Фиолетовый особняк

Детективная пьеса по мотивам романа Агаты Кристи «Забытое убийство» и декадентских вещей А. Мирэ

Действующие лица:
Эмма Рунге, урожденная Бубич — женщина 21 года;
Филипп Рунге, муж ее;
Эрнест, приятель Филиппа;
Мадам Вера, декадентка-детектив;
Доктор Гладиолус, брат покойной Мирры Гладиолус;
Барон Альберт;
Жорж Оммон;
Вальтер Кокоткин, стряпчий;
Гликерия, служанка в Фиолетовом особняке в годы первого убийства;
Призрак Мирры Гладиолус.

Действие разворачивается в Российской Империи около 1909-го года.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Сцена 1
В гостиной просторной городской квартиры.
Вера: Все-таки нужно зачем-то жить?.. Это для меня самый темный, непонятный пункт... Тут все мудрецы разобьют себе головы... Какие-то роковые силы...
Светская беседа прерывается стуком в дверь.
Эрнест: Это, наверное, Филипп, мой старинный товарищ!
(Входят Филипп и Эмма)
Эрнест: Мадам Вера! Позвольте Вам представить Филиппа и его супругу. Филипп – Мадам Вера!
Филипп: Очень приятно, мадам Вера! Моя жена – Эмма!
Эмма: Очень приятно!
Вера: М-м-м… Пленительная юность…Взаимно! Весьма рада.
Эрнест: Мадам Вера – наша местная легенда. Она разгадывает загадки посложнее, чем те, что печатаются в газетах!
Вера: Я просто люблю «тайное»!.. Жизнь забыла о заключающейся в ней загадке. Ей изменили грёзофэи…
Филипп: Тогда у моей супруги для вас есть одна загадка!
Эмма: Ну, что ты, Филипп!
Вера: Не стесняйтесь! Это связано с миром духов?
Эмма: Возможно. Недавно мы с мужем нашли в курортном местечке домик – он именуется Фиолетовым особняком – довольно старый, но в неплохом состоянии. Вначале это было едва ли не идеальное место. Там божественно красивые места. К тому же в особняке я сразу почувствовала себя как дома. Мне показалось, что я жила там всегда.
Вера: Такое случается! Вы купили Фиолетовый особняк?
Эмма: Да и сразу же начали работы по приведению дома и сада в порядок. Тут-то и начались странности: чем дальше, тем больше. Я откуда-то знала, как всё было в этом доме и в саду двадцать лет назад. Замурованные двери. Засыпанные лестницы…
Вера: Лестницы?
Эмма: Да. Я решила вырубить куст сирени.
Вера: Вы что не любите сирень?
Эмма: Люблю, но он заслонял море. Там-то я и решила сделать лесенку, но вообразите, оказалось, что она уже там есть! Просто кто-то ее засыпал.
Вера: Любопытно! Вы англичанка?
Эмма: Нет, я приехала из Шотландии, а родители были из России.
Вера: Они сейчас тут?
Эмма: Мать умерла, когда мне было два года, отец — несколькими годами позже, родителей я практически не помню. Недавно я вышла замуж за Филиппа, и мы решили поселиться в России. Мне бы хотелось больше узнать ее.
Эрнест: Этим вечером вам представится такая возможность! Я приглашаю всех в театр!

Сцена 2
В театре, на постановке пьесы «Герцогиня Малфи» Уэбстера.
Звучат слова: «Прикройте ей лицо. Не могу видеть. Она умерла молодой…», Эмме становится нестерпимо страшно. Она вдруг видит холл в своём доме сверху. Внизу, на полу в своём доме наверху ее двойник со светлыми волосами и посиневшим лицом — она задушена. Чей-то мужской голос произносит именно эту фразу: «Прикройте ей лицо…» Лица мужчины не видно, видны только его руки, серые, морщинистые, похожие на обезьяньи лапы. Не в силах преодолеть страх, Эмма бежит со спектакля, возвращается в дом знакомых и ложится спать, почти уверенная, что сходит с ума.

Сцена 3
На лестницы городской квартиры.
Филипп: Вот вам и загадка, дорогая Вера!
Вера: Пойду, поговорю с бедняжкой!
Филипп: Она в своей комнате.

Сцена 4
В спальне.
Эмма: Мне кажется, я схожу с ума!
Вера: Медицина называет сумасшедшими всех людей с сильными страстями. Она рассматривает, как болезнь все эффектное в человеке таинственное, необъяснимое. Лучше спокойно расскажите о причинах вашего срыва.
Эмма: Это случилось так неожиданно! Я наслаждалась пьесой и совсем не думала о той даме, а потом он произнес эти слова. Тот герцог в пьесе! Он сказал: «Прикройте ей лицо… Она умерла молодой!»… Боже! Последнее время со мной что-то происходит!
Вера: Предлагаю не спешить с выводами и рассмотреть другую возможность. Самое просто объяснение - вы действительно бывали в Фиолетовом особняке.
Эмма: Переселение душ?
Вера: Почему бы и нет? Почему бы и не быть переселению душ?
Эмма: Не шутите с этим.
Вера: Я колеблюсь на границе между земным миром и миром потусторонним... (Вздыхает.) Ну!.. Или вы какое-то время жили там в детстве.
Эмма: Но я родилась в Египте, где служил отец, а затем всю жизнь прожила в Шотландии, у родственников матери.
Вера: А вы помните свое путешествие в Шотландию?
Эмма: Нет!
Вера: Тогда возможно вы на время приезжали в Россию и жили в том доме – от того-то он вам знаком!
Эмма: Но это не возможно!
Вера: В мире слишком многие вещи считают невозможными – потому и случаются беды!
Эмма: Я позвоню тете Алисе в Шотландию.

Сцена 5
В гостиной на следующий день.
Филипп: Удивительно!
Вера: В чем дело?
Филипп: То, что вы вчера сказали Эмме!
Вера: Да?
Филипп: Все так и оказалось!
Вера: Удивительно!
Филипп: После Египта Эмма некоторое время жила с отцом и мачехой на юге России. Все предвидения объясняются: Эмма случайно увидела дом, где жила ребёнком, и, благодаря детским воспоминаниям, он ей так приглянулся, что она решила его купить.
Вера: Совпадение маловероятное, но вполне возможное… Жизнь — поэма!.. (входит Эмма) Все так, как я и думала!
Эмма: Филипп уже рассказал Вам новости?
Вера: О, да!
Эмма: Многое становится понятным, но еще больше вопросов появляется!
Вера: Теперь в ваших руках оказалась старая загадка: если всё, что вы вспомнили, дорогая Эмма, было на самом деле – значит, в доме произошло убийство!
Эмма: О, Боже!
Вера: О, да! Убийство, оставшееся нераскрытым, ведь никто из прислуги не помнит ничего подобного. Верно?
Эмма: Нет! Они бы нам сказали… Почему вы подумали про убийство?
Вера: У меня всегда смерть в душе!.. Впрочем, я не советую вам ворошить прошлое: расследование давно забытого убийства никакой пользы не принесёт, но может наложить свою властную печать на все ваше дальнейшее существование.
Филипп: В каком смысле?
Вера: Это может оказаться небезопасным как для ваших нервов, так и для жизней.
Эмма (про себя): Ну, уж нет! Мы полны решимости раскрыть эту тайну. Не правда ли, Филипп?

