась. Спёртый,  прокуренный воздух, а на пороге – кудрявый  детина африканского вида.  Едва не сшиб с ног, когда ринулся наутёк вниз по лестнице.  Рискнула войти в коридор и... о Боже! Что она увидела? Следы недельного проживания непрошеного гостя: грязь непролазная, окурки валялись повсюду и на полу. Видно, что гасил их каблуками. Ламинат вздулся от пролитой жидкости. Вероятно, шампанского, так как  все её запасы  напитков и еды  в холодильнике были истощены. Обидно и  досадно. Оставшиеся полдня ушли на уборку квартиры и замену замков. Настроение вконец испортилось.

                И на следующий день кроме режимных моментов с ней не  произошло ничего интересного и полезного. К врачу-рентгенологу – поленилась, в бассейн, который напротив её дома, – тоже.   Лишь ждала СМС-ки и звонки от Макиса. Они были замечательными, но что слова? Он был  ей нужен  рядом живым, сильным, здоровым, бравшим всю ответственность на себя. Почему-то быть прежней без него теперь у неё совсем не получалось. Без Макиса она, как слепой без поводыря. И спать одной, оказывается, отвратительно! Хотя в последние годы считала это большим  преимуществом.

                Все дни первой недели  Катерина провела в сладких воспоминаниях. Как кино, прокручивала в голове кефалонийский кайф, так неожиданно случившийся с ней в Греции.  Вспоминала первозданную природу острова, море, пастуха Герасима,  поистине святого человека,  и, особенно, простых людей с изумительной добротой и гостеприимством.  Поскольку, она обладала замечательным качеством – даром доброго внимания ко всем людям: кто стар иль млад, кто беден иль богат, то у неё получалось сразу построить доверительные отношения с первыми встреченными на пути и искусно вести беседу, как со старыми знакомыми, что безумно нравилось Макису.

                Катерина вспоминала спонтанные, а не запланированные, как у немцев, прогулки по почти безлюдному мысу острова с собакой Галини. Шли, куда глаза глядят и, завидев их издалека, неприхотливо одетые старик, старушка или босой ребёнок в одних трусах, спешили им навстречу с глиняной, поцарапанной от времени миской с виноградом или  спелыми помидорами. Дарили яркие сладкие гранаты, трескающиеся от избытка пурпурно-красного сока. Стоило их поприветствовать, задать пару вопросов, как они начинали задавать свои, начиналось самое главное – человеческое общение! Простые греки приходили в неописуемый восторг от того, что русская, живущая в Германии, неплохо говорит на их языке.

                И ей, вдруг, до боли в сердце захотелось быть поближе к природе, к простым людям, и как можно дальше от равнодушия цивилизации. Туда, где нет однообразных близнецов-высоток, пробок на дорогах с их выхлопными газами, торопящихся пешеходов-шопоголиков с десятками пакетов с обновками и вечными зонтиками, похотливых мужчин на улицах «Рэпэбанна». Где нет всей этой галиматьи цветных радужных парадов гомиков, лесбиянок, плакатов-портретов с кандидатами в члены правительства  нетрадиционно ориентированных. Как будто, только среди них есть достойные люди.  Быть простым, нормальным гражданином вроде стало не модно.

                Перед сном, чувствуя себя теперь сиротливо в двуспальной кровати, написала Макису СМС словами из замечательной песни: «Стало пусто на Земле одной, без тебя». Но, к  большому удивлению, ответа не получила. Подождала минут двадцать и снова нажала кнопку с его номером. Сотовый телефон не реагировал, домашний, в апартаменте, тоже. Она забеспокоилась  на ночь глядя, ей совсем не спалось даже после того, как выпила тёплое молоко с мёдом, потом – тройную дозу валерьянки.

                А под утро, Катерина проснулась в холодном поту. Сразу поняла, что сон вещий. Снились кошмары: те чёрные кошки, перебегающие им дорогу, шторм и дождь. Её раскачивает в лодке, волны захлёстывают, целые стаи серебристых рыб пролетают над головой. Она зовёт на помощь Макиса, но его нет рядом, нет нигде. Вместе с  их приблудной  Галини   ищут  на берегу, между огромных острых скал, потом в  резиновых шапочках, очках и  с прищепками на носах ныряют на дно, как аквалангисты, но, увы, всё тщетно...  Резко поднялась, прошла на кухню, автоматически нажала на кнопку радио, расположенного над кофеваркой, да так и застыла со стеклянной посудиной в руке, своим ушам не поверив: «... в Греции на западное побережье  в  Ионическом море  рядом с островами Закинф и Кефалония обрушился сильнейший торнадо. Имеются жертвы и без вести пропавшие».

                Сразу перехватило дыхание;  молниеносно натянув узкие джинсы, надев первый попавшийся на глаза пуловер, схватила курточку и пробкой выскочила из квартиры. Бросилась к ближайшему турбюро, хотелось лететь, бежать, искать. Но там ей лишь искренне  посочувствовали и посоветовали ждать новостей дома. В «растрёпанных» чувствах» завалилась в глубокое кресло с пультом от телевизора, перескакивая с одного канала на другой. В немецких новостях показывали, как в Греции ураганный ветер вырывает с корнем деревья, рвёт линии электропередач. Из греческого узнала что, телефонная связь нарушена, светофоры вышли из строя, дороги превратились в полноводные реки, что привело к хаосу в движении. Спасатели получают сотни  звонков с просьбой эвакуировать людей и откачать воду из затопленных деревень, домов, магазинов, автомобилей.
 
