Вехи и вёрсты. Главы из романа. Гл. 264, 270, 274

Шиманский Василий Иванович

Главы из автобиографического романа "Вехи и вёрсты"
(Скопировано с сайта "Свободная Интернет Газета": http://www.svob-gazeta.ru/)


Глава 264. Письма из дома. Смерть Конаха Ивановича. Гурский. Надежда Шаманская

Однажды получил письмо из дома, в котором мне сообщили о смерти дедушкиного брата Конаха. Жену Конаха звали Татьяной Васильевной, её девичья фамилия Лазутина. Они воспитали четверых детей, с которыми многие годы  в дальнейшем вёл переписку и был с ними  в хороших отношениях.

У Владимира с женой Валентиной своих детей не было, после службы на флоте они звали меня к себе, как сына. Под конец жизни Конах многое понял, но прошлого не вернуть. Три войны вынес на своих плечах этот человек, но умер никем не понятый.
***

В другом письме из дому папа написал о соседе Николае Гурском. О том Николае, который за угнанный велосипед отсидел четыре года на Колыме, и которого после освобождения не раз приходилось мне провожать из парка домой.

«Николай задремал в парке на лавочке, а проходившие в это время мимо него двое парней, видя спящим пьяного мужчину, у которого на руке были часы, решили их оприходовать. Сделав своё дело, собрались уходить, но тут проснулся Николай. Поняв в чём дело, он выхватил финку  и бросился в погоню за грабителями.

Догнав у выхода в парк одного, Гурский с первого удара финкой уложил его на месте и побежал за вторым, но в то время, когда был в двух шагах от него, спотыкнулся и упал. На суде он оскорблял судей, прокурора и вёл себя вызывающе. Ему надели наручники, прокурор в обвинительном заключении потребовал Николаю Гурскому смертную казнь.

Когда судья дал Николаю последнее слово, тот сказал: «Если я заслужил смертную казнь, стреляйте! О помиловании  вас просить не буду потому, что вы и так загубили мою жизнь. Велосипеда, за который отсидел четыре года на Колыме, я не воровал».

В этот день вышел указ об отмене расстрела, поэтому  приговор не зачитали, Когда Николая в наручниках повели к машине, он своей матери и сестре Тамаре ничего не сказал, но увидев меня, крикнул: «Дядя Ваня, передайте Василию привет и скажите ему о том, что я его уважаю».
***

В третьем письме ко мне папа писал: «Надя Шаманская, дочь моего брата Адама, что сидела  в тюрьме за колоски, своему мужу-алкашу отрубила голову за то, что он продал и пропил всю детскую зимнюю одежду.

Когда Надя пришла домой и увидела, что муж лежит на кровати пьяный, раскинув руки, взяла топор и отрубила ему голову.

Как потом выяснилось, в то время, когда она наносила ему удары, он был уже мёртв потому, что отравился сурагатом. Её выпустили и она уже дома. Вот такие у нас дела».
...

Глава 270. Печальная весть из Севастополя. Сокращение срока службы

В пятьдесят пятом году все флота облетела печальная весть о том, что на Чёрном море, в Севастополе затонул линкор «Новороссийск», унося с собой в морскую пучину сотни наших матросов. О гибели линкора и матросов я знаю только из рассказа Ивана Гундилина и моряков, прибывших к нам из Черноморского флота.

Гундилин в это время находился в учебном отряде города Севастополь. Он говорил: «В тот день на крейсер прибыло новое пополнение, старики тоже ещё не были демобилизованы и находились на своих местах. Был очень тёплый день, все, что можно, было распахнуто настежь. После взрыва объявили тревогу, а отменить забыли.
Крейсер завалился на борт, перевернулся вверх килем и за восемнадцать минут ушел под воду,  погрузившись в толстый слой ила. Спасательные работы водолазами велись в очень трудных условиях. Один водолаз спас несколько десятков матросов, но многие погибли из-за отсутствия кислорода».
***

У нас на посту все матросы и старшины были комсомольцами, а я возглавлял нашу ячейку ВЛКСМ. В начале пятьдесят шестого года меня, как секретаря комсомольской организации, вызвали в Политотдел базы, где перед всеми работниками политотдела и секретарями ВЛКСМ воинских подразделений Ольго-Владимирской ВМБ выступил начальник Политотдела базы капитан первого ранга Ганжа.