Сцена 6
Спустя неделю. Вера сидит на берегу с газетой.
Эмма: Мадам Вера? Неужели это вы? Как Вы тут оказались.
Вера: О! Здесь только море стонет о любви, мятежно содрогаясь, лобзая бледных мертвецов…Наслушавшись ваших рассказов про местные красоты, не удержалась и приехала.
Эмма: От чего же не зашли?
Вера: Навязчивость – не моя сильная сторона… Ну, как у вас дела?
Эмма: Вы, наверное, видели наше объявление! Боюсь, мы пренебрегли вашим советом.
Вера: Что вы! Советы редко идут впрок! Хотя это и не означает, что их не следует давать! Но скажите, как вы узнали имя девушки указанное в объявлении?
Эмма: Очень просто! Она оказалась моей мачехой. Они с отцом поженились тут, и ее имя было записано в местной книге регистрации браков! Мирра Гладиолус.
Вера: Великолепно!
Эмма: Кроме того, я нашла на чердаке домашние гроссбухи, где указан весь штат прислуги. Возможно, кто-то из них жив и что-то помнит. Начать, однако, стоит с ее брата: он как раз живет по соседству.

Сцена 7
Несколькими часами позднее. В доме у доктора.
Доктор: Неужели, вы Эмма!
Эмма: Да! Это я!
Доктор: Боже, я не видел вас 18 лет! Я брат вашей мачехи, Мирры Ивановны! Но, что же заставило вас вернуться в Фиолетовый особняк. Неужели вы что-то помните?
Эмма: Нет! Но я почувствовала себя там, как дома!
Доктор: Вот как!
Эмма: Да! Я надеялась, что вы расскажите о моем отце, мачехе, обо всем!
Доктор: Я мало что знаю. Мирра, возвращалась из Египта, на пароходе она познакомилась с вашим отцом. Он в это время только что потерял жену… они быстро сошлись. Я в то время только начинал свою практику!.. Ваш отец был приятным человеком и они были очень счастливы!.. Примерно через год она сбежала с другим мужчиной… наверное тоже понравился!
Эмма: А с кем она сбежала?
Доктор: В одно прекрасное утро она убежала с каким-то красавцем. Эта история известна всему свету.
Эмма (мечтательно):  Как мило!
Доктор (потрясенный): Мило?
Эмма (смущенно): Я совсем не то хотела сказать... Это ужасно... И мой отец?
Доктор: Я думал, он разобьет себе голову о стену: так он страдал. Это страдание нельзя забыть. (Наклоняет голову.) Оно врезается в память и клеймит ее. Как раньше клеймили каторжников… У них с вашим отцом что-то разладилось... Я получил лишь два прощальных письма, в последнем было написано: «не пытайся меня найти»…
Эмма: Но почему отец не оставил меня, а отослал в Шотландию?
Доктор: У него сильно пошатнулось здоровье после размолвки с моей сестрой! Кажется, вскоре он и умер.
Эмма: Скажите, а где он умер?
Доктор: В каком-то санатории… признаться, я не помню!.. Он покинул Фиолетовый особняк, и мы потеряли с ним связь! Я даже не знаю, где он похоронен.
Филипп: Это странно!
Доктор: Отчего же? Нас связывала лишь моя сестра! Я всегда любил ее… где она теперь? Я могу с ней встретиться?
Эмма: Простите, но мы этого не знаем!
Доктор: Как? Зачем же вы дали объявление? Прочтя его в газете я, было, решил, что сестра, наконец, нашлась…
Филипп: Эмма лишь хотела узнать про своего отца…
Доктор: Вот как! Тогда простите! Это все, что мне известно.

Сцена 8
Через час. В Фиолетовом особняке.
Филипп: Тот доктор Гладиолус явно что-то скрывает!
Эмма: Зря мы все это начали!
(звонок телефона)
Филипп: Я возьму!..
Доктор (по телефону): Я подумал о нашем разговоре… Есть еще кое-что, вам следует знать!