                У Катерины появилась махонькая надежда: «связь нарушена». Но, не смотря на это, то и дело звонила Костасу и радовалась, что его телефон тоже молчит. Лишь на третий день он сам позвонил ей на сотовый, сообщив страшную весть: «Тело Макиса море выбросило на берег возле острова Итаки. Только что  срочно похоронили». Катерина закричала в трубку: «Охи-охи-охи! Нет-нет-нет!" Телефон валялся на полу, а она, закрыв лицо руками,  причитала: "Ах, ты мой миленький, всё опустело, без тебя нет меня… Нет-нет-нет!»

                Душе стало нестерпимо тесно и душно. Всё не мило и не нужно без него: достаток, отлаженный ритм жизни, просторная и, со вкусом обставленная квартира, сияющая лаком и никелем новая машина в гараже... В сердцах призналась себе, что надоела ей  Германия до чёртиков! Всё вызывает внутреннее сопротивление! Иногда даже вопреки здравому смыслу. Хвалёная чужбина стала раздражать её так же, как раздражает женщину  мужчина, которого она давно разлюбила. Хотя, на первый взгляд, здесь всё  прекрасно: богато, чисто, спокойно, подстрижено,  приятно-улыбчиво.

                И это заезженное слово «толерантность» в последнее время стало действовать на нервы а, особенно, льющаяся потоком грязная  ложь на Россию. Теперь даже приходится притворяться этнической немкой из Сибири, чтобы не посылали "нах Москао цум  Путин".  Какая-то бездушная земля с вечно мрачной погодой, со строгими правилами поведения. Как жить, если  поговорить  по душам  не принято, эмоционально выражать радость или горе – признак дурного тона? Слов «героизм», «братство» не существует. Поступай, как все! Говори, как все! Думай, как все!

                Особенно, не могла она простить контролёров, выписавших ей штраф  на следующее утро после похорон сына. Видите ли, она вошла в автобус на две минуты раньше.
–– У Вас билет действителен от  9-ти утра.
–– Простите, я задумалась, у меня большое горе… вчера… Разве это не видно по моему лицу, опухшему от слёз?
–– Да. Заметно. Выражаем сердечное соболезнование. Вот вам квитанция на оплату штрафа, биттэ шён! (красивое пожалуйста). Шёнэ фарт нох!(Приятной вам дальнейшей поездки).

                В результате – не сдержалась, выскочило то самое словечко,  которое  здесь опасно даже во сне произносить; оказалась в отделении полиции. Там началась истерика, разрыдалась до хрипоты в горле и получила ещё один, баснословный штраф за хулиганство. С тех пор червяком поселился в ней дух противоречия.  Хочется всё делать наоборот, как непослушному, борющемуся за свою независимость, ребёнку. Так и не привыкла за четверть века ждать зелёный свет на пустынной улице у светофора. И при благоприятной обстановке на эскалаторе не пнём стоит, а птицею летит по московской привычке.
 
                «Нет, не стала я родной в стороне совсем чужой», – сказала она сама себе словами из своего же поэтического сборника, – Слава Богу, не приняла их гражданство, хотя и намеревалась».  А подсказала ей этого не делать 105-тилетняя русская дворянка, увиденная ею по телевидению:  «Я стою на французском берегу, но смотрю в сторону России. Меня привезли сюда родители в 1917 году. Спасибо. Не надо мне вашего гражданства! Я была, есть и умру русской!»

                К вечеру в своей просторной, хорошо проветренной спальне, она почувствовала ещё большую удушающую пустоту. Да, такую, что хоть воем вой!  И, вдруг, начала задыхаться. Подумала, что кость, от единственно съеденной на ужин рыбки, застряла в горле. Стала сглатывать слюну, жевать сухой хлеб, но не помогало. Ничего более страшного она в своей жизни не испытала. Зубная боль, почечная колика, приступ аппендицита – чепуха в сравнении с этим паническим страхом задохнуться!  Несмотря на прохладную погоду выскочила на балкон почти раздетой. Посмотрела вниз с шестого этажа и... так захотелось прыгнуть и босиком бежать, бежать, бежать  по холодной траве до самой до Москвы. Бежать в  русскую широту и высоту, в  русский характер, когда душа – без пуговиц, в звучащий, как музыка, русский язык…  Казалось, что только в этом её спасение.

                Но озябнув, зуб на зуб не попадая,  вернулась в гостиную и в отчаянном смятении позвонила подруге, в прошлом заслуженному врачу, супруге авторитетного невропатолога. Та строго приказала: «Шагом марш в ванную! Прими контрастный душ! У тебя фобии. И помни: не ты –  первая, не ты – последняя. Никто от этого ещё не умер. Сейчас подвезу лекарство и всё, как рукой снимет».  Вскоре приехала, измерила давление, прослушала работу сердца, просчитала пульс, в шутку поставила диагноз: «Больна любовью». И тут же подбодрила:
–– Ты ведь Дева. Разумная, сильная и смелая! Родилась в год Огненного Петуха, а он снова на пороге. Значит, выдюжишь и ещё полюбишь.
–– Нет, моя дорогая, не повторяется такое никогда…  Завтра же помчусь в Москву.
–– Вот те на!? С какой целью?
–– Хочу «до Родины дотронуться рукой»… А там, что Бог даст...

Начало здесь  http://proza.ru/2022/07/28/539

На фото: /слева/ акварель автора Г.С. фан Бонн-Дригайло "Германия. Улочка в Рюдесхайме".
/справа/ картина маслом А.С.Дригайло "Россия. Поле у села Незнамово".