Он зачитал нам закрытое письмо Центрального комитета партии, в котором говорилось о плохой воспитательной работе среди личного состава и о дисциплине. В мирное время армия и флот несут ничем не оправданные жертвы.

В пятьдесят пятом году в городе Севастополе затонул линкор «Новороссийск», а на Тихом океане восстал крейсер  «Дмитрий Пожарский».

Люди нашей страны знали о дружеском визите в Китай наших кораблей: крейсера «Дмитрий Пожарский» в сопровождении эсминцев «Вдумчивый» и «Вразумительный» но не больше. Мы задали вопрос начальнику Политотдела о бунте на крейсере «Дмитрий Пожарский».

Капитан первого ранга Ганжа ответил так: «После возвращения из Китая, матросы допустили неповиновение командиру, в некотором роде повторив события, которые когда-то произошли на крейсере «Потёмкин», а это говорит о том, что  на крейсере «Дмитрий Пожарский» плохо проводилась воспитательная работа среди личного состава, а это большой минус комсомольской и партийной организациям».

Разговор сводился к тому, чтобы комсомол объявил беспощадную войну нарушителям воинской  дисциплины. В связи с таким положением дел, в армии и на флоте правительство вынуждено сократить выдачу денежного довольствия во всех родах войск. Матросы и солдаты будут получать по три рубля, старшины  по четыре, а «срочники», занимающие должности офицеров, по двадцать пять рублей в месяц.
До этого матросы и старшины на флоте получали во много раз больше, чем личный состав наземных войск.

Месяца через два мне снова пришлось побывать в штабе базы, где познакомился с Владимиром Ворошиловым и Николаем Кустовым, которые учились во Владивостоке на пятом курсе Высше-морского училища имени адмирала Макарова», а при визите в Китай проходили практику на крейсере «Дмитрий Пожарский».

О том, что произошло на крейсере, они рассказывали так: «Перед визитом в Китай два месяца увольнение на берег было запрещено. Чтобы в лице китайцев наши корабли и моряки выглядели образцовыми, всё на кораблях драили до блеска.

После возвращения из Китая по корабельному радио было объявлено: «Желающие в увольнение, построиться на верхней палубе». За пять лет службы многие из ребят в городе Владивостоке обзавелись невестами и семьями. Постарайтесь представить себе, с каким нетерпением они ждали встреч с любимыми.

Неожиданно на верхней палубе появился «старпом» и заорал: «Это, что за сборище? Какое увольнение? Никаких увольнений! Готовность номер один! Всем разойтись по своим постам!»

Из-за такого обращения матросы и старшины взбесились и отказались выполнять приказ старшего помощника командира крейсера, заперев некоторых офицеров в каютах. Потом потребовали на борт командующего флотом. Всё закончилось тем, что весь личный состав крейсера сняли с корабля, заменив его другим. Одних офицеров демобилизовали, других отправили в запас, а зачинщиками бунта забили Владивостокскую тюрьму.

Нас, курсантов, отчислили из училища, разжаловали, и простыми матросами раскидали по частям флота. Пятилетнее обучение в училище в срок службы не засчитали, он нам пошел с первого января пятьдесят шестого года.  Обидно, но что поделаешь? Приказы свыше не обсуждают».
***
В марте пятьдесят шестого года Правительство объявило указ о сокращении Вооружённых сил на один миллион четыреста тысяч человек, а так же  о сокращении срока службы на флоте, в сухопутных войсках и морской пехоте.
Матросы и старшины новость о сокращении службы на один год встретили с радостью, чего не скажешь об офицерах.
...

Глава 274. Оперирую себе ногу. Госпиталь

Летом 1956 года купался в бухте Красная скала и нечаянно, наступив на раковину, или колючку, поранил пятку правой ноги, но не придал этому значения. Вскоре пятка вздулась, её нарвало так, что невозможно было ходить. Прикладывал и ихтиоловую мазь, и лук, и парил, но нарыв только увеличивался.

Однажды запнулся, наступил на свою болячку и взвыл, как волк в холодную погоду. Долго не думая, навёл марганцовки, взял опасную бритву, которой тогда брился, прокипятил и ей полоснул по пятке. Сначала из неё потекла густая жидкость с кровью  пополам, а потом появилась такая сильная боль, которую терпеть не хватало мочи. Попытался промывать пятку марганцовкой, но не смог. Интересно одно – если лёжа поднимаю ногу, как можно выше, боль немного стихает, а как начнёшь опускать, появляется такое ощущение, будто сердце перемещается в пятку и пульсирует там. Вот когда до меня дошел смысл пословицы – «Сердце ушло в пятки».