Сцена 9
Еще через час. Там же.
Доктор: Странно вновь оказаться здесь!.. Так вы хотите найти санаторий, в котором умер ваш отец?
Эмма: Да! Конечно!
Доктор: Это будет несложно, когда я все вам расскажу!
Филипп: Давайте присядем!
Доктор: Благодарю вас! Я подумал, что будет лучше, если вы услышите правду от меня…
Филипп: Выпьете чего-нибудь?
Доктор: Нет, благодарю!.. Ваш отец, дорогая Эмма… Ваш отец страдал душевным расстройством. Как врач я определил его в клинику доктора Фуртвенглера.
Эмма: Клинику доктора Фуртвенглера?
Доктор: Да. Этот санаторий – психиатрическая лечебница. Там-то он и закончил свои дни!.. Ваш отец страдал от мономании и каталепсии. Его преследовали навязчивые идеи.
Филипп: Каковы же были эти идеи?
Доктор: Он воображал, что задушил свою жену!
Эмма: О, Боже!
Филипп: А он это сделал?
Доктор: Что?.. Ах, нет! Конечно же нет!
Эмма: Откуда вам это известно?
Доктор: Я получил от нее два письма, о которых говорил вам. Одно из Франции, другое, полу годом спустя, из Будапешта... Но мужу иногда проще считать жену мертвой, чем неверной. А себя убийцей, а не рогоносцем. Его часто мучили кошмары. Я помню, как однажды — это было в пятницу, — вернувшись из больницы, я застал Вашего отца в своем кабинете. Увидев меня, он сказал: «Я убил свою жену». В первый момент я даже не знал, что и думать, настолько он был холоден и спокоен. «Вы хотите сказать, что вам опять приснился дурной сон?» — спросил я его. «На этот раз, — ответил он, — все случилось не во сне, а наяву. Она мертва. Я задушил ее». И добавил так же спокойно: «Лучше будет, если вы поедете ко мне и оттуда вызовете полицию». Я вывел машину из гаража, и мы поехали. В доме было тихо и темно. Мы поднялись в спальню…
Эмма: В спальню?
Доктор: Да, там все это и случилось. То есть, конечно, когда мы туда вошли, мы никого там не обнаружили. Трупа на кровати не было; никаких следов борьбы… Все оказалось просто галлюцинацией.
Эмма: А что говорил мой отец?
Доктор: Он, естественно, настаивал на своей версии, на самом деле верил в нее. Я дал ему успокоительное и уложил спать в соседней комнате. Затем я внимательно осмотрел дом и увидел в гостиной, в корзине для бумаг, записку, написанную рукой сестры. И мне все стало ясно. Она написала примерно следующее: «Я ухожу от тебя к единственному, кого могу любить»… Я понял, что когда ваш отец пришел домой и прочел эту записку, он поднялся в спальню, где с ним случилось серьезное нервное потрясение, а затем поехал ко мне, пребывая в полной уверенности, что он убил жену.
Позже я допросил горничную, вернувшуюся домой вечером. Я привел ее в спальню моей сестры и попросил просмотреть ее одежду и вещи. И последние мои сомнения исчезли. Мирра забрала с собой чемодан и саквояж, предварительно уложив в них часть своей одежды.
На следующее утро мне с большим трудом удалось убедить вашего отца в том, что он опять стал жертвой галлюцинации; в конце концов он мне поверил и согласился лечь в клинику. Через неделю, как я вам уже говорил, пришло письмо из Биаррица. Она просила меня передать вашему отцу, что разводиться не хочет, но ему лучше как можно скорее забыть о ней. Я показал ему письмо. Он ничего не сказал. Потом он дал телеграмму родственникам своей первой жены в Шотландию с просьбой взять к себе его маленькую дочку, затем привел в порядок свои дела и лег в частную психиатрическую клинику, согласившись пройти курс лечения. Поставить его на ноги, однако, не удалось, и через два года он умер… Жизнь – жестокая игра… Я могу дать вам адрес этой лечебницы. Нынешний ее директор – сын предыдущего и тогда работал там врачом. Он наверняка сможет подробно рассказать о болезни вашего отца.
Эмма: Вы, по-моему, говорили еще об одном письме?
Доктор: Да-да, я получил его примерно через полгода после первого. Оно пришло из Венгрии. Сестра писала, что отказывать в разводе из прихоти несправедливо. Я показал письмо вашему отцу, но он сказал, что тоже не хочет разводиться. Я поставил сестру в известность о принятом им решении. С тех пор я больше не получал от нее никаких известий. Все это очень печально, Эмма, но вы должны знать правду.

Сцена 10
Несколькими часами позднее. В саду у Фиолетового особняка.
Эмма: И зачем нам понадобилось ворошить прошлое? Зачем? Ее задушил мой собственный отец. Мой собственный отец!
Филипп: Подожди. Мы ведь не знаем точно…
Эмма: Конечно, знаем! Он же сказал доктору, что задушил свою жену, разве нет?
Филипп: Но доктор убежден, что это не так…
Эмма: Потому что он не нашел трупа. А труп был. Я его видела.
Филипп: Зачем же твоему отцу было говорить, что он задушил свою жену в спальне, если на самом деле он задушил ее в холле?
Эмма: Не знаю. Это не имеет значения.
Филипп: Я придерживаюсь другого мнения. Допустим, твой отец узнал, что жена собирается сбежать со своим любовником. Она садится писать мужу прощальную записку. В этот момент он входит, читает то, что она написала, и теряет голову от ярости. Он комкает листок, швыряет его в корзину для бумаг и бросается на жену. Она в ужасе убегает в холл. Там он настигает ее, душит… она перестает сопротивляться, и он опускает ее на пол. Стоя в нескольких шагах от нее, он и произносит цитату из «Герцогини Малфи» именно в тот момент, когда сверху на него смотрит маленькая девочка.
Эмма: А что происходит потом?
Филипп: Он решил, что жена мертва, но она просто потеряла сознание. Может быть, после того как обезумевший муж помчался на другой конец города к доктору Гладиолусу, приехал ее любовник; а она пришла в себя…
Эмма: Да, но твоя гипотеза не объясняет, почему мой отец сказал Гладиолусу, что убил ее в спальне.
Филипп: Он перенес такое потрясение…
Эмма: Я бы хотела поверить тебе … Но я по-прежнему глубоко убеждена в том, что когда я увидела ее с лестницы, она лежала там мертвая.
(Входит Вера)
Вера: Какой чудный вечер… Надеюсь, я не потревожила молодоженов?
Эмма (Филиппу тихо): Господи, я совершенно забыла… Я пригласила ее на чай.
.
Сцена 11
Вечером. В Фиолетовом особняке.
Эмма: Вы ведь именно это имели в виду там, не так ли? Вы думали, что… что здесь мог быть замешан мой отец?
Вера: Да, я рассматривала этот вариант. Когда молодых женщин находят задушенными, часто виноват муж.
Эмма: Теперь я понимаю, почему вы настоятельно просили нас не заниматься этим делом. Ах, если б мы только послушали вас!
Вера: Пути назад нет.
Эмма: Мы поедем в лечебницу, где умер мой отец. Может быть, там нам удастся что-то узнать.
Вера: Там только ночь завороженная неведомо о ком плачет... (выдыхает кольцо дыма).


