Заметки психолога. История одной созависимости

Ирина сидела на кресле, поджав ноги и грела руки горячим стаканом чая. «Когда мой будущий муж делал мне предложение, - начала она, - он сказал прямо: «Со мной будет непросто, а порой невыносимо, но точно нескучно!». Так и произошло. За 10 лет мы прожили, сколько многим парам за всю жизнь не удалось. Я сейчас совсем не хвастаюсь, потому что не все, что нам довелось вместе пройти, я готова даже вспоминать. И эта история совсем не о страстях Ромео и Джульетты. История созависимости. Да, как-то так...»
Она грустно улыбнулась и сжалась вокруг стакана еще больше. Черты лица молодой женщины резко стали грубыми и опавшими. Уголки глаз и губ потянулись к горловине свитера. Ирина не плакала. По крайней мере, её глаза были сухими. Но что-то внутри собеседника подсказывало, там за смуглой кожей и хрупким скелетом бушует океан невыплаканных слез.
«Я знаю о созависимости больше, чем годный психотерапевт. Изнутри. И снаружи. Я видела много других пар, сгоревших в этой адской игре. И есть лишь один способ выжить в ней - это разорвать отношения. И зная это, я продолжала и продолжала убивать себя. Что мной двигало? Раньше бы я сказала любовь, болезненная привязанность, а сейчас думаю - это моя жадность. Да-да, жадность отпустить то хорошее, что было в начале и периодами после примирений.» последние слова приподняли уголки губ, но глаза продолжали умирающе тянуться вниз. От этого выражение лица Ирины приобрело жуткий оттенок жертвы длительных истязаний, на секунду поверившей, что все испытания остались позади.
А испытания только начинались. Так глупо и наивно верить, что разорвать связь легко. Развод - это маленькая смерть с вытекающим из нее проживанием утраты. И когда ты стоишь на пороге смерти, волей-неволей появляется надежда, что жизнь еще не закончена. Ирина была как раз в  этой точке.
«Я оглядываюсь назад и понимаю, что разгрести эти авгиевы конюшни нам не под силу, поэтому я хочу развестись. Я смотрю вперед и вижу долгий болезненный путь перерождения, на который, черт возьми, у меня тоже нет сил»
Впервые за время монолога у Ирины в теле появилась энергия. Собеседник почувствовал эту едва уловимую перемену и ухватился за нее.
«Ты говоришь нет сил, но говоришь это с силой гораздо большей, чем тебе кажется. Заметила ли ты как сжались твои кисти рук, скулы и рот, произнося последние слова?»
Ирина на мгновение замерла и отвела взгляд в сторону, вспоминая свои ощущения.
«Да, кажется я злюсь.» Женщина опустила ноги на пол, поставила остывший стакан на столик и предплечьями прислонилась к коленям. Голова тяжело повисла и копна волос соскользнула на лицо.
«Злость хорошее чувство. Оно подсказывает, что где-то рядом граница твоей личности.» Собеседник внимательно наблюдал за изменениями и старался очень осторожно подбирать слова, чтобы не потерять искру, пробившуюся сквозь туман безнадежности. Ирина подняла голову и вопрошающе посмотрела.
«О каких границах может идти речь, когда я вся одно безграничное амебоподобное существо? Я бесхребетная и безвольная медуза!»
Ирина обреченно откинулась на кресле. Собеседник вздохнул и, закурив сигарету, прищурился, глядя на женщину. Определенно злость нарастала. Осознает ли это Ирина? Куда дальше вести разговор? Может спровоцировать ее на выброс агрессии и побыть временно ее обидчиком? Или позволить ей побыть в метафоре медузы?
«Ирина, что с твоей злостью?» наконец решился собеседник.
«Да, я заметила, что ее стало больше. Только не надо предлагать мне сейчас ее вылить здесь. Я не готова к крушению мебели и истязанию мягких игрушек»
Собеседник выпустил струю дыма и задумчиво произнес.
«Ну да, точно медуза. Только жалишь сама себя. Жалеешь и жалишь.»
Ирина отвернула голову и было видно, как по щеке потекла слеза. Сначала одна прерывисто прокладывала дорожку по сухой щеке, а следом за ней вторая быстро скользнула по колее и потом волны прорвавшегося шторма хлынули друг за другом.  Так странно было наблюдать за этим тихим душевным цунами. Ирина проливалась соленой водой и при этом ровно дышала. Собеседник наблюдал и ему казалось, что за этой смуглой сухой оболочкой живет другая Ирина. Это она сейчас плачет. Она страдает. Но это значит и то, что она живет. Это было главным.
А дальше началась череда разговоров и долгой кропотливой работы над встречей этих двух частей. Есть надежда, что она однажды произойдет и Ирина снова станет одним целым, только уже не с кем-то, а с самой собой.