Так терпел некоторое время, но принять вертикальное положение не мог. Пришел мичман Василий Ильич Турбин, увидел мои страдания, позвал для совета свою жену Екатерину Фёдоровну. Когда она глянула на мою ногу, взялась за голову: «Парень, если начнётся гангрена, ты можешь остаться без ноги, или умереть! Василий Ильич, срочно вызывай катер и отправляй его в госпиталь» - сказала она мужу.

Так на торпедном катере был доставлен во Владимирский военно-морской госпиталь, где мне была произведена чистка раны и наложены швы. Вскоре встал на ноги, но продолжал хромать.
***

Как-то на прогулке услышал разговор о том, что утром в морг при госпитале привезли несколько трупов солдат, которые на машине попали в аварию и погибли.
Дело в том, что продовольственные склады базы находятся не на самой Военно-морской базе, а в горах, к ним ведёт дорога, которая в нескольких местах  пересекается маленькой речушкой, через которую брошены  мосты. Когда ехали на базу, за рулём МАЗа сидел молодой, неопытный шофер, но всё прошло хорошо. Пока на базе загружались продуктами, рабочие, ремонтирующие мост, понадеялись на быстрое окончание ремонтных работ, разобрали один из мостов, а ограждения не выставили. О том, что мост разобран, шофер МАЗа увидел слишком поздно, не успев затормозить, он съехал в кювет, и вверх колёсами перевернулся в речку.

Трое солдат оказались придавленными бортами машины и погибли. Мне искренне было жалко ребят-дембелей. На другой день шатался недалеко от морга, из которого вышел старший лейтенант медицинской службы, махнул в мою сторону рукой и сказал: «Парень, ты мертвецов боишься?» Сказал, что нет. Тогда он говорит: «Погибли ребята, мне необходимо сделать вскрытие и дать заключение об их смерти, а одному без поддержки эту процедуру выполнить трудно. Поможешь?»

Вспомнил своего друга Виктора Юрзанова, который учился в медицинском техникуме в городе Свободном, и подумал – чем чёрт не шутит, может, и я после флота пойду в медики, поэтому согласился. Когда мы вошли в морг, передо мной предстала страшная картина – в морге лежало много трупов.

Старший лейтенант подал мне два халата и две пары резиновых перчаток с напутствием: «На всякий случай одевай по две пары потому, что трупный яд очень опасен. Будь осторожней, чтобы не пораниться!»

Сначала медик поверхностно осматривал трупы, что-то записывал себе в блокнот, потом я держал труп, а он вырезал кость грудной клети, смотрел сердце, лёгкие и желудок погибшего солдата. Старший лейтенант делал надрез на голове, после чего заворачивал кожу с волосами на лоб и затылок. Так мы по очереди держали головы, он пилил их до тех пор, пока не снялся череп и обнажился мозг, который он осматривал со всех сторон.

Так впервые в жизни держал в своих руках сердце и мозг человека. Когда трупы были зашиты и приведены в надлежащий вид, он вытер рукавом пот со лба и, обращаясь ко мне, сказал: «На всех трупах незначительные ушибы, все ребята  захлебнулись водой, не будь придавлены бортами машины, они были бы живы. А ты, парень, молодец! Из тебя хороший хирург получится. При таких обстоятельствах многие опытные медики падают в обморок, а ты спокойно перенёс такое испытание. Правда, ужинать сегодня тебе не захочется».

Я в ответ пошутил: «Наоборот, наемся досыта, а то не дай бог со мной случится такое, не захочу лежать в гробу на тощий желудок». На этом мы разошлись по своим направлениям.

Вернулся в палату, где лежал и рассказал ребятам о том, чем сейчас занимался. Одни не поверили, другие сказали: «Ты живодёр, а мы этого не знали».

На данный поступок меня толкнуло любопытство, хотел испытать себя и свою силу воли. Смелый человек, ни тот, кто безрассудно суёт свою голову куда попало, а тот, кто трезво оценивает обстановку и умеет мыслить. Человек по своей сущности – робот и только ум, мышление, глубокое познание мира делают его человеком.

(Продолжение следует)