Сцена 12
На следующий день. В Психбольнице
Фуртвеглер: Заболевание вашего отца, носило весьма своеобразный характер.
Филипп: А именно?
Фуртвеглер: Его навязчивая идея — галлюцинация, во власть которой он попал, — была чрезвычайно сильной. Он постоянно утверждал, что в приступе ревности задушил свою вторую жену. Многие признаки этого заболевания у него отсутствовали, и если бы доктор не заверил меня в том, что его сестра жива, честно признаюсь вам, в ту пору я бы принял заявление вашего отца за чистую монету.
Филипп: Значит, у вас сложилось впечатление, что он действительно убил ее?
Фуртвеглер: Я сказал «в ту пору». Позднее, мое мнение о нем изменилось. Ваш отец не был параноиком. Он не страдал манией преследования, вспышки ярости в его поведении не наблюдались. Он был очень милым, добрым человеком и хорошо владел собой. Его нельзя считать ни так называемым сумасшедшим, ни социально опасным индивидуумом. Но навязчивая идея смерти жены у него была, и я убежден, что объяснить ее можно, лишь погрузившись в его прошлое, в психическую травму, нанесенную ему в детстве. К сожалению нам не хватило времени для лечения, вашего отца. Я полагаю, вам известно, что он покончил с собой?
Эмма: …О нет!
Фуртвеглер: Простите меня. Я думал, вы знаете об этом. У вас, наверное, найдется в чем нас упрекнуть. Ваш отец часто жаловался на бессонницу, и мой коллега разрешил давать ему снотворное. Увы, вместо того чтобы принимать таблетки, он прятал их до тех пор, пока у него не набралось достаточного количества, чтобы… (нее договори, взмахивает руками).
Эмма: Значит, он был несчастен?
Фуртвеглер: Я так не думаю. Цель нашей клиники - чтоб люди были подобны богам Эллады. (С жестом, полным беспомощной грации.) Чтоб каждый жест их был гармоничен. Чтоб слова их звучали, как музыка... как арфа с золотыми струнами. И – чтоб мелодия сфер была мелодией жизни на земле… (очнувшись) На мой взгляд, он страдал комплексом вины, его преследовало желание понести наказание. Как вам известно, сначала он настаивал на вызове полиции, и, несмотря на то, что его убеждали в невиновности. За несколько месяцев до случившегося у него появились самые невероятные подозрения насчет жены. Например, он был убежден, что она подмешивает ему в пищу наркотики… Очередная навязчивая идея. Он не помнил, как убивал жену, но «знал», что сделал это!
Эмма: Вы абсолютно уверены в том, что он… не убивал?
Фуртвеглер: О, если вас беспокоит именно эта мысль – выбросьте ее из головы! Он мог безумно ревновать свою жену, но убийцею не был. (Доктор, кашлянув, берет со стола маленькую черную записную книжку) Это дневник покойного. Он по праву принадлежит вам. Если хотите, можете взять себе – для истории болезни он не имеет ценности…
Эмма: Благодарю вас.

Сцена 13
Дома у Гликерии. Она читает объявление в газете! Достает бумагу и пишет письмо.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сцена 14
Вечером. В Фиолетовом особняке.
Эмма: …Она сходила с ума по мужчинам и была очень красива. Но мы не знаем, какие мужчины были в ее жизни помимо мужа… моего отца. Их могло быть сколько угодно.
Вера: Это весьма маловероятно. Кое-что мы все же знаем. Я говорю о том, за кого она собиралась выйти замуж…
Эмма: Ах да! Сын стряпчего. Как его звали?
Вера: Вальтер Кокоткин.
Эмма: Да-да. Может, он приехал за ней следом?
Вера: Может, и так. Мы ничего об этом не знаем.
Филипп: Вальтер Кокоткин… Женился ли он впоследствии?
Вера: Нет. Он живет с матерью.
Филипп: Каким образом вам это удалось узнать?
Вера: Я знакома со многим людьми... Хотя редко встречала чистые живые сердца (смотрит на Эмму). Мне все кажется: я хожу по какому-то темному подземелью и слышу только свой голос в этой похоронной зале. Это меня раздражает.
Эмма: Как приятно, что вы согласились нам помочь!
Вера: Я люблю безумных мечтателей… Но, признаться, не знаю, с чего начать… Если б не сомневаться!
Эмма: Нам ведь известен не только Кокоткин. Вспомните того молодого человека, с которым мачеха была помолвлена или скомпрометировала себя. Доктор назвал его «недостойным». Хотела бы я знать, почему он счел его недостойным…
Филипп: Вот уже двое. И каждый мог затаить обиду и решиться отомстить…
Эмма: Во всяком случае, у нас уже есть два возможных варианта.
Вера: Я нахожу, что есть и третий. Это, конечно, пока только предположение… Ваша мачеха уехала в Египет, чтобы выйти там замуж за молодого Кокоткина. Однако, приехав туда, она порвала с ним и отправила брату телеграмму с просьбой выслать ей денег на обратную дорогу. Почему она так поступила?
Филипп: Надо полагать, она передумала.
Эмма: Разумеется, она передумала. Но почему?
Филипп: С молодыми девушками такое случается.
Вера: При определенных обстоятельствах!
Филипп: Он что-то такое сделал…
Эмма (победоносно): Ну конечно же! Другой мужчина!.. На корабле! По пути в Египет!
Вера: Звездная ночь. Таинственное море блистающее фосфорическим светом. Одинокая палуба… Сближающая обстановка… Их опьянила луна…
Филипп: Вы хотите казаться эксцентричной?
Вера: Я такова по натуре. Это у меня в крови.
Эмма: Мадам Вера права… Все, так обычно и бывает… Но их увлечение могло оказаться серьезным!
Вера: Наверняка!
Филипп: Но почему же она в таком случае не вышла за него замуж?
Эмма: Он, конечно же, был женат!
Вера: Совершенно верно.
Эмма: Но после этого она не смогла выйти замуж за Вальтера Кокоткина. А на корабле, плывущем домой, встретилась с моим отцом… Осталось расспросить всех ее бывших любовников!

Сцена 15
Вера лежит в постели с книгой и не может уснуть. Она поднимает глаза и видит призрак Мирры с цветком гладиолуса в руках. Призрак прикладывает палец к губам и тает.

