грани бытия

очарование сна размыло
границы действительности,
открыв пространства полета
сладостным грезам утомленному.

и нать бы поизображать
чого-й-то, а оно чого-й-то,
не тогось, не изображаетси софсем,
заразы, хошь стоп-краны срывай и прыгай.

прыгай, не прыгай, а выше головы не прыгнешь,
фсихда оно будит, невысказанное и недосказанное.
оно и панятно, што неча со свиным рылом да в
калашный ряд, фсяк сверчок знай свой шесток.

гоняло догоняло,
но такоси не догнало,
меняло променяло миня на
догоняло, увы, фсеж, не догнало.

подменять и подтасовывать
панятия было в привычке челиков,
причом, делали оне фсе енто несмотря на
многочисленные до умопомрачения побои визави.

неоднозначность ассоциаций
порождало мотивации поиска новых смыслов,
в к-рые бы укладывалось бы панимание
вышеуказанных придставлений.

жывые чиловеки
жыво реагировали на
изменения абстоятельств,
в отличии от спамированных ботов.

троллить актуально,
беспрынсипно-беспардонно и
доходчиво, обнаруживая изъязвленную
лепрозорием окружающего души неприкаянные.

чешуйчатый дракон, экая змеюка подколодная
в смущенье вводил и искушал не по-децки:
поманит, поблазнит, наобещает с короб
и в чан с дерьмом нырять заставит.

плод воображения
при транспортировках
треснул, стал, ваще, гнездилищем
доселе неизвестных форм жизнедеятельности.