Сцена 16
На следующее утро. В конторе Вальтера Кокоткина.
Кокоткин: Что ж, мне все ясно. Это очень простое завещание. Когда вам будет угодно прийти подписать его?
Эмма: В Понедельник?
Кокоткин: Отлично! К одиннадцати часам? Вас это устроит?
Эмма: Да, вполне. Вы знаете, мы купили здесь дом. Фиолетовый особняк!
Кокоткин: Ах да! Это на Липовой аллее?
Эмма: Да… я обратилась именно к вам, потому что вы, по-моему, были знакомы с моей матерью.
Кокоткин: Вот как? Как ее звали?
Эмма: Магда Бубич. Мне говорили, что когда-то вы были с ней помолвлены…
Кокоткин: …Нет… Нет, я никогда не встречался с вашей матерью. Но когда-то в течение довольно непродолжительного времени я был помолвлен с Миррой Гладиолус, ставшей впоследствии второй женой майора Петра Бубича.
Эмма: Ах, вот как! Это очень глупо с моей стороны… Я не правильно поняла. Речь, оказывается, шла о Мирре,.. моей мачехе. Я, разумеется, совсем ее не помню. Когда второй брак моего отца распался, я была еще очень маленькой. Кто-то мне сказал, что, будучи в Египте, вы собирались жениться на госпоже Бубич, и я решила, что речь о моей матери… Мой отец познакомился с ней в Египте.
Кокоткин: Мирра Гладиолус приехала в Египет, чтобы выйти за меня замуж, но потом передумала. Она встретила вашего отца, возвращаясь на корабле домой.
Эмма: Извините меня. Я, наверное, допустила бестактность?
Кокоткин: Спустя столько лет неприятности и безумства молодости почти ничего не значат. Итак, вы дочь Петра Бубича. Вам, я полагаю, известно, что ваш отец и Мирра одно время жили в Фиолетовом особняке?
Эмма: Да. Мне повезло, что я купила тот самый дом, где когда-то жила ребенком.
Кокоткин: Я помню его. Вы меня, разумеется, не помните, но даже держал вас на руках.
Эмма: Неужели? В таком случае мы с вами старые знакомые. Я, конечно, не стану утверждать, что помню вас… Вы, наверное, приезжали тогда в отпуск или по делам?
Кокоткин: Нет, я вернулся из Египта насовсем. Судьбе было угодно, чтобы я пошел по стопам отца: я стал обычным провинциальным стряпчим.
Эмма: Вы были огорчены?
Кокоткин: Ну, нет! Это ведь мы, европейцы, сорвали покров Изиды и, узрев там пустоту, возвеличили свое "Я"… С тех пор я тружусь здесь… (оглядывается по сторонам) Раз уж мы с вами старые знакомые, вы с мужем обязательно должны прийти к нам с матерью на чай. А пока жду вас к одиннадцати часам в четверг.

Сцена 17
Днем. В особняке барона Альберта.
Альберт: Позвольте предложить вам чего-нибудь выпить?
Эмма: Благодарю вас, ничего. Вот если у вас найдется сигарета… Я хотела кое-что у вас спросить. Вы наверняка сочтете меня ужасно беззастенчивой, но вы, по всей вероятности, единственный человек, который способен мне помочь. Вы ведь, кажется, были когда-то влюблены в мою мачеху.
Альберт: В вашу мачеху?
Эмма: Да, в Мирру Гладиолус, ставшую впоследствии госпожой Бубич.
Альберт: А, теперь я понимаю…письма… Она заверила меня, что она сожгла мои письма, но женщины никогда этого не делают, не правда ли?
Эмма: Я хочу больше узнать о ней. Видите ли, несмотря на то что она ушла, когда я была еще совсем маленькой.
Альберт: Ушла?
Эмма: А вы разве не знали?.. В то лето она покинула Фиолетовый особняк.
Альберт: И вы подумали, что я что-то слышал о ней? Нет. Я не получил от нее ни слова. Но ее брату, доктору, наверняка что-то известно. Или он тоже умер?
Эмма: Нет, он жив, но он ничего не знает. Вы понимаете, все решили, что она с кем-то сбежала…
Альберт: Решили, что она сбежала со мной?
Эмма: Так могло случиться.
Альберт: В самом деле? Я так не думаю. Мы встретились с ней на корабле по пути в Египет. Один из моих сыновей заболел, моя жена осталась с ним и должна была приехать в Египет следующим рейсом. Мирра направлялась туда, чтобы выйти там замуж, стремясь покинуть свой дом, где ей жилось несчастливо. Мы полюбили друг друга… Для вас это, конечно, просто слова. Но для меня любовь - Свет жизни! В самых жарких своих сновидениях я не предугадывал ее прелести... между нами все было серьезно.
Эмма: Я понимаю.
Альберт: Замуж за того, к кому ехала, она не вышла. В последний момент она не решилась это сделать и уехала обратно. По пути она встретилась с одним человеком, видимо, вашим отцом.
Месяцев через восемь умер мой отец, и мы с семьей перебрались в Россию. Прежде чем окончательно поселиться в этом доме, мы решили провести несколько недель на отдыхе. Я предложил посетить места близ Фиолетового особняка… Близ моря. Жена, естественно, ничего не знала.
Эмма: Вновь встретиться с Миррой…
Альберт: И увидеть того, чьей женой она стала… Но наш приезд оказался ошибкой, так как, увидев Мирру, я обрек себя на адские муки…
Эмма: Когда вы в последний раз видели мою мачеху… Мирру.
Альберт: Накануне нашего отъезда на пляже. Я проводил ее до дома. Мы шли через сад, пели птицы…
Эмма: В котором часу это было?
Альберт: Наверное, около девяти вечера.
Эмма: Это была суббота?
Альберт: Я точно не помню… Хотя да! Жена боялась, что на дорогах будут пробки.
Эмма: Вечером в пятницу она ушла из дома. Ушла — и больше не вернулась.
Альберт: Понимаю. Но я ту не при чем…
Эмма: Она могла опасаться кого-нибудь? Моего отца?
Альберт: С какой стати?
Эмма: У него был ревнивый характер?
Альберт: Нет, это я ревновал ее к нему… Если конечно не было кого-то еще…

Сцена 18
Вера сидит на террасе Фиолетового особняка и смотрит на море. Входит доктор.

Вера: Золото солнца падает пурпурной мантией на мертвую землю… Море, о море свободное! - только цепи с меня ты сними.
Доктор: Извините, мадам. Меня зовут доктор Гладиолус. Я приехал к Эмме!
Вера (встает): Меня зовут Вера. Вы договорились с ней?
Доктор: Нет. Они в отъезде?.. Надолго?
Вера: О нет. Они поехали навестить знакомых. Пейте вино… Вы – не мусульманин?
Доктор: Нет. (Пьет.)
Вера: У вас было бы двести жен. Мусульманам можно. (Садится на качалку и медленно раскачивается. На ее волосах, на руках и на шее сверкают бриллианты.) Большая низкая зала и – двести красавиц. Целый гарем. Все они соблазнительны... (С трудом переводит дыхание.) Иногда можно умереть от счастья!
(Доктор садится на скамейку рядом. Вера качает головой.)
У вас дурные мысли. Нехорошо, доктор. У меня не было ни одного любовника.
Доктор: Ах, нет, нет! Я стар! Но только... иногда мне бывает очень тяжело.
Вера: Вы, наверное, чувствуете на своих плечах тысячу пудов старости. Какой это ужас… Зачем вы приехали?
Доктор: Эмма попросила меня прислать некоторые документы… письма… в том случае, если я смогу найти их…
Вера: Письма вашей сестры?
Доктор: Значит, вы… в курсе? (Смотрит на закат) Мирра очень любила этот сад… Вы бы хотели жить в таком месте?
Вера: Я хотела бы построить себе нечто вроде Вавилонской башни среди океана. Я жила бы внизу, в большой комнате, похожей на склеп... А по ночам взбиралась бы на вершину... Внутри башни – узкая лестница... Я взбиралась бы голая, с распущенными волосами. И там, на вершине... очень-очень высоко над землей... башня выше Монблана... играла бы с бурей...
Доктор: Это пикантно. Надолго ли хватило бы вам этой затеи?
Вера: Надолго ли?.. Об этом я никогда не думаю: погружаюсь в нирвану.
Доктор: Вы родственница Эммы?
Вера: Просто знакомая. Они советуются со мной... Впрочем, люди редко прислушиваются к советам других…
Доктор: И что же вы им посоветовали?
Вера: Не будить прошлое, если оно спит.
Доктор: Совет неплохой. Кто вверяется неведомому кормчему*, должен заранее приготовиться к гибели...
Я очень люблю Эмму. Из прелестной маленькой девочки она превратилась в очаровательную молодую женщину. Я боюсь, что она навлечет на свою голову неприятности.
Вера: Неприятности бывают разные.
Доктор: Простите? Ах да… да, это верно.
Вера: Почему же вы сами заинтересовались этим делом?
Доктор: Если Мирра еще жива – странно, что она ни разу не дала о себе знать все эти годы, а если умерла где-то за границей, так же странно и то, что меня не поставили об этом в известность. Вы знаете, что меня беспокоит?
Вера: Доктор Гладиолус, кого боялась ваша сестра?
Доктор: Боялась? Насколько мне известно, никого… Если только вы не о том, кем она увлеклась в ранней молодости.
Вера: Кто же он?
Доктор: Некий ловелас… по имени Жорж… Оммон… да… Она увлеклась им по глупости, как это часто случается с молоденькими девушками. Он был недостойным субъектом, ловкачом и, конечно, не ее круга, совсем не ее круга. Потом он попал в неприятную историю.
Вера: Какого рода неприятную историю?
Доктор: О, ничего криминального за ним не числилось. Он просто слишком часто пускался в откровения по поводу дел своего хозяина. К тому же он бездумно растратил свое наследство. Собирал самых грубых публичных женщин и наряжал их в платья, вышитые бриллиантами...
Вера: (мечтательно): Наверное, это блистало!
Доктор: Но кто были эти женщины, которыми ты окружал себя? Неприятный человек. Сейчас он и вовсе занят бесстыдным делом…
Вера: Каким же?
Доктор: Производит яды!.. Вы дрожите, как в лихорадке. Вам холодно?
Вера: Вам завтра рано вставать, доктор.
Доктор: Вовсе нет… (Вера уходит) Вы меня прогоняете с террасы в лунную ночь.

Сцена 19
Утром. В Фиолетовом особняке. Звонит телефон. Подходит Филипп.
Доктор (по телефону): Доброе утро. Я только что получил весьма странное письмо от некой Гликерии и долго ломал себе голову над тем, кто она такая. Сначала я подумал, что она одна из моих бывших пациенток, и это несколько сбило меня с толку. Но потом я пришел к выводу, что речь скорее идет о девушке, когда-то служившей в вашем доме...
Филипп: Да, некая Гликерия там действительно работала. Это имя указано в отчетных книгах, которые нашла Эмма.
Доктор (по телефону): Мне хотелось бы поговорить с вами об этом письме, но не по телефону. Вы сейчас будете дома?
Филипп: Если вы не против, мы заедем к вам.
Доктор (по телефону): Прекрасно.

Сцена 20
Тем же утром. У доктора.
Доктор: Я не очень люблю разговаривать о подобного рода вещах по телефону. Подозреваю, что местная телефонистка подслушивает. Вот письмо этой женщины.
(Он кладет письмо на стол. Оно было написано на дешевой разлинованной бумаге грубым почерком необразованного человека).

«Милостивейший государь мой, доктор!
Я буду Вам премного благодарна, если вы посоветуете мне насчет этой вырезки из газеты. Я долго думала, но так и ни знаю, что мне делать. Есть ли здесь па вашему возможность получить деньги или вознаграждение, потому как деньги пришлись бы мне очень кстати, ведь у меня пока одни долги и я не хочу умереть на соломе...что и говорить…, но я никоим разом не хочу иметь дело с полицией, а то ведь я часто думаю о той ночи, когда госпожа Мирра ушла из дому, только мне кажется, что она никуда не уходила потому что одежду она взяла с собой совсем не ту что положено. Но я ничего не хочу делать, пока Вы мне не скажите: правильно я наступаю или нет. Я могла бы приехать к вам с вашего позволения в следующий четверг. Буду очень Вам благодарственна.
Низко кланяюсь, Гликерия».

Доктор: Оно было послано на мой бывший адрес, и мне его переслали. Газетная вырезка — ваше объявление.
Эмма: Чудесно! Вот видите, Гликерия не думает, что Мирру убил мой отец!
Доктор: Я за вас очень рад! Приходите сегодня вечером сюда и мы все у нее узнаем. Куда вы намерены ехать сейчас? Не просто же так вы заехали ко мне.
Эмма: Вы правы! Нам еще надо в город за покупками. Не будем вас отрывать от дел!
Доктор: Ну, что вы! Всегда рад! Вечером жду в гости!

Сцена 21
Несколькими часами позднее. В кабинете Жоржа Оммона.
Жорж Оммон: Вы хотели встретиться со мной у меня дома по личному вопросу? Должен предупредить, что если это связано с моей работой – все дела решаются в конторе.
Филипп: Нет, мсье Оммон, это не связано с вашими ядами. Моя жена во что бы то ни стало хочет разыскать свою мачеху, которую не видела на протяжении многих лет. Вот мы и решили спросить у вас, не можете ли вы нам в этом помочь.
Жорж Оммон: Надо полагать, я с ней знаком?
Филипп: Когда-то вы действительно были с ней знакомы. Ее звали Миррой Бубич, а девичья фамилия ее была Гладиолус.
Жорж Оммон: … Я что-то не припоминаю…
Эмма: Она жила в Фиолетовом особняке.
Жорж Оммон: Ах да! Конечно! Мирра! Да, я ее помню. Но это было так давно, наверное, лет двадцать назад.
Филипп: Восемнадцать.
Жорж Оммон: Как говорится, время летит. Боюсь, мне придется вас разочаровать, с тех пор я ее никогда не видел и даже ничего о ней не слышал.
Эмма: Я и вправду крайне разочарована. Мы так надеялись, что вы сможете нам помочь.
Жорж Оммон: И что случилось? У нее неприятности? Это вопрос денег?
Эмма: Она внезапно уехала из Фиолетового особняка восемнадцать лет назад. С одним человеком.
Жорж Оммон: И вы решили, что она ушла со мной? С чего вдруг?
Эмма: Потому что мы слышали, будто вы с ней когда-то… были влюблены.
Жорж Оммон: Просто мимолетное увлечение.
Эмма: Вы знали моего отца?
Жорж Оммон: Однажды я был в Фиолетовом особняке. Я знал, что она вышла замуж и живет там. Она приняла меня вежливо, но… остаться на ужин не предложила, так что с вашим отцом я не встретился.
Эмма: Она показалась вам счастливой? Если, конечно, вы это помните…
Жорж Оммон: Пожалуй, да… Вы хотите сказать, что с тех пор, как она восемнадцать лет назад покинула Фиолетовый особняк, вы не имели от нее никаких известий?
Эмма: Абсолютно никаких.
Жорж Оммон: А ее брат разве не знает, где она?
Эмма: Нет.
Жорж Оммон: Я вижу, вы столкнулись с настоящей загадкой. А почему бы вам не дать объявление в газеты?
Филипп: Мы дали…
Жорж Оммон: Тогда похоже, что она просто умерла… Когда-нибудь мы уйдем в могилу...
(Эмма вздрагивает)
Вам холодно?
Эмма: Нет. Я просто представила ее мертвой. От этой мысли мне стало не по себе.
Жорж Оммон: Я вас понимаю. Мне самому от этого не по себе. Мне было жалко эту бедную девочку.
Эмма: Жалко?
Жорж Оммон: Видите ли, в ту пору она только что приехала из пансиона, и ей, как любой другой девушке, хотелось немного поразвлечься. Но над ней стоял ее брат.
Филипп: Это из-за него вы потеряли работу?
Жорж Оммон: Вам и об этом известно? Я прекрасно знаю, чьих рук это дело. Но не его. Сожалею, что не могу вам помочь.
Филипп: Извините нас за то, что мы отняли у вас так много времени.
Жорж Оммон: Ничего страшного. Порой бывает приятно вспомнить прошлое.
Эмма: Вы ведь неоднократно приезжали к Мирре?
Жорж Оммон: Раза два… может быть, три. Так, мимо ехал.

Сцена 22
После этого. Перед конторой Оммона на улице.
Эмма: Я с таким нетерпением жду четверга, чтобы узнать, что скажет Гликерия!
Филипп: А вдруг она струсит и не приедет?
Эмма: Она наверняка приедет.
Жорж Оммон (неожиданно выйдя из-за плеча Эммы): Кажется, сегодня будет гроза! Я надеюсь, что у вас есть зонтики?.. Ну что ж, до свидания. Был рад с вами познакомиться. (уходит)
Эмма: Ты думаешь, он слышал?
Филипп: Вряд ли. Он ведь разговаривал очень любезно.
Эмма: Он мне не нравится… Хотелось бы знать, с какого момента он стоял за нами.

Сцена 23
Тем временем в лесу. Гликерия быстро шагает по тропинке, бегущей между лесом.
Внезапно из-за деревьев показывается чья-то фигура. Гликерия вздрагивает.
Гликерия: Господи, ну и напугали же вы меня! Я не ожидала встретить вас здесь.
(В лесу никого нет. Никто не мог услышать ни криков, ни звуков борьбы. Впрочем, никто и не крикнул, а борьба очень быстро закончилась).
Я умираю!.. Жизнь моя – магическое зеркало, в котором отражается вся вечность и небо со звездами!
(Из леса вылетает потревоженный дикий голубь…)

Сцена 23
Вечером. Около пяти. У доктора.
Доктор: Куда запропастилась эта женщина?
Эмма: Может быть, она заблудилась по дороге от станции?
Доктор: Я же ей очень подробно все объяснил. Но даже без этого добраться до меня совсем просто.
Филипп: Она могла передумать.
Доктор: Да, похоже на правду! На деревенских жителей полагаться совершенно нельзя. Но не беда. У нас есть ее адрес, и мы можем сами как-нибудь съездить к ней.
(Зазвонит телефон. Филипп смотрит на Эмму. Та смотрит на него. За ними по телефону говорит Доктор).
Доктор: Да!.. Да-да!.. Неужели?.. Я все понял!.. Конечно! (повесив трубку он поворачивается и молодые люди смотрят на него) Это была полиция! Боюсь, что Гликерия нам не поможет… Ее мертвое тело нашли в лесу. Она вышла на станцию раньше. Меня вызывают как врача!

Сцена 25
После этого. В Фиолетовом особняке.
Эмма: Какой ужас! Эта глупая женщина наверное договорилась о свидании с убийцей и так доверчиво пошла навстречу смерти. Как бараны идут на бойню… Кругом -- мертвые. Их жизнь – песнь похоронных колоколов. Острым ударом впивается каждый звук в мое сердце. Я не могу... Какой ужас!
Филипп: Постарайся больше не думать об этом, дорогая. Мы же знали, что имеем дело с убийцей.
Эмма: Нет, не знали! Мы не знали, что он и сейчас где-то ходит. Восемнадцать лет назад — да. Но все это казалось нереальным… В конце концов, мы могли и ошибиться.
(Входит Вера)
Вера: Это действительно ужасно, моя милая. Я приехала, как только смогла. Вы, конечно, пережили большое потрясение, но… все это весьма интересно. Я хочу сказать, что мы получили неоспоримое доказательство, что бедная Мирра в самом деле была убита.
Эмма: Видимо, она зарыта в подвале!
Вера: Не думаю…
Филипп: Вы знаете где?
Вера: Возможно! Вспомните, мои дорогие друзья, что вас больше всего удивило, когда вы впервые приехали сюда. В том месте, где, как вам казалось — кстати, совершенно справедливо, — должны были находиться ступеньки, ведущие к лужайке, росли кусты сирени.
Эмма: Вы подразумеваете, что в этом месте…
Вера: Это было бы довольно логично, не правда ли?
Филипп: Я схожу за лопатой! (уходит)
Эмма: Теперь нам надо выяснить, кто из подозреваемых больше всего подходит на роль убийцы. Начнем с Альберта.
Вера: Он, без всякого сомнения, был на месте. Он сам признался вам в том, что около девяти часов вечера проводил Мирру с пляжа до дома, после чего, по его словам, простился с ней. Но правда ли это? Допустим, что он задушил ее.
Эмма: Да ведь между ними все было кончено! Он же сказал мне, что практически никогда не оставался с ней наедине.
Вера: Значит, Солнце теперь недосягаемо… Я начинаю побаиваться, что вы принимаете на веру все, что вам говорят.
Эмма: Да и как он мог убить Гликерию, если находился в этот момент в другом конце страны!
Вера: Вы в этом так уверены?
Эмма: Я позвоню ему! (набирает номер)

Сцена 26
Перед Фиолетовым особняком. Филипп выкапывает череп!

Сцена 27
В Фиолетовом особняке. Через час.
Доктор: Вот это новости! Не зря я решил вас проведать!..
Филипп: Мне очень жаль!
Доктор: Кто-нибудь еще желает кофе?
Вера: Я бы не отказалась от чашечки.
Доктор: Эмма?
Эмма: Нет, благодарю!
Филипп: Мадам Вера была права! Мы нашли то, что искали! (он передает череп доктору)
Эмма: Ох! Боже!
Доктор: Бедная моя сестра…
Филипп: Осталось узнать кто из них убийца!
Эмма: Все трое под подозрением!
Доктор: Вот как!
Вера: Однако... (Садится и пьет еще) Теперь я чувствую, как вертится земля. Сейчас я упаду! (Держится руками за стол.) Мы налетели на комету. Она рассыпалась брызгами... Голубой цвет сливается с розовым... Растворились золотые врата... Мои мысли кружатся...Что-то мне не хорошо (падает).
Филипп: Что с Вами? Я отвезу вас в больницу.

Сцена 28
Ночной особняк. Начинается гроза. Эмма одна. Внезапно стукает входная дверь. Эмма выходит из ванной на лестничную площадку и смотрит вниз. Увидев доктора она облегченно вздыхает:
Эмма: Я здесь!
Доктор: Это вы, Эмма? Я не вижу вашего лица… Я узнал что мадам Вера в больнице и приехал вас повидать.
(Эмма стоит, держа перед собой мокрые блестящие руки странного серо-розового цвета… Они что-то напоминают ей… Она отчаянно кричит).
Эмма: Это были вы! Это вы убили ее… Вы убили Мирру…
Он медленно поднимался по лестнице, не сводя с нее глаз.
Доктор: Почему вы не оставили меня в покое? Зачем вам понадобилось вмешиваться? Сначала вы выкопали из могилы забвения историю с Миррой, а теперь – и ее саму. Отчего вы вернули ее именно тогда, когда я начал забывать о ней? Вы воскресили прошлое.
Эмма: В каждом вашем движении была Смерть
Доктор: Мне пришлось убить Гликерию, а теперь я убью вас. Я убью вас, как я убил Мирру … Да, так же, как я убил мою Мирру…
(Все это время она в ступоре, а он приближался. Вот, он стоит совсем близко от нее, и его руки тянутся к ее шее. Его доброе, чуть насмешливое лицо по-прежнему мягкое и приветливое. Изменились лишь глаза. Это глаза безумца. Эмма отступает. Крик застрял у нее в горле… С ее губ срывается жалобный, сдавленный стон.
Вдруг доктор замирает и отшатывается назад: перед ним появляется призрак Мирры, а затем струя фиолетовой воды ударяет ему в глаза. Он задыхается, мигает и подносит руки к лицу).
Вера: «О, лилия ликеров, O! Cream de Violette»… Вы же не думали, что я вас брошу, моя милая?!.. Но что сейчас за ночь!

Эпилог
На другой день. В городском саду.
Эмма: Вы с самого начала знали, что это он?
Вера: Видите ли, моя дорогая, все указывало на него. К сожалению, ни одной конкретной улики против него у меня не было.
Филипп: Что могло навести на мысль о нем?
Вера: Во-первых, он всегда жил рядом. Во-вторых, Мирра сказала барону Альберту, что она едет в Египет, чтобы выйти там замуж, потому что она несчастлива дома. А жила она в нем со своим братом… Он обожал свою сводную сестру, и его чувство к ней переросло в нездоровое желание ни с кем ее не делить… Представьте себе молоденькую Мирру, приехавшую домой из пансиона. Ей хочется получить от жизни все, что та может дать ей, — познакомиться с молодыми людьми, флиртовать с ними…
Эмма: Да, ее к ним даже слишком влекло.
Вера: Нет. В этом как раз и заключается одна из самых отвратительных сторон преступления доктора Гладиолуса. Он убил свою сестру не только физически. Если вы внимательно вспомните все, что вы о ней слышали, вы заметите, что единственным человеком, утверждавшим, что Мирра сходила с ума по мужчинам, был сам доктор. Он пытался создать рай для сестры, оградив ее от мира, но на деле разрушал ее жизнь.
Эмма: Ужасно.
Вера: Да! Воистину, разрушать можно по-разному, но созидание - страшнейший способ…
Я лично считаю, что она была совершенно нормальной девушкой, которой хотелось немного поразвлечься и пофлиртовать, прежде чем остановить свой выбор на одном молодом человеке, и ничего больше... Я и Мирра Гладиолус – подонки общества (Пускает кольцо дыма).
Филипп: Она принимала позумент за золото… А у вас лицо патрицианки.
Вера: Она знала, что брат питает к ней глубокую привязанность, но наверняка не понимала, почему ей так не по себе и почему она чувствует себя в доме такой несчастной. Гликерия, вероятно, мало что знала, иначе она едва ли написала бы доктору… но он, вероятно, счел иначе.
Эмма: Человеку с нечистой совестью письмо Гликерии могло показаться попыткой шантажа.
Вера: К счастью, вы не рассказали ему о том, что вы, видели Мирру, лежащую мертвой в холле.
Эмма: Если бы вы, не оказались рядом, то же могло случиться со мной…
Вера: Простите, что пришлось вас обмануть, но это был единственный способ заставить доктора поверить, что вы одна в доме и выманить его.
Эмма: Ты знал об этом Филипп.
Филипп: Мадам Вера подробно меня проинструктировала, но вначале, даже я думал, что она умирает!
Вера: Простите, что напугала вас, но я на самом деле могла умереть. Кофе, который мне подал доктор, был отравлен тем самым ядом, который производит Жорж Оммон.
Эмма: Я рада, что вы не выпили его!.. Бедная Мирра… она умерла молодой… Знаешь, Филипп, ее больше нет в доме… в холле.
Вера: Я почувствовала это вчера после того, как все закончилось. Теперь это обыкновенный дом.
Эмма: Да! Он ждет нас, и мы можем вернуться домой, когда захотим…

К О Н Е Ц

22 июня 2017